Ад заслуживает осуждения прежде всего из-за своей гнусной несправедливости. Все наши гневные и жалобные речи, наше прославление мятежа дают справедливую оценку аду, даже если не входить в подробности. Лишь предположив его существование, мы, истинно верующие, должны возненавидеть его от всей души, и перед столь безжалостным злоупотреблением властью просто обязаны стать благородными мучениками, мучениками на целую вечность.
Наши скамьи стоят в аду, насупротив жалкого неба, полного невыносимых людишек, отвратительных лизоблюдов, собранных в кружки, какие мы обычно не посещаем; пошлые, мизерные, мелочные, низкие, подлые, они поют фальцетом льстивые колядки.
В аду могут звучать и высокая поэзия, и полные первородной мощи слова. Чтобы не впасть в сомнение, не поддаться слабости, мы должны верить в ад, но это также должно заставить нас принять твердое решение: не оступаться, не унижать себя, верно следовать велениям нашего благородного сердца и не вступать в соглашение с безжалостным тираном.
Можно верить или не верить, но только нельзя признавать жестких законов веры. Можно верить в Бога, давшего полную свободу, даже свободу совершить преступление. Преступлению противится в нас лишь здравый инстинкт самосохранения, основа жизни. Не следует выводить из существования Бога никакой строгости, никаких ограничений или тирании. Только так можем мы преисполниться верой в Бога, хотя бы и не верили. Не было бы причины не верить.
Надо бы преподать верующим идею Бога, ибо получается, что никто не любит Бога и не верует в Него, пока не достигнет крайности; одна лишь мысль об аде развязывает верующим воображение.
Нет ни единого верующего, который ради любви к Богу достиг бы пределов, каких следовало достичь. Никто не достигает тех высот, что находятся над однообразием молитв. Никто не видит Бога, творящего все; никто, читая прекрасное стихотворение, не думает, что его написал Бог, как следовало бы думать, забыв имя поэта. Надо мыслить тоньше, доводить идею до ее крайних следствий.
А они, наоборот, сваливают слишком многое на дьявола; а ведь все это, несомненно, сотворил Бог.
Бедные они, те, кто придумал дьявола: что за трепку, скорее всего, задаст им Бог! О, эта христианская религия, созданная лишь для того, чтобы заглушить телесный голод людей, утихомирить его, обмануть; встретить этот голод издевательским смехом! А для тех, кто не желает глушить свой голод, и был прежде всего изобретен ад.
(Рамон Гомес де ла Серна. «Коллекция» (1918))
