Немецкий для богохульников

Интересно отметить характерную особенность идиша — если существуют синонимы, определяющие понятие, то в идише почти всегда используют наиболее позднее, по большей части арамейское, а не библейское. Например, арамейские левонэ — «луна», вместо древнееврейского яреах и йомтев — «праздник» вместо библейских хаг или моэд. В этом отличие идиша и «ашкеназийского иврита» от стандартного израильского иврита. Создатели языка иврит сознательно предпочитали древнееврейские библейские слова поздним талмудическим арамеизмам. Сионизм стремился воссоздать древний, а, по сути, заново создать язык, а вместе с ним и нового еврейского человека, свободного от местечковых комплексов. Движимые революционным пылом творцы иврита сознательно старались отбросить всё, связанное с Талмудом, с религией, с идишем. Хотя, для большинства из них идиш был родным языком. Даже меняя словарь, они продолжали думать на идише, сохраняя (часто бессознательно) его ментальные модели. Несомненно, что если бы израильский иврит «воссоздавали» выходцы из Северной Африки или Йемена, то это был бы совсем другой язык, чем тот, который мы знаем сегодня. Особенности израильского иврита легко объяснить, а вот тенденция идиш к самым поздним арамейским словам, вместо ранних библеизмов вызывает множество вопросов.

Эту особенность идиша отмечает также профессор Вильнюсского университета Довид Кац. В книге «Слова на огне: Незаконченная история идиша» (Dovid Katz Words on Fire: The Unfinished Story of Yiddish) он атакует незыблемый авторитет Вайнрайха и всю хрестоматийную историю идиша. В отличие от Векслера Кац считает, что ашкеназийское еврейство непосредственно пошло от выходцев из Месопотамии, а идиш — прямой наследник их языка. Кац отвергает классическую схему «внутреннего двуязычия» идиша, предложенную Вайнрайхом. Он предлагает заменить ее на «троязычие» — «арамейскийдревнееврейский — германо — славянский». Он рассматривает идиш, как единый язык, содержащий в себе все три подмножества, но идет значительно дальше. Подобно Векслеру, Кац отрицает теорию расселения евреев через Средиземноморье, Испанию, Западную Европу. Ведь ашкеназийские евреи появились не в портовых городах, вроде Гамбурга или на Рейне, как следовало бы ожидать, если бы они мигрировали с Запада. Раньше всего евреи появились как раз на восточном пограничье германских земель, в Регенсбурге и Вормсе, а то и вовсе на западнославянских землях, незадолго до того завоеванных в ходе Drang nach Osten («натиск на восток», нем.). Стоит вспомнить, что Эльба когда-то носила славянское имя Лаба, а название Лейпциг происходит от славянского Липецка.

Довид Кац выводит идиш прямо из арамейского и древнееврейского языков, а происхождение ашкеназийских евреев ведет от еврейских переселенцев из Месопотамии. В свою очередь Векслер приводит огромное число доказательств в пользу происхождения ашкеназийского еврейства от коренных жителей Восточной Европы. Он объясняет рождение ашкеназийского еврейского народа тем, что, опасаясь немецкой колонизации и крещения, однозначно означавших крепостное рабство, массы полабов, лужицких сербов и других западных славян обратились в иудаизм, который не преследовался, как язычество. В пору крещения западных славян в VIII–XI веках иудаизм пользовался в христианском мире относительной автономией. О еврейской автономии пишет, например, св. Бернард де Клерво. В раннем Средневековье христиане относились к евреям терпимо, принимая их услуги как посредников, купцов и управляющих. Вероятно идишистская пословица о том, что в ресторане надо выбрать столик поближе к официанту имеет очень древнее происхождение.

В знаменитом эпизоде «Повести временных лет», так называемом «испытании вер» киевский князь Владимир взвешивает возможность принятия иудаизма. Однако, убедившись, что у иудеев нет ни армии, ни государства, князь заявляет: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны: если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям». Перед лицом немецкой угрозы лишенное государства и армии еврейство могло предложить западным славянам лишь разделить с ним собственную судьбу. Славянские князья Чехии (входившей в состав Великой Моравии) сделали другой выбор — приняли христианство от Византии, призвали легендарных солунских братьев, создателей славянской письменности Кирилла и Мефодия. Такая политика создавала противовес немецкой колонизации и позволила отвести угрозу и на века обеспечила самобытность чешского народа и его национальное существование. В борьбе чехов за сохранение национальной идентификации есть существенный еврейский вклад. Самая древняя чешская историческая хроника, созданная в начале XIV века Далимилом Мезжерицким, известная историкам, как Болеславова (или Далимилова), рассказывает, как чешские евреи присоединились к чешским христианам для защиты их общей родины от немецкого вторжения в IX–X веках. Хроника содержит фактические неточности, но важно учесть, что рассказ об участии евреев в борьбе славян против немецкой колонизации оставался актуальным через четыреста лет после событий.

Польская легенда повествует о событиях IX века. Паны, как обычно, не могли договориться, кого избрать королем. Отчаявшись, они решили назвать королем первого, кто появится в городских воротах с утра. Им и был еврей Абрам Вол (по другой версии Проховник). Вол принял корону и, проявив немалую государственную мудрость, примирил панов и пошел в поле. Там он нашел Пяста и предложил ему польскую корону. Другая версия рассказывает о том, как еврей попросил на день отсрочки, заперся в комнате и стал молиться. Народ заволновался. Крестьянин Пяст взял в руки топор и призвал народ заставить еврея принять корону. Однако Абрам объявил народу, что у вас уже есть вождь и короновал Пяста. Интересно, что восстание в Мазовецком княжестве, добивавшееся от христианской династии Пястов возрождения былых вольностей и языческих культов, легенда тоже приписывает umyslniam zydowskim — еврейским козням. Во всяком случае, евреи Польши пользовались привилегиями, личной свободой и самоуправлением до самого раздела Польши в конце XVIII века.

Еврейство издавна привлекало прозелитов высокой степенью взаимопомощи и социальной справедливости. Еврейская благотворительность часто распространялась на неевреев. Недаром христианская церковь всегда старалась отвратить свою паству от нее. Наиболее ранние призывы против еврейской филантропии принадлежат жившему в V веке легендарному переводчику Библии на латинский язык блаженному Иерониму. Его призывы отказаться от опасной еврейской щедрости, напоминают некоторые современные писания против благотворительных программ, вроде «Фонда Сороса».

Принимали иудаизм также жены и мужья евреев. В замечательном сочинении Сэфер хасидим («Книга благочестивых», ивр.) вышедшей в Регенсбурге в 1217 г. рабби Йегуда а-Хасид пишет вещи, вводящие в смущение современных поборников расовой чистоты евреев. В частности: «Жениться на хорошей христианке лучше, чем на плохой еврейке». Вероятно, среди прозелитов всегда было много женщин. Разумеется, тогда, как и сегодня, до единства было далеко, и среди раввинов имелись прямо противоположные взгляды на смешанные браки.

Интересно, что среди женских еврейских имен значительно больший процент небиблейских и заимствованных из других языков, чем среди мужских. Женщины могли носить небиблейские имена, поскольку их не вызывают к чтению Торы в синагоге, как мужчин. Интересно еще, что и в современном иврите в Израиле женщины значительно чаще, чем мужчины носят заимствованные и новосозданные ивритские имена. Существует поверье, что Бог узнает еврея по его библейскому имени, поэтому к Торе, которую читают перед Богом, вызывают так, чтоб Бог узнал молящегося. Поверье это между прочим странным образом перекликается с древним языческим поверьем у славян о том, что все потусторонние силы слепы. Недаром Баба Яга чует Ивана носом, «русским духом пахнет», а нечисть поднимает веки Вия, единственного среди них зрячего, чтобы овладеть Хомой Брутом. Впрочем, этнографам не удалось найти следов Вия в украинском фольклоре.

«Книга благочестия» примечательна не только мудростью и гуманизмом. Особенности синтаксиса книги дают возможность предположить, что родным языком рабби Йегуды был какой-то славянский язык, либо книга является переводом со славянского языка. Рабби Йегуда а-Хасид поминает в книге славянские названия языческих духов, в частности волколака-оборотня, вышедшие из употребления уже в его время.

Много новообращенных в иудаизм было среди слуг и рабов в еврейских домах и хозяйствах. Не случайно церковь постоянно выпускала грозные эдикты, запрещающие евреям держать христианских работников, особенно женщин. И еще одна, самая вероятно интересная группа новообращенных состояла из языческих жрецов. Ко времени прихода христианства на славянские земли, многие славянские племена самостоятельно пришли к идее монотеизма. Самое известное событие такого рода — попытка киевского князя Владимира установить единый и централизованный культ Перуна в качестве государственной религии. Исследователи истории западных славян тоже отмечают у них элементы единобожия. Поразительно сходство в архитектуре ранних синагог в Восточной Европе с языческими храмами. Относительно скромный статус раввинов в раннее средневековье в Восточной Европе, больше похож на статус жреческого сословия у славян, чем на обычаи евреев Иберии и мусульманских стран. В еврействе волхвы могли сохранить не только свои обычаи, носить бороду или не есть свинину, но и личную свободу. Большая доля истины в шутке Майкла Векса: «Идиш начинался, как немецкий для богохульников, на котором вы можете отрицать Христа, не убивая себя больше, чем это необходимо». (Рожденный для жалоб: Еврейская культура во всех своих настроениях Born to Kvetch: Yiddish Language and Culture in All of Its Moods St. Martin's Press, 2005, by Michael Wex).







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх