ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

НАЗАД К ОБЕЗЬЯНЕ!

Чтобы обрести доминирующий статус и в перспективе выйти на путь к сверхчеловечеству, арийцам, чисто с формально-научной стороны, нужно совсем немного — нужно начать соблюдать законы. Т.e. c позиций математической статистики нужно чтобы в некий момент времени все, абсолютно все арийцы начали бы действовать во всяком случае не в противовес своей расе. Это условие необходимое, хотя не достаточное для полной победы. Вероятность такого «скачка», существует, хотя и кажется мизерной. Мы, конечно, отдаем себе отчет, что никто просто так ничего делать не будет. Люди вообще ничего не делают просто так, тем более на уровне массы. Поэтому скачок может произойти только когда возникнут соответствующие условия. Впрочем, сравнивая её с просчитанной методом «выпадения нужной комбинации» вероятностью появления нашего генетического кода, этот скачок представляется почти достоверным событием. Понятно, что под законом мы имеем в виду не юридические законы которые можно произвольно толковать в любую сторону в зависимости от наличествующей у вас силы и текущей социальной конъюнктуры, и даже не физические, которые невозможно нарушить в принципе, но законы биологические и законы системные. Их нарушения в общем-то допускаются, но они влекут за собой следствия направленные против нарушителей, если и не непосредственно против них, то против их будущего. Биология — это система, подчиняющаяся своим ясно выраженным законам, в которых, несмотря на кажущиеся изъяны, есть своя высшая логика и логика эта состоит в отборе самого лучшего, самого упорядоченного и самого пригодного для дальнейшей эволюции.[211] Насчет юридических законов, можно сказать, что во времена скачкообразных процессов оптимизации они превращаются в ничто, в ноль. Почему? Да потому что условия меняются слишком быстро и кто начинает на эти «законы» оглядываться, мгновенно погибает. Количество законов повышается от первого к третьему поколению, как и повышается число тех, кто обслуживает этот закон — судей, прокуроров, адвокатов, конвоиров и надзирателей. Вся жизнь третьего поколения — это бесконечные тома законов и непрерывные битвы юристов. Впрочем, число нарушителей закона тоже повышается. Процесс идет по нарастающей, так как условия меняются всё быстрее и быстрее. Но давайте задумаемся, какой из писанных юридических законов направлен непосредственно на защиту расы? Откроем конституцию, уголовный и уголовно-процессуальный кодекс, семейное или любое другое законодательство. Полистаем, почитаем, проконсультируемся со специалистами и увидим, что никакой. Т. е. закон если и не работает напрямую против нашей системы, то он работает не на нее. Повышению качества расы он никак не способствуют, вот почему даже сейчас его эффективность мизерная, а при обострении ситуации на него просто перестанут обращать внимание и тот, кто сделает это первым, имеет самые высокие шансы на победу.

Но опять-таки, это исходя из сугубо формального подхода. Еще раз повторим, что арийцы, пусть даже самые качественные, ничего не будут соблюдать «просто так», ибо их единственная нормальная форма существования — непрерывный рост. Можно написать догматическую книгу для арабов или китайцев и они будут по ней жить тысячи лет и даже не будут думать о том что необходимо что-то менять. Главное — чтобы базовые тезисы не противоречили их национальным привычкам. С арийцем такое не проходит. Он постоянно меняется, вот почему ему нужно постоянно менять законы, приспосабливая их к текущему моменту. Но нас интересует не только настоящее, но и будущее, а как уже говорилось, самые минимальные ошибки в настоящем, могут повлечь лавинные последствия в будущем. А могут и не повлечь. Причем мы, несмотря на свой научный багаж, не можем точно определить, как именно текущее действие отразится на нашем будущем. Единственное что мы можем — отыскивать исторические прецеденты, здесь цикличность развития цивилизации дает нам возможность определить, что и где мы делали не так. И если вы хотите, например, узнать, почему современная белая раса деградирует день ото дня, но вам лень изучать системологию, биологию, кибернетику, экономику, историю последних веков, возьмите какую-нибудь одну приличную книгу — хотя бы шеститомную «Историю упадка Римской Империи» Эдуарда Гиббона, только в дореволюционном издании, а лучше вообще на английском языке (причем тоже XIX века), и потратьте пару месяцев на внимательное изучение.[212] Читается как сказка, но все что там написано — реальность. Параллельно смотрите новости и вообще телепрограммы, причем не зацикливайтесь на каких-то одних. Смотрите всё. И перед вами предстанет «Древний Рим эпохи развитого Принципата», только в современной высокотехнологической упаковке. Вы поймете, что система тогдашних отношений совсем не стала достоянием прошлого. Гиббон когда писал в Швейцарии этот фундаментальный и абсолютно неполикорректный труд, наверное и не думал что описывает не только прошлое, но и будущее.[213] Заканчивался XVIII век. Уже создан паровой двигатель. В Англии промышленная революция. Тринадцать североамериканских колоний ведут войну за независимость и скоро создадут Соединенные Штаты Америки — планируемый синтез библейского Сиона и республиканского Рима. Смесь холодного протестантского расчета и такой же холодной иудейской набожности. Рим как государство и Сион как дух — вот те два эталона качества, которые будут положены в основание американской системы. Но, как говорил редактор журнала “Sound Practicies” Джо Робертс: «Устарелость редко имеет что-нибудь общее с удовлетворением потребителя или с тем, что потребитель считает качеством. Обычно это деловое решение, основанное на холодных расчетах». Это утверждение легко переносится на государство. Что произошло с Римом, мы уже многократно говорили, кому интересно расширить знания читайте Гиббона или Моммзена,[214] а что же Сион? Куда, спрашивается, девались 1500 лет христианства, если всё вернулось к тому с чего вышло, к тому, что вроде бы «устарело»? Или здесь тоже «сработал холодный расчет»? Блестящий фасад современной Америки был тем же, чем блестящий фасад Рима эпохи Каракаллы. Но упаковка, как мы знаем, это не товар, зачастую блестящая коробка лишь призвана скрыть его сомнительную сущность. И не надейтесь, что история нынешнего упадка затянется на 300–400 лет. На примере смены общественно-экономических было показано, что спираль вечного возврата закручивается все быстрее и быстрее. Димтрий Неведимов в своей книге «Религия Денег»[215] пишет: «С изобретением мгновенных способов распространения информации резко увеличилась скорость изменения общественного сознания. История начала сжиматься. Те процессы, которые в древности шли веками, сейчас происходят за одно-два поколения. Наша ситуация одновременно и очень опасна, и очень интересна. За время жизни одного человека пройдёт смена цивилизации. Сейчас достаточно просто открыть глаза, чтобы увидеть, как из слизи либерализма вылазит поганое рыло Древнего Рима. То, что мы читали в учебниках истории, вдруг становится сегодняшним днём». Все знают чем закончил Древний Рим. В принципе, это был не самый худший из возможных вариантов, даже несмотря на то, что мир на более чем тысячу лет погрузился во мрак средневековья, а арийцы вынуждены были адаптировать восточный культ, впитавший в себя мозаику древнеегипетских, еврейских и персидских доктрин. Несколько сотен лет после падения Рима Европа как бы отдыхала от былых потрясений, что дало возможность накопить потенциал позволивший остановить арабов и предпринять Крестовые Походы. Сейчас же отдыхать никто не даст, ибо планета стала слишком тесной для шести с половиной миллиардов населения. Еще есть труднодоступные территории на которых можно жить, но они вряд ли смогут прикормить сотню-другую миллионов белых. Наша планета безгранична, но конечна. Нельзя дойти до её края, но можно её всю обойти.

В природе всякое следствие обусловлено той или иной причиной. Вы думаете наши ариоцентрические концепции родились как плод чисто абстрактных размышлений? Ничего подобного. Конечно, если бы Землю населял элитный, расово чистый и умственно здоровый материал, если бы она была плоская и бесконечная, если бы не было ни цветных, ни межвидовых, если бы её недра сплошь состояли из нужных нам полезных ископаемых, если бы земля давала по десять урожаев в год, причем без всяких трудозатрат, если бы индивиды имеющие хоть малейшие признаки дегенерации отсеивались бы не с течением поколений, а в первые секунды после рождения или вообще не рождались, если бы люди не были подвержены вредным привычкам, наверное мы бы не знали что такое расизм, национал- или интеллектуал-социализм, фашизм, социал-дарвинизм, доминирование, евгеника, принудительная эвтаназия и тому подобные «реактивные» проекты. И разрабатывали бы мы не атомные бомбы и разрывные пули. Можно было бы не опасаться что даже в случае периодических кризисов на пути к сверхчеловечеству будут появляться юродивые проповедующие свои дегенеративные доктрины, что генофонд расы будут портиться из-за межрасовой содомии, что цветные вообще как-то будут воздействовать на нашу арийскую систему и так далее. Но условия более сложны. Мы находимся в ограниченном объеме с ограниченными ресурсами. Выйти за этот объем в обозримом будущем не удастся, но мы — небольшая его часть. На каждого арийца приходится девять неарийцев, которые тоже потребляют и аппетиты которых растут. Кроме того, арийская раса наполнена биологически и социально избыточным шлаком — недочеловечеством. Напрашивается простейший вывод: вывести их за пределы системы или устранить их влияние на систему.

С системных позиций можно сказать, что против нас работают два вида энтропии — внешняя, обусловленная влиянием цветного или межрасового элемента, и внутренняя, имеющая своими причинами текущее состояние расы. И если внешнюю «цветную» энтропию можно для удобства обозначить одной величиной Sц, то энтропия белых Sб — сумма отельных энтропий каждого. Вот почему каждый ариец в ответе за свою расу, вот почему для понижения общей энтропии допускается изъятие звеньев явно работающих против расы. И каким образом они будут изыматься — с научной стороны не имеет никакого значения, а моральная сторона этого вопроса нас никогда не интересовала, тем более не интересует сейчас.

Сейчас нет сверхлюдей, т. е. индивидов не имеющих ничего общего с недочеловеком. Недочеловек в той или иной степени живет в каждом, пусть даже он и не проявляется. Он всегда может проявиться, абсолютного иммунитета нет ни у кого. Все, так или иначе, загрязнены. Кто биологически, кто интеллектуально, кто духовно, хотя чаще всего факторы эти пересекаются и обуславливают друг друга. Он может проявиться не в вас, но в ваших детях. Об этом нужно помнить постоянно. В свою очередь, мы уже знаем, что просто так ничего в этом мире не происходит. Все вызывается определенными причинами и, что самое важное, неизбежно влечет цепь следствий, причем следствий всегда гораздо больше чем причин. А когда множество индивидов, пусть и не знакомых друг с другом начинают одновременно выполнять одни и те же действия, уместно говорить о появлении аттракторов, как неких финальных устремлений. В финальной стадии, все аттракторы должны сходиться к суператтрактору, а им у эволюционирующей части арийской расы должен стать комплекс действий направленных на преодоление в себе недочеловека. Каким образом этот аттрактор будет сформирован — не важно, главное чтоб он появился. Пригожин утверждал, хотя на фундаментальном уровне его утверждение не выглядит абсолютно доказанным, что в любой диссипативной (т. е. открытой) системе, аттрактор неизбежно появится, главное — это должен быть нужный нам аттрактор. Вот почему попытки делегировать часть своей ответственности за судьбу расы кому-то другому представляются не слишком умным шагом, ибо априорно превращают вас в наблюдателя без всяких прав. Поэтому о «спасении» всех белых речь вообще не идет, пусть теоретически это и возможно. История не донесла до нас ни одного случая когда «спасались все», хотя примеры массового спасения имеются. Если мы возьмем наш старый пример Ноя и Моисея, то очевидно, что с Моисеем наверняка вышли не все на кого он рассчитывал. Вышли те, кто вышел, и никто никого насильно из Египта не выдёргивал. Кого-то устраивал Египет, он там и остался. Ной строил Ковчег ничего никому не говоря (системную оценку этому поступку мы тоже дали), но никто не предпринял самостоятельную попытку изучить причины побудившие его начать столь грандиозное предприятие. Мы сейчас не в древней Месопотамии и не в Древнем Египте. Сейчас информационный век. Все умеют читать и писать. Все имеют начальное образование (8-10 классов школы, пусть и законченной на тройки). Даже этих мизерных исходных данных достаточно для того, чтобы собственной головой понять очень многое, понять самое важное, а в перспективе — понять всё. Именно собственной головой, а не пастью каркающего телевизионного межвидового дегенерата, пытающегося обучать биологически здорового человека как ему правильно обустроить свою жизнь и какие цели он должен иметь. Тот же Джо Робертс в том же журнале писал, что: «Свобода выбора для массового потребителя сводится к свободе выбирать из того, что пытаются всучить вам в каждый конкретный отрезок времени. Вы можете заказывать обед из того, что есть в меню, если, конечно, не хотите готовить сами». Так вот, арийцам для победы предстоит самим определять себе «меню» и самим его «готовить». Иначе вам будут постоянно подсовывать яд. В лучшем случае — просроченное гнилье. То же самое относится и к потребителям глянцевых журналов для «очень крутых мужиков» содержащих 70 % открытой рекламы и 30 % скрытой, где вам весьма грамотно дадут понять, что у вас всё не так и вы сам какой-то не такой. У вас не та машина, не та зажигалка, не тот костюм, не тот галстук, жрете вы не ту пищу и не в том ресторане, а у вашей жены неправильная форма груди и она не так ведет себя во время секса, да и ваш собственный пенис не мешало бы увеличить, ведь сейчас все преуспевающие люди увеличивают. Тут же график иллюстрирующий динамику роста клиник коррекции пенисов в США. Тут же — интервью с известными обладателями увеличенных пенисов и фотографии их новых «лэйди» с откорректированными зубами, губами, волосами, ногтями, ляжками, грудями и цветом кожи. Тут же и адреса клиник с фамилиями докторов. В общем, меню подано. Выбирайте и жрите! И вот вы приходите к правильному выводу: вам нужно много денег. На костюм, на автомобиль, на часы, на партсигар, на коррекцию груди и прочих частей тела жене и, разумеется, на приведение к требуемым стандартами своего пениса, ибо как говорил основоположник теории пенисов Зигмунд Фрейд: «Пенис — это власть». Совершенно очевидно, что вся эта реклама, а значит и расходы которые вы понесете, будут совершенно избыточны. Вы не станете лучше. Вы станете только хуже, но на вас заработают деньги. У вас отнимут энергию, а в обмен вы получите виртуал, т. е. ничего. Но помните, что если вы работаете не себя и не на свою расу, то вы работаете против себя и на чужую расу. Труд, как и любая энергетическая затрата, не бывает направлен в пустоту. Мы не сторонники тезиса что труд сделал из примата арийца, но то что труд отчужденный от цели быстро превратит его в биоробота — не вызывает сомнений. Процесс уже идет. Заставить вас совершать избыточные действия, избыточные расходы, значит—заставить вас работать против себя. А принуждение тоже имеет свою историю — от простого физического доминирования появившегося с первыми рабовладельцами и до догматического утверждения церковников что «всякая власть от Бога». Оно было настолько универсально, что ему не пытались возражать ни монархисты, ни республиканцы, ни большевики, хотя последние вообще-то отрицали его существование. Вам не нравится власть? Значит вы против Бога! Бог стал как бы переменной величиной, вместо которой можно было подставить всё что угодно, для этого «всё что угодно» нужно было просто наделить функцией Бога. Например, если я заявлю что «всякая власть от денег», кто мне возразит? Но если обвалить финансовую систему и добиться ситуации когда эксклюзивный автомобиль будет обмениваться на теленка или поросенка (а то и вообще на ящик тушенки), хотя бы потому что поросенка можно съесть и прожить еще какое-то время, а с автомобилем такое не пройдет, моё заявление перестанет быть истинным, так как система ценностей изменится, «богом» станет что то другое. Например — еда.[216] Или вода. Или чистый воздух. Сейчас степень божественности определяется уровнем вашего состояния, а реальные боги те, кто контролирует эмиссию главных валют. Поэтому главный храм находится не в Риме, Москве, Мекке или Лхасе. Главный — это федеральный резервный банк США, пусть он не похож на храм в традиционном понимании. Именно там делается и оттуда контролируется истинная религия современности.

Победа над текущим божеством всегда подразумевала его низложение. Так Кронос низложил Урана, затем Зевс низложил Кроноса, затем Христос низложил всех, затем папы подмяли под себя Христа, назвавшись его представителями на Земле, затем Лютер низложил пап, а в конце этой длинной цепочки деньги заменили собой всё. Подобные смены на божественном пьедестале происходили в Египте, в Индии и среди авестийских ариев. Сколь долго может длиться эпоха равнобожественного статуса денег? Ровно столько, сколько она будет устраивать большинство населения. Знаете, психологи утверждают, что самые крепкие союзы это те, что основаны на взаимном интересе, на расчете, пусть даже входящие в союз не совместимы ни по каким параметрам. Муж и жена могут ненавидеть друг друга, но будут жить вместе и никогда не будут друг другу не изменять, если это им выгодно. Вот почему браки у многих разновидностей цветных и межвидовых держатся гораздо крепче чем у арийцев, идеализм большинства которых не позволяет им подходить к этому ответственному действию сугубо с меркантильных позиций. Но в денежной системе не два игрока как в браке, здесь пересекаются интересы очень многих, поэтому энтропия финансовой системы в нашем замкнутом объеме ресурсов непрерывно растет. Два человека одинаково заинтересованных друг в друге всегда договорятся, представить такое в системе, куда входит почти всё население — сложно. Энтропию непрерывно сбивают увеличением добычи энергоресурсов и организацией все новых и новых точек ее сброса бессознательными массами (спортивные зрелища, ночные клубы, аквапарки, курорты, пивные фестивали, экологические акции, ролевые игры, туризм, игорный бизнес, аттракционы, кинопремьеры, мюзиклы, выступления эстрадных групп). Но для многих этого мало. Нужно что-то иррациональное. Нужно ощущение приобщения к чему-то «великому». Аквапарк или боксерские бои горилообразных негров на великое никак не претендуют, разве что в глазах впечатлительных мальчиков. Поэтому нашлось местечко и для церкви, точнее— для множества церквей, на все вкусы и запросы. Как продуктов в супермаркете. Церковь формально против «сатанинского расклада», но она — коммерческая структура обслуживающая свою целевую группу. Она — часть этого расклада. Но как всякая структура, она заинтересована в расширении «рынка сбыта» своих доктрин, ибо рынок сбыта — это тоже власть. И что они там у себя говорят против современной цивилизации — не имеет никакого значения. Ведь производители сигарет тоже пишут на пачках «курение опасно для вашего здоровья».[217] И тоже увеличивают рынки сбыта!

Нет, церковь конечно поопытнее производителей табачных изделий, она понимает, что если дело пустить на самотек, ее паства разбежится очень быстро, вот почему так ненавидящие друг друга христианские церкви в некоторых вопросах очень даже солидарны и говорят буквально одно и то же! Причем вы не думайте что церкви специально предварительно договаривались, это как раз совсем не обязательно. Мы специально подчеркивали, что независимые структуры могут действовать одинаково, если попадают в одинаковые условия. Просто они видят пути, двигаясь по которым человек рано или поздно от них уйдет. Финальное состояние белой расы — сверхчеловечество — полностью привязывается у них к наступлению «эры антихриста», в том смысле, что сверхчеловек, как сплав силы, красоты и интеллекта, само собой не будет иметь ничего общего ни с одной из современных религий. Я не знаю, будет ли он хохотать читая религиозную литературу или просто выбросит её, так ничего и не поняв, но то что религия — это издержки переходного периода от животных к сверхчеловеку, очевидно. Ведь у животных её еще нет, а у сверхчеловека — уже нет, здесь с нами полностью согласятся и церковники.[218]

И пусть они вместе с подопытными слабаками до сих пор тайно и явно сжимают кулачки мечтая «запретить теорию Дарвина» как «не соответствующую христианской ментальности» и «человеческой природе», даже исходя из того что мы наблюдаем каждый день, ясно: белый человек произошел от животных и этот процесс еще отнюдь не приобрел необратимый характер. Главным доказательством здесь может служить сексуальное влечение определенной части белых к цветным и межвидовым, что показывает — и те, и другие, когда-то были животными. «Мулаточки», «азиаточки», «негритосочки», вполне успешно осваивают арийские просторы сексуальных услуг, а предложение, по законам рынка, растет, если есть спрос. А он есть, есть! Про женщин специализирующихся исключительно по кавказцам, арабам, азиатам и неграм, я вообще молчу. И не надо сводить всё к финансовой стороне, здесь деньги далеко не всё определяют и решают.

А вспомним массовый туризм жителей Скандинавии и Германии в Таиланд, ставший центом детского секс-бизнеса. И действительно, где в Швеции или Германии можно трахнуть 10-летнюю девственницу за какие-нибудь 40–50 долларов? Так что, есть спрос, по сути, на всё цветное «мясо».

О причинах влечения мы можем узнать исключительно из трудов оставленных зоологами, например Лоренцом[219] (не путать с двумя упоминаемыми в первой части Лоренцами) и Тинбергеном.[220] Философы, в том числе и расовые, этот вопрос обошли, хотя «церковный» термин «межрасовая содомия» представляется очень удачным. Из Тинбергена следует, что цветные могут формировать некие гипертрофированные стимулы, привлекающие белых и эти стимулы могут заменять собой понимание настоящей красоты. А это верный недочеловеческий признак. Почему? Да потому что арийцы, как и цветные, произошли от животных, в результате как эволюционных, так и скачкообразных процессов. Но если цветные полностью специализировались и без белых развиваться не могут, то сами белые, напротив, находятся в стадии эволюции и их нынешний статус — явно временный и неустойчивый. Они уже не животные, но еще и не сверхлюди. Точнее — они содержат в себе как животное, так и сверхчеловеческое начало. Отсюда все их проблемы. Вот остатки животного начала и «рулят» сексуальным влечением в той или иной степени. Говорят что, мол, мулатки или азиатки бывают красивыми. Но здесь этот термин недопустим. Цветные не могут быть красивыми, красивыми могут быть только белые, но цветные могут быть привлекательными. Сексуально привлекательными. Привлекательность, в отличие от красоты, может содержать (и часто содержит) в себе элемент обмана, ибо может давить на бессознательные потаенные стимулы, унаследованные от животных. Именно по привлекательности находят друг друга партнеры в животном мире. Этот феномен рассмотрен в работах упомянутых выше зоологов, вообще межрасовые контакты следует рассматривать именно как феномен зоологический, а не человеческий.

Животное начало периодически побеждает, а тот кто занимается межрасовой содомией, сам становится похожим на животное, про детей (если таковые появятся) я вообще молчу. Таким образом, даже с зоологических подходов видно, что человек — неустойчивое, а потому и временное звено. Вот почему периодически срабатывает «вечный возврат», только на этот раз он сработает в последний раз, превратившись из вечного в окончательный. И действительно, сколько уже можно «вечно возвращаться»? Нам даются все новые и новые попытки, но кто доказал что их число бесконечно, тем более что каждый новый возврат оказывался более катастрофическим нежели предыдущий, что понятно — с высоты больнее падать. Сейчас мы находимся на небывалой интеллектуальной и культурной высоте, но и ставки делаем максимальные. На кон поставлено всё. Даже наше будущее. Его мы ставим чтобы обеспечить небывалый комфорт в настоящем. Можно проиграть все сразу, одним махом, но можно всё и навсегда выиграть. Природу можно изучать и использовать, ей иногда можно даже навредить, но с ней однозначно нельзя шутить или допускать что она имеет малейшую неточность в своей организации. Если такое допустить, то все дальнейшие рассуждения вообще не имеют смысла, можно тупо начать пить водку не думая не о чем и полагаясь на известное, но ошибочное наблюдение, согласно которому оптимальный результат может быть достигнут как бы «сам собой», без человеческого влияния. Природа — не враг, но система которую мы должны взять под контроль и заставить работать на нас. Она — учитель, а мы — ученики, самые талантливые и достойные из которых должны подняться выше учителя. Поэтому никакие двусмысленности здесь недопустимы. Игра идет «на полном серьезе» и для победы наше мышление и наша организация не может иметь никаких изъянов. Или — или. Или вы часть расы работающая на её победу, пусть и не самым оптимальным образом, или вас съедят и превратят через несколько часов в продукт метаболизма, как это и заведено в природе для тех кто не смог защититься. Впрочем, это уже не будет никого интересовать. Природа дает нам определенную степень свободы, в том числе и возможность добровольно возвратиться в животный мир, но такая свобода, как мы уже говорили, это стратегия, а не программа. Ариец — единственный кто может сделать сознательный выбор между движением к сверхчеловечеству и откатом к недочеловечеству. Ариец — единственный кто может выбирает стратегию на любой временной промежуток. По этой градации, собственно, и идет главный раздел внутри арийской расы. Действие, как мы знаем, рождает противодействие, во всяком случае, в неживой природе. В живой природе следствие может не быть направлено против причины, если это следствие желательно. Очевидно, что противодействие цветных движению белых к сверхчеловечеству как раз вызвано ошибкой белых, резко поднявших статус цветных, что было для цветных нежелательно. Вот они и противодействуют.

Если мы внимательно отследим главные причины наиболее важных, масштабных и впечатляющих арийских побед, то увидим, что все они строились на действиях лежащих вне логики, вне понимания неарийцев. Здесь причина того, что белых пришельцев, сугубо по первым впечатлениям, иногда принимали за богов. В каких-то случаях арийцы превосходили интеллектом, позволившим добиться прогресса вооружений, в каких-то — организацией, а как правило, тем и другим одновременно. Арийцы владели вещами, механизм которых не мог быть объяснен неарийцами не иначе как при помощи «божественного вмешательства». Почему же сейчас, сохраняя явный интеллектуальный приоритет, белые проигрывают цветным по очень многим направлениям, по сути, теряя контроль над своими странами? К прогрессу претензий вроде бы нет — арийцы вооружены лучше, чем все неарийцы вместе взятые. Они имеют такие виды вооружений, которые остальные может быть вообще никогда не будут иметь. Наука и интеллектуальная деятельность также обеспечивается ими. Арийцы лучше всех одеты и лучше всех накормлены. Они живут в лучших квартирах и ведут наиболее интересную жизнь. И, тем не менее, отступают по всем направлениям. Но никакого противоречия с законами здесь нет.

В середине пятидесятых годов ХХ века, знаменитый и уже упоминаемый нами англичанин Уильям Росс Эшби, получивший за свои исследования прозвище «Ньютон кибернетики», сформулировал в книге «An Introduction to Cybernetics»[221] фундаментальный «Закон Необходимого Разнообразия» («The Law of Requisite Variety», или сокращенно — RVL). Суть его в следующем. Допустим, имеется некая система. У нее есть внутренняя структура, но есть и внешние условия которые ее окружают. Так вот, жизнь этой системы обусловлена взаимодействием разнообразия внешней среды и внутреннего разнообразия системы. Иными словами, для поддержания жизни система должна непрерывно поддерживать такой уровень внутреннего разнообразия, который соответствовал бы разнообразию среды. При таком раскладе она, по крайней мере, может сохранять равновесие со средой. Сам Росс Эшби оперировал понятием «игрок», вот почему его закон — один из главных в теории игр. А выразил он его совсем просто и типично по-арийски: «Only variety can destroy variety» («только разнообразие может уничтожить разнообразие»). Например, если вы играете с кем-то в шахматы, то у вас всегда должно быть не меньше вариантов ходов, чем у вашего противника, а на любой его ход у вас должен быть как минимум адекватный ответ. При таком раскладе вы точно не проиграете. Будет ничья. Но нам нужно победить, поэтому равновесный вариант нас не интересует. На уровне статистической биологической системы он стабильный, но не эволюционный. А критерии победы становятся очевидными из следствий этого закона.

Первое. Допустим разнообразие окружающей среды ниже чем разнообразие системы находящейся в этой среде. Что происходит? Система начинает адаптировать среду путем экспорта разнообразия вовне. Именно так люди подчинили себе животный мир и стали хозяевами природы. Они оказались сложнее и «разнообразнее» животных, что позволило им полностью изучить их повадки и отработать методы управления, под которыми подразумевается весь спектр действий — от приручения до убийства. На каждый ход животного у людей было несколько своих ходов. Или, например, если вы состоите в руководстве фирмы, то для того чтобы полностью держать её под контролем, руководство (управляющая подсистема) всегда должно иметь готовые варианты решения проблем могущих возникнуть в управляемой подсистеме. И если вдруг управляемые окажутся сложнее («разнообразнее») управляющих, контроль будет потерян. Вашей фирмой (если она не развалится) начнут фактически управлять другие.

Второе. Разнообразие окружающей среды выше разнообразия системы. Данный случай сложнее и интереснее. Теперь уже системе нужно подстраиваться под опережающий рост сложности окружающей среды и далеко не всегда это удается. В этом случае система гибнет или попадает под управление другой системы. Очевидно, что арийцы бесконечно опередили всех остальных, ибо наличие эволюционного потенциала дало им возможность каждый раз получать то, чего в принципе не было у представителей других рас. У нас всегда были самая передовая наука, самое лучшее оружие, самая верная философия, самая высокая культура. Т. е. мы были разнообразнее цветных и на каждый их ход у нас всегда находился ответ. Да, у нас бывали кризисы, но и кризисы — тоже следствия закона Росса Эшби. Причем полностью согласующиеся с законами термодинамики. Смотрите сами. Все реальные системы — открытые. По закону Пригожина они, даже неуправляемые, стремятся к минимуму производства энтропии возможному при имеющихся условиях, вот почему они в той или иной степени разупорядочены, ведь наличие степени свободы — тоже условие прогресса. А присутствие даже минимально допустимой энтропии с одной стороны показывает невозможность возвращения системы к первоначальному состоянию. А с другой?

С другой стороны идет весьма сложный и часто непредсказуемый процесс имеющий своей причиной различную степень приспосабливаемости звеньев системы. А разная скорость приспосабливания как раз и вносит дополнительный элемент хаоса, т. е. работает на рост энтропии. Формируются новые и новые элементы системы ведущие себя совершенно несогласованно и слабо зависимо друг от друга. Пригожин называл из «сомнабулами», имея в виду, что они как бы не замечают взаимного присутствия. Более того, как мы уже говорили, он показал, что их активность всегда обращена внутрь системы и каждая из них может стать аттрактором, т. е. элементом будущего порядка. Вот вам и феномен арийского «культурного героизма» выданный чисто на физическом и системологическом уровне. Вот вам и Прометей, и ницшеанский Заратустра. С этими выкладками пересекается такое понятие как «пассионарность», а оно тоже носит статистический характер. По Гумилеву в определенный (но так и не обозначенный) момент времени возникает критическая масса пассионариев дающих т. н. «пассионарный толчок», в результате которого государство или народ переходит к некоему новому состоянию. Но всё-таки «сомнамбулы» и «пассионарии» — не одно и то же. Пассионарию, по-большому счету, без разницы, где и в чем реализоваться, «сомнамбула» обязана стать элементом вокруг которой будет формироваться порядок, в противном случае она просто исчезнет. Да, герои (мессии, вожди, фюреры) приходят в кризисные моменты и первоначально всегда вносят в систему постоянно стремящуюся к максимальной стабильности, элементы хаоса. Первоначально. Но позже, став аттракторами, они переупорядочивают систему под себя. Возьмите любую революцию, хотя бы октябрьскую 1917 года. Помните как Ленин обозначил признаки революционной ситуации — «верхи не могут, низы не хотят». В переводе на «наш язык» это значит, что верхи не могут управлять, а усложнение структуры низов не позволяет этим низам подчиняться верхам. Это тоже следствие RVL. Сначала царь, а затем и временное правительство, оказались неспособными управлять Россией именно вследствие того, что их управляющие системы никак не могли реагировать на разнообразные возмущающие воздействия низов. Потом пришли большевики. Они знали страну и психологию её основных народов гораздо лучше, я бы даже сказал, качественно лучше чем царствующие обрусевшие кланы немецких дегенератов и их погрязшие в роскоши и коррупции вельможи. Но знаний психологии здесь явно недостаточно. Как этим странным людям, десятилетиями гнившим по тюрьмам и жившим в эмиграции удалось взять под контроль столь огромное и сложное государство? Нет, они безусловно не были знакомы с кибернетическими законами и теоремами, но действовали по-своему правильно, во всяком случае за рамки фундаментальных законов не выходили и не пытались выйти. Фундаментальность как раз и есть невозможность нарушить что-либо. Говорят что, мол, большевики сделали ставку на террор и тоталитарные методы контроля. Это так. Но это — всего лишь следствие закона необходимого разнообразия: если вы хотите добиться восстановления устойчивости управления, то вы можете действовать только двумя способами: либо повышать степень разнообразия субъекта управления, либо—снижать степень разнообразия управляемого объекта. Никаких альтернативных путей нет. Разумеется, второй способ при нестабильной ситуации представляется более энергетически выгодным, именно поэтому революционеры и вообще любые захватчики власти начинали именно с него. Кого первого убирали? Тех кто управляет и тех кто контролирует: полицейских, военных, госслужащих, культовых служителей и т. п., т. е. тех, кто был «более сложнее», а следовательно мог стать источником повышения внутренней энтропии для нового режима. А то, что управлять хаосом труднее, нежели управлять порядком — очевидно. Закончился коммунистический эксперимент тоже соответственно: верхушка оказалась проще, чем нужно было для контроля над страной. О ее высочайшем интеллектуальном уровне можно судить только по тому факту, что самым умным человеком в Политбюро был, по общему мнению «членов», Михаил Горбачев. Ушлые аборигены заправляющие союзными республиками и инородцы действующие в самой Москве, выглядели куда более динамичными и практически мгновенно реагировали на любой «выбрык» союзного центра, причем реагировали так, что центр даже не знал что отвечать. Это — верная гарантия поражения. А финалом «совка» стал тот самый «паралич власти», когда власть уже ничего не могла, когда ей уже просто демонстративно не подчинялись и когда ей перестала руководить патологическая жажда власти, что есть верный признак конца системы.

Итак, система гибнет, но только для того, чтоб через хаос перейти к новой степени упорядоченности и к новому витку эволюционного развития. Здесь же и объяснение причин «вечного возврата». Понятно, что если мы научимся управлять своей внутренней энтропией, то никаких «возвратов» не будет, линия эволюции графически превратится из спирали в прямую, а ее темп мы будем регулировать по своему усмотрению.

Через призму закона Росса Эшби можно рассматривать практически любое противостояние систем, причем как простых, так и сложных. Почему Германия проиграла обе Мировые Войны? Да потому что у союзников в конечном счете оказалось гораздо больше вариантов действия. Почему СССР проиграл холодную войну? Потому что был проще Соединенных Штатов и на каждый советский «выпад» американцы могли противопоставить множество контрвыпадов. Америка могла влиять на СССР и экономически, и политически, и идеологически, и технологически. СССР не мог влиять на Штаты никак, все разговоры о «сломанном мече империи» — всего лишь разговоры для тех, кто ничего не знает. И так далее. Каждый может сам отыскать множество подобных противостояний и убедиться в закономерности победы одной из сторон. После чего станет понятно, что победа — это финал процесса подчиняющегося вполне изученным законам.

Этот же закон объясняет, например, почему в такой ожесточенной войне как Вторая Мировая, ни немцы, ни союзники ни разу не применили химическое оружие, а его были накоплены весьма значительные запасы. И тех и других сдерживал страх, что ответ противника может быть как минимум адекватный, а последствия применения химического оружия — непредсказуемыми. По этой же причине холодная война не переросла в открытое ядерное противостояние, ибо победить в нём было невозможно.

Впрочем, кто-то, оценив нынешний статус арийцев, может и возразить, задав на первый взгляд вполне логичный вопрос: «неужели арийцы проще цветных или межвидовых гибридов? Неужели человек проще недочеловека?» Ведь всё чем располагают в своем сознательном или бессознательном арсенале цветные народы, мы имели еще на заре своего существования, а девальвация некоторых полезных качеств если и шла, то только вследствие бешеного темпа развития нашей расы. Но несмотря на всё ариец по-прежнему остается качественно выше. Более того, ариец всегда и во всем был первый. Всё что есть у любой расы, у нас уже было и всё что они умеют мы уже умели. Пусть ариец сто раз несовершенен, он олицетворяет всё лучшее что есть в мироздании на сегодняшний день. Вас может раздражать его средний уровень, но выше уровня — нет. И никогда не будет. Всё неарийское должно изучаться только в контексте принципа «врага нужно знать», а все попытки перенести неарийские наработки на арийский социум неизбежно будут подрывать его статус, хотя в краткосрочной перспективе могут создать иллюзию эффективности. Интеллектом и его материальным воплощением — техникой, мы брали всё, что другие могли взять только коллективными силовыми усилиями, а то что именно мы в свое время захватили весь мир, показывает приоритет интеллектуальной стороны над любой другой. Высокий темп развития требовал низкой степени обратных связей, требовал приоритета личного интереса и сокращения степени вмешательства государства в жизнь отдельного индивида до минимума, притом, что государство было орудием арийца в его мировой экспансии и эксплуатации неарийцев. Из теории управления известно, что чем слабее обратная связь, тем ниже устойчивость системы. Стоит ли удивляться, что сейчас арийцы — это просто толпа, степень связей между звеньями которой понижена даже на самом элементарном уровне — уровне семьи, когда количество браков примерно равно количеству разводов. Стоит ли удивляться чему-то большему? Или вы думаете, что мужья будут менять жен, а жены мужей и при этом раса будет являть собой мощную коллективную спайку? Только тот, кто вообще ни с чем не знаком, может такое допустить. Вот почему у арийцев слабый коллективный иммунитет.

Для тех кто знает историю, не является секретом, что массовое проникновение чуждых арийскому мировоззрению концепций шло одновременно с качественным ухудшением расовых параметров и полной деградацией интеллектуалов. Эти исторические моменты как раз и совпадали с ослаблением обратных связей. Достоевский в XIX веке совершенно правильно предположил, что если бы Христос появился в его время, его бы тут же распяли. Думается, что если бы он появился в IX веке или даже в VI–VII — ом с ним сделали бы то же самое. А вообразите себе появление Маркса во времена Сталина или Брежнева! Расстрел, концлагерь или сумасшедший дом — вот что ожидало бы воскресшего экономического апостола. При Брежневе периодически появлялись одиночки и группы называющие себя «марксистскими». Они штудировали Маркса и с ужасом обнаруживали несоответствие «девственных канонов» с суровой правдой жизни эпохи застоя. Их отлавливали, непременно освидетельствовали по статье «шизофрения» и отправляли в дурдома, где применялись передовые методы лечения электрическим током, лошадиными дозами инсулина, аминазином и сульфазином. И это в стране, официальной идеологией которой был марксизм! Почему? Да потому что состояние общества было несравненно выше чем то, когда действовал «пророк», и ничем кроме катализатора разупорядочивания он не смог бы стать. В наше время мы можем воочию наблюдать, как полностью сгнила интеллигенция. В её услугах не нуждаются даже власть предержащие, а на массы она не влияет уже лет 10–15. Почему? А потому что массы оказались не только биологически выше, они оказались выше интеллектуально. Они уже «не ведутся» на бредни интеллигентов. Интеллигент, безусловно, знает намного больше чем бессознательный индивид, но понимает намного меньше, а сейчас это тонкое различие станет самым ключевым, ибо в будущем победят не те кто больше знает и даже не те кто сильнее, но те, кто больше понимает, те кто видят связь между явлениями, те кто видят связи вообще. И сейчас те, кто больше понимают должны действовать так, чтобы круг понимающих расширялся, чтобы те, кто представляет качественный расовый материал начали понимать хоть что-то, ибо можно знать всё или просто очень многое, но при этом не понимать ничего. Это — почти стопроцентная гарантия поражения.

Понятно, что система организации наших знаний тоже должна подчиняться Закону Необходимого Разнообразия. На индивидуальном уровне это в общем можно считать не нуждающимся в доказательстве. Любая статистика покажет, что человек более умный и более образованный, как правило имеет статус выше, нежели тот, что смог окончить только школу, не говоря о тех, кто ничего закончить не смог. Всегда ли так было? В общем-то, да. В древнем мире и в средние века образованные люди вообще составляли некий золотой фонд, ибо их было предельно мало. Они, бывало, становились жертвами мракобесия, но все же статус их был высоким. Монах умеющий читать, считался высокообразованным. Астрономы, химики или инженеры, вообще казались полубогами. Сейчас статус образованного человека понижен, в первую очередь из-за того, что образованных стало слишком много, но в свою очередь, это оборачивается положительным эффектом — практически любой действительно умный человек может получить адекватное образование, как через учебное заведение, так и самостоятельно. Но — это внутри расы.

Однако на уровне всей арийской расы, как субъекта межрасового противостояния, у многих может создаться впечатление, что Закон не работает. Почему мы проигрываем по всем направлениям? Почему ублюдки, еще вчера влачащие первобытные формы существования в первобытных лачугах и мечтавшие только о том чтобы более-менее сытно поесть, играючи проникают в белый мир и уже захватывают в ряде стран ключевые позиции? Как это согласуется с законом Росса Эшби? В чем их «разнообразие»?

Согласуется. Причем самым прямым образом. Но чтобы понять как именно согласуется, приведем сначала небольшой пример из жизни растений. Нас как-то не удивляет тот факт, что если прекратить ухаживать за полем засеянным пусть даже самой отборной пшеницей, через некоторое, причем весьма небольшое время оно зарастёт чем попало, в основном — сорными травами непригодными ни для чего. Более того, качество самого зерна может ухудшаться от поколения к поколению, хотя полное исчезновение ему вряд ли будет угрожать, как никак все растения что мы употребляем в пищу существовали за много десятков миллионов лет до нас, а вся история сельского хозяйства это всего лишь попытки оптимизировать тот или иной вид для собственного максимального удобства. Т. е. пшеничное поле оказавшись в окружении разнообразного растительного мира и, безусловно, уступая ему в разнообразии, начинает этим разнообразием «уничтожаться», до тех пор пока не будет достигнуто новое равновесие — на поле будет произрастать некоторое количество зерна и некое количество других растений. Здесь мы имеем пример открытой системы, но очевидно, что если мы как-то блокируем попадание на наше подопытное поле семян и спор других растений, то никакого вытеснения пшеницы не произойдет, система окажется закрытой. При всем этом, только законченный идиот может сказать, что пшеница хуже чем сорные травы, хотя при «лобовом» применении дарвиновского подхода напрашивается именно такой вывод. Сорняки-то мы специально не сажаем и никак за ними не ухаживаем, но они растут сами и часто обладают поразительной живучестью — ведь сколько времени тратится на разработку всё новых и новых инсектицидов, но проблема не решена. Однако Дарвин здесь не причем. Пшеница, как разновидность злаковых, возникла однажды и с тех пор неизменно существовала успешно выдержав и борьбу за существование и естественный отбор, т. е. базовые пункты дарвиновской концепции. Она тоже существовала до нас, единственное что мы сделали — доупорядочили её до требуемых нам сортов и увеличили наши посевные площади за счет других растений. Но вспомним, что Дарвин и дарвинисты были одними из первых кто заявил, что биологические виды принципиально отличаются тем, что способны работать на уменьшение энтропии и первым в этом процессе стоит человек. А уменьшение энтропии — это упорядочивание или, в общем случае, переупорядочивание. Пока мы есть, мы будем выращивать пшеничные поля и делать всё для того, чтобы никаких альтернативных культур там не росло, когда наше влияние исчезнет, пшеница займет ту нишу, на которую её выведут дарвиновские законы. Собственно, похожую схему мы приводили в последней главе первой части, иллюстрируя последствия потери тотального доминирования человека над животными миром.

Теперь объясним это всё на расовом уровне. Вообще, расовое противостояние тоже можно рассматривать как игру. Ведь что такое любая игра? Игра— это последовательность ваших действий и ответов на ваши действия противника. То, что мы привыкли считать традиционными играми, например шахматы, карты, домино, футбол или кулачный бой стенка на стенку, ведётся по установленным правилам, за которыми следит судья или сами игроки. Нарушение их ведет к конфликту, хотя часто позволяет победить. Известно ведь множество случаев, когда решающие матчи выигрывались из-за того, что игрок забивал гол подыгрывая себе рукой, а судья этого не замечал или делал вид что не замечал. Про шулерские приемы в картах я вообще молчу. И так далее, практически по всем играм. Т. е. если вы играете строго по правилам, а ваш противник без правил, он может победить и с чисто научной точки зрения в этом нет ничего аморального, выйдя из рамок «правил» он повышает свое разнообразие относительно вас, даже будучи игроком гораздо более худшим чем вы. Нет, мы не призываем играть в спортивные или логические игры без правил, их смысл-то как раз и состоит в том, чтобы победить по правилам. Но расовое противостояние — это игра где нужно просто победить. Как угодно. Любыми способами. По правилам или без правил. Ибо шанса отыграться не будет. Поэтому тот, кто ограничивает себя правилами, принципиально обречен на поражение. Отсюда вывод: о правилах и морали в расовом противостоянии можно забыть. И то и другое может работать только для внутренних потребностей арийской системы, опять-таки, если это нужно. А. Тарас в своей книге «Боевая Машина» пишет: «… жизнь в нашем несовершенном мире далеко не игра и не спорт. В ней по-прежнему плохо соблюдают все правила за исключением одного: кто-то обязательно становится жертвой. Для меня важно чтобы после схватки на земле оставались лежать другие, но не я… Для того чтобы выжить хороши любые средства, любые приемы, любые хитрости. Меньше всего имеет значения красиво вы действуете в бою или коряво, работаете «по школе» или каким-то диким способом, ведете себя по-рыцарски или «подло». Важен только результат и его цена. Все остальное—пустая болтовня. Исходя из этого можно дать определение: Самозащита—это использование человеком любых приемов и действий помогающих ему сохранить свои права, имущество, здоровье и жизнь в ситуациях реального, а не условного нападения». В заключении он отмечает, что противостояния прикладного, а не спортивного характера (а мы рассматриваем именно такой случай) «… правил не признают, на традиции тоже не склонны обращать внимание, там главное — эффективность…»[222]

Победителей не судят, наоборот судят победители. Нюрнберг состоялся только потому, что Гитлер проиграл. А если бы выиграл? Кто бы назвал его преступником? Кто бы обвинил лидеров Третьего Рейха в «преступлениях против человечества»? Наоборот, на «черную скамью подсудимых» сели бы Сталин со своими «членами Политбюро» и Черчилль с компанией. И в преступники бы записали их. И «доказуху» бы предъявили — благо было что: и Катынь, и Дрезден, и Гамбург, и безумные запасы вооружений захваченные в июне 41-го у границ СССР. Туда, а не во всякие «аушвицы» и прочие «бухенвальды» водили бы туристов. Это еще раз показывает, что юридический закон — всего лишь отражение статуса-кво и ничего более. Что с его позиций нет преступников и преступлений, но есть победители и побежденные, сильные и слабые.

В первой части мы уже говорили о том, какую негативную роль в жизни арийской расы играет т. н. «закон». По сути он — камень привязанный к ее ногам, резко снижающий степень свободы, а значит — степень разнообразия. Он понижает статус сильных и повышает статус слабых, вот мы и имеем в финале процесса триумф недочеловеков. Но белые недочеловеки — это наша внутренняя энтропия, о ней мы еще будем говорить, сейчас же мы остановимся на цветных.

Цветной, попадая в белый социум, совсем не теряется как элемент своей системы. Он, если и вынужден соблюдать законы написанные белыми, то только пока они могут гарантировать его безопасность, иными словами, пока его разнообразие меньше чем разнообразие внешней белой среды. Когда цветных становится сколь либо заметное количество, они образуют внутреннюю подсистему, стремясь подняться в статусе путем адаптации белой среды, ибо стать такими как белые они принципиально не могут. Я не раз наблюдал системы, состоящие из одного цветного и множества белых и могу констатировать, что поведение цветного было образцовым. Но когда цветных становилось хотя бы несколько (трое-четверо против 20–30 белых) положение резко менялось. Теперь уже они стремились адаптировать белых под себя. Получалось это или нет — не важно. Главное — стремление.

Вот почему все, все без исключения действия цветных, сводятся к понижению качества белых. Здесь идет в ход всё — от формально запрещенных взяток чиновникам и торговли наркотиками, до вполне легальных ресторанов «национальных блюд» и сексуальных связей с белыми. Кому-то может показаться непонятным, как ресторан «арабской кухни» может подорвать статус белых? А очень просто. Смотрите сами — если белые проживут всю жизнь так и не отведав яств приготовленных арабскими или прочими цветными поварами, их качество от этого никак не пострадает. Никак. А теперь допустим, что цветные открыли ресторан в белом городе, но в него ни один белый не заходит. А цветных в городе почти нет. Что будет с таким рестораном? Правильно, он разорится. Т. е. их статус понизится, а белые деньги окажутся потраченными внутри своей системы. Цветные могут оказаться расторопнее и организовать ресторан готовящий блюда местной кухни — так они адаптируются к враждебной себе среде. Более того, они могут на некоторые должности нанять белых. Это— более сложный ход, но теперь уже ход не меньшей сложности потребуется и от самих белых — прежде чем зайти в ресторан, необходимо будет выяснить кто его хозяин. А вы хоть раз пытались это выяснить? Такое требование кажется сложным, но помните — Закон Необходимого Разнообразия фундаментальный. Он никогда не нарушается и если вы будете делать вид что его не существует, он напомнит о себе. Он выполнится против вас. Белые могут пойти и разнести этот ресторан, но это запрещено законом. Т. е. закон не учитывающий расовый аспект автоматически оказывается направленным против расового большинства, ибо позволяет расовому меньшинству существовать и расти, что неизбежно приводит к усилению его статуса и, как следствие, понижению статуса белых. Следовательно, небелым на арийских территориях не должно принадлежать ничего. Ни прямо, ни косвенно. Это — верная гарантия от всяких расовых неожиданностей.

Здесь мы должны сделать оговорку и отметить, что природа в некоторых параметрах поставила цветных в тактически более выгодные условия. Мы приводили пример полезных и бесполезных для нас растений, того как они существуют совершенно «не зная» нашего Закона. Что опять-таки не освобождает от его действия. Цветные, само собой, его тоже не представляют, но у них, как у любого специализировавшегося вида, этот закон — встроенная программа. Он выполняется автоматически, как в животном и растительном мирах. В них вообще множество встроенных программ, что позволяет им выживать. Белые, как раса идущая вперед, избавлены от действия большинства таких программ, может быть они избавлены вообще от всех программ, они как бы сами пишут свою программу. Каждый день и каждый час. А потом, по жизни, её отлаживают. А у программистов есть правило: пока система работает нормально, ее лучше не трогать. Белые создали современную систему, которая, несмотря на тысячи минусов, их устраивает, а факт что она ведёт их к гибели— всерьез не воспринимается, особенно когда у тебя всё под рукой — от супермаркета с десятком тысяч продуктов, до личного авто и квартиры набитой бытовой техникой. Белые могут выбирать стратегию и тактику, цветные — только тактику. Вот почему когда белые поднимаются, у цветных нет вообще никаких шансов, но когда у белых кризис, программы записанные в мозг цветных позволяют им действовать против белых весьма эффективно. Сейчас основной стратегией белых в соответствии со всеми законами функционирования систем, является максимальное продление жизненного цикла. Но программы «зашитые» в цветных отработаны и проверены двумя миллиардами лет эволюции! И если природа за два миллиарда лет создала арийца, то неужели она не придумала ничего эффективного для выживания цветных? Цветной ведь тоже продукт эволюции!

В этом законе, кстати, объяснение полной деградации цветных и отката их на естественный уровень, т. е. на тот, на котором они были до прихода белых, в случае если белые будут вычеркнуты из мироздания. Во всех странах откуда белые уходили, уровень местного цветного населения понижался сразу и по всем параметрам. Вспомним, как Таджикистан, будучи пусть самой отсталой, но все-таки республикой СССР, за пару лет прошедших после ухода белых, превратился в одну из самых отсталых стран мира. Примерно то же ожидало бы и Туркмению, если бы ни огромные запасы нефти и газа. И так по всем бывшим колониям белых. Цветной мог подниматься когда адаптировался к внешней белой среде. Когда белая среда исчезнет, цветной опять станет тем, чем он был всегда — специализировавшимся приматом. Мы, таким образом, подходим к выводу, что статус цветных связан со статусом белых. И тоже через закон необходимого разнообразия.

Вариант первый — небольшое количество белых в огромном массиве цветных (белые в ЮАР и Зимбабве, белые в цветных регионах СССР). В этом случае белые всегда были элементом организации, причем даже не силу каких-то вынужденных причин, но сугубо как способ существования. Цветной находящийся возле белых всегда имел в своей расе статус более высокий чем тот, что был у цветного не контактировавшего с белыми.[223] Отсюда и пошел киплинговский императив «бремени белого человека». А на самом деле они просто адаптировали к себе окружающую среду и иногда в этой среде оказывались цветные. Когда белые уходили, цветной, не обладая способностью адаптировать к себе внешний мир, начинал сам адаптироваться к этому миру. Финал — известен.

Вариант второй — узкая прослойка цветных в массиве белых. Он интересен потому, что сейчас все адепты расового смешения и тезиса о равенстве рас, оправдывая проникновение цветных на арийские просторы, не уставая повторяют об их трудолюбии, деловой хватке, неприхотливости в личной жизни, ну, и как положено, об их «древней высокой культуре». И действительно, смотришь как какой-нибудь цветной, приехавший с Юга или Востока, причем даже не из города, а из глухого села, где он растапливал печку фекалиями в изобилии поставляемым живущими прямо у него дома представителями крупного и среднего рогатого скота, довольно быстро, за несколько лет, обзаводится квартирой, машиной, дорогими вещами и белыми проститутками, а потом возникает вопрос — как этим субъектам удается так быстро подниматься? И если они все такие деловые и культурные, то почему их страны находятся в столь жалком состоянии? Почему цветной там не может купить себе ничего, кроме элементарной еды, а тут становится «хозяином жизни» и еще учит как жить белых? Но чудес не бывает. Если цветной не может сделать свои деньги там, а потом за несколько лет делает много денег здесь, то резонно предположить, что он делает их на нашей системе, т. е. на каждом из нас. И, что самое страшное, — белые им в этом помогают, сознательно или бессознательно. Пока цветных мало, этого никто не замечает, общество еще не испытывает никаких неудобств, болезнь, выражаясь медицинским языком, находится в инкубационном периоде. Потом, когда цветных становится много, их замечают, а еще позже они начинают казаться опасными, но теперь от них можно избавиться только системным путем, а мы уже говорили, что у белых нет системного расово-биологического видения, которое у цветных развито великолепно. В итоге — закономерный финал: белые, не будучи способными избавиться от цветных, начинают к ним адаптироваться. «Бремя белого человека» оборачивается «бременем для белого человека». И вот уже для цветных вводятся льготы, юридический закон начинает не замечать их мелких и крупных шалостей, вот уже цветные требуют для себя специальных законов гарантирующих максимальную степень свободы, ибо все их требования сводятся к возможностям не соблюдать белые законы. Одним словом, разнообразие у белых понижается, а у цветных — растёт. С энтропийной позиции это выглядит так: цветные заинтересованы в экспорте энтропии, но еще больше их интересует энергия, ибо именно она обеспечивает рост. Выбрасывая своих граждан в арийские страны, они сразу решают множество проблем. Они избавляют свои страны от демографического груза, снижают безработицу и нагрузку на социальные службы, как следствие — снижают преступность и недовольство режимом. Но энтропию нельзя выбросить «в никуда». Сбрасывая ее в арийский мир, они, по сути, переваливают свои проблемы на нас. Они упорядочивают свои страны и разупорядочивают наши. Конечно, цветным нужна энергия которой в их странах не хватает. Население там растет гораздо быстрее чем экономика. Сейчас такой энергией являются деньги. Вот небольшие организованные сообщества цветных их и зарабатывают. На белых естественно. На белых же они сбрасывают свою энтропию, ведя криминальный или полукриминальный образ жизни. Это — с позиции юридического закона. А с системно-расовых позиций получается, что сам факт их пребывания здесь — уже нарушение закона. Теперь ясны причины их успеха здесь и неуспеха у себя на родине. На родине им просто не на ком зарабатывать деньги и некуда сбрасывать энтропию. Вот почему в их странах полное энтропийное равновесие и полное отсутствие роста. Их страны — это организм, на котором нельзя паразитировать, но который тоже нуждается в выбросе энтропии. И цветные здесь — это энтропия, выброшенная из их стран в наши. Это — энергия отобранная у нас и работающая против нас. Процесс усиливается с каждым днем, тем более что цветной демографический взрыв не прекращается последние лет пятьдесят. Последствия прикиньте сами.

Вас интересует как белые «докатились» до такой жизни? А вот как. У белых изначально не было деления на науку, религию и философию. Была система знаний и представлений. Причем невозможно сказать, что возникло раньше, а что позже, это примерно то же что рассуждать о приоритете курицы или яйца. Люди мыслили понятиями и в каждой вещи видели явление. Всё развивалось одновременно. Это мы сейчас знаем, что солнце—»желтый карлик», водородно-гелиевый шар, находящийся от нас на расстоянии 150 млн. километров и т. д. Древние этого не знали, но они видели и понимали как оно дает жизнь всему на земле, как оно заходит и восходит, как его высота над уровнем горизонта определяет время года и длительность дня. Они видели цикл. Языческий цикл. Они видели феномен, который и назвали солнцем. Отходя все дальше от животного состояния, белые совершенствовали абстрактное знание, но наука, философия и религия существовали неразрывно, так как не мешали друг другу, хотя такое положение было временным явлением. Эта «триада» была оптимальна в том смысле, что работала на расу. Все полезное усваивалось, все вредное отвергалось. Так раса росла, хотя даже высшие достижения античной мысли не дают нам права говорить о высоком её качестве, ведь и Рим и Греция закончились грандиозным межрасовым коктейлем и приходом христианства на очередном витке вечного возврата. Философы и ученые занимались полезными вещами, но они не занимались главной вещью — человеком. Что тогда говорить про религию? И нужно ли удивляться, что она была отвергнута, как уже в наше время отвергнуто христианство? Это одна из слабых сторон арийской расы, которая уже ни раз оборачивалась катастрофическими последствиями. Ариец устремлен в будущее, но однозначного пути в это будущее он не знает. Его скорее всего нет. Ученые ищут его через науку, философы — через философию, церковники — через организацию оптимальной связи с богом. Вот и возникают нестыковки. То, что с научной стороны выглядит оптимальным и легко реализуемым, с религиозной рассматривается как совершенно недопустимое. Отсюда и наша неприязнь к религии — она обязывает арийца жить по недоказуемой и по большому счету непроверенной временем догме, что сковывает его потенциал. Конечно, общая тенденция развивается в направлении полного торжества науки, всё идет к тому что она полностью подомнет по себя и религию и философию, став единственным инструментом сверхчеловека. Вспомним, что изначальное «палестинское» христианство не было арийской доктриной ни по одному из пунктов, поэтому устойчивый баланс философии, религии и науки, был очень сильно нарушен. Первые христиане вообще не знали что такое наука, она как-то не вписывалась в формат евангельских текстов, поэтому с ней надо было что-то делать. Как водится в христианстве, ее объявили воплощением темных сил, а один из отцов церкви — Тертуллиан — выразил в своей знаменитой формуле «Верую, ибо абсурдно» схему будущих отношений церкви и науки.[224] Положение отчасти спасла деградация античных интеллектуалов, наука как бы самоустранилась, а философия была поставлена в рамки христианства. Так в будущем было гарантировано противостояние науки, философии и религии, причем шансы религии в нем выглядели невысокими, как бы она бешено не сопротивлялась своему доминирующему статусу. Как только уровень грамотности начал возрастать религия неизменно сдавала свои позиции. И вот здесь понадобилась философия, начавшая бурно развиваться как раз в момент, когда христианство прошло пик своей мощи. Она как бы выдерживала баланс между наукой и религией. Наука еще не могла, а религия уже не могла интеллектуально обслуживать мыслящий слой. Поэтому философы стали как бы над наукой. Не было физиков и химиков. Были «натурфилософы» типа Ньютона и алхимики искавшие «философский камень». Так под «философской крышей» поднималась наука. Уже в XVIII религиозное мировоззрение в умах интеллектуалов совершенно не доминировало. Оставались наука и философия. Это совсем не достоинство, но скорее недостаток. Должна была быть одна наука, но наука, во всем ее величии; наука, как инструмент сверхчеловека. Философия, наоборот, отрасль сугубо человеческая, она продолжение того, что в животном мире называется повадками и инстинктами, она стремится объяснить мир «человеческими понятиями» вот почему когда началась квантовая физика, принципы которой не укладывались в рамки традиционной логики и понятий, философия как некое «доминирующее знание» закончилась.

Почему мы говорим о временности философии? Да потому что она — переходное знание в отличие от знания истинного. У нас ведь нет двух законов всемирного тяготения или трех законов сохранения энергии. Философий, напротив, очень много и сказать какая из них вернее — сложно, степень приближенности к абсолютной истине может колебаться в зависимости от окружающих обстоятельств, поэтому философия в принципе не может претендовать на роль совершенного эталона, относительно которого можно было бы выверять свое бытие. У каждого известного философа можно выделить вещи истинные и сегодня, а можно найти те, что кажутся совершенно нелепыми. Поэтому философия — это не истина в абсолютном смысле. Она стремилась и стремится эту истину найти, но истинная философия эта та, которая ни по одному пункту не будет противоречить науке. Скажу больше: истинная философия — это и есть наука и их полное объединение на базе науки— вопрос будущего. Так философия станет избыточной вслед за религией. А религия станет полностью избыточной тогда, когда она перестанет доминировать в сознании арийца на всех уровнях или же исчезнут те арийцы, у которых она доминировала.

Наука, наоборот, только одна и в ней есть критерий. Почему философы часто оказывались и оказываются «правильнее» ученых? Потому что за ними всё-таки стоит определенный исторический опыт и взгляды оказываются вписанными в ту или иную систему. Конфуций радикально отличается от Гегеля только потому, что он китаец, а Гегель — немец. А вот Кант от Гегеля отличается куда меньше, при том, что их философия в общем-то сильно отличаются. Потому что они оба — немцы. Настоящий философ опирается на модели проверенные максимально длительным промежутком времени, ученый делать этого совершенно не обязан, ибо он открывает новые явления, о которых до него никто не знал. Здесь его сила и его слабость. Ученый устанавливает объективные факты, те, что существуют вне зависимости от нашего желания, нашей воли. Следовательно, мы не можем оказывать на них никакого влияния, но в соответствии с Законом Необходимого Разнообразия мы должны быть лидерами в освоении все новых и новых областей знаний, ибо это повышает наше разнообразие, в идеале давая возможность полностью управлять окружающей средой, куда входят и цветные. Когда религиозники и одураченные ими толпы говорят, что наука поставила человечество на грань выживания, что она «испортила экологию» и «общественную мораль», это, мягко скажем, глубокое заблуждение. Наука не может испортить ни то, ни другое. Испортить может её применение не по назначению. Здесь как с топором — можно дом построить, а можно и кого-то убить. Но если клерикалы хотя бы понимают что это не так, то массы просто «веруют не увидев». При этом никто, заметьте никто, ни один человек, даже самый религиозно-озабоченный не отказался ни от одного из научных достижений. Они также как и мы любят мобильные телефоны, плазменные панели, компьютеры и стереосистемы. Т. е. индивид понимает, что церковь несёт что-то не то, вот он ни от чего и не отказывается, а в церковь ходит только для перестраховки— вдруг Бог есть, а я делаю что-то не то?[225] На самом деле быть лидером в области всех наук — залог не только выживания, но и победы нашей расы. При всех других раскладах, ее поражение — вопрос времени.

Как же тогда совместить очевидный научный прогресс и еще более очевидное расовое вырождение? А очень просто. Религиозники ведь совсем не спроста наезжают на науку! Значит, чего-то боятся. Вы думаете их сильно волнует состояние нашей расы или экологии? Религию эти вещи никогда не интересовали. Если бы она признала факт «животного происхождения», дарвиновские законы, а потом начала бы пропагандировать с амвонов расовые законы, а не всякого рода бессмысленные проповеди о «смирении», «милосердии», «ниспослании» и «божьей благодати», если бы она объясняла пастве всю опасность и богопротивность межрасовой содомии, от неё был бы хоть какой-то толк. Но церкви, в общем-то, без разницы, кто будет нести «бабло» — негры, белые, индейцы или корейцы. Деньги и в этом случае оказываются единственным реальным божеством. Вот почему лозунг «Бог создал расы, дьявол научил их смешиваться» появится в церквах не скоро или вообще никогда. Тем более что желтых и черных во много-много раз больше чем белых и они куда менее строптивы. Казалось бы странно, какое церкви до нас дело? Ведь наука даже не пыталась «научно» опровергнуть ни одного из их «чудес». Нам совершенно без разницы как был зачат Иисус Христос и мог ли он воскреснуть. Ну, допустим, что всё написанное в Библии—правда. Что, после этого хоть один закон природы перестал действовать? Можете прямо дома проделать опыты из школьного учебника физики и убедиться что всё в порядке. Запомните: чудо— это не когда законы природы нарушаются, чудо — это когда все арийцы начнут их соблюдать.[226] Если даже кибернетики называли возникновение генетического кода и жизни вообще — чудом, то только потому, что такое возникновение привело к появлению качественно новой степени упорядоченности, качественно новых законов. Поэтому если все арийцы начнут соблюдать системные расовые законы, наступит такое чудо, по сравнению с которыми все церковные «исцеления», «воскрешения» и «вознесения»—жалкие провинциальные цирковые номера. Или «поверив в чудо» все резко должны побежать в церковь, дабы там лобызаться и причащаться? Или прыгать как дауны в протестантских церквях и орать «Джизус Крайст Суперстар!», при этом панически боясь цифры 666 или тринадцатого числа? Но боятся церковники вот чего. Тот кто был «телом церкви», но потом вышел из него исключительно своим интеллектом, больше никогда туда не вернется, ибо увидит, что она не несет истину, что она лжива по своей сути, что она — приманка для тех, кому не хватает самодостаточности, кому вообще чего-то не хватает и он знает что желание скорее всего не осуществится. Церковь, таким образом, заботит только одна опасность исходящая от науки — она отбирает у нее паству, она отбирает деньги, влияние и власть, а следовательно, убивает её. И закончило христианство тем, что наделило религию чертами денег, а деньги — чертами религии. «Богово» воссоединилось с «кесаревым»—так дала о себе знать фундаментальная ошибка Христа. Все остальное — пустая риторика.

Теперь, допустим, что религиозники на 100 % правы в своих антинаучных желчеизлияниях. Тогда резонно предположить, что дав откат в сторону церкви, мы хоть и претерпим научный спад, но расовое вырождение сменится возрождением? Позакрываем все исследовательские институты, уничтожим промышленность, разгоним университеты. Оставим только сельское хозяйство, пищевую и строительную индустрию (чтобы производить наборы для постройки сельских домиков). Будем молиться перед обедом и ужином, соблюдать посты и не сквернословить. Но как это отразится на качестве расы, если религия, так же как и любой современный закон, отрицает эту самую расу? Да, этот откат можно будет рассматривать как победу церкви, ей будет дан карт-бланш, но это будет поражением расы. А что нам нужно — победа церкви или победа расы? Для нас ответ очевиден, но для верующего этот вопрос покажется демагогическим и он будет неправ. Ведь даже он, верующий, изначально — раса и только потом — церковь. Даже если он сам этого не сознает. Допустим, все верующие отдадут приоритет религиозному началу, приоритет «сердцу», а не «голове». Разнообразие будет понижено. А потом? Потом придут цветные. Для них мы не христиане или атеисты. И даже не репперы или панки. И даже, извините, не наркоманы и гомосеки. Для них мы просто белые. Мы — их видовые конкуренты, а живут они, как уже говорилось, по встроенным программам. Столкновение белой расы с цветными всегда приводило либо к взаимному уничтожению, либо к межвидовому смешению белых с цветными, что означало потерю расовой чистоты и гибель расы. Сейчас, когда на одного белого приходится девять цветных, последствия возможного поражения арийцев в «последней битве» у меня лично иллюзий не вызывают. А то, что потом цветные победители быстро откатятся до статуса полупервобытных стай, совсем не важно. Для них это не будет катастрофой, но лишь возвратом к традиционным формам существования. Они не зрители в зале где идет спектакль под названием «Мировой процесс», они — крысы и тараканы грызущие пол и кресла.

Можно считать совершенно очевидным, что статус цветного может повышаться только пока белые в принципе существуют. Следовательно, резонно предположить, что организация арийской расы как-то допускает это повышение и даже стимулирует. Т. е. вместо борьбы мы имеем пусть не резкую, но непрерывную капитуляцию. Сегодня сдали одну позицию, завтра — другую, но всему, как известно, есть предел. Пока что расовое равновесие не достигнуто, но мы к нему упорно приближаемся. Теперь и вопрос о том кто более разнообразен — белые или цветные можно переформулировать по-другому, в более понятной для обычного человека форме: «почему белые непрерывно поднимают статус цветных, готовя свое собственное уничтожение?» Ведь казалось бы, это тоже противоречит всем известным законам — и физическим, и биологическим. При этом у нас как-то не вызывает сомнений, что если бы цветные смогли бы взять белых под свой полный контроль, то их статус был бы ниже чем у цветных и, что самое главное, цветные никогда не делали бы никаких попыток его повысить. Сама эта идея, если бы она и возникла, что тоже негарантированно, показалась бы абсурдной. Почему же существует такое «расовое неравновесие»? Почему белые какие-то 150 лет назад оказались способными захватить весь мир, а нынче живя в мире сдают цветным одну позицию за другой, по сути превращаясь в их коллективную обслугу?

Чтобы понять механизм всех этих процессов, обозначим главное следствие проникновения цветных в арийский социум, а именно: потерю этим социумом устойчивости. Цветной всегда и при любых раскладах будет увеличивать энтропию нашей расы, сугубо в силу одного лишь фактора: он другой. Он — инородное тело. Он — песок в шестеренках и ржавчина в трубах нашего арийского механизма. В чем-то он похож, но в главном — кардинально отличается, так как представляет специализировавшуюся расу. Такие расы очень точно знают себя, они знают свои темные и светлые стороны, они знают чего хотят, в отличие от белых, развивающихся настолько быстро, что фантастическая литература ими придуманная устаревает через 100–150 лет. Так вот, цветные знают, что белые умнее и, в общем-то, лучше их, именно потому они всеми возможными способами проникают в белый мир и стремятся закрепиться там на любой роли. При этом, на своем пусть и низком уровне, они видят, что белые люди разные и хотя каждый из них в отдельности выше цветного, их не объединяет ничего кроме общего принципа — цвета кожи. Они видят, что есть белые расисты, а есть те, кто будет бороться за их права до полного издыхания; они видят, что одни их презирают, а другие за скромные деньги (или вообще бесплатно) заползают в их постели. И главное — белые власти (как это ни странно!) готовы охранять и поддерживать их статус, даже если действия цветного пусть и косвенно, но направлены против белых. Когда ему в руки попадают разные декларации о защите прав расовых меньшинств, то и вовсе появляется повод для оптимизма. Т. е. цветной находясь внутри белого социума видит все слабости этого социума. Но все, все без исключения слабости белых — системные. А системология как раз и привела нас к кардинальной переоценке взаимоотношений целого и частного. До «эры системологии» считали, что изучив полностью свойства частей, можно вывести свойства целого. Почему кардинальной? А потому, что эти взаимоотношения приобретали совсем противоположный характер — теперь понять свойства частей можно было только зная свойства целого. И никак иначе. Одновременно с возникновением системологии возникла и развивалась квантовая физика, показавшая, что частей вообще нет, что части это «паттерн» во взаимоотношениях целого. Чтобы это четко понять, привлечем авторитетного специалиста Ф. Капру — автора любопытной книги «Паутина Жизни».[227] В главе «Теория Систем» мы читаем буквально следующее: «Живые системы представляют собой интегрированные целостности, чьи свойства не могут быть сведены к свойствам их более мелких частей. Их существенные, или системные свойства—это свойства целого, которыми не обладает ни одна из частей. Новые свойства появляются из организующих отношений между частями, т. е. из конфигурации упорядоченных взаимоотношений, характерной для конкретного класса организмов или систем. Системные свойства нарушаются, когда система рассекается на изолированные элементы». Но что такое «новые свойства»? Новые свойства — это новое разнообразие проявляющееся на системном уровне. Белые же как раз и «рассечены на отдельные элементы». Да, среднестатистический белый превосходит среднестатистического цветного по всем параметрам, но при переходе на системный уровень картина кардинально меняется. Казалось бы, по закону Росса Эшби ариец «разнообразнее» цветного. Это так. Но! Закон сформулирован для систем, а один человек — это не система по отношению к государству, наоборот, государство — система по отношению к человеку. А арийцы — это не система, во всяком случае, не расовая система. Арийцы — это просто совокупность людей объединенных связями образующими некую систему. Но найдите мне хотя бы один системный фактор, реально объединяющий пусть не всех, а хотя бы большинство арийцев? Сложно? Вот почему на уровне расового противостояния Закон Необходимого Разнообразия применим к цветным, но совершенно не применим к арийцам. Да, они одна раса, но они — не расовая система. В итоге получается то, что должно получиться — незнание и непонимание законов природы никак не освобождает от ответственности за их несоблюдение. И все законы не соблюдаемые арийцами мгновенно оборачиваются против них. RVL — не исключение. Поэтому сейчас система цветных в каждом случае противодействует одному, отдельно взятому арийцу, а она (система) более разнообразна. Тем более апеллирует к писанному самими арийцами закону. Ариец же, начиная противостоять цветному, автоматически оказывается противостоящим всей их системе. Результат — налицо. Захват белыми цветного мира к началу ХХ века объясняется тем же Законом. Кто приходил захватывать цветные страны? Белые национальные армии. А армия — это организация. Это система. Пирамидальная и основанная на единоначалии. Де-факто тогда она была расовая, пусть это нигде не писалось прямым текстом. Зачем писать то, что и так ясно? И при таком расовом системном противостоянии у цветных не было никаких шансов. Никаких. Их нет даже сейчас, цветных спасает только отсутствие системного противостояния со стороны белых. Вы думаете что американцы не смогли бы навести полный порядок в Ираке или Афганистане? Технически это вполне возможно, но войны ведущиеся Америкой, это не войны «белых против цветных», какие бы иллюзии не строили на этот счет американские и европейские расисты и как бы не пытались разыграть эту карту политические и религиозные лидеры цветных. Америка — мультирасовое и мультикультурное государство, управляемое протестантами и евреями, при непрерывном усилении роли негров и латиносов. Оно строится на балансе интересов правящих кланов, на компромиссе. Но компромисс сам по себе никогда не решает, а тем более не преодолевает никаких противоречий. Он признает факт их наличия, неспособность к преодолению, а потому и сводится всего лишь к откладыванию решений на будущее, ведь неуступчивым делают человека только абсолютные требования. Поэтому если вы слышите что где-то в чем-то достигнут компромисс, то вас либо обманывают, либо на самом деле не достигнуто ничего. И именно поэтому войны почти всегда заканчиваются не компромиссами, а капитуляциями или перемириями с преимуществом одной из сторон. Трудно вспомнить войны закончившиеся «вничью». Всегда кто-то получал больше, а кто-то меньше. Сейчас в арийские головы усиленно «впаривается» тезис о том, что войны вскоре отойдут в прошлое, что их заменит экономическая конкуренция, поставленная в строгие рамки закона и «нормы цивилизованного» общества», а армии уступят место малочисленным мобильным подразделениям, основной задачей которых будет ликвидация неких «террористических группировок», не желающих жить по «общечеловеческим принципам». Обывателю, правда, забывают сказать, что и экономические войны никакими компромиссами тоже не заканчиваются. Всегда кто-то получает больше. Очень показательно, что эти тезисы начали выдвигаться одновременно в США («Новый мировой Порядок») и в СССР («новое мышление», «общеевропейский дом»), что дает основания предполагать о наличии давно согласованной стратегии. Что касается компромисса арийцев с неарийцами, то история показывает, что ничем хорошим он для нашей расы не заканчивался. И то, что евреи обыграют в «глобальной гонке» недалеких васпов, у меня лично сомнений не вызывает, ибо системные слабости евреев куда менее выражены, чем таковые у васпов. Евреи «в случае чего» могут спокойно переместить свои деньги, а затем и самих себя практически в любой обитаемый уголок земного шара. Они — азиаты, а потому более лабильны, да и негры с желтыми в общем-то не видят в них своих врагов, ибо они — гибриды черной, желтой и белой рас. А какая сила стоит за белой финансовой элитой? Кто будет проливать кровь за омерзительных набожных протестантских барыг с Уолл-Стрит? Может быть черно-желтая американская наемная армия рассредоточенная по отдаленным уголкам земного шара? До некоего критического момента — да. А потом? Героиновое поколение белых с тонкими костями и стеклянными глазами, которое они вырастили? Но в нем не видно ничего кроме обаяния смерти, а то, что многие люди перед смертью делаются красивее чем они были при жизни, знали еще древние. И драться они не будут. Их с пеленок учили не драться. Их учили, что драться и ненавидеть — хуже всего. На это была направлена вся их подготовка. Белый в Америке всего боится, он боится системы и со времен Гражданской войны, а то и вообще Войны за независимость не пытался этой системе противостоять. Прошлогоднее наводнение в штате Луизиана показало, что цветные мгновенно адаптировались к окружающей обстановке, а вот что делали в это время белые — загадка. Их вообще не было видно, сдается, они просто сидели, дрожа от страха пока негры потрошили сначала банкоматы, затем — ювелирные и оружейные магазины, перейдя в конце на продовольственные и вещевые супермаркеты. После чего в город был введен федеральный спецназ. А если бы он не был введен, а воровать стало бы нечего? Можно совершенно однозначно утверждать, что началось бы выяснение межрасовых отношений и было бы оно не в пользу белых, ибо черные — система, белые—нет. У белых есть оружие, но и у черных оно тоже есть, ведь в Америке «все граждане равны», если кто забыл. Не стоит, впрочем, впадать в противоположную крайность и думать, что белый спецназ защищал белое население от черного беспредела. Если бы белые как система в каком-то уголке США посмели бы «наехать» на черных, тот же спецназ действовал бы уже против белых. И в этом — воплощение отсутствия расовой системы у белых, ведь когда таких же белых васпов выбрасывали из Зимбабве и ЮАР, ни один черный из этих или других стран даже и не подумал за них заступиться. Это вполне понятно и никакой белый расист их за это осуждать не станет. Напротив, было бы удивительно, если бы негры стали защищать белых. Уровень жизни резко упавший в черных странах после ухода белых — тоже не аргумент для негра. Он — сугубо арийский параметр и ни одна цветная страна никогда не ставила целью его повышение. Скорее он был следствием, но им можно было поступиться в первую очередь. Таким образом, начни цветные добровольно повышать статус белых, рушилась бы вся системно-расовая концепция мироустройства. Но негры не начали, поэтому концепция выдержана.

Итак, слабеющие арийцы, попав в «разнообразное» окружение имеют опять-таки по закону Росса Эшби два варианта поведения, которые нами тоже обозначены. Причем интересен именно второй («слабый») вариант, когда худшая, утратившая эволюционный потенциал часть расы пытается экспортировать разнообразие извне, вместо того, чтобы становиться источником такого разнообразия.

Очевидно, что наше третье поколение слабее первых двух, хотя и умнее, в том плане, что оно больше знает, хотя и меньше чувствует. Школа и институты дают ему знания, но не учат правильно мыслить, не учат правильно понимать. Его главное кредо — продлить собственное комфортное существование на максимально длительный срок (следствие принципа максимума энтропии). И все его действия, как сознательные, так и бессознательные, подчинены именно этому. И если бы на Земле жили только одни белые (закрытая расовая система, аналог нашего пшеничного поля огражденного от посторонней «биологии») это не было бы слишком актуально, но когда белые находятся в окружении цветных, причем сами слабеют в то время, как цветные, межвидовые и недочеловеки из самих белых усиливаются, поддержание комфорта становится возможным только при условии адекватного встраивания себя, соответственно, в цветную и (или) недочеловеческую систему. Последствия можно наблюдать повсеместно. Например, в каждом крупном городе можно отыскать далеко не одного «натурала» одетого как типичный гомосек. Или встретить группу совершенно арийской молодежи подражающей в своих жестах неграм, латиносам или прочим цветным. Причем они не обязательно должны дружить с неграми, входить в общества солидарности с народами Африки и изучать английский язык по методу «двадцать пятого кадра». И уж совсем необязательно их мамы или бабушки должны были в молодости развлекаться с неграми, используя эффект негритянского «двадцать первого пальца», будь этот негр хоть моряком возившим в «совок» или Европу продукты по ленд-лизу в сороковые или снятым с пальмы и привезенным туда же для обучения «друзьями братского Конго» в шестидесятые-семидесятые. Подражание может делаться и «просто так». В последние годы мне неоднократно попадались индивиды, нарочито разговаривающие с кавказским акцентом, причем в их расовой чистоте сомневаться не приходилось. Нет, мы понимаем, что если бы эту «продвинутую молодежь» поместить на некоторое время в негритянский квартал, кавказский аул или общежитие к латиносам, с них очень быстро сошел бы всякий космополитический фасон, так как они столкнулись бы со скачкообразным изменением реалий, но здесь всё идет сложнее, энтропия растет медленно, а по Пригожину в этом случае система стремится к максимальной устойчивости. Но всё-таки растет, и слабая часть белых реагирует на неё так как положено — не будучи способной к собственному индивидуальному мышлению, она инстинктивно чувствует усиливающиеся группы и сознательно начинает им подражать. Белые, как следует из подобного расклада, деградируют монотонно, но устойчиво. Один видит мускулистых негров, обвешанных золотыми жгутами и вставленными в платиновые зубы бриллиантами, потом читает в цветных глянцевых журналах о гигантских негритянских фаллосах и необычайных сексуальных способностей «черной масти», а после сопоставляет увиденное и прочитанное с тем убожеством, которое он наблюдает в зеркале во время редких помывок своего смешного тела. Другой восхищается супердоходами гомосеков от кино- и шоу-бизнеса, их домами и машинами, читает в тех же журналах о том, что все известные, знаменитые или богатые люди были гомосеками и делает соответствующие (для себя) выводы. Низкий уровень собственного разнообразия подменяется стремлением встроиться в усиливающееся разнообразие среды. Одеваться как негр, вести себя как гомосек, говорить только то, что положено, голосовать за кого скажут — вот модель поведения в которую вовлекаются все новые и новые миллионы. Но этого мало! И вот уже за модой слушать негритянскую музыку, а она начала внедряться в XIX веке и более современной модой—носить «негритянскую» одежду и подражать в своей речи, жестах и походке неграм, начинает слышаться заключительный аккорд — теперь нужно даже внешне быть максимально похожим если и не на представителя черной корневой расы, то хотя бы на межвидового гибрида. И вот уже как грибы после летнего дождя возникают солярии, где за полчаса облучения жестким ультрафиолетом из вас сделают мулата; тату и пирсинг-салоны, где за доступные деньги вам вставят кольцо или другую железку в любое место какое вы выберите, включая нос, язык, пупок и гениталии, а также сделают любой рисунок. Там же, в рекламных проспектах вы прочтете, что тату — это древнейшее искусство которое практиковали еще первобытные племена (а кто бы сомневался!?). После чего вам еще останется обучиться лазить по деревьям и вы можете быть уверены, что следуете верным курсом вверх по лестнице идущей вниз. Настоящим негром вы всё равно не станете, но к примитивным формам недочеловечества скатитесь очень быстро. Гумилев называл таких субпассионариями — они всегда идут за теми в ком чувствуют силу.

Впрочем, вполне допускается, что быть негром кому-то придётся не по вкусу. Рыночная экономика и глобализация учла это вроде бы естественное желание, поэтому в качестве альтернативы быть черным вы можете стать желтым. Это тоже модно. Тут вам и куча литературы по «тибетской» и «тантрической» медицине, «йоге», «аюрведе», буддизму во всех вариациях и даосизму во всех проявлениях. Для поддержания внешнего антуража — сеть магазинов «этнической одежды», аксессуаров для «фэнь-шунь», дымящихся «вонючек», китайских фонариков, японских зонтиков и вьетнамских вееров. Для желающих поднять свой теоретический и интеллектуальный уровень — бесчисленные школы-секты обучающие тайнам китайских монахов, японских самураев, тибетских лам, индийского «третьего глаза» и непальско-бутанских чревовещателей. Параллельно можно обучиться филиппинской хирургии или дзен-астрологии. Можно помахать ручками и ножками в секциях карате или тайквандо.

Как некий баланс между черными и желтыми, можно рассматривать подогреваемый интерес к древнеегипетской и переднеазиатской магии, «зороастризму», «картам Таро», «книге мертвых» и тому подобной галиматье. И спрос на всё это есть, причем весьма немалый, а расходы на отправление «оккультных» потребностей у западного человека растут год от года, пусть даже большинство более-менее регулярно посещает церковь. И не надейтесь встретить среди этих искусственных негров, желтых или гадателей по «книгам мертвых», даже условно сильную личность. Её там нет, потому что быть не может. Не там ищите! Люди обладающие реальными паранормальными способностями, никогда не нуждаются в том, чтобы подражать, а тем более открывать курсы раздачи своих знаний за деньги.

Итак, очевидно, что белые были способны эффективно решать «внешние вопросы» только тогда, когда их внутренняя система была отрегулирована на соответствующем поставленной задаче уровне. Вот почему популярное занятие расистов — выражение недовольства по поводу очередной выходки цветных — дело совершенно бесперспективное. В любом случае, прежде чем возмущаться цветными, необходимо максимально полно изучить своих, ибо сила цветных — это оборотная сторона слабости белых и ничего больше. В природе не бывает незаполненных ниш и энергетических пустот. И, что в нашем случае гораздо важнее, в противостоянии отдельного человека и системы, пусть даже не слишком сильной, побеждает система. И не имеет значения сколько таких отдельных людей — хоть миллион, хоть миллиард. Мы стали людьми именно как система, как система мы победили и подчинили животный мир, утрачивая системное начало мы тут же начали откатываться назад и сдавать всё, что когда-то было завоевано. Внутренняя энтропия каждого сожрала систему в которую входили все.

Примечания:

2

Телевидение у многих отождествляется с инструментом глобального обмана. Но интересно, что сама передача телевизионного сигнала построена на обмане человеческого зрения. То что вы видите как целостное изображение, на самом деле — фикция. По экрану бегает точка (в цветном варианте — три точки), если вы близко посмотрите на цветной экран, то увидите, что он состоит из множества таких точек. Это дырки в т. н. маске кинескопа, куда и попадает бегающий по экрану электронный луч. Точка «прочерчивает» на экране 625 строк, образуя 1 кадр. Все мелкие детали даже при «цветном» сигнале передаются черно-белыми, чтобы сузить полосу пропускания. 50 раз в секунду экран гаснет, чтобы не было видно возврата луча в верхний левый угол, в момент гашения передается еще целая куча информации, например телетекст… Но всего этого мы не видим.

21

Вот к каким странным парадоксам приводит закрытость системы! Те, кто должен был прийти на смену дряхлеющим членам Политбюро, ненавидели советский строй и при первой возможности расправились с ним самым быстрым образом каким вообще было возможно. Но они надолго не задержались. Вскоре, в правительственные аппараты «новых независимых государств» набилась молодежь, которой к моменту прихода к власти Горбачева не было и тридцати лет. Вот эти ребята, лишенные элементарной морали, порезвились на полную, без всякой войны превратив богатейшую страну в руины. Так энтропия нашла свой «выход».

22

Историк Ф.Ф. Зелинский считал, что у каждого арийца есть по меньшей мере две родины: одна — это страна, в которой мы родились, другая — античность. Итальянские гуманисты, возрождавшие римскую античность, опирались на свою национальную и языческую традицию, сумев придать ей общеевропейское значение. Оставаясь частью христианского мира, они сумели приземлить и очеловечить его.

211

Мы должны всегда помнить что биология оперирует не индивидуумами, а видами, т. е. работает на статистическом уровне. Какой-то конкретный человек, пусть и обладающий полезными качествами для нее в общем-то не важен и его гибель, даже в результате случайного обстоятельства, не играет в ее раскладах никакой роли. Главное — сохранение вида.

212

The History Of The Decline And Fall Of The Roman Empire

213

Вот типовая неполиткорректная цитата из Гиббона: «The Negroes' rude ignorance has never invented any effectual weapons of defense or destruction: they appear incapable of forming any extensive plans of government or conquest: and the obvious inferiority of their mental faculties has been discovered and abused by the nations of the temperate zone». (V.III, p. 277) Интересно, подобные фрагменты присутствуют в современных изданиях?

214

Теодор Моммзен. История Рима. В 5 т.: Пер. с нем. М.;Харьков. АСТ: Фолио, 2001

215

Неведимов Д. «Религия денег или лекарство от рыночной экономики». 2003.

216

Смотрите как сейчас все «вывернулось». Крестьянин должен брать кредит в банке, покупать на него семена, топливо и удобрения, засеивать и собирать урожай, а урожай совершенно негарантирован, и все это только для того чтобы накормить городское население, в большинстве своем совершенно избыточное. Конечно, мне могут возразить, что мобильный телефон должен стоить дороже теленка, ибо для его производства нужно очень и очень многое, а теленка можно вырастить «просто так». С позиции сегодняшних раскладов это правильно, но думается что тот кто пережил реальный голод, мог бы здесь поспорить относительно вопросов «ценообразования».

217

Показательно, что церковники в штыки встречая любое научное или инженерное новшество, потом весьма быстро его осваивают. И вот уже мы видим церковные программы по телевизору, «блютузы» вставленные в уши попов, клерикальные сайты и форумы в интернете, кондиционеры в кельях монахов, плазменные панели в домах попов и автомобили с тюнингом в их гаражах. Удивляться этому не стоит, напротив, это скорее хорошо — церковь вынуждена адаптироваться к науке, к прогрессу. Так наука срывает мистический ореол «святости» с ее головы.

218

По этой же причине церковники ненавидят независимых и самодостаточных людей. Вот почему основной идеологический прием церкви — отыскать в каждом какой-либо изъян, чтобы потом формировать у человека комплекс вины («все мы грешны»), устранить который, понятное дело, может только церковь.

219

К. Лоренц «Агрессия» М. Прогресс, 1994 г. Особенностью исследований Лоренца является сравнение общих моментов в поведении животных и человека. «Кто непосредственно угрожает существованию вида — это не «пожиратель», а конкурент; именно он и только он. Когда в давние времена в Австралии появились динго — поначалу домашние собаки, завезенные туда людьми и одичавшие там, — они не истребили ни одного вида из тех, что служили добычей, зато под корень извели крупных сумчатых хищников, которые охотились на тех же животных, что и они. Местные хищники, сумчатый волк и сумчатый дьявол, были значительно сильнее динго, но в охотничьем искусстве эти древние, сравнительно глупые и медлительные звери уступали «современным» млекопитающим». Остается только разобраться, цветные — кто они, пожиратели или конкуренты? Мало кто знает, но Лоренц был знаком с Берталанфи и само собой был в курсе его исследований. Например относительно эволюции систем и прогресса он говорил: «Когда мыслитель, даже величайший, завершает свою систему, он в принципиальном смысле начинает чем-то напоминать собою лобстера или паровоз. Как бы ни были изобретательны его последователи и ученики в рамках предписанной и дозволенной панциреобразной системой учителя степени свободы, сама система станет опорой прогресса мысли и познания только тогда, когда найдутся последователи, отколовшиеся от нее, ухватившиеся за новые, а не «встроенные» степени свободы и претворившие части системы в новую конструкцию. Но если мыслительная система столь монолитна, что долго не появляется никого, кто имел бы власть и способность сокрушить её, то прогресс может быть остановлен на века» (К. Лоренц Кантовская концепция a priori в свете современной биологии, 1941)

220

См. Н. Тинберген «Социальное поведение животных» М., «Мир» 1993 Н. Тинберген «Поведение животных» М. 1985. Свое учение об инстинктивном поведении животных Тинберген разрабатывал вместе с К. Лоренцом. Им обоим в 1973 году была вручена Нобелевская премия.

221

У. Росс Эшби «Введение в кибернетику» М. 1959

222

Тарас А.Е. «Боевая машина», Харвест, 2005 г.

223

Известно, что нацмены «с претензиями» из кавказских и азиатских регионов всегда отдавали своих детей не в национальные, а в русские школы, ибо там они могли научиться хотя бы нормально читать и писать. После окончания школы, наиболее претенциозные старались поступить в какой угодно вуз, главное чтобы он находился на территории европейской части СССР, ибо всем была слишком очевидна реальная «ценность» ташкентских, ахшабадских и бишкекских дипломов. Исключение — факультеты типа юридического, там важно было окончить именно местный вуз, так как профессии типа судей, следователей или прокуроров были поделены между наиболее сильными феодальными кланами и важно было встроиться в систему на самом начальном этапе.

224

Тертуллиан, автор знаменитой фразы «верю, ибо абсурдно», видимо слишком далеко зашел в своей вере, а потому под конец жизни порвал с церковью, считая что она недостаточно «аскетическая» и «мученическая».

225

По этому поводу вспоминается интересный анекдот. В советской школе, на уроке, учительница рассказывает детям что Бога нет. Чтобы дети хорошо усвоили материал, она предлагает им хором повторить «Бога нет! Бога нет!». Все повторяют, а маленький Изя молчит.

— Изя, почему ты не повторяешь, ведь мы все знаем что Бога нет!

— Мария Ивановна! Если его нет, то зачем это специально повторять? А если он есть, то зачем портить отношения?

226

Т.е. произойдет скачкообразная оптимизация, вот только сколько арийцев останется и хватит ли остатка для обеспечения будущего расы? Пригожин определял аттрактор как «макроскопическое состояние, соответствующее максимуму вероятности» (Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. — М., 1986.). Главное — чтобы это состояние успело наступить.

227

Ф. Капра «Паутина жизни (Новое научное понимание живых систем)». «Гелиос», 2002 г.