Год 1990-й и начало 91-го… Реформирование политической системы обостряет ситуацию, вызывает крайнюю напряженность во всех сферах общественного бытия. Одно за другим следуют крупные политические события. В марте 1990 г. на III съезде народных депутатов СССР М.С. Горбачев избирается Президентом страны. В мае на I съезде народных депутатов РСФСР Б.Н. Ельцин становится Председателем Верховного Совета России. Летом внимание общественности приковано к работе XXVIII съезда КПСС, в значительной мере определившего не только судьбу партии, но и направление дальнейшего развития процесса социально-экономических и политических преобразований.

В условиях нового статуса лидеров перестройки их диалог, характеризующийся конфронтационностью, приобретает для страны едва ли не судьбоносное значение. Соперничество, отмеченное печатью борьбы за власть, отягощенное издержками личных отношений, по своему объективному содержанию, по возможным долговременным последствиям становится все более драматичным.

Диалог нестабилен, развивается непредсказуемо. Краткое согласие, подлинное или мнимое, сменяется всплеском непримиримой конфронтации. И вновь — дипломатические увертки, декларации о готовности к компромиссам, к сотрудничеству…

Пик политического противостояния приходится на март 1991 г., когда всенародный референдум должен был решить — быть или не быть Союзу?

К этому времени первоначальные разногласия двух лидеров, признававшиеся ими как лишь тактические, как расхождения в методах и темпах достижения единой цели, перерастают в противоречия программные, в разное понимание самих целей перестройки.

В поле зрения политических оппонентов остаются вопросы о роли партии в обновлении общества, о социалистическом выборе и понимании проблем социальной справедливости, однако на первый план все в большей мере выходят сюжеты экономической и политической реформ: о путях перехода к рынку, о судьбе Союза в свете обвальной суверенизации республик и необходимости нового Союзного договора, об отношениях Центр — республики и преодолении центробежных тенденций, об актуальности восстановления сильной власти на новой основе — демократического законодательства и президентской формы правления.

Начало 1990 года. Канун выборов в республиканские и местные органы власти. В общественном сознании усиливается настроение: М.С. Горбачев делает серьезный «шаг вправо» под воздействием консерваторов, и прежде всего — в партии. Обостряется борьба общественно-политических течений, именуемых «леворадикалъными» и «правоконсервативными» силами, что, естественно, получает отражение в диалоге Горбачев — Ельцин.

Б.Н. Ельцин. Падает вера в апостола перестройки[77]

— Вы являетесь председателем Комитета по строительству и архитектуре, но… Лично у меня создалось впечатление, что это место было специально для вас зарезервировано самим Горбачевым…

— Я тоже так думаю и объясню почему. Во-первых, сразу было оговорено, что комитеты и комиссии Верховного Совета должны формироваться не по отраслевому принципу, а по проблемам. Во-вторых, были ликвидированы все исполнительные органы управления капитальным строительством в стране. Госстрой СССР также был обезглавлен, и у него не осталось распорядительных функций. То есть был простой расчет «утопить» Ельцина вместе с его комитетом в ворохе бумаг, запросов, растерзать жалобами и т. д. Ведь у комитета нет ни штатов, ни средств, он голенький, как новорожденный ребенок. Власть, правда, у него есть, однако законодательная, но никак не исполнительная, не распорядительная. Вот и пошли люди к нам со всей страны: как будто мы не комитет Верховного Совета, а какая-то заштатная снабженческая контора. Дайте, просят, цемент, выделите башенный кран… Наверху как раз на это и рассчитывали. В жуткой текучке, в коловращении проблем, когда уж тут Ельцину заниматься политикой. Но ничего, больше работаем, а насчет политики говорить нечего — это моя прямая задача как народного парламентария.

Я просил товарища Горбачева не назначать меня председателем этого комитета, то есть не рекомендовать. Однако он явочным порядком вынес этот вопрос на обсуждение Верховного Совета. Что мне оставалось делать? И я решил «взорвать» мнение депутатов, чтобы отбить у них охоту за меня голосовать. Я вышел на трибуну и подверг критике состав Съезда[78] и вообще дал негативную ему оценку. Думал, рассержу депутатов, но… они все равно избрали. Зато этим маневром я четко выявил для себя: демократический потенциал оказался очень низким.

— Бросается в глаза одна «закономерность»: когда сессию или съезд ведет Михаил Горбачев, ваше «присутствие» на телевизионном экране бывает крайне редким. И на трибуне вас тоже не часто можно увидеть.

— Насчет режиссуры телевизионщиков не в курсе — может, им такую установку дали. На Съезде я выступал два раза и считаю это вполне достаточным. Нельзя бегать на трибуну по каждому поводу. Основная моя работа проходит на заседаниях Президиума, членом которого я являюсь. Больше никто из Межрегиональной депутатской группы туда не входит, а значит, весь огонь приходится брать на себя. Идут очень жаркие схватки: например, на последнем заседании Президиума 10 ноября я выступал 12 раз.

— В связи с чем?

— По самым разным вопросам. Дело дошло до того, что товарищ Горбачев пытался меня осадить: вы, товарищ Ельцин, успокойтесь… Пришлось возразить: нет, это вы, товарищ Горбачев, успокойтесь. Или вам все позволительно?

— Это для печати?

— Как хотите: что было, то было. Когда я стал защищать Прибалтийские республики в отношении их конституционных комитетов и вообще самостоятельности в применении собственных законов, меня тут же одернули: вы, Ельцин, за федерацию или конфедерацию? А я отвечаю: вы меня к стенке, пожалуйста, не прижимайте. Мы сегодня ведем речь не о федерации, не о конфедерации, мы сегодня говорим о самостоятельности республик. Ведь в конце концов должен же существовать реальный, а не макулатурный суверенитет. Реальный! Мое предложение по конституционному надзору было в конце концов принято.

— За прошедший год стали ли мы чуточку мудрее?

— В смысле парламентской деятельности опыт, разумеется, накапливается. Но прибавляется и дыр в нашей суме. Туже закручивается катушка межнациональных отношений. Бесспорно, что общество и его парламент левеют, руководство же в целом правеет. Происходит еще большее разъединение «берегов». К сожалению, Михаил Сергеевич сделал заметный шаг вправо, и сейчас, наверное, уже не Лигачев стоит у правого крыла, а сам Генсек. Создается впечатление, что он пригласил общество войти в архисложный лабиринт политических отношений, но знает ли он сам из него дорогу…

— Какие у вас есть основания так утверждать?

— Заволокичивается принятие фундаментальных законов по собственности, земле, по печати. Неприкрытое желание сохранить в неприкосновенности шестую статью Конституции лишний раз свидетельствует о непреклонном желании партверхов сберечь свое никем не признанное «лидерство». А попытка подкормить аппарат повышением зарплаты — разве это ни о чем не говорит? Пора бы вспомнить простую истину, «что государь велик лишь величием своих народов; что его правильно понятый интерес связан, по существу, с их интересами и, наконец, что его обязанность — сделать их счастливыми». То же самое можно сказать и о ведущей партии. А пока что партия плетется в хвосте перестроечного обоза и все высшие блага как имела, так и имеет. Как держалась за них руками и зубами, так и продолжает держаться. Почему родственники Щелокова[79] до сих пор лечатся в 4-м управлении Минздрава СССР? Чем же, интересно, они так отличились перед Отечеством? В то время, когда Андрей Дмитриевич Сахаров был сослан в Горький, чем занимался Щелоков?

— Москвичи говорят, что семью Микояна («от Ильича до Ильича…») «обслуживает» «Чайка» и два к ней водителя. Внучку Громыко — «Волга» и тоже два шофера…

— Это вполне «нормальное» явление в Москве. По-моему, идет какая-то циничная дразнилка народа. Судите сами: стоимость питания в обычной московской больнице — полтора рубля, а в спецбольнице 4-го управления — от 3 до 9 рублей. Когда вы, журналист, в последний раз ели кету с лимоном? Вот видите… А для пациентов спецбольницы эта пища дежурная. Народу пока что предлагают лишь духовную пищу — тут ее, слава богу, невпроворот. Но трагедия в том, что вера в перестройку падает, падает вера в ее апостола Михаила Горбачева. Потому что концепция перестройки, как, впрочем, и всех предыдущих «реформ», не была научно обоснована. Конечно, тут вина не только нашего Президента. Хотя большую часть упреков мы вправе адресовать ему как капитану нашего государственного корабля.

— По-моему, судьба готовит Горбачеву нелегкую участь мученика. Заслужил ли он столь тяжкий крест?

— Возможно, и не заслужил, но его окружают фарисеи…

— Борис Николаевич, получается, что перестройка дошла до некоей фазы застоя.

— У нас остался небогатый выбор: или радикальные (мирные) перемены, или снова — болото, или — чрезвычайное положение с диктатурой и железной рукой.

— Кстати, кое-кто видит в Ельцине железную руку.

— Об этом кричат на каждом углу манипуляторы общественным мнением. Эта жирная утка время от време^ ни выпархивает из форточек застойных кабинетов. То у Ельцина был инсульт, то он два инфаркта перенес, то из Америки чуть ли не пол-Капитолия привез… Москвичи, слава богу, разобрались, что к чему, и уже подобных разговоров не ведут. Сейчас обозначилось новое направление Ельцин-популист. Как будто это ругательное слово. Популист — и этим, мол, все уже сказано: разрушитель общественного спокойствия, подкопщик под фундамент перестройки, под авторитет ее апологетов. Это, простите, неразборчивость в средствах. Я думаю, что народ сам, без суфлеров разберется, во имя чего и против чего работает «популист» Ельцин.

— Вы, парламентарии, очень возлюбили слово «консенсус». Так вот, не приемлем ли этот принцип в ваших отношениях с человеком, которому, собственно, и было «посвящено» ваше «Заявление»?[80]

— Речь идет не только о наших с ним отношениях — речь идет о восстановлении понимания между ним и обществом. Его отход к «правому берегу» не возвысил его, не укрепил авторитет, а создал неопределенность, породил нехорошие сомнения. Лидер его масштаба не может менять курс в политике, не просчитав досконально все варианты.

— Вы считаете, что Михаил Горбачев изменил курс?

— Об этом я уже говорил.

— Готовы ли вы обсудить вопрос о покушении на вас?

— Как вы, наверное, успели убедиться, я не уклоняюсь от вопросов, даже если они мне не очень нравятся…

Первое. Почему на сессии Верховного Совета обсуждался столь широко столь частный вопрос — о покушении на меня? В практике любого парламента такого никогда не бывает. Значит, это кому-то надо было.

Второе. На Президиуме Верховного Совета я выразил категорический протест против обсуждения моего вопроса на сессии, однако на это не пошли.

Третье. У министра МВД СССР Бакатина, когда он выступал, дрожали и руки и губы, хотя слабеньким его никак не назовешь. Он волновался, потому что его заставили говорить, и говорить неправду.

Четвертое. Налицо разночтение между тем, что говорил Бакатин, и фактической стороной дела.

Из Раменок (после встречи с избирателями. — Корр.) я выехал в 21.50, хотя министр МВД утверждал, что в 21.00 я уже был у милицейского поста. Что будто бы на повороте, у поста, я остановился и поздоровался за руку с милиционером. Блеф это! Было также заявлено, что расстояние до моста составляет несколько километров… После выступления Бакатина сотни людей отправились на место «происшествия» и все замерили — оказалось 900 метров. Высота моста не 15 метров, а всего четыре, глубина реки в том месте также не полтора «бакатинских» метра, а три с половиной.

Я не делал никаких — ни официальных, ни полуофициальных — заявлений, и потому не было ни малейшего повода для возбуждения уголовного дела в связи с покушением. Нет, вернее, он был у ТОЙ стороны, которая хотела скомпрометировать меня.

— Так какова же подоплека?

— В средствах массовой информации все чаще и чаще звучат призывы к порядку, твердой руке, диктатуре, которая могла бы унять реформаторов и на неопределенное время снести «леса» перестройки. Это что — случайность? Уже было несколько попыток подвести страну к чрезвычайному положению. Хорошо, что депутаты оказались умнее тех, кто ставил этот вопрос на голосование. А если бы нет?! Поводы ищутся, и вот представьте себе, как отреагировали бы те же свердловчане или москвичи, если бы были убеждены, что покушение имело место.

Я рассчитываю на то, что люди, постепенно раздумывая и сопоставляя факты, поймут, в чем тут дело. И понимание такое приходит.

— И все же, Борис Николаевич, вы были сброшены с моста?

— Скажите, я могу рассчитывать на то, что люди сами во всем разберутся?

— Безусловно.

— Спасибо. Вот на это я и рассчитываю. А министру Бакатину я сказал, что я для себя сделал совершенно определенный вывод: никуда ходить и ездить один не буду…

Б.Н. Ельцин. Консерваторы сопротивляются, но не они угрожают Горбачеву[81]

Егор Яковлев. Борис Николаевич, какие, на ваш взгляд, наиболее характерные приметы приняла наша общественная жизнь из года минувшего?

Борис Ельцин. Все более возрастающее сопротивление консервативных сил — это прежде всего. И хотя очевидно, что придется расставаться с 6-й статьей Конституции, что надо идти на широкий фронт общественных движений, обладающих правами, равными с партией, вводить в практику рыночные отношения, консерваторы по-прежнему держатся за догматические положения марксизма-ленинизма, возлагают надежды на дисциплину с помощью жесткой руки…

(…) Егор Яковлев. На первом этапе перестройки всех объединяла очевидная мысль: дальше так жить нельзя. Но тогда снимались лишь верхние наслоения нашего былого, его внешний покров. А когда дело дошло до структур, когда приходится решать, а как надо жить, — тут началась поляризация.

Борис Ельцин. Согласен. На первом этапе (около двух лет) даже консервативная часть партийного аппарата не была чужда идеям демократизации, гласности, хотя, быть может, и не отдавала себе отчета, куда это приведет. Реформы воспринимались как новые декорации все на том же зеркале сцены. К тому же народ был воодушевлен, с людьми становилось легче работать. И аппарат пусть не форсировал новые процессы, но все-таки способствовал их продвижению. А дальше, когда встали вопросы демонополизации власти и экономики, пошла речь о рынке, привилегиях — все изменилось. Аппарат занял глухую оборону. Партия, потеряв первоначальную инициативу, стала отставать от настроения масс, от динамичных процессов в обществе. Жаль, что наша партия не нашла в себе мужества начать коренную перестройку в своем доме…

(…) Егор Яковлев. А в чем вы сами заинтересованы? В обновлении КПСС или в создании другой партии?

Борис Ельцин. На последнем Пленуме, где обсуждалось отделение части литовских коммунистов от КПСС, мое выступление в основном совпало с позицией Горбачева. К таким вопросам надо подходить с максимальной осторожностью, а не применять жесткие меры, как предлагали многие: «Давайте блокаду!», «Давайте КГБ», «Давайте исключать!», «Давайте запрещать!». А какой толк от этого? Отринем одних — уйдут другие. Я только за максимальную самостоятельность республиканских компартий, но в составе КПСС.

Что же касается вашего вопроса, то отвечу на него совершенно искренне. Партийная платформа к XXVIII съезду, которую уже в этом месяце должны положить нам на стол, многое покажет. Если это действительно серьезное обновление — тогда одно дело. И совсем другое, если это окажется очередной лакировкой: чуть-чуть изменим, чуть-чуть подправим, об этом скажем, а об этом умолчим, продолжая цепляться за монополию партии на власть. Тогда число тех, кто думает о создании другой партии, неминуемо возрастет. Много в нашей жизни было разных бед, но главная все-таки — это монополия партии на власть.

(…) Егор Яковлев…В последнее время заметен повышенный интерес к опыту западной социал-демократии. Что вы об этом думаете?

Борис Ельцин. Мне один умный человек сказал — и я с ним согласен: дело не в «измах» — социализм демократический, социализм гуманистический и социализм ли вообще. Дело в существе: в правах человека, в свободе выбора. Чтобы был человек защищен, жил действительно свободно, спокойно, в достатке и комфортно, в демократическом правовом государстве.

(…) Когда я сказал, что коммунизм для меня нечто заоблачное[82], что я не готов о нем рассуждать, меня принялись критиковать. Но о каком коммунизме может идти сегодня речь? Пока не удается создать людям элементарные условия. Давайте дадим человеку возможность свободно работать на земле, позволим ему иметь свои акции, чтобы он знал, что завод частично и в его собственности. Неважно, как это будет называться. Почему я критикую нынешнюю программу правительства? Потому, что она положена на старые схемы, в ней не заложен механизм перехода на рыночную экономику, нет программы, понятной человеку. В экономике, как и в политике, ограничиваемся серией полумер, компромиссами, а они ведут в тупик.

Егор Яковлев. Критику по части полумер вы адресуете обычно Горбачеву, упрекая его в нерешительности. Но на все — свои причины. Мне, например, очевидно, что противоречия между консерваторами и радикалами настолько обострились, что они в своем ожесточенном противостоянии, по сути, заняли плацдарм центра. В таких условиях трудно работать на опережение.

Борис Ельцин. Нынешний состав Центрального Комитета чрезвычайно консервативен. Он формировался в те времена, когда задачи, которые надо решать сегодня, едва ли были различимы на черте горизонта. Все это так. Но тогда я тем более не могу понять Горбачева. Почему он не принял мою главную идею, с которой я выступал на XIX партийной конференции и на Пленуме ЦК: собрать, не откладывая, внеочередной XXVIII съезд, обсудить проблемы партии. И это был бы съезд Горбачева, съезд перестройки партии, на нем можно было бы провести самые прогрессивные идеи, решительно отодвинув консервативное крыло. Сейчас все усложнилось. Потерпев поражение на выборах, консерваторы консолидировались.

И все-таки я не могу разделить те разговоры, которые так широко сейчас ведутся в печати, в том числе и в «Московских новостях»: консерваторы-де серьезно угрожают Горбачеву. Порой мне представляется все это весьма' тонкой дипломатией: через угрозу консервативного отката добиться поддержки Горбачева широкими массами. Вот в чем вопрос. А не в том, что правые натурально загнали его в угол…

(…) Егор Яковлев. Позвольте еще один прямой вопрос. Вы видите сегодня у руководства страной какую бы то ни было другую фигуру?

Борис Ельцин. В нынешней ситуации, при существующей системе нужен несколько другой Горбачев. Если он решится в выборе между народом и аппаратом опереться на народ и в позиции своей сдвинется влево — тогда пока не вижу. И вообще наши позиции с Горбачевым расходятся далеко не во всем последний Пленум еще одно тому свидетельство. Думаю, что мы едины в стремлении на деле осуществить конечные цели перестройки…

М.С. Горбачев. Краеугольная идея обновления партии[83]

(…) Коренной вопрос обновления партии — необходимость очиститься от всего, что ее связывало с авторитарно-бюрократической системой, которая наложила отпечаток не только на методы работы, на взаимоотношения внутри партии, но и на идеологию, образ мышления, на сами представления о социализме. В платформе[84] говорится: наш идеал — это гуманный, демократический социализм. Выражая интересы рабочего класса и всех трудящихся, опираясь на великое наследие Маркса, Энгельса, Ленина, КПСС творчески развивает социалистические идеи применительно к современным реалиям и с учетом всего колоссального опыта двадцатого столетия.

(…) Общество действительно переходит в новое качественное состояние. Но процессы, которые партия сознательно вызвала и которые, несомненно, будут приносить позитивные плоды, не застрахованы, как мы уже видим, от проявлений нестабильности, ослабления управления, центробежных тенденций. Надо сказать, в обществе это уже чувствуется, вызывая у людей непонимание таких явлений и тревогу. Сейчас с точки зрения стратегических задач и с учетом нынешних реальностей возникает необходимость провести перегруппировку сил в верхнем эшелоне власти с целью обеспечить динамизацию перестроечных процессов, прочнее гарантировать их необратимость. И в то же время — оказать сдерживающее воздействие на деструктивные тенденции, поставить заслон всему, что осложняет и тормозит обновление общества. Речь идет о процессах в сфере экономики и межнациональных отношений, касающихся безопасности людей, порядка и дисциплины.

Надо добавить, что вопрос этот уже широко обсуждается. Люди приветствуют то, что сделано в целях повышения роли законодательных органов, разграничения функций партийных и государственных органов. В то же время выражается явная неудовлетворенность дефицитом решительных действий там, где они требуются. Ставится вопрос о создании института президентства, со всеми необходимыми полномочиями для проведения в жизнь политики перестройки.

(…) Краеугольная идея перестройки самой партии — хочу, товарищи, сказать об этом еще раз — состоит в утверждении власти партийных масс. В этой связи нам предстоит по-новому понять роль первичных парторганизаций: в том, что касается приема в партию и выхода из нее, использования членских взносов, реализации задач, связанных с новой ролью партии как политического авангарда, и многого другого. По-новому должна быть переосмыслена роль районного, городского звена, существенно расширены их права. Мы должны внести такие изменения в систему формирования партийных органов всех уровней, которые обеспечили бы решающее слово коммунистам.

(…) В предварительном плане я бы поставил вопрос так — воздействие коммунистов на работу вышестоящих органов, вплоть до Центрального Комитета, в решающей степени зависит от того, насколько реально будет обеспечена им возможность посылать в эти органы своих представителей, тех, кому они доверяют, подлинных лидеров, активных поборников перестройки. Мы должны, я в этом убежден, высказаться за то, чтобы во всех выборных органах партии, включая ЦК КПСС, были бы мощно представлены самые активные, известные в партии передовые рабочие и крестьяне. И второе. Должна быть обеспечена в больших масштабах, чем до сих пор, гласность деятельности руководства партии, включая ЦК и избираемые им органы.

Б.Н. Ельцин. Нужен шаг вперед и шаг влево[85]

— В прошлом году вы сами выдвинули идею введения президентского правления в нашей стране, а теперь обставляете ее такими условиями, что президентство, по мнению М.С. Горбачева, становится бессмысленным.

— Я за президентство. Но при очень серьезной к этому подготовке.

Ведь пока неизвестно, над чем президентствовать. Для начала надо решить вопрос о государственном устройстве СССР. Надо принять закон о разделении функций центра и республик, дать максимально возможную самостоятельность республикам. То есть пойти по пути децентрализации власти, децентрализации экономики, потому что именно монополия, сверхцентрализация власти и экономики и довели нашу страну до нынешнего состояния. Надо добиться, чтобы были сильные республики, которые сами должны решить, какие функции отдать президенту, а какие оставить себе. И пока не будет союзного договора, договора между союзными республиками, вводить президентство не только преждевременно, но и опасно.

— Вы намекаете на то, что это путь к диктатуре?

— Не только. Прежде чем ввести президентство, нужно усилить законодательную власть — в не меньшей степени, чем власть президента. Об этом, кстати, говорили многие депутаты. Заглядывая немного вперед, я прихожу к выводу, что при нынешних обстоятельствах система президентства не приведет к какому-то резкому улучшению в экономике, к стабилизации положения, установлению порядка в стране.

— Но страна находится в тяжелейшем состоянии, и уже сегодня надо принимать радикальные меры по коренному улучшению ситуации. А вы говорите, что давайте отложим… Может быть, именно президентство и будет панацеей от наших бед.

— Это не панацея, а очень грубая ошибка. Считаю, что Председателю Верховного Совета надо более решительно действовать в рамках той власти, которую он имеет и которую до конца не использует. Пять лет нерешительности, полумер, компромиссов и привели страну к такому положению.

— Но ведь М.С. Горбачев в своих выступлениях честно и откровенно признавал, что действительно в ходе перестройки были совершены ошибки…

— Поймите, я не против перестройки. Наоборот. В стратегическом плане я поддерживал и поддерживаю Горбачева. Я имею в виду конечные цели перестройки как обновление всех сфер жизни нашего общества. Но с самого начала не было комплексной концепции перестройки.

Я предлагал сначала провести политическую реформу, затем идти на экономическую. Но до этого создать тот пакет экономических законов, который определяется только сегодня: закон о земле, закон о собственности, закон о налогообложении, закон о местном самоуправлении и т. д. А мы без этого фундамента бросились строить экономическую реформу… и до сих пор одна ошибка следует за другой.

— И последний вопрос. Каков ваш прогноз на ближайшие полгода?

— М.С. Горбачев должен сделать шаг вперед и хотя бы, как минимум, шаг влево. Он должен идти на более решительные меры, чем те, на которые шел все пять лет. Я все-таки оптимист и надеюсь, что положение будет выправляться и у нас не повторится румынский вариант. И еще я надеюсь на благоразумие армии: она не должна быть втянута в конфликт. Там это понимают, так как политические процессы их тоже затронули.

Перед внеочередным III съездом народных депутатов СССР собрался Пленум ЦК КПСС, рассмотревший ряд принципиальных вопросов, которые вызывали в обществе острые дискуссии и соответственно составляли предмет несогласий в диалоге Горбачев — Ельцин. В частности, Пленум принял решение внести в порядке законодательной инициативы на рассмотрение Съезда проект Закона об изменениях и дополнениях Конституции СССР по вопросам политической системы (статьи 6 и 7). Как известно, эти статьи конституционно закрепляли руководящую роль партии в политической системе общества. Были рассмотрены также вопросы о сроках созыва XXVIII съезда КПСС, норме представительства и порядке избрания делегатов съезда. В центре внимания оказался актуальный вопрос разработки проекта Устава партии как одного из основополагающих документов, призванных радикально обновить КПСС.

М.С. Горбачев. Вернуться к своему первородному назначению[86]

(…) Работая над Уставом, мы исходили из нового, сложившегося уже в годы перестройки, понимания места партии в обществе, ее функций, а также форм, средств и способов реализации партийной политики. Речь, таким образом, идет о выработке документа, призванного стать основным законом жизни той обновленной партии, к ко торой мы идем, — партии гуманного, демократического социализма.

Главным составляющим этого нового понимания является сформулированный на XIX партконференции принцип разделения функций партийных и государственных органов, последовательный выход партии из государственной системы как непосредственно управляющего всеми процессами ядра. Иными словами, речь идет о возвра щении партии к своему первородному предназначению — быть авангардной политической силой общества, разрабатывать и предлагать обществу линии перспективного развития, добиваться их реализации через коммунистов в государственных и общественных структурах.

(…) Особое внимание в Уставе уделено первичной партийной организации как основе партии. Мы стремились к тому, чтобы в уставных нормах закрепить возрастающее влияние низовых звеньев партии на выработку политики КПСС, избавить от мелочного вмешательства в их деятельность вышестоящих органов, аппарата. Новый Устав гарантирует первичным парторганизациям возможность самостоятельно и ответственно решать вопросы, связанные с определением программ и форм деятельности, своей структуры, периодичности и порядка проведения собраний, политических акций.

Сильный акцент в проекте Устава — я надеюсь, вы обратили на это внимание — делается на создание условий, благоприятствующих активной деятельности райкомов, горкомов партии. Мы считаем, что повышение роли этих опорных звеньев партийной структуры, ближе всего стоящих к первичным организациям, непосредственно ведущих политическую работу среди населения, должно стать ныне одной из основных линий в процессе демократизации общественной жизни.

С этой точки зрения мы считаем неприемлемыми предложения упразднить райкомы, горкомы, а также обкомы, крайкомы партии, как якобы ненужные перегородки между Центральным Комитетом и первичными партийными организациями. Нетрудно представить последствия такой «реформы». Центральный Комитет КПСС будет не в состоянии осуществлять непосредственную связь с более чем 400 тысячами первичных организаций. Коммунисты же утратят возможность влиять на положение дел в районах, городах, областях, краях, еще больше, чем в застойные времена, замкнутся на локальные интересы.

(…) Беспокоит, что в поиске новых решений порой забывается главный предмет нашей заботы — целостность КПСС. В частности, высказываются предложения перейти к построению КПСС по федеративному принципу — как союза компартий союзных республик, закрепить в Уставе КПСС только те права, которые добровольно делегируются центру компартиями союзных республик. Одновременно предлагается предусмотреть право компартий союзных республик на выход из КПСС путем референдума среди коммунистов республики.

Нетрудно представить последствия таких нововведений. Это был бы раздел КПСС по национальному признаку, при котором станет невозможной единая партийная политика, реализация интегрирующих, координирующих функций КПСС в обществе, совместная работа по укреплению Советской федерации, Союза ССР.

(…) В связи с заложенными в проект Устава принципами и подходами к решению проблем, касающихся республиканских компартий, встает и важнейший вопрос о создании республиканской партийной организации в России. Нет нужды говорить о той особой роли, которую Россия, как мощный системообразующий фактор, играет в рамках Союза, а коммунисты России — в обеспечении единства и целостности КПСС.

М.С. Горбачев. Подтверждаю приверженность целостности страны[87]

(…) Все мы ощущаем первые реальные результаты политических преобразований. Идет создание системы подлинного народовластия, формируются основы правового государства. Начат трудный, но жизненно важный переход от унитарного государства к полнокровной федерации.

(…) Будучи уже Президентом, я вновь подтверждаю свою приверженность целостности страны. В то же время исхожу из того, что предметом особой заботы президентской власти должно стать принятие мер по укреплению суверенитета союзных республик, их экономической и политической самостоятельности, повышение статуса автономных республик, других национально-территориальных образований.

Разделяя прозвучавшие здесь высказывания по этим вопросам, считаю безотлагательной разработку нового Союзного договора, который отвечал бы нынешним реальностям и потребностям развития нашей федерации, каждого народа. При этом следует предусмотреть дифференциацию федеративных связей с учетом своеобразия условий и возможностей каждой республики.

В целях подтверждения суверенитета республик и их права на самоопределение вплоть до отделения, что зафиксировано в Конституции, в ближайшее время должен быть также рассмотрен Верховным Советом и определен законом механизм выхода из Союза. Всеми этими вопросами в сотрудничестве с Верховным Советом будет заниматься Президент вместе с Советом Федерации.

(…) Из других вопросов политической реформы перед Президентом, как мне представляется, стоит в первую очередь задача содействовать быстрейшему становлению всей обновленной структуры Советов как полновластных органов народного самоуправления.

Новые республиканские и местные Советы приобрели сейчас необходимые права и возможности благодаря Законам о земле и собственности; вскоре должен быть принят Закон о местном самоуправлении и местном хозяйстве. Одновременно кладется конец опеке Советов со стороны партийных организаций, непосредственному вмешательству последних в решение конкретных государственных и хозяйственных вопросов. В этих условиях особенно важно, чтобы Советы поскорее освоили свою новую роль, заработали в полную силу. Иначе возникнет опасный вакуум власти.

Считаю необходимым подчеркнуть также следующее: именно в результате создания новой системы Советов возникает механизм, на который может опереться Президент страны, выполняя свои функции. Как вообще я представляю себе роль Президента в системе органов государственной власти и управления?

Прежде всего важнейшая его задача — быть гарантом необратимости перестройки, твердо и неукоснительно вести дело к формированию правовой государственности, самоуправляющегося социалистического общества.

(…) Подчеркну также, что в моем понимании Президент должен чувствовать себя и действовать как представитель не какого-то отдельного слоя и политического течения, но как доверенное лицо всего народа.

Это, конечно, не означает, что он должен отказаться от собственных политических убеждений, но означает готовность самым объективным и беспристрастным образом учитывать весь диапазон существующих в обществе взглядов и законных интересов. Действовать в соответствии с присягой, ставя превыше всего благо страны и народа.

В этой связи надо внести полную ясность в вопрос, который являлся и здесь, на Съезде, предметом оживленных, порой острых дискуссий. Я имею в виду совмещение постов Президента и Генерального секретаря ЦК КПСС. Я разделяю точку зрения депутатов, считающих, что такое совмещение сегодня и на ближайшую перспективу диктуется интересами перестройки.

Нынешний Съезд народных депутатов, внеся изменения в статьи 6 и 7 Конституции СССР, открывает новый этап в развитии демократии нашего общества. Отныне КПСС действует наравне с другими политическими организациями, будет участвовать в выборах, добиваться демократическими методами права на формирование союзного и республиканского правительств, органов власти на местах.

В этой связи одна из наиболее важных функций Президента и создаваемых при нем органов состоит, на мой взгляд, в консолидации политических течений и общественных движений. Убежден, что демократизм президентской власти предполагает диалог и сотрудничество с представителями различных направлений общественной мысли, их участие в разработке тех или иных президентских инициатив и программ.

М.С. Горбачев. Считаю себя коммунистом[88]

Газета «Гардиан» (Великобритания). Господин Президент, товарищ Президент! Вы еще являетесь Генсеком КПСС, но в последнее время отказались от ряда позиций, которые раньше встречались в теории и практике компартий, — таких, как диктатура пролетариата, однопартий-ность и т. д. Можете ли объяснить, какие конкретные аспекты Вашей политической философии отличают Вас от социал-демократов и считаете ли Вы себя уже более социал-демократом, чем коммунистом?

М.С. Горбачев. Я считаю себя не только членом Коммунистической партии, но и коммунистом. Это не уменьшает моего уважения к представителям других социалистических течений, к их поиску. Более того, осознание, что мы — одна цивилизация, живем в рамках взаимосвязанного мира и что каждый народ, реализуя свой выбор, вместе с тем использует и достижения цивилизации, предполагает, что и мы, решив придать через перестройку новую динамику, раскрыть потенциал социализма, будем вместе с тем использовать и опыт других, но применительно к нашим условиям. Главное, мы должны избежать того, что нанесло большой ущерб реализации социалистической идеи, когда одну модель навязывали или пытались копировать. В связи с этим допущены такие деформации, которые дорого обошлись и в какой-то мере нанесли ущерб самой социалистической идее.

Но даже пройдя через все это, испытав все удары судьбы, наш народ сохранил верность социалистической идее.

М.С. Горбачев. Что мы получаем от Ельцина? Разве что критику в полной дозе…[89]

(…) М.С. Горбачев зачитал следующий вопрос: «На мой взгляд, открытое письмо ЦК КПСС о консолидации на принципиальной основе противоречит той принципиальной основе, которая изложена в Вашем слове о Ленине[90}. Эта основа мне, как рядовому члену партии, ближе. Знаю достаточно хорошо Ваш стиль благодаря средствам массовой информации, и мне показалось, что Вы лично не принимали участие в составлении открытого письма. Так ли это?»

Прямо скажу, принимал… Мы — за свободу мысли, за сопоставление точек зрения. Опубликовали «Демократическую платформу», потом «Платформу марксистской партии» — обсуждайте, товарищи коммунисты!

Но почему и против чего мы обязаны были написать данное письмо? Коммунистов беспокоит, что вместо консолидации практически началась работа по расколу партии. Это уже не борьба мнений, не сопоставление точек зрения, не поиск истины, не консолидация, а попытка накануне съезда, а может быть, и на самом съезде расколоть партию. В этот ответственный переломный этап развития страны, государства, общества мы не можем ставить под удар такую силу, какой является КПСС. Поэтому письмо направлено против раскольников, а не против тех, кто критикует Платформу.

(…) Речь идет о тех, кто взял курс на раскол. Не может партия выполнять роль авангарда на нынешнем ответственном этапе, если она будет втянута в борьбу фракций. Мы за консолидацию всех сил — и тех, кто стоит на «Демократической платформе», и тех, кто предложил «Марксистскую платформу». Сопоставляя все точки зрения, надо делать так, чтобы съезд выполнил свою задачу.

(…) Поступил вопрос: «Почему, на Ваш взгляд, товарищ Ельцин имеет большой авторитет на Урале и на „Уралмаше“ и не имеет авторитета у правительства?»

М.С. Горбачев ответил: «По-моему, он избрал не лучший путь, пошел по пути конфронтации.

Что мы получаем от него? Разве что критику в полной дозе. Что ж, это право каждого члена ЦК и депутата, его право. Но мне сейчас кажется, что потенциал его как политического деятеля все же невелик. Программа и выступления его мне известны. Если их читать подряд — это как старая заигранная пластинка, набор тезисов: руководство доживает свой срок, оно исчерпало себя, оторвалось от народа и так далее, и тому подобное. Если брать критику саму по себе, то польза от нее все-таки есть. Но я не могу согласиться с его огульными обвинениями в адрес руководства страны, в адрес партии, ЦК.

То, что он затрагивает, требует серьезного политического анализа. Оставаясь принципиальным, критичным, требовательным, надо и самому нести ответственность. Борис Николаевич же спекулирует на трудностях, на социально-экономической напряженности. Все это есть, но можно и нужно действовать для того, чтобы извлекать уроки, поворачивать дело, а не спекулировать на трудностях с демагогических позиций. Я думаю, Борис Николаевич увлекся и никак не может свернуть с этой деструктивной колеи.

Вы, конечно, понимаете: что только потому, что я в Свердловске и вы меня об этом спрашиваете, я дал столь развернутый ответ. Вообще я никогда не углублялся в эти дискуссии, не люблю их. Нам сегодня нужно делать дела, а не заниматься лозунгами да обещаниями.

Наверное, нужно было бы сказать и о привилегиях. Мы должны прийти к тому, чтобы никаких незаконных привилегий не было. Должна быть одна лишь привилегия: чтобы труд, талант, положение, заслуги — все это ценилось, но на законных основаниях. В связи с этим мы уже многое решили. Знаю, что и у вас, и по всей стране эти проблемы решаются — с особняками, со всякими „спец благами“.

В Москве еще со времен гражданской войны Ленин, высшее руководство страны обеспечивалось государственными дачами. В тридцатые годы такая система была узаконена соответствующими решениями. Было это сделано, чтобы связать на определенном уровне зарплату руководства, чтобы она не отделялась резко от зарплаты рабочего, служащих, интеллигенции. Зарплата членов Политбюро, секретарей ЦК КПСС была 800 рублей, но при этом можно было заказывать продуктов на 400 рублей. Был ряд других льгот. Сейчас мы все дачи передали: в одном случае — ветеранам, в другом — детям, в третьем — медицине, в четвертом — под пансионаты.

Теперь все будет решаться в Верховном Совете, как во всех государствах. Что касается первых лиц — два-три человека — Верховный Совет должен официально принять решение: какую установить зарплату, что положено, и опубликовать, чтобы люди это знали. Главный критерий — чтобы все оценивалось зарплатой, а дальше жить так, как живет страна.

(…) Теперь, если разрешите, два слова о том, что Горбачев-де имеет счет в швейцарском банке и гонорары туда перечисляет. Должен огорчить любителей слухов: все мои гонорары идут в партийную кассу. В том числе за книгу „Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира?“ которая издана во многих странах. Внес в партийную кассу миллион рублей, ни копейки себе не взял. 350 тысяч рублей направил в Иркутскую детскую больницу, 100 тысяч долларов передал российской детской клинической больнице для тяжелобольных малышей. Раиса Максимовна шефствует над этой больницей, помогает, чтобы она развивалась, чтобы дети со всей страны могли получить здесь высококвалифицированную помощь. В Фонд культуры отчислено 50 тысяч рублей, 200 тысяч рублей — на памятник Теркину, 150 тысяч — Армении, пострадавшим от землетрясения, 50 тысяч — беженцам из Азербайджана. Гонорары за эту книгу еще поступают. Как я ими распоряжаюсь — вы сами видите из этого моего „отчета“.

И конечно, не существует в природе никаких счетов. Унизительно, просто стыдно, даже отвечать на эти домыслы. По-человечески обидно, что люди подчас опускаются до такого мещанского уровня, буквально обывательщины, используя подобные нелепые домыслы в политических целях.

(…) Сейчас, если победит перестройка, будет совсем другой мир. Проиграем мы, хотя думаю, не проиграем, просто наш путь может оказаться более или менее болезненным, — мир переменится к худшему. Знаю твердо, наш народ к старой жизни уже не вернешь и рот ему не закроешь. Кислород, который получило наше общество в результате демократизации, открытости, это то, что нужно нашему народу, каждому человеку.»

I съезд народных депутатов РСФСР. Открывается принципиально новая страница в отношениях Горбачев — Ельцин в связи с избранием последнего Председателем Верховного Совета России. С той и с другой стороны делается немало дипломатических заявлений о готовности к сотрудничеству, тем не менее диалог часто приобретает резкие тона со взаимными обвинениями в отнюдь не дипломатических выражениях.

Именно с I съезда народных депутатов РСФСР между М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным начинаются расхождения по вопросу о социалистическом выборе[90], хотя даже в октябре 1990 г., на Второй сессии Верховного Совета России, Б.Н. Ельцин продолжает утверждать, что идет с М.С. Горбачевым в одном направлении и лишь привержен иному темпу движения, иным методам преобразований.

Б.Н. Ельцин. России нужен полнокровный суверенитет![91]

Уважаемые народные депутаты! Многолетняя имперская политика центра привела к неопределенности нынешнего положения союзных республик, к неясности их прав, обязанностей и ответственности. Прежде всего это относится к России, которая понесла наибольший ущерб от изжившей себя, но все еще цепляющейся за жизнь административно-командной системы.

Нельзя мириться с положением, когда по производительности труда республика находится на первом месте в стране, а по удельному весу расходов на социальные нужды — на последнем, пятнадцатом. Единодушное голосование народных депутатов по включению обсуждаемого вопроса в повестку дня говорит о том, что всем нам до предела ясно, что один из важнейших тактических путей выхода из кризиса — обеспечение реального народовластия в России. Средством достижения этой цели является обеспечение реального суверенитета России, равной среди равных союзных республик. Но нужен такой суверенитет, который не означал бы перетягивания власти и привилегий от союзных бюрократов к российским. Проблемы республики нельзя решить, не обладая полнокровным политическим суверенитетом. Только он позволит гармонизировать отношения России и Союза, между автономными территориями внутри России. Необходим политический суверенитет России и в международных делах.

Политическими основами новой Конституции республики, которая должна быть принята раньше новой Конституции Союза, думаю, в текущем году, должны стать следующие принципиальные положения.

1. Российская республика — суверенное демократическое правовое государство добровольно объединившихся в нем равноправных народов.

2. Вся власть в республике принадлежит народу, который осуществляет ее непосредственно и через Советы народных депутатов.

3. Отношения России с другими союзными республиками регулируются отдельными договорами, отношения с Союзом также регулируются специальным отдельным договором.

Сегодня центр для России — и жестокий эксплуататор, и скупой благодетель, и временщик, не думающий о будущем. С несправедливостью этих отношений необходимо покончить. Сегодня не центр, а Россия должна подумать о том, какие функции передать центру, а какие оставить себе. Не пора ли поставить вопрос и о том, а какой центр нужен России и другим республикам Союза. (Аплодисменты.)

4. Акты, принимаемые Союзом, не должны противоречить новой Конституции России и договору с Союзом. '

5. Вне делегируемых Союзу полномочий республика самостоятельно осуществляет внутреннюю и внешнюю политику.

6. Отношения между субъектами федерации внутри России регулируются на основе федеративного договора, по которому им гарантируются суверенитет, экономическая самостоятельность автономий, их культурная, национальная самобытность, право на справедливое и равноправное представительство во всех органах федерации.

7. В России устанавливается единое республиканское гражданство. Никто не может быть лишен этого гражданства.

8. Конституция республики гарантирует политический плюрализм, многопартийную систему, действующую в рамках парламентской демократии. Исключается монополия любой партии на власть. Партии и общественные организации действуют в рамках специального закона. (Аплодисменты.)

9. Гражданам России, гражданам других союзных республик, проживающим на ее территории, гарантированы все гражданские, политические и имущественные права.

10. Все формы собственности граждан России защищаются законом.

11. В республике осуществляется полное и безусловное разделение законодательной, исполнительной и судебной властей.

12. Выборы в представительные органы государственной власти являются всеобщими, равными, прямыми и тайными.

13. Пересмотреть атрибутику России, предусмотрев, в частности, создание республиканского гимна.

Экономический суверенитет России возможен лишь при условии формирования республиканской собственности, основу которой должны составить земля, ее недра, воздушный бассейн, лесные, водные и другие природные ресурсы, предприятия, вся производимая продукция, весь научно-технический и интеллектуальный потенциал. Необходимо законодательно обеспечить их использование исключительно в интересах России.

Передача принадлежащих республике природных и других ресурсов в пользование Союзу, другим союзным республикам может производиться на возмездной, выгодной для республики основе только парламентом России.

Очевидно, что этот же принцип должен быть распространен и «вниз», на субъекты Российской Федерации. Субъектами Федерации могут быть не только национально-автономные, но и территориально-экономические образования.

Считаю необходимым обеспечить реальную хозяйственную самостоятельность предприятий, независимо от форм их собственности. Схема такова: самый главный первичный суверенитет в России — это человек, его права. Дальше предприятие, колхоз, совхоз, любая другая организация — вот где должен быть первичный и самый сильный суверенитет. И конечно, суверенитет районного Совета или какого-то другого первичного Совета.

Исходя из специфики Российской Федерации, ее госу дарственной и политической суверенности, республика должна иметь право самостоятельно, без обязательного согласия союзного правительства вводить и отменять на своей территории экономические, хозяйственные меха низмы, проводить кардинальные реформы.

Взаимоотношения России с другими союзными республиками строятся на принципе взаимной экономической заинтересованности, как правило, на основе мировых цен. Россия сама определяет партнеров в своих взаимоотношениях с зарубежными странами.

(…) Только экономический суверенитет России позволит всерьез говорить о технической модернизации производства, ее реальной переориентации на человека, на самих россиян. Только при этом условии Россия сможет реально обеспечивать социальный суверенитет человека, его права, защищенность от государственного и местного диктата и бюрократизма, на деле осуществлять сильную социальную политику.

Но все это не значит, что речь идет о какой-то конфронтации с центром. Самое главное направление одно — укрепление Союза.

М.С. Горбачев. Истинный Союз создавать мы только начинаем[92]

Вопрос. Очевидно, что национализм и сепаратизм являются усложняющейся проблемой для СССР. Не могли бы Вы более подробно рассказать о том, какой Вам представляется конфедерация? Чем советская конфедерация будет отличаться от Советского Союза?

Ответ. В условиях демократизации и гласности очень быстро пошел процесс национального возрождения. Этот процесс в принципе позитивный. Усиливает исконную, природную мощь национального элемента в социальном и культурном подъеме страны. Но он и осложняет пере-строечный процесс на данном этапе, ибо породил не только центробежные, но и кое-где сепаратистские, националистско-эгоистические тенденции. Дело дошло до межнациональных конфликтов и кризисов государственно-национального плана. Пролилась кровь.

(…) Решение всей этой проблемы поистине исторического значения можно найти, и мы подходим к нему. В своем вопросе Вы употребляете термин «конфедерация». Мы считаем, что это был бы для нас шаг назад, хотя определенные конфедеративные элементы могут быть использованы при строительстве новых отношений между республиками и между некоторыми из них (если они этого захотят) и центром.

Мы предпочитаем термин «союз».

Когда рождался СССР, шли острые споры. Была точка зрения Ленина, что Союз должен быть федерацией равноправных республик. И была точка зрения Сталина, который, по существу, выступал за унитарное государство. Хотя по форме в 1922 году был принят ленинский подход, на практике все пошло по-иному.

Мы только сейчас начинаем создавать новый Союз в первоначальном значении этого понятия. Строительство нового облика союзного государства с неизбежным и обязательным учетом опыта и достижений семи десятилетий (иначе это — авантюра) — дело гигантски трудное. Сейчас есть предпосылки для того, чтобы заняться этим по-настоящему. Иначе процесс будет развиваться стихийно и отразится болезненно на всей перестройке. В наших условиях по-настоящему демократическое многонациональное государство и прогресс перестройки взаимно зависят друг от друга. Негативные разрушительные моменты в одном, просчеты и экстремизм в другом тут же сказываются на реализации общих перестроечных планов.

Не ставим мы под сомнение и право республик на выход из Союза. Принят закон о механизме реализации этого права. При этом прежде всего должна быть честно выявлена воля населения, а значит — обязателен референдум.

Вы спрашиваете, чем искомое состояние нашего Союза будет отличаться от нынешнего? Реальным содержанием суверенитета республик во всех сферах их жизни. Такой степенью свободы, которая позволяла бы каждому народу чувствовать себя полным хозяином на своей территории, оберегать свои корни и свой язык, полнокровно развивать свою национальную культуру. Качественно новыми отношениями между республиками и центром, между ними самими, их возможностями в разработке и осуществлении общесоюзной политики. Вот — если назвать самое существенное.

Вопрос. Вы посвятили свою жизнь делу марксизма-ленинизма. Вы сказали, что гордитесь своим членством в КПСС. Однако можно услышать мнение как в похвальном тоне, так и критическом, что Вы находитесь во главе процесса ослабления или даже демонтирования коммунизма. Что значит, по Вашему мнению, быть сегодня коммунистом и что это будет означать в ближайшие годы?

Ответ. Да, по своим убеждениям я был и остаюсь коммунистом. Бесполезно и непродуктивно отрицать огромный, уникальный вклад К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина в историю общественной мысли и всей современной цивилизации. Они превратили социалистическую идею в реальную силу прогресса. И не несут ответственности за все то, каким деформациям она подверглась в ходе ее осуществления на практике. Причины тут были не только субъективные, но и объективные.

Я считаю, что быть сегодня коммунистом означает прежде всего быть последовательным демократом, ставя превыше всего ценности общечеловеческие.

Далеко не безвредно держаться за выводы, сделанные в иную историческую эпоху. Распрощавшись с политической монополией, КПСС через демократические подходы должна добиваться консолидации всего общества, ориентируя его на глубокие, коренные преобразования в рамках социалистического выбора, и решительно действовать против всех, кто тянет назад. Никаких ответов на проблемы, которые стоят перед нашим обществом, позади нет. Ответы надо искать, только двигаясь вперед.

М.С. Горбачев. Хотят отлучить Россию от социализма[93]

(…) Меня просили, чтобы я сказал несколько слов о суверенитете. Причем прислали сразу три резолюции. Не знаю, сколько их ходит, но мне прислали резолюцию сибиряков, москвичей и с визой товарища Воротникова. И прислали мне выступление Бориса Николаевича Ельцина по этому вопросу.

Ну что в связи с этим сказать, товарищи?

По-моему, вопрос вами поставлен при обсуждении повестки дня принципиально и обоснованно. Я такую принципиальную постановку приветствую и как Президент страны, и как россиянин. (Аплодисменты.)

Хочу, насколько это возможно с этой трибуны, поддержать ваше стремление укрепить суверенитет Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Тут не может быть двух мнений.

Во-первых, суверенитет РСФСР должен укрепляться путем обеспечения полновластия Советов всех ступеней, создания в России целостной системы органов государственной власти, управления, правосудия, конституционного надзора и т. д. Сейчас я вот о чем подумал: у нас 19 июня — конференция коммунистов России. А уже провозгласила себя Российская социал-демократическая партия. Другие партии — на стадии оформления. И наверное, коммунистам России нужно создавать свою, Российскую компартию. Иначе непонятно, как политический спектр России будет выглядеть без оформленной Российской коммунистической партии. Для меня теперь этот вопрос совершенно ясен. (Аплодисменты.)

Во-вторых, суверенитет должен укрепляться не только политически, но и экономически. С тем, чтобы республика в полной мере распоряжалась своим богатством.

Суверенитет Советской России должен укрепляться также и духовно путем восстановления и развития всех сфер науки, культуры, образования, традиций, истории каждого народа, живущего на обширных просторах республики.

Есть здесь и особенности, о них надо тоже сказать. Суверенитет РСФСР имеет решающее значение для Союза в целом, поскольку без России Союз вообще немыслим. Это настолько ясно, что не требует дополнительной аргументации. (Аплодисменты.)

(…) Сейчас остро критикуют Советскую Федерацию. Но, во-первых, мы с вами не жили в Федерации по-настоящему. Она декларировалась, но мы в ней не жили. Мы должны еще пожить в ней, чтобы окончательно сделать выводы. Я почему об этом говорю? Когда анализируют нашу историю, надо учитывать, что реализована была, по сути дела, в натуре концепция унитарного государства в многонациональной стране, в том числе и в Российской Федерации. Будем, россияне, самокритичны. А ведь в России живут десятки народов. Мы должны возродить идею Ленина о союзе суверенных государств — как он видел федерацию.

По-моему, тема сохранения Союза присутствует на Первом Съезде народных депутатов РСФСР, и это говорит об ответственности. И очень важно не только для Съезда, для народов России, но и для всех народов страны. Я это приветствую.

Есть еще одна особенность, о которой нельзя забывать, когда вы говорите о суверенитете России. Речь идет о федеративной системе, включающей десятки автономных образований. Это уже звучит здесь. Смотрите сколько оттенков и граней в этом вопросе. И я вас приглашаю быть на высоте.

Просят, чтобы я высказался о выступлении Бориса Николаевича Ельцина. Я так понимаю, что это, по сути, его программное выступление. (Шум в зале.)

Не надо? Или сказать что-то? Хорошо. Тогда оставьте право выбора за мной. Если говорить о выступлении товарища Ельцина, а это действительно, как я вижу, заявка крупная, то я должен сказать, что многое в сказанном им перекликается с тем, что говорилось в соответствующих документах и на XIX Всесоюзной партийной конференции, и в решениях Верховного Совета, где он участвует, за многие из которых, я надеюсь, он голосовал.

(…) Что я подверг бы критике в его положениях? Это прежде всего два наиболее существенных момента.

Первое, с чем я бы не согласился в его выступлении, вот что. Это у него прозвучало. По сути, в нем содержится попытка отлучить Россию от социализма, который ни разу не упоминается в выступлении товарища Ельцина. И вообще автор программы — а она у него из многих пунктов — как бы одним росчерком пера хочет нас пригласить, чтобы мы распрощались с социалистическим выбором 17-го года. Впрочем, если вы обратите внимание, то социализму в выступлении Ельцина не нашлось места даже в названии РСФСР. Предложено отныне именовать ее Российской Республикой. То есть тут предложен отказ от социализма и Советской власти. Борис Николаевич еще, наверное, выступит с разъяснениями того, что он нам предлагает (я говорю не о программе, а о его выступлении). Знаю, у него есть сторонники и есть много тех, кто с ним не соглашается.

Я бы сказал так, подытоживая: для нас, россиян, по-моему, как и для всех народов нашей страны, социалистический выбор, власть Советов — не пустая фраза. Это — наши фундаментальные ценности, наши ориентиры. Не знаю, какие нам взамен хочет предложить ориентиры товарищ Ельцин. Но мы что должны изменить политический строй? Это противоречит линии перестройки, курсу, который мы предложили и который предусматривает придание социализму второго дыхания на путях демократизации, раскрытия его гуманного потенциала. Как же мы без России, если она пойдет в другом направлении, будем решать эту стратегическую задачу?

Это первое.

Я думаю, в своем выступлении — оно сильно у него политизировано Борис Николаевич не избежал конфронтационных подходов. Это проглядывает. Если, товарищи, очень подвергнуть серьезному анализу то, что он говорил, то получается, что нас призывают под знаменем восстановления суверенитета России к развалу Союза. (Аплодисменты.) Что значит своя денежная система, что значат мировые цены в экономических отношениях с остальными республиками и т. д.? Это — отрицание принципов, которые были сформулированы Лениным и легли в основу Союзного договора 1922 года, декларации того же времени. Тогда надо прямо говорить: отказываемся в принципе от того пути, на который мы встали в 1922 году. Это все очень серьезно.

Всех нас, кажется, может затронуть такой яркий тезис: Борис Николаевич утверждает, что суверенитет принадлежит и человеку, и предприятию, и районному Совету. Но я должен вам сказать: ни теоретически, ни политически этот тезис не проработан. Это очень сомнительный тезис, и он доводит вопрос о суверенитете до абсурда, создает такие перегородки, которые вообще подтолкнут сепаратизм в самой Российской Федерации и столкнут народы республики. И вообще привело бы к анархии, к местничеству.

Может быть, остается у Бориса Николаевича привязанность к его старой концепции — создать несколько русских республик на территории России. Но это — возврат к княжествам и к междоусобицам, противопоставлению. Правда, сейчас он к этому тезису не возвращается, но в завуалированной форме он содержится и здесь. Выходит, через его концепцию мы будем разваливать не только Союз, но и развалим Российскую Федерацию.

Б.Н. Ельцин. Переходить к рынку не в ущерб населению[94]

(…) Первоочередная задача российского парламента — предотвратить надвигающийся экономический кризис. Нерешительность и непоследовательность союзного правительства за истекшие пять лет, его вчерашние предложения уже лишают страну последних запасов прочности.

(…) Мало того, вчерашние предложения, в которых предусмотрены рост цен и переход к рынку в основном за счет народа, то есть это антинародная политика, Россия не должна ее принимать.

Сегодня уже паника в магазинах. И мы должны обратиться ко всем россиянам, сказав им, что российский парламент рассмотрит внимательно предложения союзного правительства, сделает свои выводы. А пока сейчас на слух их принимать нельзя. (Аплодисменты.)

Необходимо предпринять экстренные меры для спасения потребительского рынка. Его развал и вследствие этого неизбежный социальный срыв приведут к краху не только хозяйственных, но и общественно-политических структур. Главное для нас решить сейчас вопрос о том, как перейти к рынку? Считаю, что сделать это надо ненасильственно и не за счет снижения уровня жизни населения. Необходимо безотлагательно ликвидировать хотя бы наиболее острые проявления товарного голода.

(…) Переход к рыночным регулируемым ценам на товары народного потребления будет осуществляться, особенно на первом этапе, с минимальными социальными деформациями в обществе, но с гарантией защиты населения от понижения уровня жизни, в первую очередь малоимущих слоев, а через полтора-два года — добиться его роста.

(…) В социальной сфере накопилось столько кричащих проблем, что все мы сразу, безусловно, не решим. Нужна система приоритетов, и людям надо честно об этом сказать. Главное — не уповать на милость Политбюро, союзного правительства, министерств и ведомств, а дать свободу местным Советам и трудовым коллективам. Задача парламента России обеспечить этому процессу необходимую правовую основу. При переходе к рыночной экономике мы обязаны создать надежный механизм социальной защиты обездоленных слоев населения, таких, как беженцы, пенсионеры, инвалиды и другие. С этой целью необходимо обеспечить реальный товарный эквивалент зарплат, пособий, пенсий, стипендий на основе ежемесячного пересмотра их с учетом изменения индекса цен.

(…) Необходимо осуществить общероссийские программы по борьбе с бедностью, организованной преступностью, помощи инвалидам, пенсионерам, многодетным семьям, детям, одиноким людям преклонного возраста, молодежную программу.

(…) В последнее время все больше убеждаемся, что важнейшим приоритетом политики перестройки является культура. В республиканских социальных программах проблемы культуры, науки, здравоохранения должны обеспечиваться через приоритетность системы народного образования, которое занимает, на мой взгляд, ключевое место. Здесь главное — самостоятельность, национальная автономия школ.

(…) Уважаемые народные депутаты! Я понимаю, насколько неоднозначно в нашем депутатском корпусе отношение ко мне лично. Сложность процессов перестройки заставила меня оценить и важность политического компромисса, умение учитывать различные точки зрения, значимость диалога с разными политическими силами, в ходе которого только и возможно движение к реальному согласию. Я за деловые отношения, диалог, переговоры с Президентом, правительством, но на принципиальной основе, не в ущерб суверенитету, интересам республики.

(…) Вы с Михаилом Сергеевичем Горбачевым политики одного направления. Как будут строиться ваши отношения с Президентом в случае вашего избрания?

— Я в конце выступления сказал, отношения должны быть деловые, на принципиальной основе: диалог, переговоры, не в ущерб суверенитету, независимости России. Если у меня и было или есть что-то личное, я его отбрасываю. (Аплодисменты.)

Михаил Сергеевич много говорил о том, чего в вашем выступлении на Съезде не было. Разъясните, что значит разделение России на княжества, как об этом говорил Горбачев?

— Я об этом не сказал не потому, что не уложился во времени, а потому, что у меня ни в малой, ни в большой программах этого нет. (Аплодисменты.)

(…) Как вы относитесь к тезису товарища Горбачева, что суверенность отдельной личности ведет к анархии?

— Я с этим не согласен. Это два совершенно разных понятия. Что такое суверенитет личности? Это свобода выбора заключения договора с обществом, с отдельным регионом, с какой-то группой, а не то, что человек что хочет, то и делает. Суверенитет личности и анархия — это совершенно разные понятия.

(…) Ваше отношение к идее единой и неделимой России?

— Я думаю, что надо с другой стороны посмотреть. Вот опять же комиссия по национальному государственному устройству должна определить, во-первых, национально-территориальное устройство каждой автономии России, а здесь возможно создание каких-то новых автономий, и затем подготовить специальный федеративный договор об отношениях внутри России между суверенными автономными республиками, автономными образованиями и регионами.

Ваше отношение к «шоковой терапии»?

— Если ко вчерашней, то резко отрицательное. (Аплодисменты.)

(…) Вы в своем выступлении высказались о верховенстве российских законов над союзными Не выльется ли это в конфронтацию и конфликты?

— Я думаю, нужно сбалансирование подходить к этим вопросам, рассматривать их на уровне конституционных комитетов, руководителей республики, Союза. Надо находить такие точки соприкосновения, чтобы это не шло в ущерб суверенитету, но тем не менее, чтобы вопросы решались «мирным путем».

(…) Установилось мнение, что ваша программа исключает во всей нашей дальнейшей жизни понятие социализма, приведет к недемократичности не только Советского Союза, но и Российской Федерации. Как вы прокомментируете это?

— Я считаю, в мире нет как того капитализма, о котором говорили классики, так нет и того социализма, о котором они говорили. Хотя социализм был разный. Был социализм и развитой, был национал-социализм, был полпотовский социализм. Разного толка был социализм. Я не за тот социализм, который социализм ради социализма. Я за то, чтобы народу жилось хорошо, чтобы народ уважал руководство и верховную власть своей страны, своей республики и, наоборот, верховная власть республики и страны уважительно относилась бы к своему народу. Наверное, мы стоим, судя по нашему уровню, на каких-то подходах к социализму. (А п л о д и с м е н т ы.)

(…) В вашем выступлении была фраза: «суверенитет России в составе Союза». Какого Союза — федерации или конфедерации?

— Я думаю, что несколько больше, чем федерация, — вот такой суверенитет.

(…) В свое время вы критиковали руководство страны за то, что оно осуществляет перестройку широким фронтом. Говорили, что надо сосредоточить усилия на ряде конкретных проблем, в первую очередь социальных. Какую позицию по этому вопросу вы занимаете сейчас?

— Позиция та же самая. Но для того, чтобы этим суженным фронтом наступать, нам прежде всего нужно выйти из экономического тупика и кризиса. А тогда развивать сельское хозяйство, социальные вопросы.

М.С. Горбачев. Если это политическая игра, то впереди трудные времена[95]

Вопрос. Г-н Горбачев, обеспокоены ли Вы избранием г-на Ельцина?

Ответ. Меня беспокоит ситуация, которая сложилась на Съезде. Возникло своего рода противостояние, и это сказывается на решении вопросов. По сути дела — вы смотрите — несколько дней шла эпопея выборов Председателя Верховного Совета. В общем, оказалось так, что не нашлось человека в числе претендентов, который бы смог объединить подавляющее большинство депутатов. Своеобразная патовая ситуация. Это вызвало беспокойство и самих депутатов, и россиян: надо решать большие, трудные вопросы, нужны взаимодействие, сотрудничество, а тут противостояние. Это забеспокоило всех, и пошла дискуссия о том, как консолидироваться. Вот, собственно, первое, что меня беспокоит в связи со Съездом.

Вы обратили внимание, что с третьего захода товарищу Ельцину удалось несколько голосов прибавить и добиться небольшого перевеса. Поэтому самая актуальная проблема в связи со Съездом российским — это проблема объединения усилий для решения, проработки и решения всех проблем, которые стоят перед этой крупнейшей нашей республикой.

Товарищу Ельцину пришлось в последние дни разъяснять свою позицию относительно социалистического выбора. Он сказал, что у него нет расхождений с позицией Президента СССР. Его попросили также уточнить позицию относительно того, как он смотрит на перспективы развития Советского Союза и роль Российской Федерации в развитии и укреплении содружества наших народов. Его спросили, может ли он с Президентом и с союзным правительством плодотворно сотрудничать, взаимодействовать. Ответ был утвердительный. Наконец, он высказался за то, чтобы объединять все течения, возникшие в рамках самого Съезда, для того чтобы решать проблемы, которые стоят перед Россией.

Если это не политическая игра, ибо уже за несколько дней коррективы довольно серьезные внесены в лучшую сторону, если это серьезные политические позиции, тогда будут одни последствия. А если это игра политическая, то тогда могут быть еще трудные времена. Легко не будет. Поживем — увидим. Жизнь богаче всех учителей и экзаменаторов.

Б.Н. Ельцин. Надо уходить от формулы: все ради сильного центра[96]

Вопрос. Каковы первоочередные задачи Верховного Совета России?

Ответ. Надо найти такие формы и механизмы перехода к рыночной экономике, которые не снижали бы жизненный уровень населения.

Следующий шаг — это суверенитет России. Причем в очень широком смысле этого слова. Основываясь на Декларации о суверенитете, которая будет принята, на необходимых законах, Россия будет самостоятельной во всем и решения ее должны быть выше союзных.

Должна быть своя интерпретация Законов о земле, о собственности, о самостоятельности предприятий. Дальнейшие шаги — это договоры с союзными республиками, прямые договоры по всем направлениям — экономическим, торговым, научно-техническим, культурным, национальным и так далее. И мы должны также иметь договор с союзным правительством.

За год нужно подготовить законы, связанные с переходом на президентскую форму правления республики. Затем провести всенародные прямые тайные выборы Президента РСФСР из альтернативных кандидатур, определенных на Съезде народных депутатов России.

Вопрос. Не приведет ли политика утверждения суверенитета России к тому, что Советский Союз потеряет всякий смысл, что Россия подменит его?

Ответ. Считаю, что сейчас надо уходить от прежней формулы: все ради сильного центра. Наша страна, Союз будут сильны только с сильными республиками, и чем сильнее, самостоятельнее союзные республики, тем, наоборот, более сильным станет центр, наш Союз.

М.С. Горбачев. Скоро будет ясно, какие цели преследует товарищ Ельцин[97]

Вопрос (С. Кондратов, «Известия»). Михаил Сергеевич, хотел бы воспользоваться случаем и спросить, как, по Вашему мнению, будут складываться Ваши отношения с Ельциным? Предложите ли вы друг другу, так сказать, оливковую ветвь мира.

М.С. Горбачев. (…) Есть реальная жизнь, идут определенные процессы у нас дома. В Канаде мне тоже задали подобный вопрос. Я постарался на него ответить. Тогда я сказал: меня больше всего беспокоит какая-то тупиковая ситуация, которая сложилась на самом Съезде, на котором ни у кого нет сильного перевеса. Три тура понадобилось, чтобы товарищ Ельцин был избран, получив всего несколько голосов сверх нужного количества. Таково и сейчас соотношение на Съезде. Но в последние дни произошло нечто заслуживающее того, чтобы обдумать. Товарищ Ельцин по очень важным, серьезным политическим моментам, я бы сказал, по фундаментальным вопросам, изменил позицию, по крайней мере внес ясность. И я сказал: если это политическая игра, чтоб только занять пост, если это с его стороны маневр, за которым последует возврат к тому, чем товарищ Ельцин занимался в последние годы — а занимался он, прямо скажем, деятельностью не только критической (эту часть я считаю в какой-то мере конструктивной), но и деструктивной, в значительной мере разрушительной, — тогда и выводы для всех будут ясны. Тогда можно прогнозировать определенный характер развития события, тогда его председательство в Верховном Совете России будет осложнять перестроечные процессы. Он, надо сказать, мало оплодотворял новыми идеями наши поиски в рамках перестройки, идеями относительно форм жизни — и это в такое время, когда мы проводим фундаментальные изменения во всех сферах.

Я всегда говорю: жизнь поставит все на свои места. Сейчас, когда мы вышли на этап решительных изменений, когда от всех требуется особая ответственность за страну, когда мы меняем все, начинаем кардинальные перемены в экономике, и это все очень серьезно, — очень скоро будет ясно, какие цели преследует товарищ Ельцин.

М.С. Горбачев. Идет обновление, а не процесс распада…[98]

Вопрос. Сможете ли Вы вести дела с новым Президентом Российского парламента, когда Вы так критично высказывались друг о друге?

Ответ. Я уж на этот вопрос, собственно, ответил, поскольку мне его сразу задали на второй день, как только я оказался в Канаде в аэропорту. Если Председатель Верховного Совета Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин будет действовать конструктивно, в духе перестройки, если он именно так будет вести дело на Съезде и в Верховном Совете, то я думаю, что это встретит поддержку центра, и он может рассчитывать на сотрудничество. Здесь не место эмоциям и каким-то личным симпатиям или антипатиям. Да и потом, это все такие вещи, которые я не отношу к непреодолимым. Будет определять то, какую он линию будет вести. То, что он заявлял в последние дни перед избранием, — это одно. Как он будет действовать дальше, мы посмотрим. Жизнь покажет.

Вопрос. Позвольте вернуться к вопросу о сотрудничестве. Возможно ли это в создавшейся ситуации? Важно ли, чтобы он не добивался, чтобы суверенитет России был выше суверенитета Советского Союза.

Ответ. Ну, я не думаю, что все это связано с позицией только товарища Ельцина, это будет решать российский Съезд, российский Верховный Совет. А у россиян много здравого смысла. И поэтому вряд ли кому удастся навязать им решения, которые бы наносили ущерб федерации.

Вопрос. Что касается Советского Союза и ситуации в Прибалтике, то Вы говорили, что отделение возможно, коль скоро оно осуществляется конституционным путем. Считаете ли Вы, что когда-либо в дальнейшем очертания Советского Союза, границы Советского Союза могут претерпеть изменения, что единство в том виде, в котором оно существует сейчас, может измениться?

Ответ. Я вообще смотрю оптимистично на будущее Советского Союза как федерации. Но в том случае и при обязательном условии, что этот Союз суверенных государств должен фундаментально измениться, реформироваться. Я думаю, что мы выйдем на полнокровную федерацию, которая будет сочетать самостоятельность, независимость, суверенитет республик с эффективно действующим центром, располагающим теми правами, которые делегированы ему самими республиками и закреплены в Конституции. И это будет означать успех для всех наших народов.

Почему? Потому, что все-таки за те годы, что прошли, при всех негативных процессах и при всем том, что накопились непростые проблемы в межнациональных отношениях и они сейчас в рамках гласности, демократии все вышли на поверхность, тем не менее за эти годы произошли такие вещи, которые очень тесно связали наши народы. И в человеческом плане, и в плане науки и культуры, и особенно в плане экономики. Произошло разделение труда в рамках федерации с учетом союзной специализации. И поэтому каждая республика нуждается в сотрудничестве с другой республикой, так или иначе все они очень тесно взаимосвязаны.

Я смотрю оптимистически, поскольку мы делаем выбор в пользу такого подхода, а интеграционные процессы, они во всем мире превалируют. В связи с этим и в таком контексте я думаю, что процесс распада, о котором сейчас так много говорят, — очень поверхностные суждения. Идет не процесс распада, а процесс обновления федерации, перехода ее в новое качество…

Вопрос. Для того чтобы наступило то будущее, к которому Вы стремитесь, по мнению большинства людей на Западе, Президент Горбачев должен стоять у руля. Разделяете ли Вы эту точку зрения?

Ответ. Ну, знаете, я должен просто ответить, выражая свою позицию, потому что, в конце концов, я нахожусь у руля, или я не буду находиться у руля — это должно решаться демократическим путем на основе существующих конституционных процессов. Это уже вопрос, так сказать, самой жизни. Но я хотел бы изложить свою позицию. Я уже о ней говорил. Для меня перестройка это мой выбор. С этим связана моя судьба как человека, как политика. И я с этой дороги не сойду, какие бы давления на меня ни оказывались… То, чем я располагаю, я употреблю Для того, чтобы этот процесс двигался. И прежде всего я вижу свою задачу в том, чтобы все перестроечные силы самых разных оттенков, все демократические силы общества объединять для того, чтобы содействовать успеху перестройки. Вот моя позиция. Это — твердая позиция, и я ее выбрал навсегда.

Б.Н. Ельцин. Я готов пройти свою половину пути[99]

Е. В. Яковлев. Мы беседовали с вами в самом начале этого года («В поисках согласия», «МЫ», № 2, 14 января 1990 г.). Тогда вы лишь раздумывали над предстоящими выборами в российский парламент, но уже предполагали неминуемое противодействие, которое вызовет выдвижение вашей кандидатуры в народные депутаты. Что скажете теперь: подтвердился ли ожидаемый уровень противодействия и было ли что-либо такое, чего предугадать вы не могли?

Б.Н. Ельцин. И да и нет. Баллотируясь депутатом, никакого противодействия я вообще не ощутил… Если же касаться выборов Председателя Верховного Совета, то здесь игра, как говорится, шла по-крупному. Я мог предположить, что к этому проявит интерес один из секретарей ЦК партии. Но я, признаться, не ожидал, что этим станет заниматься сам Генеральный секретарь. И мне оставалось лишь развести руками, когда стало известно, что вечером, накануне последнего голосования, Президент собрал 250 коммунистов-депутатов, стараясь предопределить результаты выборов, как вы понимаете, не в мою пользу. Мне кажется, что это было сделано напрасно.

Е. В. Яковлев. Конфронтация, теперь уже продолжительная, между вами и Горбачевым и раньше радости не доставляла. А ныне, когда вы стали Председателем Верховного Совета России, вызывает тревогу у всех, кто желает добра своему Отечеству. Повторю слова, прозвучавшие с трибуны российского съезда, они обращены и к Горбачеву и к Ельцину: «…если вы уж взялись за штурвалы: один — корабля страны, другой — корабля республики, то ведите эти корабли спокойно, умно, осторожно, рассудительно, советуясь с народом, с его избранниками, а мы вас в этом деле поддержим».

Б.Н. Ельцин. Чтобы договориться, надо иметь желание к этому. Я его имею и готов пройти свою половину пути, о чем говорил уже не раз. Ожидаю, что после возвращения Горбачева из Соединенных Штатов[100] мы встретимся и все обстоятельно обсудим. Наше сотрудничество необходимо, но, разумеется, в рамках суверенитета России, исходя из ее интересов. Россия есть Россия, и она вправе рассчитывать на диалог. Противодействие здесь ни к чему.

Е. В. Яковлев…Могли бы вы, по возможности афористично, выразить свой взгляд на будущее России?

Б.Н. Ельцин. Я высказал это в своей программе — за экономическое, духовное и культурное возрождение России. Но прежде надо выйти из кризиса. Можно сказать так: через кризис к стабилизации и возрождению.

Е. В. Яковлев. Подняться на три ступени?

Б.Н. Ельцин. И ни на одной из них не допускать снижения жизненного уровня народа. В этом, на мой взгляд, коренное отличие от того, что предлагает союзное правительство при переходе к рыночной экономике.

Е. В. Яковлев. Но возможно ли даже на первой ступени, пробиваясь через кризис, сохранить уровень жизни?

Б.Н. Ельцин. Я знаком с альтернативными проектами. Они предусматривают такой механизм, который не допускает снижения уровня жизни. Не следует только путать два понятия: цены и уровень жизни. Цены можно повышать, если гарантирован при этом уровень жизни.

Е. В. Яковлев. (…) Нынешнее повышение цен на фоне пустых прилавков может привести лишь к непредсказуемым последствиям.

Б.Н. Ельцин. Безусловно. Проще всего предположить — правительство совершило 'шаг необдуманный. Но так ли это? Вопрос трижды обсуждался на Политбюро, многократно Президиумом Совета Министров. И работали не покладая рук — подготовили документ в 130 страниц. Но тогда возникает вопрос: на что же рассчитывали, предусматривая многократное повышение ряда цен? Чем руководствовались? Желанием осуществить переход к рынку или неприятием его?

Е. В. Яковлев. В России есть целые регионы, руководители которых старательно вытаптывают даже те небольшие ростки рыночной экономики, которые у нас появились… Как вы собираетесь противостоять откровенному наступлению на арендаторов, кооперативы?

Б.Н. Ельцин. Необходимо оперативное реагирование на противозаконные действия иных руководителей иных регионов. Но Россия, как известно, велика, и всех ретивых ортодоксов за фалды не удержишь. Нужен более глобальный подход. Если в начале будущего года состоятся всенародные выборы Президента России, то должны пройти и всенародные выборы руководителей Советов всех уровней. Люди сами решат, с кем им дальше идти — с фанатиками административно-командной системы или с людьми нового мышления.

Е. В. Яковлев. Одна из нынешних трудностей заключается в том, что страна обрела политическую жизнь, не имея для этого политической структуры. К сожалению, сегодня нельзя назвать ни одного массового авторитетного общественного движения, на которое могли бы опираться сторонники перестройки. Как вы соотносите свои планы возрождения России с идеей создания ее компартии? Необходима она вам для реализации вашей программы?

Б.Н. Ельцин. Так я сказать не могу. Хотя и поддерживаю право на создание любой политической, общественной организации, пусть и оппозиционной, но действующей в рамках Конституции. Появится Российская компартия — в ней найдется немало людей, с которыми можно и полезно будет сотрудничать.

Е. В. Яковлев. Вы говорили, что высшие руководители страны, республики должны отражать интересы всего народа, а потому не связывать себя с какой-либо партией. Вы готовы приостановить свой стаж в КПСС сегодня или вернетесь к этому через год, решив баллотироваться на пост Президента России?...

Б.Н. Ельцин. После XXVIII съезда партии. Я избран его делегатом. На выборах у меня было 15 конкурентов, за меня отдали голоса 86 процентов коммунистов. Если я сейчас приостановлю свой стаж, то не оправдаю их доверия.

Е. В. Яковлев. С чем вы пойдете на XXVIII съезд?

Б.Н. Ельцин. Буду отстаивать демократическую платформу, которая, как мне видится, позволяет осуществить коренное преобразование партии. Но полагаю, что демократическая платформа соберет на съезде голосов двести не более того.

Е. В. Яковлев. Выборы на съезд проводились весьма поспешно, политические позиции тех, чьи кандидатуры выдвигались, не были до конца определены. Мне говорили, что среди делегатов примерно 45 процентов работников аппарата и еще 20 процентов хозяйственных руководителей[101]. Все это наводит на мысль, что съезд может принять весьма обтекаемые резолюции, как бы не замечая того раскола в партии, который существует, и не столько по организационным, сколько по политическим подходам. Тогда съезд окажется в тупике, а левое и правое крылья партии приобретут стремительное саморазвитие.

Б.Н. Ельцин. Больших надежд я на съезд не возлагаю. Но с точки зрения нравственности нельзя не использовать хотя бы последний шанс для спасения партии.

Е. В. Яковлев. Вы отстаиваете идею заключения Россией договоров с другими союзными республиками. Если это будет сделано, а республики, в свою очередь, заключат договора между собой, появится ли основа для нового Союзного договора?

Б.Н. Ельцин. Говоря о Союзном договоре, я не имею в виду сверхцентрализацию — это, скорее, конечный этап политического процесса, когда республики достигнут соглашения между собой.

Е. В. Яковлев. Для вас существует понятие «сильный центр»?

Б.Н. Ельцин. Понятие «сильный центр» обуславливает незыблемость вертикальных связей. Я за сильный «союз», который основывается на прочности горизонтальных межреспубликанских связей. А с союзным правительством мы заключим договор на реализацию тех программ, в которых Россия готова участвовать и готова выделить на них средства. Здесь же мы оговорим, какая доля власти делегируется союзному правительству.

М.С. Горбачев. Навязывают ликвидаторство, режут по живому…[102]

(…) Партия приняла на себя ответственность и за неудачи прошлых десятилетий, и за все сегодняшние тяготы. Поэтому она и оказалась под огнем критики, что в принципе не вызывает возражений. Но нельзя согласиться с тем, что наряду со справедливой, обоснованной критикой, нужной для реформирования партии и демократического обновления страны, предпринимаются попытки огульного развенчивания всего того, что она делала и делает. Обществу хотят навязать ликвидаторское отношение к КПСС. Звучат голоса с требованием: КПСС должна покаяться и уйти с политической арены. Провокационная суть и подстрекательский характер таких требований очевидны.

(…) Если же говорить о последних годах, то партия, ее ЦК, Политбюро, стремясь преодолеть тяжелый груз прошлого, разворачивая преобразования по обновлению общества, не избежали просчетов и даже ошибок. Не всегда успевали за событиями, не всегда находили точные политические решения тех или иных проблем. Недооценили, например, сил национализма и сепаратизма, скрывавшихся в недрах нашей системы, их способность соединиться с популистскими элементами, создавая взрывоопасную смесь. Партийные комитеты оказались неготовыми эффективно действовать в условиях демократизации и политизации общества, новых требований общения с массами. То есть не сумели быстро уяснить суть происходящих процессов и адекватно перестроить стиль, методы работы.

(…) Партия будет добиваться своих целей исключительно политическими методами, опираясь на сознательные, согласованные действия коммунистов, в том числе работающих в государственных органах, используя конституционное право на законодательную инициативу, завоевывая доверие масс. Из административного органа, навязывавшего свою волю обществу, КПСС превращается в политическую организацию, которая своей теоретической и практической деятельностью, способностью предлагать конструктивные решения проблем будет отстаивать право на политическое лидерство в условиях свободного соревнования с другими общественно-политическими силами.

(…) Идея организационного оформления российских коммунистов в самостоятельную партию отражает настроение большинства коммунистов России. Аргументы в пользу такого решения — это прежде всего расширение и укрепление суверенитета РСФСР, как и других союзных республик, наполнение российского суверенитета конкретным содержанием.

(…) Решительно не могу согласиться с теми, кто ищет спасение России в обособлении, замкнутости и даже в выходе из Союза ССР. Разве можно быстрыми темпами совершить прорыв в экономике и в социальной сфере, не объединяя потенциала республик, не используя преимуществ внутрисоюзной кооперации и разделения труда, сложившихся за десятилетия совместной жизни и работы! Те, кто готов расчленить Союз, резать, что называется, по живому, рвать сложившиеся многолетние народнохозяйственные связи, не отдают себе отчета в том, что все это неминуемо привело бы к ослаблению и самой Российской Федерации. Подобные попытки — преступление перед Россией, ее народом…

М.С. Горбачев. А какие цели скрываются за платформами?[103]

Вопрос. Михаил Сергеевич, что такое будет КПСС — союз партий республик, координационный центр или КПСС совсем не будет?

Ответ. Убежден, Коммунистическая партия в нашей стране будет. И я предвижу долгую жизнь этой партии, поскольку она — выразитель социалистической идеи и связана с интересами рабочего класса, трудового народа.

Поэтому я уверен и в долгой жизни социалистической идеи, коммунистической перспективы я не отбрасываю. А из этого вытекает и будущее Коммунистической партии. Но партия должна быть обязательно новой партией, партией, улавливающей все, что происходит в стране и вокруг страны.

И я — за единую КПСС, я против федерализации.

Вопрос. Как Вы относитесь к попытке части народных депутатов РСФСР провести решение о запрещении партийных организаций в производственных трудовых коллективах?

Ответ. Я уже высказывался на этот счет. Считаю, что партия, меняя стиль и формы своей работы, встала на путь демократизации, обновления, на путь разделения функций. Но она не уходит ни из одной сферы жизни общества. Такова наша концепция партии и идея построения ее деятельности, и я остаюсь их приверженцем. Я — за авангардный тип партии, не за парламентский. Это мое глубокое убеждение.

Вопрос. Как Вы относитесь к Инициативному съезду РКП в Ленинграде и его программным заявлениям о восстановлении руководящей роли КПСС, о сохранении планово-административной системы в экономике?

Ответ. Знаете, я в общем смотрю на те поиски, даже болезненные поиски, которые идут в рамках КПСС, все-таки с пониманием того, что это импульсы к необходимости нам обсуждать такие вопросы и находить пути обновления партии. Прежде всего с этой позиции подхожу. И, по-моему, когда выступал во Фрунзенском районе, где избирался делегатом съезда, я на эту тему уже рассуждал. О том, что есть много позитивного, интересного в той же демократической платформе. А есть и вещи неприемлемые: например, парламентский тип партии или наличие фракций с внутренней дисциплиной. Это я отвергаю. Не согласен принципиально.

Но дело даже в другом: а какие цели скрываются за той или иной платформой? Социально-политические, социально-экономические? Куда нас зовут? Вот это — уже другой вопрос. В самой демократической платформе вы этого не найдете. А вот когда ее сторонники выступают уже в других аудиториях, тогда и становится видно, что есть вещи, которые для нас неприемлемы. Но и в этом случае, считаю, мы правильно поступили, что и на съезде в виде содокладов — это вообще небывалое в истории нашей партии дали по пятнадцать минут выступить товарищам, коммунистам, которые отразили различные течения, возникшие в КПСС. Мы поступили правильно.

Что касается Инициативного съезда. Он был озабочен судьбой партии. Это и подталкивало коммунистов, которые собирались и один раз, и второй, чтобы реализовать эту озабоченность. И чтобы их услышали в КПСС. Это я приветствую.

Лето 1990 года. XXVIII съезд КПСС. Решается вопрос о судьбе партии, а ее судьба, в свою очередь, во многом предопределит дальнейший ход развития событий. При кажущейся общности позиций оппонентов, убежденных в необходимости коренного реформирования КПСС, по многим принципиальным моментам, связанным с ролью партии в обществе, в политическом процессе, с ее внутренней жизнью и структурой, выявляются непримиримые противоречия. М.С. Горбачев приемлет решения съезда, его Программное заявление и Устав. Б.Н. Ельцин выходит из КПСС.

М.С. Горбачев. Мы вышли на главный перевал. Вопрос стоит так: либо либо…[104]

(…) Одна из серьезных причин того, почему многое нам дается с таким трудом, — противодействие переменам со стороны бюрократического слоя в управленческих структурах и социальных сил, с ним связанных. Конечно, мы отдавали себе отчет, что перестройка неизбежно затронет интересы тех, в чьих руках была реальная власть и кто от имени народа распоряжался общественным богатством.

Нынешняя позиция части руководящих кадров, которые привержены старому и никак не могут интегрироваться в перестроечные процессы, более того, не принимают их ни политически, ни психологически, для нас ясна. И мы должны видеть, что, если не преодолеть позицию таких работников — а они есть, как я уже сказал, во всех эшелонах управленческой структуры, — перестроечные процессы будут обостряться.

(…) Я говорю о тех, кто упорно держится за прошлое, стоит на пути перемен, происходящих в обществе. Более того, пытается свою консервативную позицию защитить под флагом борьбы за интересы народа, чистоту идеологических принципов.

(…) Не следует закрывать глаза и на то, что в обществе проявились силы, толкающие нас к буржуазному строю, связывающие выход из нынешнего сложного состояния с переводом страны на капиталистические рельсы.

Сейчас, когда мы вступаем в решающую фазу перемен во всех сферах жизни, надо обратить внимание и на такой феномен, как взаимодействие самых крайних течений, различных деструктивных, экстремистских сил. Они даже объединяются, чтобы сбить с толку людей, сбить нас с главного направления перестройки.

(…) Товарищи! Коммунисты и все общество ждут от съезда ответа на ключевые вопросы о самой партии. Сейчас идет естественный и вместе с тем трудный процесс переосмысления ею собственной роли в обществе, сложившихся за десятилетия принципов строения и методов деятельности. Прежние представления о КПСС нуждаются в критической оценке и серьезных изменениях.

(…) Какой видится обновленная КПСС?

Партией социалистического выбора и коммунистической перспективы, добровольным союзом единомышленников, выражающим в своей политике интересы рабочего класса, крестьянства, интеллигенции.

Партией, приверженной общечеловеческим, гуманистическим идеалам, чуткой к национальным традициям и чаяниям и вместе с тем непримиримой к шовинизму, национализму и расизму, любым проявлениям реакционной идеологии и мракобесия.

Партией, освобожденной от идеологической зашоренности, догматизма, стремящейся играть инициативную роль в политических и идеологических процессах, действуя методами убеждения, пропаганды своей политики, развивая отношения диалога, дискуссии, сотрудничества и партнерства со всеми прогрессивными общественно-политическими силами страны.

Партией, строящей взаимоотношения между своими членами исключительно на основе партийного товарищества, уважения мнения каждого, признания прав меньшинства на собственную позицию, полной свободы обсуждения и обязательности для всех принятых большинством решений.

Партией, утверждающей во внутренней жизни принципы самоуправления, свободу действий партийных организаций, самостоятельность компартий союзных республик, объединенных единством программных целей и уставных положений.

Партией, открытой для контактов, взаимодействия с коммунистами, социал-демократами, социалистами разных стран и разной ориентации, с представителями многих других течений современной политической и научной мысли.

Предсъездовская дискуссия выявила несколько узловых вопросов, оказавшихся в центре столкновения мнений. Поскольку они являются ключевыми для понимания реформы КПСС, по ним следует определить ясную позицию.

Авангардная или парламентская партия. Выступив за изменение статей 6 и 7 Конституции СССР, партия конституировала свой отказ от подмены государственных органов, от исполнения административно-управленческих функций. В различных документах, в том числе в проекте Программного заявления XXVIII съезда, говорится о необходимости вернуться к ленинскому пониманию партии как авангардной силы общества.

(…) Принципиальный подход к решению возникших проблем, вероятно, ни у кого не вызывает сомнений. Мы исходим из того, что целостность КПСС вполне сочетается с максимальной самостоятельностью компартий союзных республик и автономий, нисколько не ограничивает их возможности учитывать национальные, исторические, местные и другие особенности, по своему усмотрению решать кадровые, финансовые и другие вопросы своей деятельности. Но поскольку эти проблемы переплетаются с процессом преобразования нашего Союза, то здесь есть разные тенденции, вплоть до федерализации партии и отделения от нее. Вы знаете ситуацию в Прибалтийских республиках. Несмотря на все меры, принимавшиеся Центральным Комитетом, нам не удалось помешать расколу на партии, оставшиеся на Платформе КПСС и вышедшие из нее. В результате коммунистическое движение в республиках резко ослаблено, к власти там пришли другие политические силы.

Если мы сейчас дадим себя втянуть в размежевание, в расколы, разъединения, то это нанесет поражение коммунистическому движению, будет ослаблять его и открывать возможности для усиления позиций других политических сил.

(…) Территориальный или производственный принцип. На вопрос, быть или не быть партийным организациям на производстве, ответ однозначный быть. Исторически наша партия действовала на базе рабочих коллективов, здесь ее корни, ее истоки. Принцип производственного строения КПСС отвечает сложившейся устойчивой традиции, и мы не видим оснований от нее отступать. Кроме того, самим коммунистам принадлежит право определять формы своей организации. Это, разумеется, в полной мере относится и к членам других партий.

(…) Сейчас довольно остро ставится и другой вопрос: вопрос о деполитизации органов государственного управления, суда, прокуратуры, других правоохранительных органов, а также армии. Наша позиция на этот счет определяется тем, что право на объединение относится к числу неотъемлемых политических свобод. Никто не может запретить членам партии создавать свои ячейки на предприятиях, в учреждениях и т. д.

Трудно представить себе деполитизированные государственные органы, трудно найти в мире армию, где бы не действовали органы по поддержанию морального духа, воспитанию солдат и офицеров. Здесь мы также не претендуем на исключительность — это естественное право всех партий, которые будут у нас зарегистрированы на законном основании. Вот наш подход.

(…) Принципиальный вопрос — о фракциях. Сейчас в развитии демократии и внутрипартийной гласности, открытости мы сделали огромный шаг. Осуждены всякие попытки подавить инакомыслие. Но есть порог, переступить который значило бы подкосить партию. Это создание фракций со своей особой внутренней дисциплиной. Уточняю: говоря о недопустимости создания такого рода фракций, мы имеем в виду, что члены партии, у которых сформировалась своя, отличная от позиции большинства точка зрения на те или иные вопросы, могут свободно обсуждать и пропагандировать свои взгляды, публично заявлять о них, вплоть до партийных съездов.

(…) О власти партийных масс. Суть реформы партии состоит в обеспечении на деле власти партийных масс, реального влияния коммунистов на политику партии. Для этого необходимо кардинально изменить положение первичных партийных организаций.

В проекте нового Устава КПСС учтено практически все, что предлагалось в предсъездовской дискуссии на этот счет. Устанавливается, что все они самостоятельны в устройстве своей внутренней жизни. Их решения, если они не противоречат программным целям и нормам Устава КПСС, не могут быть отменены вышестоящими органами, за исключением решений по персональным делам. Устраняется регламентация деятельности первичных парторганизаций. В их ведение передается прием в КПСС, они получают право окончательной оценки деятельности любого коммуниста, состоящего на партучете.

(…) Необходимо укрепить демократические основы избирательной системы в партии. Первый опыт прямых выборов делегатов на съезд КПСС, съезды компартий союзных республик, партийные конференции у нас имеется. В предсъездовский период получили распространение выборы партийных секретарей непосредственно на собраниях, конференциях, съездах. Нормой стала альтернативность. Весь этот опыт требует внимательного и спокойного изучения.

Сделан важный шаг в демократическом развитии партии. Но было бы неправильно закрывать глаза на то, что выборная стихия оказалась отнюдь не благосклонной к рабочим, крестьянам, женщинам, молодым коммунистам. Очевидно, нам нужно со всем вниманием отнестись к осмыслению предложения о введении прямого представительства первичных, других парторганизаций в вышестоящих партийных органах. Давайте обсудим.

(…) Учитывая сложнейший период развития нашего общества, новизну и масштабность проблем, которые пришлось решать в это время, определенный драматизм событий, мы со всей ответственностью можем сказать, что нынешний ЦК, избранный XXVII съездом КПСС, в основном и главном выполнил возложенные на него задачи.

Снимает ли это, товарищи, то, что было по ходу доклада сказано, — что этот Центральный Комитет допустил просчеты, не во всех случаях откликался на требования жизни, находил своевременно правильные ответы на то, что выдвигало наше динамичное время? Нет, конечно! Это надо отнести к недостаткам деятельности руководства партии, да и многих членов ЦК, ибо их работа на местах также стала предметом острой критики коммунистов.

Б.Н. Ельцин. Используем ли последний шанс?[105]

Ельцин Б.Н. Товарищи, партия подошла к своему съезду с грузом тяжелых проблем.

(…) Последние годы показали, что нейтрализовать действие консервативных сил в партии не удалось. Наоборот, слишком много говорили о том, что все мы в одной лодке, по одну сторону баррикад, в одной шеренге, с единым мышлением. Такая позиция дискредитировала тех коммунистов, которые являются искренними и последовательными сторонниками перемен.

(…) Чтобы понять, что может и должен решить наш съезд, надо прежде всего ясно видеть, что он из себя представляет. В Политбюро не решились пойти на единственно правильный в условиях перестройки порядок выборов делегатов: демократическим путем от всех платформ и групп, не зависящих от прежних структур партии. Чтобы любые объединившиеся шесть тысяч коммунистов избирали прямо своего делегата, тогда бы не получили такого состава съезда.

Поэтому при обсуждении на съезде главным явился не вопрос о перестройке в стране и путях ее развития. Этот вопрос решается народом за стенами этого здания, решается в Советах народных депутатов. На этом съезде стоит вопрос прежде всего о судьбе самой КПСС. Если говорить точнее, здесь решается вопрос только о судьбе аппарата верхних эшелонов партии. Вопрос стоит исключительно остро. Найдет ли в себе силы аппарат КПСС решиться на перемены? Использует ли он тот последний шанс, который дает ему этот съезд? Или да, или нет. Или партаппарат под давлением политической реальности решится на коренную перестройку партии, или будет цепляться за обреченные формы и останется в оппозиции к народу, в оппозиции к перестройке.

Тогда представители аппарата неминуемо будут вытеснены из всех органов законной власти. Такая партия не удержится ни в роли авангардной, ни даже в роли партии, имеющей представительство в Советах.

Утолительны[106] иллюзии тех, кто думает, что после выхода из партии всех инакомыслящих, кто не хочет быть приводными ремнями и винтиками партаппарата, у нее останется все имущество КПСС и связанная с ним власть. Этого не будет. В этом случае, к которому, кстати, подталкивают консерваторы, будет начата всенародная борьба за полную национализацию имущества КПСС как партии обанкротившейся и обязанной хотя бы своим имуществом возместить долги перед народом. В наследство аппарату партии останется только вывеска с названием «КПСС».

Можно предположить, что начнется борьба за привлечение к суду руководителей партии всех уровней за ущерб, который они лично нанесли стране и народу. Могу назвать хотя бы одно из этих дел — об ущербе в результате антиалкогольной кампании. Народ спросит и за все остальное: за провалы во внешней торговле, сельском хозяйстве, за национальную политику, политику в отношении армии и так далее, и так далее. Страна должна знать, какое наследство оставила ей КПСС.

Такова возможная перспектива аппаратной партии.

Тот, кто думает о каких-то иных вариантах, пусть посмотрит на судьбу компартий в странах Восточной Европы. Оторвались от народа, не поняли свою роль — и оказались на обочине.

Все ли так мрачно? Есть ли еще другой выход? Есть. Правда, для этого мало шансов победить именно на данном съезде. Это ясно видно. Но все мы, отдавшие партии десятки лет жизни, сочли своим долгом прийти сюда, чтобы попытаться сказать, что выход для КПСС все же есть. Трудный, тяжелый, но выход.

В демократическом государстве переход к многопартийности неизбежен.

В нашей стране постепенно формируются различные политические партии. При этом неизбежно коренное обновление КПСС. Какой наиболее безболезненный для народа, цивилизованный процесс модернизации партии?

Первое. Необходимо организационно зафиксировать имеющиеся в КПСС платформы и дать каждому коммунисту время для политического самоопределения. Уверен, большинство рядовых коммунистов связывает будущее партии с демократическим крылом.

Второе. Изменить название партии. Это должна быть партия демократического социализма.

Третье. На съезде рано обсуждать платформы и Устав. Надо принять только общую декларацию о преобразовании КПСС. Далее надо избрать новое руководство, способное подготовить новый съезд где-то через полгода-год.

Четвертое. Партия должна освободить себя от любых государственных функций. Первичные парторганизации должны быть упразднены в армии, в системе госбезопасности и в государственных учреждениях. На производстве судьбу первичных парторганизаций должны определить сами трудовые коллективы и сами члены партии. В новой партии или союзе ее члены должны платить минимум взносов. Так возникнет партия парламентского типа. Только такая партия при мощном обновлении общества сможет быть ведущей партией и побеждать на выборах в лице той или иной из своих фракций.

Любые фракции социалистической ориентации других партий могут входить в состав союза демократических сил страны. Народ признает этот союз и пойдет за ним, тем более, если он предлагает свою экономическую программу выхода из кризиса не за счет обмана народа и дополнительной нагрузки на его плечи. Союз выступит как федерация национальных союзов. Он будет иметь форму, отвечающую смыслу и духу нового Союзного договора между суверенными государствами страны.

С развитием в стране демократических движений и дальнейшей радикализацией перестройки этот союз сможет стать на деле и авангардом общества. Это обеспечит широкую социальную базу обновления общества, поставит заслон атакам консерваторов и гарантирует необратимость перестройки. Такова вторая альтернатива. Итак, или вариант аппаратной КПСС, тогда раскол и уход рано или поздно ее из числа реальных политических сил страны, или обновленная партия с переходом в союз демократических сил и перспективой сохранить роль активного участника перестройки.

В заключение хотел бы сказать следующее. События разворачиваются необычайно быстро. Попытка задержать их ход, о чем мечтают некоторые, неминуемо приведет партию к полному историческому поражению. Только опережение, только устремленность вперед вместе со всеми силами прогресса нашего общества могут дать надежду на то, что партия не потеряет себя, а возродится в новый авангардный союз демократических сил…

М.С. Горбачев. Запущено с умыслом…[107]

(…) Нельзя уходить от того, что сегодня запущено в общественную атмосферу, причем с определенным умыслом. Это опирается на объективную, так сказать, реальность. Здесь были выступления, в том числе, например, Бориса Николаевича Ельцина, который сказал, что в общем на съезде в основном функционеры, партийные работники. А действительно, около половины партийные работники. Добавьте к этому еще 20 % руководителей и так далее. И вот это будет гулять и бросать тень… Будет бросать тень на все, что мы здесь обсудили, на принимаемые правильные решения — и Программное заявление, и Устав, на нашу реакцию на многие наболевшие вопросы. Я прошу вас это понять, не поддавайтесь, так сказать, подзуживаниям снизу. Уверяю вас, что это так. (Ш у м в зале.)

М.С. Горбачев. Товарищу Ельцину, если он с нами, надо кое-что пояснить…[108]

Относительно выступления Бориса Николаевича Ельцина. Там, где товарищ Ельцин говорит о том, что партия должна реформироваться, обновляться, здесь, я думаю, мы все едины. То, как он думает, как представляет этот процесс, — я не совсем уверен, что подразумевает под всем этим товарищ Ельцин. Поэтому ему еще надо, если он с нами, пояснить, что он имеет в виду. Что касается моих взглядов на обновление партии, я их изложил.

Мне кажется, что то, что содержится во второй части выступления Бориса Николаевича, — это все очень серьезно и мы должны это отвергнуть как неприемлемое для нас, коммунистов. Да, мы за обновление, мы должны признать новую роль и положение партии, но будем действовать, содействуя нашему социалистическому выбору, и никаких других целей для нас нет. Более того, мы будем исходить из того, что коммунисты могут создавать свои партийные организации и действовать там, где они считают нужным и возможным. Другой подход — это нарушение конституционных прав, прав человека. Вот моя позиция по главному вопросу. (Аплодисменты.)

Б.Н. Ельцин. Заявляю о своем выходе из КПСС[109]

Долго раздумывая, я пришел к выводу, и об этом решении хотел заявить после XXVIII съезда партии. Но, учитывая сегодня выдвижение моей кандидатуры в состав Центрального Комитета партии, я должен сделать следующее заявление.

В связи с избранием меня Председателем Верховного Совета РСФСР и огромной ответственностью перед народом и Россией, с учетом перехода общества на многопартийность, я не смогу выполнять только решения КПСС.

Как глава высшей законодательной власти республики, я должен подчиняться воле народа и его полномочных представителей. Поэтому я в соответствии со своими обязательствами, данными в предвыборный период, заявляю о своем выходе из КПСС, чтобы иметь большую возможность эффективно влиять на деятельность Советов. Готов сотрудничать со всеми партиями и общественно-политическими организациями республики. (Аплодисменты, шум в зале.)

М.С. Горбачев. Это решил сам товарищ Ельцин…[110]

Ну вот, у нас есть заявление Бориса Николаевича Ельцина. И, поскольку это заявление сделано, съезд стоит перед тем, чтобы принять решение.

Он заявил о выходе, и, я думаю, съезд должен просто поручить Мандатной комиссии внести предложение о погашении его мандата. Одну минутку. Товарищи, он заявил о выходе, и я думаю, что ни в какую первичную организацию он не пойдет. Но что касается съезда, то мы должны поручить Мандатной комиссии внести проект постановления о прекращении, погашении его мандата как делегата XXVIII съезда[111].

Что касается всего остального, то это решил сам товарищ Ельцин. Я думаю, вы услышали аргументы. Мы должны их принять к сведению и на основе этого действовать. Ясно, что в связи с этим отпадает и сам вопрос о включении его кандидатуры в список.

Поэтому ставлю на голосование: в связи с заявлением товарища Ельцина о выходе из КПСС — я точно не помню, как он заявил, но в соответствии с тем, о чем он заявил, — поручить Мандатной комиссии внести проект постановления о погашении его мандата. Кто за это предложение или против, прошу проголосовать[112].

Б.Н. Ельцин. Рядом с «Балтийским фронтом» встала Россия. Центр

забеспокоился…[113]

(…) Мы считаем, что надо идти к развитию горизонтальных связей. Надо разрушить этот вертикальный жесткий стержень. Разрушить — и идти на прямые связи добровольных, суверенных, независимых государств. На договоры, которые не диктовались бы из Центра: по каким процентным ставкам налог, по каким процентам отчисления в союзный бюджет и так далее, и так далее.

Латвия и Россия заключат договор без каких-либо предварительных политических или экономических условий. Это значит, так мы договорились, что будет первая часть политически-правовая нашего договора, который подпишут два Председателя Верховных Советов, причем подпишут в Москве (так предварительно мы договорились с Анатолием Валерьяновичем[114]), а вторая часть, уже наполненная, — договор об экономическом, научно-техническом, торговом сотрудничестве, о межнациональных отношениях, гражданстве, культуре, каких-то социальных вопросах и так далее — на уровне Председателей Советов Министров. Этот договор должен быть подписан в Риге.

Вот эти две составные части должны представлять из себя систему наших взаимоотношений в будущем, невзирая на то, что будет на союзном уровне каков будет Союзный договор и будет ли он вообще? И будет ли участвовать Латвия в Союзном договоре или не будет — мы тоже в этом отношении никаких условий не ставим.

Россия, возможно, будет участвовать в Союзном договоре. Но, мне кажется, на таких условиях, на которые Центр или не пойдет, или, по крайней мере, очень долго не пойдет. Поскольку проект, который подготовил Центр, мы считаем, он не может удовлетворить Россию, а наверное, и другие суверенные государства. И потому мы подготовили свой вариант, где имеем в виду, что будет договор о создании содружества суверенных государств, имеющих основы конфедерации, независимость и, допустим, каких-то два-три объединяющих элемента. Может быть, эти все государства, которые войдут в это содружество на добровольных началах, могут Союзу отдать оборону, госбезопасность (и то, название надо сменить, безусловно), ну и, наверно, еще что-то, связанное с нашими кредитно-денежными отношениями. Вот, пожалуй, все то, что можно было бы отдать Центру.

Притом, конечно, если оборона делегируется юридически Центру, то, безусловно, должен быть статус этих воинских частей, подразделений, Министерства обороны в этом каком-то государстве. Определенный статус, определенная численность должны быть заранее оговорены. И только при этом условии можно эту часть отдать.

Так, скажем, и по Комитету госбезопасности. Наше мнение, России, что его надо скорее преобразовать во что-то вроде органа защиты прав человека, а не фискального органа. Это, конечно, будет трудно, это другая будет организация. Но тем не менее мы считаем, что только таким образом можно разрушить этот монстр, который со страхом давит на всех на территории нашей страны и давит уже восьмое десятилетие, причиняя немало бед.

(…) Хочу вас еще раз поприветствовать и сказать, что (нам, бы хотелось одним из первых договоров заключить договор Россия — Латвия. До Союзного договора, — раз, до принятия новой Конституции — два, то есть в течение полутора месяцев заключить этот договор. И тогда наш фронт, тот фронт как бы обороны трех Прибалтийских республик, был все-таки маловат, и напор Центра был велик. И стала рядом Россия. И Центр уже серьезно забеспокоился. Ему сейчас наступать будет труднее на эту укрепленную цепь обороны. Это уже видно в действиях центрального руководства страны.

(Текст выступления публикуется по магнитофонной записи)

Б.Н. Ельцин. Открываем дверь в рынок[115]

Предварительное обсуждение показало, что программа складывается и имеет ряд существенных новшеств, позволяющих открыть дверь в рыночную экономику[116]. Для этого в ней предусмотрен ряд специальных чрезвычайных мер. Президент СССР М.С. Горбачев ежедневно следит за ходом работы над программой и, насколько мне известно, намерен сократить свой отпуск и вернуться в Москву для непосредственного наблюдения за разработкой программы. Представители союзных республик, кроме Латвии, Туркмении и Эстонии, принимают активное участие в этой работе, подготавливая основу для заключения экономического союза, который может быть заключен еще до подписания Союзного договора. Если не удастся на предварительном этапе достичь согласованности с разработчиками Союзной программы, то не исключено, что Верховный Совет РСФСР примет закон по предложенной программе и будет действовать в соответствии с этим решением еще до начала сессии союзного парламента. Что касается некоторых ведомств, которые в нарушение распоряжения Президента СССР не предоставляют группе необходимую информацию (Министерство обороны, Минфин СССР), то это недопустимо и не помогает консолидации реформаторов.

Конец лета, начало осени 1990 года ознаменовались кратковременным «замирением» двух лидеров. Связано это с перипетиями выработки программ перехода к рынку, когда и Президент СССР, и Председатель Верховного Совета России, казалось бы, одинаково благосклонно обратили взоры к так называемой программе «500 дней» Шаталина-Явлинского. Однако уже в октябре противоречия вновь обостряются. Кривая конфронтации стремительно летит вверх.

М.С. Горбачев. Атаки нарастают с двух сторон: пугают рынком и хоронят социализм[117]

Драматизм и ответственность момента состоят в том, что после подготовительного этапа, который мы прошли, реализуя политику перестройки, наступила фаза решающих перемен. И общественное мнение вновь взбудоражено темой судьбы страны — насколько научно, исторически обосновано намеченное движение к новым формам жизни, к обновлению общества. Решение этих действительно судьбоносных задач — в переходе к рынку в сочетании с дальнейшим развертыванием демократизации всей жизни общества.

Мы столкнулись с попытками напугать народ рынком, навязать ему мнение, будто переход к нему означает отказ от социалистической идеи, ведет к снижению жизненного уровня. Получается, якобы руководство страны только и печется о том, как бы ухудшить жизнь народа. За этой позицией кроются, скорее всего, интересы консервативных сил, которые не приемлют перестройку. Спекулируя на трудностях, используя напряженность в обществе, они хотят возбудить у людей подозрение в отношении мер перехода к регулируемому рынку, таким путем дестабилизировать ситуацию, затормозить процесс преобразований. Интересы тех, кто этим занимается, легко просматриваются. Они напрягают последние усилия, чтобы удержать или, по крайней мере, продлить существование командно-административной системы, связанных с ней форм жизни, а тем самым сохранить свое нынешнее положение, свои нынешние позиции. Так что речь идет о собственной выгоде, отнюдь не об интересах народа.

Есть в нынешних дискуссиях и другое, не менее распространенное мнение: не имеет, дескать, значения, какой будет экономическая организация общества, лишь бы человеку жилось хорошо. На первый взгляд кажется, такая формула должна всех нас устроить. Но это нарочитое упрощение. До конца свои взгляды и замыслы сторонники такой позиции пока не решаются обнародовать. Однако цель и так видна — обезоружить общественное сознание, лишить его верных ориентиров. И тоже с дальним прицелом — подготовить общество к тому, чтобы распрощаться с социалистической идеей, воспользовавшись трудной обстановкой, дискредитировать и похоронить ее, сменить политический курс перестройки. Не надо обладать большим даром предвидения, чтобы сделать вывод: атаки с этих двух сторон будут нарастать по мере углубления осуществляемых преобразований. Да, собственно, мы это уже и видим.

(…) Сейчас говорят о кризисе социализма, более того — о его историческом поражении. Лично я разделяю выводы тех, кто считает, что терпит поражение не социалистическая идея в целом, потерпел поражение прикрывающийся терминологией социализма утопический лево-радикальный военный коммунизм, отвергнутый Лениным в конце жизни. Именно поэтому у нас есть основания утверждать, что в СССР мы имеем дело с кризисом, обещающим не закат, а обновление и возрождение общества на основе современного понимания сущности социализма.

(…) Сегодня центр тяжести всей нашей работы по ее реализации перемещается в экономическую сферу. Предстоит осуществить кардинальные меры, прежде всего в том, что касается отношений собственности. Нынешнее монопольное, безраздельное господство государственной собственности главная причина кризисного состояния экономики и главное препятствие на пути выхода из этого кризиса…

(…) Мы должны осуществить приватизацию собственности, но в рамках нашего выбора. Это может показаться на первый взгляд парадоксальным, вроде бы теоретически несостоятельным. Но лишь на первый взгляд. Не могу согласиться с доводами тех, кто утверждает, что нам следует «начинать от печки», возвращаться чуть ли не к стадии первоначального накопления. Это было бы искусственное навязывание очередной модели без учета реальностей нашего общества.

М.С. Горбачев. Движемся к пониманию новой сути Союза[118]

Вопрос обозревателя «Правды». Каковы перспективы заключения Союзного договора? Успеется это сделать в этом году или работа слишком сложна и будет продолжена?

М.С. Горбачев. (…) Уверен, нам нельзя медлить в обсуждениях и выработке этих предложений. И должен сказать, что на Президентском совете очень интересная дискуссия на этот счет была. Она вселяет уверенность. Дискуссия шла вокруг предложений, которые уже отражали согласие центра и республик. Предложения эти даже оформлены были в виде проекта. Мы сочли, что на этом Президентском совете и Совете Федерации мы можем только обменяться мнениями, высказать свое суждение, оценки. Однако мы не имеем полномочий — ни центр, ни представители республик — эти оценки фиксировать, потому что это касается Верховных Советов всей страны, это касается и народов. Но то, что мы движемся к пониманию нового содержания, новой сути нашего Союза, — это несомненно.

И знаете, я почувствовал, что жизнь подталкивает всех к сотрудничеству. Есть понимание в обществе и на политическом уровне, что мы можем выбраться из трудностей и успешно двигаться в будущем, сохраняя сотрудничество, взаимодействие. Твердо звучала тема: нам необходимо единое экономическое пространство, а это значит — единая валюта, таможня, банк, но с учетом уже того, что это все будет происходить в союзе суверенных государств. То есть мы должны уйти от прошлых форм сотрудничества, к новым прийти, раскрыть потенциал Союза по сотрудничеству в новых формах. Убежден, что эту работу надо вести, она не простая. Не зря ведь мы пригласили все автономии. Это ведь тоже существенный элемент нашего государства, нашей страны, нашего общества. И они настаивают, чтобы ни один принципиальный вопрос, касающийся будущего страны, без их участия не решался. Весь комплекс вопросов, относящихся к теме: каким должен быть наш Союз, — это, может быть, сложнейший комплекс. Я сейчас с большим оптимизмом могу говорить, что мы будем продвигаться успешно, и то, что мы договорились перенести дело на уровень подготовительного комитета, составленного уже из руководителей республик и Союза, позволяет надеяться, что этой работе будет придана большая динамика.

Вопрос корреспондента «Политики» (Югославия). Михаил Сергеевич, не можете ли рассказать о модели, которая разрабатывается группой Шаталина? Это будет целостный проект перехода к рынку или концепция экономической основы Союзного договора?

М.С. Горбачев. Думаю, достоинство проекта, подготовленного группой академика Шаталина, состоит в том, что здесь органично сочетаются два подхода. Первый — что мы должны иметь реалистическую, эффективную программу перехода к рынку, но уже с учетом реальной ситуации и тех тенденций, процессов, которые происходят в Союзе. Сейчас попытки предложить программу перехода к рынку, которая бы игнорировала тот факт, что сегодня уже другое положение республик, это уже реальность, — можно сказать, что такая программа обречена.

Что касается программы, о которой идет речь, она получила какую-то поддержку со стороны республик, поскольку они сами участвовали в ее формировании. И в правительственной программе, которую я смотрел еще, скажем, в сыром виде, многое перекликается с проектом группы Шаталина. Да это и понятно. Во-первых, все имеют дело с реальностями одного общества, учитывают импульсы, которые дают новые процессы. Мне кажется, на завершающем этапе сопоставление как раз этих двух альтернативных проектов дает возможность столкнуть мысли, идеи, подходы и найти наиболее оптимальное, решение. А вообще вырисовываются по трем-четырем позициям наиболее, так сказать, серьезные расхождения. Вот они, наверное, и станут предметом более углубленной научной дискуссии специалистов и политиков.

Вопрос о ценах — одна тема, вопрос, что такое стабилизационные меры, их характер, — другая тема. Как быть с налогами, с налоговой политикой и формированием бюджета? Как с валютой теперь быть, поскольку и в этом вопросе должна быть ясность, как ее зарабатывать и как распределять, использовать? Все это, я думаю, еще будет подвергнуто дополнительному анализу, и мы получим в конечном счете тот проект, который сможем предложить республикам. А обсуждение в Верховных Советах республик и в Верховном Совете СССР, я полагаю, даст еще много пищи для того, чтобы выйти на окончательно продуманный, взвешенный, всеми принимаемый проект программы.

После того, когда она получит одобрение и в Верховных Советах республик, и союзном Верховном Совете, мы будем иметь такой документ. Наверное, он будет доработан, а не просто одобрен — это ясно. Сейчас у нас ни в одной республике ничего просто так не одобряют, эти времена позади. Все подвергается сомнению, тщательному анализу.

Б.Н. Ельцин. Срочно браться за программу Шаталина[119]

Из вступительного слова. На предстоящей сессии Верховного Совета необходимо в первую очередь рассмотреть программу перехода к рыночной экономике, которую разработала группа, возглавляемая академиком С. С. Шаталиным, с тем чтобы срочно перейти к ее практической реализации. В подготовке программы участвовали представители всех союзных республик.

Преимущество программы группы С. С. Шаталина в том, что она учитывает ситуацию, когда в большинстве союзных республик приняты декларации и законы о государственном суверенитете и только через законодательство этих республик можно реализовать такую программу. В то же время программа союзного правительства, как и прежде, основана на централизации, указаниях, что ведет к ее провалу.

Если мы начнем соединять две эти программы, то нам не хватит не только двух-трех месяцев, но и полугодия. Если же ориентироваться на предлагаемую группой Шаталина, то можно было бы в течение двух недель обсудить ее и проект соглашения на сессиях парламентов союзных республик, после чего подписать. А с первого октября начать отсчет действия.

Вопрос. Какова судьба Союзного договора?

Ответ. На пути его заключения предстоит пройти много рифов. Ведь сегодня имеется 13 проектов Союзных договоров — от 12 союзных республик и от центра. Они настолько различны, что совместить их сегодня — дело, кажется, невозможное. Так как между ними общего очень мало, надо двигаться вперед поэтапно. Например, вначале экономическое соглашение, которое может быть рассмотрено Верховными Советами союзных республик и принято ими и Президентом страны. Дальше работать над следующим блоком проблем и такими путями продвигаться к подписанию Союзного договора.

Вопрос. К чему может привести усиление президентской власти?

Ответ. На время реализации программы перехода к рыночной экономике нужна дисциплина и определенная властность. Если не будет дисциплины, то программа не сработает.

Вопрос. Нужны ли народные депутаты СССР и союзный парламент?

Ответ. В принципе реорганизация парламента нужна. Не исключено, что по истечении срока депутатских полномочий необходимость в двухступенчатой системе — Верховный Совет и Съезд — отпадет. В будущей союзной Конституции, по всей видимости, будет закладываться принцип одной ступени.

Вопрос. Кто будет реализовывать программу перехода к рыночной экономике?

Ответ. Мы говорили с Президентом о создании органа для реализации программы. Мне кажется, что это должен быть совет президентов суверенных государств вместо нынешнего Президентского совета.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Вячеслав Афанасьев. Мирная глава: «СССР и Россия — Горбачев и

Ельцин»[120]

Когда-нибудь ученые напишут политическую историю XX века. В ней будет мало поэзии и много крови. Войны и перевороты будут следовать по страницам этой «Истории» с ужасающим постоянством. Однако я лично уверен, что, отодвинув в сторону войны и конфликты, одна из последних глав века будет названа вполне мирно: «СССР и РОССИЯ — Горбачев и Ельцин».

(…) Россия всегда славилась мореплавателями, однако все они были родом из портовых мест. Ни горный Урал, ни засушливое Ставрополье адмиралов России не дарили. Морских адмиралов. Однако сегодня можно с уверенностью сказать — два политических адмирала, перетягивая ванты и напрягая реи нашего корабля, кажется, поймали в паруса «ветер века» — ветер экономической демократии. Оставив бессмысленное занятие и споры у штурвала, они с удвоенной энергией повели судно государства в будущее.

Президент СССР Михаил Горбачев и Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин подписали на прошедшей неделе совместный документ, значение которого выходит далеко за рамки его прямого смысла. Их решением создана группа экспертов, призванная сформулировать концепцию вживления рыночных отношений в истерзанное тело советской экономики на основе программы правительства РСФСР «500 дней».

Ежедневные издания, опираясь на сообщение агентства «Интерфакс», откомментировали событие как окончательный поворот к рыночной экономике, отказ от необдуманного повышения цен и передачу экономической инициативы в руки радикально настроенных профессионалов. Однако за этим решением Горбачева (конечно, прежде всего Горбачева, ибо с первого дня своего председательства Ельцин протянул руку) не только признание правоты экономистов-рыночников.

(…) Как исторический оптимист, я склонен расценивать решение Горбачева и Ельцина как реквием союзному правительству. Ему именно сейчас и следовало бы просить об отставке.

Лариса Пияшева. Ельцин набирает очки, Горбачев их теряет… Но место лидера «демократического прорыва» вакантно[121]

(…) Скорее — второе. По крайней мере у меня сложилось твердое убеждение, что Горбачев готов пойти на смену правительства и радикализацию реформ.

(…) Хочется, чтобы Президент окончательно определился и перешел в наш лагерь. В конце концов он должен понять, что «правые» никогда не простят ему «оппортунизма», а место лидера демократических сил еще недолго будет оставаться вакантным. Ситуация смещается в сторону Ельцина, который с каждым новым решением набирает очки, а Горбачев их, соответственно, теряет.

Речь, разумеется, не идет о том, что Горбачев лучше Ельцина или наоборот. Я хочу сказать, что если радикальные реформы не начнутся на союзном уровне, то их станут проводить на уровне республик. И тогда нам не избежать конфликтов и раскола в самом демократическом лагере. А это сегодня самое страшное.

(…) Он сказал[122], что перестройка натолкнулась на противодействие практически всех слоев общества. По сути, только демократы до конца остались последовательными ее сторонниками.

(…) Но самое основное опасение Горбачева состоит в том, что перестройку перестали поддерживать рабочие и крестьяне. Они все запуганы рынком, под которым понимают только повышение цен, инфляцию и безработицу.

По мнению Горбачева, только консолидация всех демократических сил обеспечит интеллектуальный прорыв из этой ситуации.

— А как же быть с «социалистическим выбором», приверженность которому не устает подчеркивать наш Президент?

— Слово «социализм» за время встречи не было произнесено Горбачевым ни разу. Я думаю, если он решится на реформы, то, вероятнее всего, выберет тактику умолчания. И это правильно: единственный запрет, который должен сопровождать реформы, — это запрет на употребление слов «социализм» и «капитализм». Игра в термины заведет нас в тупик. Об этом я и сказала Президенту.

Этап реанимации социализма, придания ему «человеческого лица», «второго дыхания» закончен. Мы достаточно поэкспериментировали с различного рода моделями. Пора возвращаться на столбовую дорогу цивилизации. Имя новому историческому периоду — «демократический прорыв», содержание которого — реформа собственности, землепользования, финансовой и банковской системы…

(…) Обмануть никого не удастся, очень скоро все карты будут разложены, и ситуация прояснится окончательно. Станет ясно: либо Горбачев прекращает реанимацию социализма, дает отставку экспериментам по «планово-рыночной» экономике с гибридными формами частно-государственной собственности и сам становится во главе либерально-демократического прорыва. Либо это пока что вакантное место займет кто-то другой…

Виктор Смолин. Реставрируют «нормальный» капитализм[123]

(…) Радикальная «новая сила», набравшая мощь и одуревшая от национализма, вседозволенности, односторонней гласности и нежданно привалившего к ней «многопартийного счастья», уже давно отбросила первоначальные цели перестройки, похоронила «старый» и «обновленный» социализм, дискредитировала всю нашу октябрьскую и послеоктябрьскую историю и уже открыто и нагло требует восстановления «священной частной собственности», т. е. капитализма.

(…) В том, что правобуржуазные радикалы настойчиво стремятся реставрировать в стране «нормальный» капитализм, нет никакого сомнения. Для этого достаточно ознакомиться со взглядом сопредседателя МДГ Бориса Ельцина в его книге «Исповедь на заданную тему» (Вып. 4. С. 11–12) или с тезисами содоклада Г. Фильшина[124] «О переходе к регулируемой рыночной экономике», ставшими основой программы Ельцина — Бочарова (и примкнувшего к ним Горбачева) «500 дней».

А мы все еще удивляемся и задаем наивные вопросы: «Да что же у нас происходит?», «Куда нас ведут?».

(…) Радикалы усиленно ищут союзников среди высокопоставленных лиц государства и, прежде всего, у самого Горбачева, резонно считая, что если он, как «отец родной», дал им путевку в жизнь, то теперь, когда позиции сторон взаимно значительно сблизились, должен окончательно довести их и до желанной цели.

Поэтому они так любезно, но настойчиво все время и обхаживают Горбачева, что даже готовы передать ему главное кресло радикалов, если он окончательно определится и перейдет на их сторону с тем условием, чтобы он прекратил «реанимацию» социализма и сам стал бы во главе либерально-демократического прорыва, иначе это пока вакантное место займет кто-то другой (предполагается Ельцин. — В. С.)

Б.Н. Ельцин. Взят курс на возрождение России, есть кредит доверия народа[125]

(…) Мы начинаем с вами работу по выработке и реализации нового политического курса, курса на возрождение России. Прошедшие пять лет лишь убедили всех нас в необходимости этого. Нам важно как можно скорее избавиться от диктата центра и перейти от идеологизированной экономики к экономике эффективной.

Суть нашей экономической политики — воссоздание когда-то разрушенных мощных механизмов ее саморазвития, таких, как рынок, конкуренция, деловой расчет и так далее. Их действие позволит переключить ее на реализацию потребностей человека и общества.

(…) Да, положение сегодня сложнейшее. Но не должно быть ни паники, ни растерянности. Самое важное и самое ценное, что у нас есть, — это кредит доверия нашего уставшего и измотанного народа.

(…) Есть и еще один фактор. В последнее время в политике центра наметилась в целом более реалистическая линия. Россия дает мощный импульс и процессу обновления по всей стране, подталкивает вместе с другими республиками союзные органы на более решительные действия. И, что самое главное, центр уже не может игнорировать это и отбрасывать все, что нами делается. Все больше ощущается желание понять, разобраться в том, что мы предлагаем, действовать совместно. Это подтвердила и моя недавняя пятичасовая беседа с Президентом Горбачевым.

(…) Для реализации нашего курса и стабилизации положения в республике требуется сильная власть. Но это не означает возврата к временам беззакония и произвола, ущемления прав и свобод граждан. Сила власти — в эффективной работе всех ее составляющих структур, она в продуманности принимаемых решений, в их соответствии запросам сегодняшнего дня и перспективам развития. Сила власти — в последовательности и настойчивости при проведении политического курса. И наконец, сила власти состоит в том, что она результативна. Принимаемые законы должны работать, решения выполняться. И мы будем настойчиво проводить эти принципы в жизнь.

М.С. Горбачев. Судьба рынка определит и судьбу Союза[126]

(…) В этой программе[127] многое учтено из предложений, высказанных представителями республик. Они все время работали, участвовали в подготовке идей, и я должен сказать, что уже сам этот процесс сослужил хорошую службу для подготовки общесоюзного договора.

Если на начальном этапе довольно четко проявлялись центробежные тенденции, прямо надо сказать, изоляционистские настроения и даже сепаратизм, то чем дальше продвигалась и углублялась работа над проектом программы перехода к рынку, тем больше возникало согласия относительно того, каким должен быть не только рынок, но и сам наш Союз суверенных государств. Во всяком случае, работа над экономическими аспектами будущего Союзного договора показала, что в интересах всех народов необходим выход на новый уровень взаимоотношений, сотрудничества при одновременном понимании исключительной важности сохранения Союза как многонационального государства, основанного на принципах добровольности, равенства и сотрудничества суверенных государств.

Таким образом, мы довольно основательно продвинулись в понимании коренного вопроса, каким является для нас, для всего нашего общества вопрос о судьбе нашего многонационального государства.

Далее, в проекте программы высказываются предложения о подходах к дальнейшему совершенствованию системы власти и управления применительно к условиям функционирования рыночной экономики. Это также заслуживает внимания Верховного Совета СССР, тем более что по этим вопросам сейчас налицо различные точки зрения. Во всяком случае, есть немало тех, кто предлагает уже сейчас безотлагательно заняться кардинальной перестройкой, а может быть, даже перетряской всей системы власти и управления на всех уровнях, в первую очередь в верхнем эшелоне.

Звучит в последние дни: «Долой правительство», «Распустить Верховный Совет», «Распустить Съезд народных депутатов», «Долой Президента» и так далее. Мне уже приходилось перед вами на эту тему говорить, но считаю важным и сейчас сказать: такая постановка вопроса совершенно не приемлема, хотя мы ее и слышим с различных трибун и особенно площадей. Она нас, если бы мы ей последовали, втянула бы в тяжелые политические баталии, усилила противостояние в обществе. И это в тот момент, когда нам, как никогда, нужна консолидация с целью реализации программы перехода к рынку, разработки и проведения в жизнь нового общесоюзного договора. Вот вопросы, решением которых надо сейчас заниматься. В то же время, должен повторить, нам не обойтись без того, чтобы там, где это необходимо, внести изменения, коррективы в систему организации, функционирования власти и управления. Это будет органично связано с потребностями рыночной экономики многонационального государства, а не носить какой-то самодовлеющий характер.

Б.Н. Ельцин. На встречах Горбачев — Ельцин я не иду на уступки…[128]

(…) С учетом того, что программа союзного правительства не воспринимается народом и, конечно, будет остро обсуждаться сессией Верховного Совета Союза, мы вместе с Горбачевым подписали, утвердили рабочую группу по созданию программы на основе российской и союзной программ. Эта программа группы Шаталина — Явлинского передана вам после доклада Председателя Совета Министров России на обсуждение.

(…) Я предлагаю в проекте нашего постановления, во втором пункте, поручить Совету Министров разработать и представить Верховному Совету России план практических действий по реализации программы перехода к рынку в Российской Федерации с учетом высказанных замечаний. Причем добавить: дать поручение Совету Министров подготовить этот документ в двухнедельный срок. Внести его на рассмотрение нашей сессии и тогда не просто одобрить, а утвердить. Или, если будут еще замечания, доработать его. Но утвердить уже как российскую программу, и отсчет дней начать с 1 октября. У нас просто нет времени сейчас.

(…) Я хочу проинформировать, что эта программа прошла семь экспертиз — наших, международных, каких только экспертиз она не проходила. Наконец, последнюю экспертизу под руководством академика Аганбегяна, которому было поручено специально рассмотреть союзную программу Рыжкова, эту программу и определиться. Так он даже не нашел, что же из союзной программы можно включить в эту, чтобы ее усилить, и согласился с тем, что надо представлять эту программу, именно эту.

(…) Это две программы, которые никак не соединяются и не могут даже дополнить друг друга. Они исходят из совершенно разных политических и экономических предпосылок. Мы понимаем, что если Союз в целом не пойдет на эту программу, то мы, Россия, как суверенное государство, в соответствии с декларацией пойдем сами по этому пути. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

(…) А что Декларация о государственном суверенитете не выполняется, я не согласен. Да, за каждый подпункт идет колоссальная борьба на самом высоком уровне и до самого низа. Идет борьба, настоящая борьба. Это надо понимать. Центр не хочет Россию хотя бы немного выпустить из рук. Именно власть над Россией давала власть самому центру. И если он выпустит эту власть, то он выпустит все. Поэтому идет борьба за банки, за валюту, за золото, которому мы сегодня отрезали путь, чтобы за границу не шло. И за алмазы, и прочее, прочее… По каждому пункту идет борьба. И сказать, что не выполняется… Не надо нам самих себя унижать. Будем бороться за эту декларацию до конца. Я прошу не подозревать, что на встречах Горбачева Ельцина я, Председатель Российского Верховного Совета, хоть в чем-то пошел на уступки. Ни в чем том, что соответствует нашей декларации! Ни в чем! (Аплодисменты.) И даже последняя фраза была сказана: «Все это только не в ущерб интересам и суверенитету России». Все то, о чем мы договаривались.

(…) Очевидно, что правительство реализовывать эту программу не будет. Оно будет саботировать ее выполнение. Оно заинтересовано в том, чтобы эта программа провалилась. Правительство не способно ее реализовать, нужны другие структуры. Может быть, не правительство, может быть, это должен быть кабинет при Президенте?

(…) В отношении федеративного договора. Я разъясняю, что разработка федеративного договора связана с Союзным договором. Мы не можем разорвать эти два процесса. Они идут очень медленно. Поэтому связывать сейчас сроки выполнения программы с федеративным договором нельзя. Тогда мы все отбросим на полгода. Я не очень уверен, что в этом году будет подписан Союзный договор.

(…) В отношении того чтобы просить автономные республики воздержаться от принятия декларации, я думаю, что это будет с нашей стороны неэтично — диктовать волю народам. Пусть Верховный Совет республики определяет и решает, как ему быть, принимать декларацию или нет? Я встречался со всеми председателями этих республик, с каждым в отдельности и считаю, что декларации приняты достаточно взвешенно. Нам надо с уважением относиться к волеизъявлению народа и строить отношения России с этими республиками на договорных началах. А что касается участия их в Союзном договоре — этот вопрос проблематичен, может быть, он даже нереален. И поэтому скорее всего эти республики, заключая федеративный договор с Россией, будут как бы делегировать функции союзные тоже через Россию.

(…) Когда я приехал в Татарию, Башкирию, Коми и сначала встретился с каким-то определенным настроением, что вот мы с вами будем бороться. Я говорю, а с чем вы будете бороться? Мне понравился подход, скажем, в Якутской республике. В первом чтении там приняли декларацию, потом сами же депутаты сказали: Вы, тов. Николаев[129], поезжайте и посоветуйтесь с руководством Верховного Совета РСФСР по проекту декларации. Посидели, посмотрели, и очень активно комиссия поработала — не с точки зрения каких-то там нотаций, еще чего-то, — но с учетом опыта. И они на второй тур выносят принятие этой декларации. В одной республике один человек скептически все это воспринял и выступил: давайте выйдем из состава России. Но оказалось, некуда выходить. И таких настроений я больше не замечал. Поэтому, мне кажется, правильно будет заключать договор, который мы с вами тоже будем обсуждать, сколько возьмут республики на себя, сколько смогут они, может быть, это грубовато, властных функций проглотить, скорее всего реализовать, взять на себя, пусть берут. Но и ответственность пусть возлагают на себя за благосостояние народа, проживающего в республике.

М.С. Горбачев. Преобразуя, видеть грань, за которой — непоправимое[130]

Я присоединяюсь к тем критическим замечаниям, которые были высказаны в адрес и одной, и другой программы, но особенно в адрес программы, представленной Президентом. Но плохо — и это я говорил здесь перед началом дискуссии, — если мы все время не будем чувствовать особенностей нашей страны… Мы должны постоянно учиты вать, в каком контексте, в каком обществе мы начинаем переход к рынку. Это утяжеленная экономика. Разве просто в условиях этой экономики структурную политику осуществить? Это один момент. А разве не особенность — различный уровень развития наших регионов, республик? Особенность. А накопившиеся экономические проблемы? Они же реально существуют. Когда люди обсуждают переход, этот важнейший поворот, они спрашивают, как же эти проблемы будут решаться во время перехода и потом?

Наконец, приватизация. Как только мы произносим слово приватизация, то сразу в ответ слышим: частника хотите плодить, капитализм. А я так думаю: приватизация в общепринятом понимании — это смена собственника. В условиях нашей экономики это значит, что мы передаем права собственника от государства коллективам, народу, отдельным гражданам.

(…) В нашем государстве с его историей и традициями очень важно определиться, как конкретно приватизацию осуществлять. Так что у нас задача не ликвидировать государственную собственность, а покончить с тотальной обезличенностью собственности, которая оторвала человека, оттолкнула и угробила у него интерес к работе.

(…) Кто-то, может, думает: вот то, что представил Президент, — это лучшая программа, легче с ней будет. А вот правительственная программа: может быть, она более надежна? Но, я думаю, такой критерий оценки этих вариантов здесь не подходит. Давайте не будем ни себя обманывать, ни людей, которых мы призываем, чтобы они поверили нам, этому Верховному Совету, этому правительству, этим властям и поддержали в этом труднейшем выборе и решении. Переход будет трудным, это ясно по масштабам и новизне работы. Главное сегодня — сделать труднейший переход менее болезненным. Особенно это касается жизненных интересов людей. Необходимо включить самые широкие слои общества в этот процесс, сделать их в хорошем плане соучастниками, чтобы все они с пониманием пошли на трудности. Другими словами, нужен первоначальный этап — период вхождения в рынок. Сам рынок окончательно сформируется в течение 5- 10 лет. Рынок появится, а потом будет формироваться. Процесс вхождения в рынок требует механизмов, с одной стороны, защищающих от возможных перекосов, а с другой — обеспечивающих режим перехода. Если мы затянем вхождение в рынок, сделаем этот процесс мучительным. И все-таки для вхождения нужно время, чтобы пошел процесс, начали действовать и разворачиваться рыночные механизмы.

(…) Под воздействием принятой в Молдове декларации, в которой не было заявления о том, что Молдова остается в Советском Союзе, а говорилось о содружестве или что-то в этом роде, пошел процесс расшатывания, нарастания тревоги и беспокойства. Я находился в то время в Крыму, получил поток телеграмм.

Я убежденно говорю перед вами и перед всей страной, это будет гибельный выбор. А возьмите хотя бы нашу оборону: мы что, 15 ядерных государств на свет должны произвести? Да это в дрожь приводит все мировое сообщество. Мы — на правильном пути преобразований всех сфер нашего общества. Но надо, делая эти преобразования, видеть грань, за которой начинается непоправимое. Поэтому я твердо еще раз высказываюсь: да, я за Союз. Союз суверенных государств, очень тесно связанных, сотрудничающих, имеющих свои четко распределенные полномочия, центр и республики, действующие эффективно. В крайностях мы не найдем ответа.

И еще переход к рынку напрямую связан с политической стабильностью в обществе, с функционированием органов власти и управления. Считал и считаю, что такая постановка обоснована. Мы должны решительно отклонить идею перетряхивания системы власти и управления, откуда бы она ни исходила. Я категорически против такого подхода. Однако реальная ситуация, переход к рынку делают актуальной задачу внесения необходимых коррективов в механизм власти и управления. У нас есть все структуры для того, чтобы провести этот процесс в рамках политической культуры, решая все вопросы ответственно.

М.С. Горбачев. К рынку — с чистой совестью[131]

(…) КПСС на XXVIII съезде заняла четкую и ясную позицию по отношению к рынку. Это было сделано, как вы помните, в итоге широких дискуссий, серьезного научного анализа. Нам надо было пересмотреть десятилетиями устанавливавшиеся стереотипы и догмы, отбросить многое, считавшееся незыблемым. Вся наша прошлая идеология преподносила социализм как антипод рынку, а признание рынка рассматривала как покушение на социализм. Да, мы покушаемся на социализм, но только на тот социализм, который был выстроен бюрократически, при котором страна свернула с пути, на который встала в 1917 году.

(…) В условиях рынка открываются возможности для реализации социалистического принципа «от каждого по способности — каждому по труду». Современный рынок предполагает государственное регулирование социально-экономических процессов с помощью законодательных актов, развернутую систему социальных гарантий, социальной защищенности населения. А если говорить более точно: предполагает проведение новой социальной политики. У одной экономической модели была одна социальная политика, для другой, рыночной модели экономики, — нужна новая социальная политика. Так что коммунисты с чистой совестью должны включиться в работу по осуществлению политики перехода к рынку.

Людей волнует вопрос о собственности. Все согласны с тем, что причиной многочисленных наших экономических и социальных бед является государственная монополия на собственность, которая превращает ее в ничейную, подрывает стимулы к работе и хозяйственную инициативу. Есть понимание необходимости многообразия форм собственности. Но когда дело доходит до конкретики, возникает непонимание, даже возражение. Многие просто боятся, что в результате разгосударствления собственность попадет в руки дельцов теневой экономики, новых богачей. Я вижу задачу партии в том, чтобы донести до народа подлинный смысл намечаемых преобразований отношений собственности. Показать, что будут предусмотрены надежные гарантии, обеспечивающие участие в процессе разгосударствления трудящихся. Владельцами предприятий должны стать прежде всего сами трудовые коллективы. Именно такой подход закладывается в программу перехода к рынку. И уж конечно, под контролем государства останутся такие базовые отрасли, как энергетическая и топливная промышленность, транспорт и связь, оборонный сектор экономики и т. д.

(…) Анализ всех обстоятельств и опыт последних лет показывает, что оптимальный путь возрождения народов и реализации их самостоятельности пролегает через глубокое преобразование нашего многонационального государства и создание союза суверенных государств. Иначе говоря, не на путях разрушения и развала, а на путях интеграции в современных ее формах. Поэтому КПСС выступает решительно против сепаратизма, против разрушительных, деструктивных действий, от кого бы они ни исходили.

(…) Давайте говорить прямо, если эти тенденции не преодолеть, дать им и дальше развертываться, то стране может реально грозить «ливанизация», со всеми известными ее последствиями.

Глубокая осень 1990 года. Обострившаяся конфронтация Президента Союза и Председателя Верховного Совета России связана с непримиримыми позициями оппонентов по трем основополагающим вопросам: судьба Союза или единого многонационального государства; пути, методы и темпы перехода к рынку, понимание его характера; проблемы усиления законодательной и исполнительной власти.

По-прежнему сильны мотивы личной неприязни, подозрительности… Раздаются взаимные призывы к чувству ответственности за судьбы страны, народов.

Б.Н. Ельцин. Наш диалог все еще нестабилен[132]

(…) Мы считаем важнейшим разработку и заключение двусторонних договоров с союзными республиками. Обстановка требует в максимально сжатые сроки подвести прочную правовую базу под межреспубликанские отношения. Нужно очистить их от стихийности, поставить заслон произволу центра по отношению к республикам. Отвергаю демагогические утверждения, что наша деятельность в этом направлении разрушает Союз. Скажу жестко — это ложь, целенаправленная дезинформация. Система договоров обеспечит не искусственное единство республик, навязанное извне, а поставит Союз на экономическую основу интересов каждой республики.

(…) Самый крупный результат нашей работы — создание в кратчайшие сроки программы радикальной экономической реформы. Инициатива по ее разработке принадлежит России. На каждом этапе работы над программой мы стремились выполнять взятые на себя обязательства.

Работа, как видите, идет, и немалая. Но ситуация в республике не улучшается. Главная причина — экономическая необеспеченность нашего суверенитета. Не удалось разделить власть с центром честно и открыто. Делается все для сохранения существующей административно-бюрократической системы в рамках Союза.

(…) С чем мы столкнулись? С мощным откровенным саботажем усилий России в вопросах разграничения союзной и республиканской собственности со стороны союзного правительства, Госплана, Госбанка, союзных министерств.

Центральные органы стремятся любой ценой сохранить контроль над материально-техническими ресурсами и продовольствием, чтобы продолжать распоряжаться ими. Корпоративный интерес чиновников оказывается выше интересов народов России. Цель саботажа очевидна: создать представление у россиян, что вина за неблагополучное положение в республике лежит на парламенте и правительстве России.

Сегодня очевидно, что главные усилия центра направлены на то, чтобы не допустить укрепления экономической основы нашего суверенитета. Жестко блокируются те предприятия, которые хотели бы перейти под управление российских структур, всячески тормозится формирование банковской системы России. Идет вмешательство в национальные дела республики. Мы испытываем большие трудности в получении иностранных кредитов и помощи от других стран. Неужели правительству Н. И. Рыжкова не ясно, что расплачиваются за такую политику простые люди. Понятно, что игнорировать волю 150-миллионной России можно только при одобрении и поддержке высшего руководства страны.

(…) Хочу остановиться на вопросе отношений Горбачева и Ельцина. Внимание к ним подчас искусственно подогревается. Считаю, что это делается для того, чтобы отвлечь общественность от насущных проблем, от настоящих противоречий.

Заявляю, что по принципиальным вопросам мы с Президентом идем в одном направлении, но привержены разным темпам движения вперед, разным методам. Расходимся преимущественно по тактическим вопросам. Поэтому мы оба — и я, и Горбачев — открыты к диалогу. События последнего времени показали, что, когда такой диалог становится реальностью, от этого сразу выигрывает дело. Но, очевидно, это не всем по вкусу. Наш диалог все еще нестабилен.

Немало вопросов возникает и о судьбе тех договоренностей, которые были достигнуты у нас на встрече с Президентом Горбачевым. В связи с этим считаю нужным подчеркнуть, что ни я, ни Верховный Совет РСФСР в своих действиях не отступили от договоренностей с Президентом.

Хочу повторить, что готов к конструктивному диалогу, но не в ущерб интересам народов России. Однако все более убеждаюсь в том, что будущие договоренности с Президентом Горбачевым следует конкретизировать и сделать их итоги достоянием гласности.

Самое главное и сложное — это программы стабилизации экономики, перехода к рынку, вопросы продовольствия и товаров для населения. Историю вы знаете. Одна, вторая улучшенная программа союзного правительства не приняты и не могут быть одобрены.

Президент поддержал предложение организовать группу под руководством академика Шаталина по разработке реальной четкой союзной программы на базе российской. М.С. Горбачев контролировал работу группы, когда программа была подготовлена, высказался за нее. Верховный Совет РСФСР ее одобрил как союзную.

Во время нашей беседы Президент сказал, что будет поддерживать только эту программу.

Реально было начать отсчет с 1 октября. Мы к этому были готовы. Но тонущее союзное правительство нажало на Президента, и он в очередной раз меняет свое решение.

Появляется программа с поправками академика А. Г. Аганбегяна. Можно было бы с некоторыми поправками и ее принять. Но Н. И. Рыжкова она не устраивает. Опять нажим. И вот появляется реферат еще одной союзной программы, как программы Президента, где сделана попытка механически объединить программы группы Шаталина и правительства.

Делается очередная попытка сохранить ставшую нена вистной народу систему. Одновременно, еще до решения этого вопроса Верховным Советом СССР, издаются Указы Президента, направленные по существу на реализацию программы правительства Н. И. Рыжкова — правительства, которое завело страну в тупик, а сейчас ведет к хаосу…

М.С. Горбачев. Конфронтационный запал и диктат в заявлениях товарища

Ельцина[133]

(…) Я хотел бы в принципиальном плане высказать свое отношение к выступлению Председателя Верховного Совета Российской Федерации товарища Ельцина Б.Н. Кстати, ко мне, наверное, как и к вам, на этот счет поступило обращение группы членов Верховного Совета СССР. И по моменту, выбранному для выступления, и по своему содержанию, и по тону оно претендует на роль политического заявления и поэтому не может быть оставлено без внимания.

Что я думаю по этому вопросу? Можно понять обеспокоенность и тревогу товарища Ельцина за обострившуюся ситуацию в развитии страны, за серьезные трудности, которые она переживает. Нельзя не разделить его суждений о необходимости принятия срочных и чрезвычайных мер, чтобы переломить обстановку. Немало острейших проблем ожидают своего решения в РСФСР, как и в других республиках нашей страны. И вполне понятно стремление парламента и правительства Российской Федерации в кратчайшие сроки добиться позитивных перемен.

Все это правильно, и, наверное, не возникало бы никаких вопросов, если бы речь шла о поиске путей и методов решения всех этих проблем, о призывах к общественному согласию, к консолидации всех сил общества, заинтересованных в судьбах страны. Исходя из такого понимания, мы должны и действовать на практике.

К сожалению, в речи превалировали другие, по сути дела, конфронтационные мотивы, резкие слова взамен весомых аргументов и предложений. И в самом деле, вслушайтесь только в тональность выступления: «произвол центра», «жесткие противодействия», «нежелание укреплять экономические основы и суверенитет России», обвинения в «преднамеренном обмане народа». И уж вовсе недостойно приписывать высшему руководству страны «игнорирование 150 млн. населения России».

Депутаты в своем обращении, о котором я говорил, спрашивают: как можно понять безоговорочное, отрицательное отношение к «Основным направлениям по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночной экономике», утверждение о неминуемом провале намеченного пути, тем более что эти категоричные оценки были даны через несколько часов после подписания документа Президентом СССР, без какого-либо обсуждения в Верховном Совете РСФСР.

Боюсь, что в данном случае Бориса Николаевича подвели его консультанты и советники. Полагаю, товарищи, что мне нет необходимости давать развернутый ответ на эти утверждения. Депутаты располагают всеми документами, у вас было много времени для того, чтобы их изучить и сравнить между собой. Наверное, вы согласитесь, что эти утверждения т. Ельцина являются странными, если не сказать больше.

В выступлении далее подчеркивается, что центр предполагает осуществить комплекс мер, которые дадут новый толчок инфляции. Тут есть доля истины. И я уже говорил об этом. Но ведь факт и то, что руководящие органы республики, приняв решение о досрочном вводе закупочных цен на мясо, по сути дела, дали резкий импульс ускорению инфляционных процессов в стране. И это не единственное решение такого рода.

Знаете, у меня складывается впечатление, что руководство России в определенной степени пасует перед трудностями и хочет переложить всю ответственность за возможные трудности на центральные органы власти. Уже резервируются ходы для отступления. Думаю, что ему пора переносить центр тяжести в работе на практические дела.

Ставя вопрос о создании коалиции для проведения реформ, товарищ Ельцин делает это в таком ультимативном тоне, привносит сюда столько конфронтационного запала и диктата, что возникает сомнение в искренности этих намерений. Предлагая создать коалицию, т. Ельцин Б.Н. так увлекся, что, кажется, даже забыл о том, что в Союзе существуют еще 14 суверенных республик.

Складывается впечатление, что за негативными отзывами на рассматриваемый нами сейчас документ стоят не деловые аргументы, а какие-то иные, скорее всего политические соображения. Я хотел бы ошибиться. Но ведь все мы должны отдавать себе отчет в том, что в нынешней тревожной ситуации программу стабилизации экономики, затрагивающую жизненные интересы страны, аморально превращать в предмет политических игр. Ее неудача не дала бы дивидендов никому, принесла бы беду и страдания всем людям.

Б.Н. Ельцин. Договариваемся на компромиссной основе[134]

Первый и главный из обсуждавшихся на этой встрече вопросов — вопрос о Союзном договоре, в котором, по мнению Президента, Россия может и должна сыграть большую консолидирующую роль.

Мы никогда не были противниками Союза и Союзного договора. И никто из руководителей правительства и Верховного Совета Российской Федерации никогда не заявлял, что он не собирается участвовать в Союзе и Союзном договоре и быть субъектом этого договора. Я выразил уверенность, что у Президента нет подозрений на этот счет.

…Но в каком качестве Россия будет подписывать Союзный договор? Декларацию о ее государственном суверенитете не признали. Разделение функций между центром и Россией официально не признали. Постоянно проводится диктат центра, как получилось с экономической программой и реформой. Все идет через центр, и практически реальной власти Верховный Совет и правительство республики не имеют. Продолжается линия диктата, линия на то, чтобы Россия не имела своего голоса и своего суверенитета. Это нарушение даже нынешней, безнадежно устаревшей Конституции. Поэтому я считаю, что надо сейчас в самое короткое время решить эти проблемы.

Президент же предлагал решать все эти проблемы после подписания Союзного договора — сначала подпишем договор, а потом будем определять, чем владеет Россия.

Договорились на компромиссной основе: сейчас создать комиссии Совмина Союза и Совмина России под руководством первых заместителей Председателей Советов Министров, которые должны четко определить вопросы разделения функций, а также вопросы о разделении собственности, об использовании национальных богатств, о валюте, о долгах, о финансовых ресурсах и налоговой политике, о банковской системе и роли банков, о самостоятельной внешнеэкономической деятельности Российской Федерации, о подготовке к проведению реформы, конвертируемости рубля, о бюджете на 1991 год. Договорились начать эту работу немедленно, вести ее параллельно с подготовкой Союзного договора. Концепция Союзного договора будет представлена Верховному Совету России через несколько дней. Иначе говоря, работа по двум вопросам будет идти параллельно, но до подписания договора Россия должна иметь четкие соглашения по передаче власти, собственности и другие экономические соглашения.

(…) На встрече поднимался вопрос и о «войне указов», в которой союзным правительством, по сути, отменяются российские постановления, а парламент России считает некоторые постановления и решения союзных ведомств, указы Президента не действующими на территории республики. Решили действовать так, чтобы по возможности избежать конфронтации, вести встречи на постоянной основе, предварительно согласовывать крупные политические акции, действия, законы и указы.

(…) Не договорились, что у нас будут разные налоговые системы, о том, что в союзный бюджет должны уходить 23 процента от налоговой ставки на прибыль. Наше мнение — мы скоро будем обсуждать этот закон — не более десяти процентов. Не более десяти! Или другой вариант — точные расчеты по каждой статье бюджета, в том числе должны быть раскрыты бюджеты военный, КГБ и все остальные,

(…) На нынешней встрече Президента страны М. Горбачева и Председателя Верховного Совета России Б. Ельцина было решено подписать протокол по всем обсуждавшимся вопросам, чтобы впредь избежать недоразумений и действий вразрез с договоренностью.

М.С. Горбачев. Армии в республиках? Тут больше политических игр[135]

(…) Здесь спрашивали, о чем шла речь на недавней встрече с Б.Н. Ельциным и другими. И с обеих сторон было признано, что Союзный договор центральный вопрос нашей сегодняшней жизни, что он нуждается в основательном решении, причем время требует ускорить эту работу. И здесь важно было прежде всего изложить свои позиции друг другу. В том, что касается необходимости укрепления и преобразования Союза, выхода на союз суверенных государств, но при условии сохранения этого союзного государства, расхождений не было. И мы условились публично заявить, что здесь расхождений центрального руководства и руководства Российской Федерации нет. А есть понимание огромной ответственности, прежде всего народов Российской Федерации, за судьбу нашего многонационального государства.

(…) Вопрос. По какому пути будет идти строительство Вооруженных Сил? Единый союз Вооруженных Сил или республиканские армии?

Я уверен, так же, как нам необходим союз суверенных государств, в рамках которого мы и можем выйти из кризисного состояния и обеспечить динамичное развитие всех регионов страны, точно так же для обеспечения безопасности союза суверенных государств нужны единые Вооруженные Силы. И я за то, чтобы принципы комплектования их сохранялись те, которые имеются.

(…) Кроме трех государств, по-моему, Соединенных Штатов, Великобритании и Японии, нигде профессиональных вооруженных сил нет. В том числе и в ФРГ. Везде, во всех государствах, по сути дела, взят принцип, который у нас. Я думаю, это очень хороший принцип, и, я уверен, общество за это.

Говорят, армии надо создавать в республиках. Не думаю, что это убедительно. Тут больше политических игр.

М.С. Горбачев. Был ли на встрече Горбачев-Ельцин акт капитуляции?[136]

(…) Здесь были вопросы: почему так случилось, что Верховный Совет России раньше узнал все о встрече Горбачева-Ельцина, а Верховный Совет СССР в неведении? Откликаясь на ваше пожелание, хотел бы кратко проинформировать о недавней беседе с тов. Ельциным, тем более что его выступление по этому поводу может создать превратное впечатление[137]. Стремление к сенсационности, по-моему, приводит к тому, что этот деловой разговор — ч- я так его и оценил на встрече с офицерами, еще не зная о выступлении Бориса Николаевича, — подается в виде каких-то ультимативных переговоров, чуть ли не так, что там был акт капитуляции. Нет такого впечатления? Хорошо.

Должен сказать, мы с Борисом Николаевичем условились не придавать нашим встречам, в том числе и этой, сенсационного характера. И даже сначала думали вообще о ней не сообщать. Я встречаюсь с Председателями Верховных Советов, с депутациями от различных республик, и не всегда, если не стоит какой-то острый, масштабный вопрос, надо все об этом публиковать. Это наша жизнь, наша работа. Но все же потом Борис Николаевич сказал, что вокруг этого уже начинается разговор, будто мы что-то скрываем. Договорились дать краткое сообщение, с которым вы знакомы.

(…) Так о чем же шел разговор? Прежде всего мы обменялись мнениями о нынешней ситуации в стране, о выводах, которые вытекают отсюда для практической работы. Было понимание, что обстановка требует решительных, далеко идущих действий.

В центре нашей беседы были вопросы, связанные с заключением Союзного договора. С обеих сторон было высказано мнение о том, что такой договор нужен для сохранения и обновления нашего многонационального государства, решения новых социально-экономических, культурных задач. С моей стороны было высказано пожелание тов. Ельцину, чтобы руководство России и лично он четко изложили свою позицию по этому кардинальному вопросу жизни нашей страны перед народами России и всей страны. И я приветствую, что тов. Ельцин в своем выступлении перед депутатами Верховного Совета РСФСР четко высказался по этому вопросу. Это имеет большое значение.

Основательно обсуждались вопросы, связанные с подготовкой Союзного договора: о полномочиях, собственности, субъектах Союза, Российской Федерации, структуре органов власти и управления. Этот разговор был просто необходим.

В том же контексте была обсуждена тема соотношения союзно-республиканского законодательства. Я высказывал точку зрения, которую сегодня вам изложил: надо найти ключ, чтобы на этапе перехода к заключению Союзного договора обеспечить эффективное функционирование всей политической системы, исполнительной власти. Иначе мы не сумеем решить фундаментальных вопросов, за которые уже теперь реально взялись.

Естественно, была затронута и обсуждена, насколько это позволило время, проблема реорганизации органов власти и управления применительно к нынешнему этапу развития страны, с учетом перспективы подписания нового Союзного договора. На этот счет Борис Николаевич высказал заявки России. Я изложил свою позицию, которая состоит в том, что мы должны решать эти вопросы, исходя из характера и содержания Союзного договора. В ходе дальнейшего обмена суждениями была признана необходимость того, чтобы нынешние и будущие властные структуры опирались на коалицию перестроечных демократических сил. Причем, как мне представляется, на основе этого подхода должны формироваться властные структуры не только на союзном, но и на республиканском и местном уровнях. Настойчивые требования на этот счет к центру, — я считаю, оправданные требования, — и было заявление председателя правительства, в этом духе он готовит предложения по кадрам. Но я думаю, такие же подходы должны быть и в республиках. А то ведь там получается уже монополия другого движения. А где же политический плюрализм, где коалиция? Почему она списывается со счетов на уровне республиканских органов? Если мы действительно хотим гражданского согласия, то не должно быть тут нескольких стандартов.

Был обсужден ряд вопросов, связанных с переходом к рынку, работой народного хозяйства в 1991 году, проблемами продовольственного снабжения, подходами к формированию бюджета, внешнеэкономическими связями. Прямо скажу, здесь есть особенности. Значительная доля хозяйства России находится сегодня в компетенции союзного правительства, и, естественно, возникают специфические вопросы. Не может быть так, чтобы правительство не взаимодействовало с российскими структурами власти и управления. Много было поставлено вопросов о бюджете, налогах, о процентах.

(…) Я бы добавил, что нам вообще не нужно противопоставлять руководство той или иной республики и Союза — будто одни, так сказать, больше выражают чьи-то интересы, а другие менее. Так сказать, менее русские, менее украинцы, менее узбеки, менее казахи и так далее. Политические руководители не могут стимулировать национализм, сепаратизм, мы должны использовать реформу нашего многонационального государства для возрождения наших государств, народов, придания нового дыхания нашему союзу, как федерации государств. Здесь сейчас открываются огромные возможности, и должны быть сделаны акценты на конструктивном взаимодействии. Попытки же выдать себя за ортодоксальных выразителей чаяний того или иного народа, противопоставить таким путем центр и республики неприемлемы, не отражают реальных позиций, которых придерживаются Президент, правительство, все, кто работает здесь, в центре.

М.С. Горбачев. Есть Ельцин, есть Горбачев — все мы в ответе за судьбу

страны[138]

Вопрос французского телевидения. Вы возвращаетесь в Москву. Вас ждет там очень напряженная ситуация. Думаете ли Вы, что сможете руководить вместе с Борисом Ельциным?

М.С. Горбачев. То, что мы делали до сих пор, уверен, содержит в себе огромные шансы, хотя и есть опасности, о которых вы напоминаете. Есть пределы, есть черта во всех процессах, переступить за которую означало бы, что мы можем попасть в трудную, очень опасную ситуацию, которая будет сопровождаться и хаотическими явлениями и ослаблением связей в Союзе и института власти. Все признаки этих опасностей налицо. Именно это привело в движение все общество и политические институты. Именно это поставило как главный вопрос политическую стабилизацию. По сути дела последнее празднование 7 ноября показало, что люди — за то, чтобы продолжать преобразования, и в связи с этим они очень твердо высказались за политическую, экономическую, правовую стабилизацию, с тем чтобы выйти из этой кризисной ситуации и продолжать преобразования.

Вы ставите вопрос, смогу ли я продолжать. Да, я не только уверен, что смогу со своими товарищами продолжать, но и уверен, что в конце концов мы справимся с трудностями этой самой сложной фазы перестройки, через которую мы проходим. И здесь я вижу свою задачу в том, чтобы объединить все ответственные патриотические, конструктивные силы. Все те, кто видит, воспринимает трудности, боль, тревоги страны, напряженность и кто хочет, чтобы дело менялось к лучшему, все они — потенциальные участники этого процесса. Я вижу свою роль в том, чтобы объединять их через институты власти, через другую политическую деятельность.

Вопрос французского телевидения. А Борис Ельцин?

М.С. Горбачев. Есть Борис Ельцин, есть Валентин Петров, есть Иван Сидоров, есть Горбачев и т. д. Все мы связаны ответственностью за судьбу страны, и это должно определять позицию каждого из тех, кто сегодня в результате демократических преобразований демократическим путем стал во главе этих преобразований. Я думаю, что нет препятствий для того, чтобы, понимая эту ответственность, взаимодействовать и сотрудничать.

Вопрос французского телевидения. В продолжение того же вопроса, г-н Горбачев. Думаете ли Вы, что пока Вы будете во главе Советского Союза, какая-то республика выйдет из Советского Союза: Российская Федерация, прибалтийские республики?

М.С. Горбачев. Наша Конституция предусматривает право на самоопределение вплоть до отделения той или иной республики. И на этот счет теперь есть не только констатация в нашей Конституции, но и механизм этого выхода, реализации этого права на основе закона, принятого в начале нынешнего года. С этой точки зрения такое конституционное положение сохраняется. Если вы интересуетесь моей точкой зрения, то в последнее время я постарался высказать ее довольно определенно. Для этого понадобились и размышления, и беспристрастный и ответственный анализ, и оценка того опыта, через который мы прошли в рамках перестройки. Хотим мы того или нет, но и мы, и вы, и кто угодно должны считаться с реальностью. А реальность такова: это государство столетиями формировалось как многонациональное.

И последнее. После революции в течение десятилетий оно развивалось как унитарное государство — хотя и декларировалось как федерация. Это наложило свой отпечаток. Так вот, эти две тенденции определили многое., Это многонациональное государство, где живут вместе многие народы, где очень близки между собой люди различных национальностей, причем близки настолько, что существуют и смешанные браки и дети от этих браков. Все это происходило на протяжении целых поколений. Люди расселились на этих пространствах, работали вместе, создавая семьи, думая о настоящем и будущем. Все это очень серьезно. Кто это разделит? Вот мы увидели попытки искусственно, по каким-то критериям — сколько; кто где прожил или кто где родился разделить людей.

Во-первых, это самое махровое попрание прав человека, во Франции эта тема всегда очень остро ставилась. Не говорю уже о том, что вся наша экономика переплетена, оборона единая, управление единое, транспорт един и т. д. И освоение ресурсов шло с участием всех народов. Возникает вопрос: надо делить или делать что-то другое? Я сказал, представляя свои последние пункты программы на сессии Верховного Совета СССР, что пришел к выводу: мы не сможем разделиться. Надо разделить компетенции в том, что касается суверенитета, политической власти.

Во-вторых, мы должны так поступить, чтобы каждый народ обрел суверенность, имел возможности для того, чтобы организовать свою жизнь, реализовать свои культурные потребности и в то же время сотрудничать с другими, как это было десятилетиями и целыми столетиями. Тут надо искать ответ.

Надо искать ответы для реализации этой возродившейся у каждого народа идеи на путях национального возрождения, на путях не разрушения Союза, а его обновления, причем обновления решительного, фундаментального…

М.С. Горбачев. Мне говорят: перестаньте клясться, что привержены

социализму… Не перестану![139]

(…) Я не мыслю, чтобы социализмом можно называть строй, где забыт трудящийся. Я ведь и сам из этой среды. Если отсутствует эта характеристика в общественном строе — народность — значит все, что с данным обществом связано, для меня уже неприемлемо. Все это мы и заложили в концепцию гуманного, демократического социализма.

Сколько мне уже, в том числе и недавно подписавшие обращения учредители «Московских новостей», говорят: перестаньте, Президент, заверять, клясться, что Вы привержены социализму. А почему я должен перестать? Это же мое глубокое убеждение. Не перестану, пока имею возможность говорить и делать все, чтобы это и было. И в политику так трансформировалось. Вот это философское понимание, когда оно было поддержано, стало источником формирования новой политики. Политики политических реформ в сторону народовластия и возвращения человека в политический процесс.

(…) Посмотрите, какой феномен. Люди, прошедшие через все, отвергнувшие сталинщину, казарменность, — за социализм! Социализм, значит, в народе сидит, в нас во всех сидит. И я не думаю, что это надо вытравливать, как кто-то пытается. Ибо осмысленный социалистический выбор как раз дает возможность, если трансформировать политику в новые формы жизни, развернуть потенциал общества, человеческий потенциал.

Да, нам надо было распрощаться с прошлым. Мучительный процесс! Но от чего, от кого мы должны отрекаться? Я что — буду отрекаться от своего деда, который был привержен всему этому до конца?

(…) Но тем не менее надо и расстаться со многим. И прежде всего освободить свое сознание от той скованности, от всего того, что нас держало, мешало нам мыслить, а значит, и действовать. Вот это мы делаем. И делаем решительно.

(…) Я думаю, у нас самая большая сложность сегодня. Надо справиться, выйти через новые процессы в политической сфере, через реформирование нашего Союза, через реформирование отношений собственности — к новому качеству, на новые формы жизни. Демократичные, в том числе в экономике это для тех, кто здесь говорил о рынке. Я за рынок всегда выступал и выступаю. Но будучи за рынок, однако, я, например, не приемлю частную собственность на землю — хоть что вы со мной делайте. Не приемлю. Аренда хоть на 100 лет, даже с правом продажи арендных прав, с наследованием. Да! А частную собственность с правом продажи земли — не приемлю. Это, кстати, традиция сельской общины, нашей сельской общины.

(…) С другой стороны, пугают — частная собственность! Я думаю, что частной собственности не надо бояться. Надо бояться спекуляции землей.

Но я, например, считаю, что в нашем конкретном обществе, как оно развивалось — сложилось, частная собственность не будет господствующей, народ не примет ее. Вот я исхожу из этого. Будет акционер, будет приватизация. Иногда говорят, что это вроде бы перейдет в частные руки. А я так понимаю приватизацию: это когда через аренду, а потом, может, и совсем следует выкупить, сделать народным предприятием. Надо отдать людям эту собственность.

(…) Наша задача — соединить социалистический подход с частным интересом, через модернизирование отношений собственности. И тогда у нас будет смешанная экономика: государственная собственность, собственность акционерного общества и т. д.

Б.Н. Ельцин. Я не пытаюсь «съесть» Горбачева…[140]

Е. В. Яковлев. Взаимоотношения, а точнее, взаимодействие двух ключевых фигур нашей политической современности — Горбачева и Ельцина — стало не только предметом постоянного внимания общества, но и поводом для бесконечных пересудов. (Вы не раз говорили, что дело вовсе не в личных отношениях между Горбачевым и Ельциным. Согласиться в этом с вами я до конца не могу: момент личных отношений, несомненно, сказывается на решении даже глобальных проблем, причем в наших условиях — тем более.) Реален или нет деловой и прочный союз между вами и Президентом СССР именно сегодня, несмотря на то что сумма противоречий между вами остается, как мне кажется, величиной постоянной?

Б.Н. Ельцин. Я тоже считаю, что личностное начало имеет немалое значение в политике. А говорил я о том, что, понимая все сложности данного момента, стараюсь быть свободным от всего негативного, что было в наших отношениях с Горбачевым, чтобы это не бросало тень на наши деловые отношения. Эту линию и продолжаю. Наши две последние встречи — каждая почти по пять часов — внесли какой-то прогресс в наши контакты. Но трудностей еще много. Мне, конечно, неудобно обвинять Президента, тем не менее после нашей первой встречи он не выполнил ряд обещаний, договоренностей, что, разумеется, не способствовало укреплению взаимодоверия. Поэтому на недавней второй встрече мы договорились протокольно оформить и вопросы, которые поднимались, и наши договоренности.

Е. В. Яковлев. Каков же прогноз ваших взаимоотношений?

Б.Н. Ельцин. Допущены серьезные ошибки, которые не способствуют нашему взаимопониманию.

Е. В. Яковлев. Вы считаете, что ошибки совершала лишь одна сторона?

Б.Н. Ельцин. Мне, наверное, легче говорить об ошибках той стороны…

Е. В. Яковлев. И Горбачеву тоже: он говорит исключительно о ваших ошибках… Честно говоря, Борис Николаевич, мы все устали от сложностей ваших отношений с Президентом. А вы сами от этого не устали?

Б.Н. Ельцин. Устал. И уже давно. Еще 5 лет назад.

М. Гоно. Порой оказывается трудно понять, кто из вас кошка, а кто мышка. Во всяком случае людям Запада в этом очень не просто разобраться.

Е. В. Яковлев. Для Президента естественна роль кошки, и он чувствует себя некомфортно, когда оказывается в иной роли.

Б.Н. Ельцин. Я совершенно искренен, когда говорю, что не стремлюсь и не пытаюсь его «съесть». Я заявил об этом и Горбачеву, поскольку не претендую на роль Президента СССР. Нет и еще раз нет. Более того, я сказал Горбачеву: если на прямых всенародных выборах Президента он предложит мне выставить свою кандидатуру как альтернативную, я категорически откажусь. А постоянные заявления о том, что кто-то рвется к власти — всегда «кто-то», всегда «какие-то силы» — это нечто мифическое… Возвращаясь же к прогнозу наших отношений, о котором вы спрашиваете, могу сказать, что мы движемся вперед, хотя и преодолевая всякий раз рифы. И впереди их немало.

Прежде всего Союзный договор. Подписать его как можно скорее, так, как хочет Президент, все равно не удастся. Даже если Россия займет в этом деле активную позицию. Да, я поддерживаю Союзный договор и буду проводить эту линию. Но Россия, как и другие республики, объявила о государственном суверенитете. И мы не можем подписать Союзный договор, пока Верховный Совет, Президент не признают декларацию о суверенитете Российской Федерации. Это во-первых. А во-вторых — пока не будут подписаны соглашения союзного и российского правительств о разделении функций, о передаче собственности. Надо знать, чем мы владеем: нефть, газ, золото, алмазы, драгоценные металлы… Только выяснив это, можно принять общий документ. А пока все движется сверху: создан проект Союзного договора, и в повестку дня съезда[141] включен доклад Президента по этому вопросу. Но как может съезд, одобрив проект договора, принять решение о подписании его всеми республиками? Это же не марионетки, а суверенные государства. Процесс воссоздания Союза должен вестись снизу.

Е. В. Яковлев. Россия подписала соглашения с Украиной, с Казахстаном. Реализуется идея горизонтальных договоров, которую вы предложили. Возможно ли накрыть такой «сеткой» весь Союз и в какие сроки?

Б.Н. Ельцин. Думаю, что с основными республиками мы заключим договоры в этом году.

Е. В. Яковлев. Вы считаете, что такая «сетка» может стать основой для Союзного договора? Или наоборот — она как бы подрезает центр?

Б.Н. Ельцин. Не хочу становиться носителем пессимистических взглядов на Союзный договор. Но вновь повторяю: для его заключения потребуется время. Мы же безотлагательно подписываем двусторонние соглашения, спасая тем самым наступающий 1991 год.

Е. В. Яковлев. Как мне представляется, центр ни разу не высказывал своего отношения к горизонтальным связям. Чем объясняется молчание?

Б.Н. Ельцин. Президент говорит: вы же не можете меня заподозрить в том, что я хочу удержать существующую жесткую систему? А я отвечаю: именно вас я в этом и подозреваю. Что касается горизонтальных связей, то со стороны центра одобрения слышать не приходилось. Правда, и критики пока нет, но думаю, что за этим дело не станет.

Е. В. Яковлев. Центр переживает кризис власти, если не исполнительный паралич. Поправить дело стремятся путем создания жестких структур — от Президента и донизу. При этом все больше отодвигается парламент, другие демократические институты.

Б.Н. Ельцин. И республики.

Е. В. Яковлев. Но проблемы укрепления исполнительной власти актуальны и для России. Какой путь вы собираетесь избрать для этого?

Б.Н. Ельцин. Опубликован проект новой Конституции Российской Федерации. Думаю, что на сегодняшнем этапе это одна из самых передовых, демократических конституций мира. Правда, не знаю, сколько от нее останется после борьбы различных течений в нашем парламенте. Конституция предусматривает президентство в России. Выборы Президента будут всеобщими, прямыми и на альтернативной основе. Альтернативы будут определяться на Съезде народных депутатов РСФСР.

Что касается самой формы президентства, то предлагается два варианта: как бы полупрезидентство, то есть без исполнительной власти, и полное. Мы хотим, чтобы народ сам высказался, за какую он форму.

Очевидно, что это будет способствовать усилению властных исполнительных функций. А в то же время в Верховный Совет внесен проект постановления о некоторой передаче более властных функций Совету Министров России.

Е. В. Яковлев. (…) Сегодня вошло в моду критиковать Горбачева. Ельцин на его фоне представляется лидером весьма радикальным. Тем не менее я думаю, что очень скоро станет нарастать критика в ваш адрес: ожидания общества всегда выше того, что удается сделать. К тому же в силу чрезвычайных обстоятельств вам придется принимать непопулярные решения, которые тоже не будут способствовать вашему имиджу. Готовы вы к этому?

Б.Н. Ельцин. Очевидно, так и будет. Хотя, проехав пол-России, я говорил на встречах: дайте новому Верховному Совету России, новому руководству кредит доверия на два года для стабилизации экономики, тогда третий год станет временем повышения жизненного уровня. Если мы не выполним это, то можете нас свергать, да мы и сами уйдем… Сейчас, кажется, удается в какой-то мере решить наиболее острые проблемы продовольствия. Но падение тем не менее еще какое-то время будет продолжаться. И если все останется в сегодняшнем состоянии, то волна недовольства всех захлестнет — и Горбачева, и Ельцина. Это может начаться к весне. Тогда придется действовать более решительно. Если бы Союз нам не связывал руки, можно было бы сделать значительно больше. Из-за той же экономической программы мы потеряли три месяца…

М.С. Горбачев. Радикально обновить, но сохранить Союз[142]

(…) Все мы понимаем, почему на настоящий Пленум вынесен вопрос о Союзном договоре. Этот вопрос имеет ключевое значение для продолжения всего нашего курса на перестройку, демократизацию, социалистическое обновление.

(…) Задача нынешнего Пленума заключается прежде всего в том, чтобы на переломном этапе развития заявить о позиции партии по жизненно важному для всех народов страны вопросу: быть ли нашему Союзу и каким ему быть?

(…) КПСС выступает за сохранение и радикальное обновление Союза. Это не тактический ход и не уступка кому-то под давлением обстоятельств, а принципиальная позиция партии.

(…) Мы за решительное преодоление разрыва между декларированными нормами и политической реальностью. Я имею в виду, как вы понимаете, тот факт, что, называясь федерацией, наше государство по существу было унитарным. За многие десятилетия произошли колоссальные изменения в численном составе наших народов, их экономике, культуре, национальном самосознании. Все это должно найти адекватное отражение в национально-государственном устройстве страны. Еще одна причина, побуждающая двигаться в этом направлении, связана с комплексом преобразований, осуществляемых в рамках перестройки. Демократизация, реформа отношений собственности, переход к рынку — все происходящие у нас экономические и социальные процессы предполагают создание политических структур, способных обеспечить условия для максимального развертывания самодеятельности республик, регионов, трудовых коллективов, граждан.

И, конечно, огромное значение имеет то, что наши народы твердо высказались за самостоятельность в решении основных вопросов своего развития. Понятно и совершенно справедливо стремление избавиться от гнетущей опеки ведомственной системы, которая в прошлом буквально не давала республикам шагу шагнуть. Для партии, верной социалистическому выбору, должна быть законом готовность воплощать в своей политике волю масс. Так мы и сделали, выступив за преобразование нашего многонационального государства в союз суверенных советских республик на федеративных принципах.

Тем самым КПСС выразила и свое отношение к принимаемым высшими органами власти союзных и автономных республик декларациям о суверенитете. Мы всецело признаем суверенитет республик и видим в нем принцип, который позволит оздоровить всю систему межнациональных отношений, придать новое качество самому Союзу.

(…) Важный вопрос, по которому мы должны четко определить свою позицию, касается соотношения полномочий республик и Союза. По сути дела, именно вокруг этого развернулась сейчас в стране идейная полемика и политическая борьба. Если вникнуть в суть этих споров, то, в первую очередь, речь идет о праве распоряжаться материальными ценностями. Именно отсюда взяла начало так называемая «война законов». Могут сказать: сейчас, когда преобразуется национально-государственное устройство страны, возникают, естественно, разные мнения по вопросам владения государственным имуществом, компетенции органов различного уровня. Этот довод был бы вполне правомерен, если бы эти споры приводили, в конечном счете, к выработке согласованных решений.

К сожалению, процесс разграничения полномочий стал выходить из-под контроля, приобрел характер открытого соперничества. Это — пагубное явление, от которого больше всего страдают, парализуются целые отрасли экономики, нарушаются естественные связи между предприятиями, подрываются сами устои государственной и трудовой дисциплины. Стремлением — положить конец этому нетерпимому положению продиктованы известные вам предложения, внесенные мною 17 ноября на рассмотрение Верховного Совета и получившие его одобрение[143]. Через неделю Съезд народных депутатов будет рассматривать соответствующий закон.

Надо сказать, что ошибочные подходы идут иногда и от недостаточно глубокого понимания диалектики общего и частного. Смысл формулы: сильные республики — сильный центр, в том, что за Союзом должен быть сохранен достаточно широкий круг полномочий, чтобы он мог выполнять свои функции и быть полезным республикам. И принципиально важно, что эти полномочия будут осуществляться представителями тех же республик, делегированными в союзные органы.

Есть и такое суждение: давайте сохраним экономические связи, обойдемся без политического союза. Но, выступая с таким предложением, надо трезво оценить все неизбежные последствия подобного шага и честно сказать об этом народу. Обо всем этом надо говорить в полный голос. Люди не должны оказаться обманутыми. Ведь то, что выгодно группе сепаратистов, пагубно для абсолютного большинства трудящихся.

Наконец, остановлюсь на вопросе, который задают многие коммунисты, трудящиеся: почему проект договора вносит изменение в название государства? Прежде всего хочу подчеркнуть, что это никоим образом не меняет принципиальной ориентации на социализм. В проекте договора нашли сильное выражение те идеи и принципы, которые мы связываем с социализмом, его гуманистической, демократической природой. К этому надо добавить, что в проекте сохраняется указание на народный характер нашей государственности. Я имею в виду понятие «Советский Союз». Так наша страна уже семь с лишним десятилетий выступает в мире, так она будет выступать и в дальнейшем.

(…) Есть также точка зрения, согласно которой сейчас главное заключить межреспубликанские соглашения. Спора нет, это может способствовать развитию сотрудничества республик и тем самым укрепит материальную базу многосторонних связей. Но только в том случае, если эти соглашения не имеется в виду противопоставить Союзному договору и общесоюзному рынку и, тем более, заменить их. Вот почему мы считаем и возможным, и необходимым, работая над республиканскими конституциями и межреспубликанскими соглашениями, твердо вести линию на подготовку и подписание нового Союзного договора. А еще до его подписания — энергично вводить в нашу государственную структуру новые принципы, связанные с преобразованием Союза. Это сейчас диктуется не только программными целями перестройки, но и неотложными нуждами вывода страны из кризиса.

Б.Н. Ельцин. Мы против Союза за счет России[144]

(…) Скажу твердо и определенно, Россия, безусловно, за Союз, основанный не на унитарных принципах, а на действительно свободном волеизъявлении каждой республики, на равноправии. За Союз, в котором не будет привилегий, не будет главных и второстепенных народов. За Союз потому, что он обеспечивает сохранение общего экономического пространства, дает его участникам особо и максимально благоприятный режим для экономических взаимоотношений друг с другом.

Новый Союз должен иметь прочную правовую основу и его основные принципы следует закрепить в Союзном договоре, который создадут сами республики. Мы выступаем за серьезную его подготовку. В этом процессе обозначилось противоречие. С одной стороны, идет активный процесс обсуждения этой темы — неоднозначно и трудно — по всей стране. А с другой, центр проявляет некоторую торопливость, стремится форсировать подписание договора. Предлагается документ, который в течение двух месяцев должен быть одобрен и подписан. В разговорах на эту тему ощущается некоторая ультимативная тональность. В республиках это вызывает в целом не очень хорошую реакцию. И вместо того чтобы ускорить процесс, на самом деле такая ситуация может затормозить, а в некоторой степени даже его блокировать.

(…) Было бы непростительной ошибкой, если поспешность подписания договора оставила бы за бортом Союза те республики, которые просто не успели сделать свой выбор, те, чьи обоснованные требования не были учтены и приняты.

Не все республики выразили желание участвовать в Союзном договоре. И силой их, конечно, не заставишь — такие времена прошли. Наверное следовало бы предусмотреть разные условия вхождения в Союз, дать возможность участия в определенных сферах, где есть обоюдная заинтересованность, предусмотреть подписание договора не сразу, а, возможно, по частям. Скажем, сначала экономический Союз.

(…) Прежде всего определить, каково государственное устройство России. Этот вопрос требует серьезного обсуждения. Сейчас идет процесс определения статуса автономий Российской Федерации. Назрела и необходимость более четко определиться с тем, что из себя представляют края, области. Пришло, наконец, время определить статус народов, не имеющих своих национальных образований, тем более что в их числе оказался и русский народ, давший имя республике. Государственное устройство России должно максимально точно отражать ее особенности, многообразие и масштабы.

Следует подготовить, обсудить и подписать Федеративный договор, определяющий правовую основу российского государства. Хотя, возможно, и не нужно обязательно определять первоочередность — Федеративный или Союзный договоров, эти процессы пойдут параллельно. И, видимо, сама работа над ними покажет, какой из них нужно принимать раньше.

(…) На пути к обновленному Союзу важно преодолеть унитарные подходы в политике центра. Пора начать, наконец, доверять республикам, прекратить утаивать от них жизненно необходимую информацию. Следует покончить и со сложившейся во всех без исключения республиках ситуацией, напоминающей двоевластие. Именно в этом прежде всего проявляется деструктивная роль центра, и сильнее всех от этого страдает Россия. До сих пор официально не признан ее суверенитет, не проведена работа по разделению собственности и функций между ней и центром.

(…) Единственным условием с нашей стороны был отказ жертвовать интересами Российской Федерации. Мы против Союза за счет интересов России. И поэтому мы не можем принять такой проект договора, в котором содержится хоть малая возможность этого. Это наша позиция, и такова позиция, может быть, и других республик.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Андрей Сафонов. Что же вы делаете, Михаил Сергеевич?[145]

Уважаемый Михаил Сергеевич!

Прошло пять бурных, наполненных потрясениями лет с той поры, когда в 1985 году с трибуны партийного Пленума Вами была провозглашена политика перестройки. Народ поверил Вам. Тогда же Вас избрали Генсеком. Затем Председателем Президиума Верховного Совета страны. В 1989 году I Съезд народных депутатов СССР сделал Вас Председателем Верховного Совета. Народ еще верил Вам. Страну продолжало лихорадить, и Вы заявляли, что для соблюдения Конституции Союза ССР, для обеспечения законности и порядка в охваченной огнем раздоров державе необходима сильная, а именно президентская власть. Впадавшие во все большее отчаяние люди были вынуждены вновь поверить Вам, и в результате Вы стали Президентом. Но надежды опять не оправдались: Вы не предприняли реальных мер для наведения конституционного порядка в стране. Сегодня я, как депутат парламента одной из союзных (во всяком случае, пока) республик[146], возьму на себя смелость прямо заявить: Ваш курс в социально-экономической области, в сфере внутренней и внешней политики, в области межнациональных отношений оказывается непоследовательным, ибо он приводит к развалу Союза Советских Социалистических Республик.

(…) Избрание Б.Н. Ельцина главой РСФСР, обнародование им своей программы, объявление о суверенитете России фактически превратили Вас, по меткому выражению «Коммерсанта», в «короля без подданных».

Согласен, Вы очутились в трудном положении. Но, верный себе, Вы вновь уступили, на ходу выдвинув концепцию «Союза суверенных государств» с элементами конфедеративных связей, то есть то, что Вы ранее не раз критиковали. Говорят, Вы умеете вовремя смягчить позицию. Но речь идет не только о Вас. Этим заявлением Вы прямо поощрили националистов и сепаратистов, одновременно подставив под удар сторонников единства и целостности Советского Союза. Что же Вы делаете, Михаил Сергеевич? Как это называется?

И. Чарнецка. Ваша конфронтация с Президентом пугает людей[147]

(…) Все Ваши противники, все Ваши приверженцы желают и ждут от Вас одного — единства действий с союзным правительством! Хватит ставить все с ног на голову! Только синхронные усилия совместных действий принесут результат, желаемый всеми. Ваша конфронтация с Президентом пугает людей, лишает уверенности. Ваша непримиримость, амбиции настраивают на самые печальные и тяжелые размышления и прогнозы. Терпение народа исчерпано, все чаще раздаются пока единичные, но полные отчаяния обращения к Армии. Эти обращения опасны, они продиктованы безвыходностью. И когда люди убедятся, что строить демократию в стране уже некому, а анархия разрушает и дальше страну, то такое обращение может стать массовым, и Армия не посмеет отказать своему народу, она возьмет его под защиту, ибо у народа, кроме нее, можно сказать, уже ничего и не осталось.

Игорь Клямкин. Качнувшись влево, Президент отступил назад[148]

(…) После избрания Ельцина Председателем Верховного Совета России стрелка политического компаса резко качнулась влево. И Горбачев, до этого сделавший все возможное и невозможное, чтобы Ельцина не выбрали, почти сразу двинулся в том же направлении. Но Президент остановился и отступил назад, когда выяснилось, что стрелка хотя и качнулась резко, но сдвинулась ненамного: своими смелыми законами и постановлениями российский парламент не смог поколебать позиции центральных ведомств, не смог заставить с собой считаться, когда Горбачев отступил, это обнаружилось еще раз. Ответив Президенту и союзному правительству яркой и резкой, не без раздражения и обиды речью Ельцина, российский парламент вынужден был примириться с решениями центра и начать к ним приспосабливаться.

Вполне одобряю деятельность Горбачева

На этот вопрос утвердительный ответ дали:

в декабре 1989 г. 52 % опрошенных

в январе 1990 г. 44 % —

в мае 1990 г. 39 % —

в июле 1990 г. 28 % —

в августе 1990 г. 23 % —

в октябре 1990 г. 21 % —

Рейтинг популярности менее чем за год упал более чем вдвое.

Данные социологических опросов рабочей группы Всесоюзного центра по изучению общественного мнения под руководством профессора Ю. Левады. Опубл.: Московские новости. 1990. 11 ноября

Поддерживали деятельность Ельцина на посту Председателя Верховного Совета России в октябре 1990 г. — 73,4 % опрошенных (данные телефонного опроса москвичей, организованного службой «Мнение»). Опубл.: Россия. 1991. 6-12 апреля.

Декабрь 1990 года. IV съезд народных депутатов СССР и Внеочередной (второй) съезд народных депутатов РСФСР. Все стремительнее ухудшается социально-экономическая и политическая ситуации в стране. Характеризуя ее, лидеры вынуждены прибегать к сильным выражениям: «новое качество кризиса», «чрезвычайные условия», «тенденция разложения и распада», «катастрофа неминуема, если…».

В этой ситуации в диалоге Горбачева — Ельцина особенно туго завязывается узел противоречий на темы: «Центр — республики», «Сильная исполнительная власть на всех уровнях», «Союзный договор: его характер, сроки и условия подписания».

М.С. Горбачев. В чрезвычайных условиях надо действовать решительно[149]

(…) Самое необходимое сейчас для преодоления кризиса — восстановить в стране порядок. Это упирается в вопрос о власти. Будут твердая власть, дисциплина, контроль за исполнением решений, тогда сумеем наладить и нормальное продовольственное снабжение, накинуть аркан на преступников, остановить межнациональную вражду. Не добьемся этого — неизбежны усиление разлада, разгул черных сил, распад государственности. В сложившихся чрезвычайных условиях нужны самые решительные действия. Без всякого промедления.

(…) Сама жизнь подвела нас к президентской форме правления, к необходимости создать политические и государственные структуры, соответствующие происходящим в обществе процессам. Задачи президентской власти я вижу в защите прав граждан, чести и достоинства каждого человека, нормального функционирования конституционного строя и государственных институтов. Именно ради этих целей нужна сильная исполнительная власть на всех уровнях — от главы государства до исполкомов в городе и на селе, власть, умеющая добиваться соблюдения законов, выполнения решений, способная поддерживать должный порядок и дисциплину.

(…) По новой структуре Президент, являющийся главой государства, будет непосредственно руководить Кабинетом Министров, объединять и координировать деятельность всех высших союзных органов власти и управления. Таким образом будет преодолено рассредоточение сил, параллелизм, который имеет сейчас место, ужесточен контроль, усилена персональная ответственность должностных лиц за порученное дело.

В такой многосложной стране, как наша, диапазон задач Президента огромен, особенно сейчас, в переходный период. И важно, чтобы рядом с ним работал вице-президент, имеющий свои постоянные обязанности и одновременно выполняющий конкретные поручения Президента.

Исполнительным аппаратом президентской власти станет Кабинет Министров во главе с премьер-министром. В него войдут руководители министерств и ведомств, ведающие теми сферами управления, которые будут закреплены за Союзом в соответствии с распределением полномочий между ним и республиками…

(…) Новая роль отводится в системе президентской власти Совету Федерации. Этот шаг связан с преобразованием нашего государства в союз суверенных республик. Новые функции Совета Федерации изложены в законе и вызвали живой интерес и немало дискуссий.

(…) Совет Федерации своими авторитетными рекомендациями поможет предупреждать споры и находить справедливые и разумные решения. Разумеется, это не означает подмены таких органов правового государства, каким является Комитет конституционного надзора, — в будущем это может быть конституционный суд, — вся судебная система, роль которых, как мне представляется, в условиях дальнейшей демократизации общества будет возрастать. Мы встали на путь дальнейшего разграничения функций законодательной, исполнительной и судебной власти и, я уверен, будем по нему идти.

(…) Таковы, товарищи, основные подходы, на которых создается прочная система президентской власти. Но она сможет действовать эффективно, если будет действовать эффективно вся исполнительная власть в стране. Сейчас этому мешает путаница, которая произошла у нас в разделении полномочий между выборными органами и их исполкомами, а также нарушение взаимосвязей исполнительной власти по всей вертикали. Мы, по сути дела, столкнулись со своего рода параличом ее на местах, на республиканском уровне и в центре. Внося изменения и дополнения в Конституцию, следует разрубить этот узел.

Итак, создание системы президентской власти предполагает повышение роли и ответственности всей исполнительной власти в стране. Мы предпринимаем эти меры еще до подписания Союзного договора. У нас просто нет времени ждать, обстановка, что называется, берет за горло, нужно действовать. Вместе с тем, считаю, что мы поступили правильно, включив в повестку дня Съезда обсуждение проекта Союзного договора.

(…) Сейчас мы вступили в этап радикального преобразования многонационального государства. Решается его будущая судьба, а значит, и наша с вами, каждого народа. Мы исходим из незыблемости принципа: каждый народ имеет право на самоопределение. Но именно народ в целом. Лучшей формой его волеизъявления является референдум. И я вношу на рассмотрение Съезда предложение — провести по всей стране референдум, чтобы каждый гражданин высказался «за» или «против» Союза суверенных государств на федеративной основе. Результат референдума в каждой республике и явится окончательным вердиктом. Что касается выхода из СССР, то он может быть осуществлен только на основе соответствующего закона, при обязательном учете всех аспектов этого сложного политического и социально-экономического процесса.

Б.Н.Ельцин. Обновление заблокировано центром, но… Россия не

согласится с диктатом Кремля[150]

(…) Съезд слишком часто позволял навязывать себе решения, с которыми многие были не согласны или, по крайней мере, сомневались в их правильности. Союзный парламент фактически оказался отодвинутым на периферию политики. Сегодня или Съезд проявит волю и скажет свое слово, или он должен сойти с политической арены, как неоправдавший надежд избирателей.

Нужно откровенно признать: союзное руководство сегодня не имеет четкого политического курса на обновление страны. Внешне его действия носят характер импровизации, нереагирования на возникающие обстоятельства, бесконечного лавирования. Но за ними жесткая политическая логика, направленная на срыв суверенитетов республик, на саботаж радикальных реформ. В результате мы имеем сегодня союзный центр «народного недоверия».

Так называемая революция сверху закончилась. Кремль перестал быть инициатором обновления страны и активным проводником нового. Процессы обновления, заблокированные на уровне центра, переместились в республики. Депутатский корпус в ряде республик впервые серьезно ослабил контроль над собой со стороны тоталитарной системы. Выявилась реальная возможность начать радикальные преобразования именно в республиках. Оказалась под угрозой неограниченная власть партийно-государственной бюрократии. И это не передача властных функций от союзной к республиканской бюрократии, как здесь пытались преподнести, а единственная реальная возможность в условиях тоталитарного строя защитить самостоятельность предприятий, свои народы, каждого человека от произвола союзных ведомств.

(…) В последнее время в позиции центра возникли новые существенные моменты. Союзное руководство осуществляет значительную перегруппировку сил с тем, чтобы любой ценой удержать свои прежние позиции неограниченного хозяина всех республик. Перегруппировка сил в центре идет по нескольким направлениям.

(…) Неограниченными полномочиями наделяется Президент страны. Уже сегодня предполагаемый масштаб полномочий Президента не имеет себе равных в советской истории. Такого объема законодательно оформленной власти не имели ни Сталин, ни Брежнев. Крайне опасно то, что президентская власть у нас формируется под личные качества и гарантии конкретного человека. Фактически центр стремится сделать конституционное оформление неограниченного авторитарного режима, что может привести в конечном счете к конституционной оправданности любого произвола.

(…) Игнорируя декларации о суверенитете, союзное руководство приступило к реанимации командно-бюрократической вертикали сверху донизу, но только в более жестких формах, чем прежде. Усиливается неприкрытое вмешательство в дела союзных республик, в сферу их компетенции, с опорой при этом на консервативные силы.

(…) Убежден, что путь, избранный союзным руководством, ведет в тупик. Ужесточение позиций центра по отношению к республикам будет стимулировать только отрицательную ответную реакцию. Кнут уже перестал быть реальным фактором во внутренней политике, а Союз уже, кажется, потерял в результате такой политики давления минимум шесть республик.

(…) Можно обсуждать проблему усиления центра, если у него есть хоть какие-нибудь конструктивные предложения, кроме сверхцентрализации. Но их просто нет ни у Президента, ни у правительства. Был путь — программа Явлинского, которая экономически объединила бы и республики. Она была признана, в том числе и Президентом, а затем отброшена. Парламенты и народ оказались обманутыми. Потеряно три месяца.

(…) Как Председатель Верховного Совета РСФСР хочу заявить: Россия не согласится с восстановлением диктата Кремля, который к тому же не имеет реального курса возрождения страны.

В сегодняшней обстановке выход из кризиса возможен только на основе честного и равноправного диалога между центром и республиками. В этом не развал Союза, а, наоборот, его единственный путь, его спасение.

Первое. В союзе наконец должен быть создан режим наибольшего благоприятствования для республик. Для этого необходимо следующее: признать суверенитет. Реконструкция центра должна быть осуществлена, но только республики должны решать, какая структура центра им нужна и какие функции он должен выполнять, причем в минимальных объемах.

Второе. Необходимо, чтобы союзное руководство решительно и навсегда отказалось вмешиваться во внутренние дела республик без их согласия. В противном случае неизбежны и дальше конфликты, сохранение напряженности, парализующие действия как Союза, так и республик…

Третье. Нужно в сжатые сроки осуществить и подписать решения о разделе полномочий и собственности между республиками и Союзом. Диктовать условия должны республики. Затем начинать работу над Союзным договором или вести эту работу параллельно…

Четвертое. Союзное руководство должно активно содействовать развитию договорного процесса между республиками.

(…) Именно это явится основой нового Союзного договора, а не спускание инструкций сверху.

Активное участие республик в обновлении центра может обеспечить обновленный Совет Федерации. Его первоочередная задача — разработка совместных срочных мер выхода из кризиса, но при условии, что центр будет союзником.

М.С. Горбачев. Хватит пугать Кремлем советский народ[151]

(…) Превыше всего должны быть поставлены интересы народа и страны, и всякая политическая возня, перебранка по этому случаю, безответственность, думаю, не будут приняты нашим народом, будут осуждены, ибо это значило бы, что мы ничего не хотим видеть, не чувствуем по-настоящему всего, что происходит в стране.

Не могу оставить без реакции в этой связи выступления некоторых руководителей высокого ранга. Хватит эксплуатировать проблему центра и присваивать себе приоритет постановки вопроса о суверенитете. Он поставлен еще до появления некоторых из них на своих постах и, кстати, зафиксирован в решениях и программах по национальному вопросу. Это всем известно.

Мы не можем оставлять в таком состоянии наше многонациональное государство, поэтому встали на путь глубоких его преобразований. От этого не уйти, иначе не достигнуть никаких целей в обществе, где живет столько народов. Надо уходить от унитаризма, сверхцентрализации, идти по пути, на который мы встали, — к Союзу суверенных государств на принципах федерации.

В дискуссиях по этому вопросу хватит пугать Кремлем советский народ. В Кремле проходят Съезды народных депутатов СССР, Съезды народных депутатов Российской Федерации, здесь заседают профсоюзы, собираются рабочие. Это наш Кремль. Тут идет свободный обмен мнениями, здесь вырабатывается политика. Сегодняшние представители Кремля — это представители республик.

Из ответов на анкету «Человек года»

1990 год

1-е место — Б.Н. Ельцин 32 % ответивших

2-е место — М.С. Горбачев 19 % ответивших

Опрос проводился Всесоюзным центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Опубл.: Независимая газета. 1991. 28 февраля.

Январь 1991 года. Трагические события в Прибалтике: Литва, Латвия. В ночь с 12 на 13 января в Вильнюсе, в результате столкновений у здания телерадиокомитета, и поздним вечером 20 января в Риге, в стычках у Министерства внутренних дел, пролилась кровь. В основе конфликтов противозаконные акты, попрание конституционных принципов, мотивы политического- характера. Существуют разные точки зрения: акции одобрены Президентом СССР; армия и формирования ОМОН действовали по собственной инициативе; события спровоцированы литовской и латвийской стороной…

В любом случае, главным остается вопрос — на чьей стороне закон, где демократия, а где насилие, реакция? Горбачев и Ельцин оказываются «по разные стороны баррикад», в остром и непримиримом противостоянии.

Б.Н. Ельцин. Солдаты и офицеры, вас используют в политической игре…[152]

Солдаты, сержанты и офицеры — сограждане наши, призванные в армию на территории Российской Федерации и находящиеся ныне в республиках Прибалтики!

Сегодня, когда страна наша переживает экономический и политический кризис и здоровые силы общества, используя законные, конституционные формы, ищут пути выхода из сложившейся тяжелой ситуации, вам могут отдать приказ выступить против законно созданных государственных органов, против мирного гражданского населения, защищающего свои демократические завоевания.

При этом вам могут говорить, что с вашей помощью будет наведен порядок в обществе, но разве можно считать наведением порядка нарушение Конституции и Законов, а именно к этому вас толкают те, кто стремится решать политические проблемы с помощью силы армейских подразделений.

Перед тем как идти на штурм гражданских объектов на Прибалтийской земле, вспомните о своем родном очаге, о настоящем и будущем своей республики, своего народа. Насилие над законностью, над народом Прибалтики породит новые серьезные кризисные явления и в самой России, и в положении россиян, проживающих в других республиках, в том числе прибалтийских.

Цели реакции:

сорвать процесс демократизации в стране и связанный с ним переход к формам хозяйства, гарантирующим благосостояние не отдельных привилегированных групп правящего класса — номенклатуры, а всего народа;

аннулировать выстраданные народами Декларации о суверенитете республик и таким образом сорвать становление нового Союза суверенных государств.

Таковы цели реакционных сил, пытающихся использовать вас, солдаты и офицеры, в своей политической игре.

Неужели вы согласитесь с той ролью, которую они вам отвели?..

Б.Н. Ельцин. Нужен ли «договор с петлей на шее»?[153]

(…) Отвечая на вопрос, как, по его мнению, события в Прибалтике могут отразиться на подписании Союзного договора, глава российского парламента заявил, что этими действиями нанесен серьезный удар по возможности заключения такого договора, поскольку «среди руководителей республик уже не найдется желающих подписывать договор с петлей на шее». Кроме того, сказал он, центр снова проявил желание представить нам на блюдечке готовый текст документа, одобренный Пленумом ЦК КПСС, Съездом народных депутатов СССР. Такими действиями, да еще сопровождающимся давлением- сверху, добились того, что уже пять республик практически отторгнуты от будущего Союза[154]. Да и мы, сказал Б. Ельцин, наверное, подумаем в Верховном Совете РСФСР, нужен ли нам такой Союз, когда республике диктуют сверху, как поступать.

Далее Б. Ельцин проинформировал журналистов о том, что руководители четырех крупнейших республик — России, Украины, Белоруссии и Казахстана решили, не дожидаясь Союзного, заключить между собой четырехсторонний договор по всем позициям. Для этого решено собраться в Минске в ближайшее время — точная дата пока не была названа. Нам кажется, заявил Б. Ельцин, что такая акций явится хорошим стабилизирующим фактором для всего общества. К нашему договору смогут потом при желании присоединиться другие республики и центр.

(…) На пресс-конференции был задан вопрос, готовится ли российское руководство к защите суверенитета своей республики, если это понадобится. Б. Ельцин сказал, что для этого необходимо немедленно принимать меры по выполнению постановления внеочередного Съезда народных депутатов РСФСР о переподчинении органов госбезопасности на территории республики российскому парламенту. Кроме того, заявил он, мы все приходим к мысли, что защитить суверенитет без российской армии нам, видимо, не удастся. Но это, конечно, нужно обсудить на заседании Верховного Совета РСФСР, добавил он.

(…) Б. Ельцин уклонился от ответа на вопрос, считает ли он лично ответственным за литовские события Президента СССР, сославшись на недостаток информации. Но сказал, что, по его мнению, на Президента оказывается очень серьезное давление справа. «Мне кажется, — заявил Б. Ельцин, — что руководство страны под влиянием определенных сил решило, что демократическим путем трудно решить наши проблемы и надо поворачивать к „жесткой руке“».

М.С. Горбачев. Заявление Ельцина — политическая провокация[155]

(…) Я такого же мнения, как и подписавшиеся депутаты, — это грубейшее нарушение Конституции СССР. Заявление является не только вызовом верховным органам власти в СССР, но добавляет в напряженную обстановку в стране конфронтационный материал. Я это осуждаю как политически продуманный провокационный акт, не способствующий консолидации общества, а наоборот, подстрекающий к противоборству. Это надо отвергнуть и осудить. Это товарищ Б.Н. Ельцин должен самокритично признать и снять подобного рода призывы.

Будем рассчитывать, что благоразумие его еще окончательно не покинуло.

(…) М.С. Горбачев подчеркнул, что идет сложный политический процесс, есть в нем и борьба, и противостояние, а не только столкновение мнений. Поиск истины, альтернативные варианты, сказал Президент, я приветствую, и мы это должны сохранить, ибо это — демократия. Есть и попытки поставить под сомнение весь наш курс и нанести поражение великому делу в стране. Лихорадочно идет поиск образа врага. Вместо того чтобы посмотреть, почему происходят волнения, обостряется ситуация в той или иной республике, в том или ином регионе, бросаются в поиск: кто подстрекает, кто дает какие указания.

(…) А теперь — почему мы молчим в одних случаях и громко кричим в других? В самом деле, почему, когда законы нарушают права личностей той или иной республики — не буду сейчас говорить о Прибалтике, чтобы она, растревоженная и без того, не ложилась на эту раскаленную почву, — то молчит левая радикальная пресса, молчат выдающиеся борцы за демократию? В чем дело? Почему газета становится выразителем только одной точки зрения?

Оказалось, здесь мы не приобрели, а потеряли. Я читаю газеты, делаю обзоры и вижу: все эти подстрекательства против Президента, призывы все сметать — кстати, звучат они с участием представителей депутатского корпуса Российской Федерации — это не тот путь, на котором можно решить проблемы, нормализовать обстановку, обеспечить стабильность. Это будет общий тупик.

Нужен единственный подход для всех — Конституция, закон. Иначе демократия потерпит поражение. Демократия должна опираться на прочность законов и власть, обеспечивающую законность…

Б.Н. Ельцин. Наступил час выбора[156]

(…) Центр отказывается от переговоров с законно избранными органами власти. В любой момент может произойти непоправимое. Нет гарантии, что не будет отдан преступный приказ, который в сложившейся обстановке может послужить детонатором эскалации насилия, вызвать цепную реакцию вооруженного противоборства. Если это произойдет, в крови мирных, ни в чем не повинных граждан утонут надежды на возрождение всех наших республик, будет растоптана свобода и демократия. Горе придет в каждый дом, в каждую семью. Сегодня реальна опасность превращения Прибалтики в регион, откуда реакция маршем пойдет по стране, по всем ее республикам.

Сейчас нельзя ни в коем случае допустить, чтобы линия противоборства перерезала, как и семь десятилетий назад, народы, города, семьи. Наступил час выбора, выбора между миром и гражданской войной. Эта высшая ответственная миссия легла на каждого гражданина, на каждого человека, живущего или находящегося сегодня в Прибалтике.

(…) Считаю своим долгом остановиться на проблеме русскоязычного населения. Делаю это не только по должностной обязанности, но и по велению сердца. Российский парламент располагает всей полнотой информации о положении русских, людей других некоренных национальностей в республиках Прибалтики.

Наша позиция по этому вопросу — четкая и однозначная. Мы противники любой формы дискриминации в межнациональных отношениях. Ущемление прав какого-либо народа, даже самого малого, мы категорически отрицаем. Только равноправие, равные возможности всем людям, независимо от национальности, могут гарантировать стабильное развитие любого государства. На таких позициях мы стоим и в отношениях с прибалтийскими республиками. Российский парламент, правительство считают своей обязанностью использовать свои возможности для защиты россиян за пределами своих республик.

(…) Сегодня начавшийся процесс межнационального урегулирования[157] важно не сорвать, не заблокировать, нужно дать ему возможность набрать силу, выйти на конкретные результаты. Наибольшую опасность представляет с этой точки зрения набирающая в последнее время обороты линия на резкую конфронтацию. Фактически — на свержение законных органов власти. В спешном порядке, в глубокой конспирации формируют самозванные структуры, претендующие на всю полноту власти. Вещают от имени народа, но трусливо скрываются от него. Уже на третий день существования комитета спасения Литвы его засекреченные руководители совершили тягчайшее преступление, обагрили свои руки кровью, бросили на кровавую бойню военнослужащих, снова подставили солдат, заставили убивать. Взвалили на них груз ответственности, повернули на них гнев народа…

Б.Н. Ельцин. Не ввергнуть страну в пучину кровопролития![158]

— Борис Николаевич, из трансляции с сессии Верховного Совета СССР мы узнали о вашем намерении создать российскую армию. Как это согласуется с Конституцией СССР?

— Во-первых, такого решения не было принято Съездом народных депутатов РСФСР. Поэтому нельзя говорить об антиконституционных действиях. Во-вторых, я говорил о том, что нам надо искать пути для защиты своего суверенитета. Первое — создавать органы безопасности, и Съезд депутатов России уже принял такое решение; второе — может быть, думать и об армии. Потому что неизвестно, как будут развиваться события в республике, да и в Союзе после таких действий центра.

Мы только что провели консультации с рядом специалистов. Может быть, стоит начать с создания национальной гвардии, территориальных образований, ополчения.

Я не имею в виду приступить к их немедленному формированию, тем более что на нашей территории армии больше чем достаточно, в том числе и с ядерным оружием. Но думать об этом надо…

— Из получаемой по официальным каналам информации складывается впечатление, что руководство Российской Федерации, и вы в частности, бросаете на произвол судьбы русскоязычное население других республик. Из программы «Время» мы узнали, что вы не желаете вступать в какие-либо переговоры с их представителями.

— Во время своей последней поездки в Эстонию несколько дней назад я встречался с довольно значительной группой представителей русскоязычного населения. Это было глубокой ночью, но другого времени не было. Был большой разговор. Начался он довольно нервозно, но закончился вполне нормально. Я постарался убедить их, что договоры между нашими республиками нужны именно для того, чтобы мы имели юридические отношения с республиками и государствами, где имеется русскоязычное население. Иначе их не защитишь. В противном случае — армией, кулаками, криками? Это бесполезно…

— Предполагают ли эти договоры пересмотр дискриминационных законодательных актов в республиках Прибалтики, содержащих, скажем, ущемление в избирательном праве, ценза оседлости?

— Записано, что все акты должны предусматривать равенство прав всех граждан. Например, прямо на месте мы решили ряд вопросов, связанных с военнослужащими в Латвии. Это касается питания, талонов и так далее. Так что речь идет об уравнивании прав всех жителей.

— То есть должен восторжествовать здравый смысл. К этому вас призывал и Президент.

— Но здравый смысл в словах — это одно, а в действиях — другое. Вспомните его выступление в среду на сессии Верховного Совета СССР. Ко мне, например, приходят послы других государств с выражением обеспокоенности что же делает центр? Возможен отказ от иностранной помощи, могут быть прекращены многие международные программы. Однозначно — страна не должна быть ввергнута в пучину кровопролития и должна быть отведена от черты, за которой — гражданская война.

Почему были прерваны переговоры центра с Литвой? Ну, ушла бы она из Союза, ну и что? Мы остались бы с дружественным соседом, связанными экономическими и прочими связями, но не кровью. Были же избраны крайние, недопустимые меры. И за это должны отвечать конкретные виновники.

— Многие обсуждают ваше обращение к солдатам, сержантам и офицерам, призванным на территории России и находящимся в Прибалтике. Говорят, что вы призываете не подчиняться приказам командиров, а это уже бунт и преступление перед государством…

— Это прямая инсинуация, и таких слов не было. Есть другое: «Перед тем как идти на штурм гражданских объектов на Прибалтийской земле, вспомните о своем родном очаге, о настоящем и будущем своей республики, своего народа. Насилие над законностью, над народом Прибалтики породит новые серьезные кризисные явления и в самой России, и в положении россиян, проживающих в других республиках, в том числе прибалтийских»…

М.С. Горбачев. Решительно отвожу всякие спекуляции[159]

Товарищи! Кризис, морально-политическая напряженность в обществе, события, приведшие к жертвам, требуют прямого и откровенного разговора. В некоторой части общества проявляется непонимание и даже нежелание понимать политику Президента.

Трагический оборот, в который вылилось противостояние в Литве, а в последние дни в Риге, я, как и все, глубоко переживаю. Выражаю самые искренние соболезнования семьям, кого затронула эта беда. Обстоятельства, связанные с применением оружия, должны быть тщательно расследованы и оценены по закону.

Первое и главное, что я хочу сказать, сводится к следующему. События, которые произошли в Вильнюсе и Риге, ни в коем случае не являются выражением линии президентской власти, ради которой она была создана. И поэтому решительно отвожу всякие спекуляции, все подозрения и наветы по этому поводу.

(…) События в Прибалтике возникли в обстановке жесточайшего кризиса. Противозаконные акты, попрание самой Конституции, пренебрежение указами Президента, грубое нарушение гражданских прав, дискриминация людей иной национальности, безответственное поведение по отношению к армии, военнослужащим и их семьям создали ту среду, ту атмосферу, где такого рода стычки и побоища очень легко могут возникать по самым неожиданным поводам.

Вот где источник случившейся трагедии, а не в каких-то мифических приказах сверху. Именно так произошло и в первом, и во втором случае.

Как Президент вижу главную задачу в том, чтобы не допустить эскалации противоборства, нормализовать обстановку, добиться согласия и сотрудничества.

В этой связи необходимо следующее:

должны быть отменены антиконституционные законы Верховных Советов и постановления правительств республик, и прежде всего те, которые нарушают права человека;

любые общественные организации, комитеты и фронты, с какими бы программами они ни выступали, могут претендовать на приход к власти лишь конституционным путем, без применения насилия. Всякие попытки апеллировать к вооруженным силам в политической борьбе недопустимы;

должно быть абсолютно покончено с дискриминационными мерами по отношению к воинским частям, дислоцированным на территории республик, с просто позорным отношением к семьям и детям военнослужащих. В соответствии с существующими на сегодняшний день союзными законами войска находятся там, где это диктуется требованиями обороны и безопасности страны;

подтверждая конституционное право республики выйти из Союза, мы не можем позволить ни стихии в этом деле, ни произвола — даже со стороны избранных органов. Выход может произойти только на основе волеизъявления всего населения — референдума, и в результате процесса, предусмотренного законом.

(…) События последних дней были использованы определенными кругами для нагнетания обстановки под предлогом якобы происходящего правого поворота и опасности диктатуры.

Я решительно отвожу эти домыслы…

(…) События в Прибалтике спекулятивно используются как повод для постановки вопроса о расчленении наших Вооруженных Сил, создания армий республик.

Такие безответственные заявления чреваты серьезными опасностями, особенно если они исходят от руководства РСФСР.

Думаю, каждый разумный человек понимает, чем это могло бы обернуться для нашей страны и всего мира.

Мягко говоря, странными и нелепыми выглядят поклоны к загранице, к Организации Объединенных Наций с приглашением решать за нас дела, которые мы сами можем и должны решать[160].

Мы открыли свое общество для сотрудничества и взаимодействия со всем миром, будем и впредь верны взятому внешнеполитическому курсу. Однако внутренние проблемы страны должны решаться только советским народом и никем другим…

Б.Н. Ельцин. Игнорируя присягу, Президент СССР встал на путь

насилия…[161]

(…) События в Прибалтике грозят выйти за границы Латвии, Литвы, Эстонии. Опасность диктатуры, о которой предупреждали политические и общественные деятели страны, стала реальной.

Союзное руководство своими действиями фактически отказалось от прежнего политического курса и открыто поддерживает реакционные силы.

Игнорируя присягу, Президент страны фактически встал на путь поддержки самозванных комитетов спасения, на путь оправдания фактов применения насилия и оружия против мирного населения.

Забыты рассуждения об общечеловеческих ценностях, правовом государстве и свободе. Четко обозначилось стремление любой ценой сохранить власть высшей партийно-государственной бюрократии, повернуть движение страны вспять.

После того как не удалось задушить реформы потоками слов о перестройке, «перешли к делу». Используя насилие, начали наводить так называемый порядок.

Отброшены провозглашенные на весь мир цели, заблокированы экономические реформы, предана демократия, растаптывается гласность, реставрируются произвол и беззаконие.

Нет гарантий, что не будет отдан преступный приказ, который в сложившейся обстановке может вызвать цепную реакцию вооруженного противоборства. Если это произойдет, не смогут осуществиться надежды на возрождение России, возрождение всех республик нашей страны.

(…) Сегодня самое главное — не допустить, чтобы в нашей жизни началось противоборство с оружием в руках.

(…) Пришло время сделать ответственный выбор. Страна ждет от вас определения позиций, подтверждения того, что вы против возрождения старых порядков. Не дайте превратить себя в орудие реакции! Не забывайте, что диктатура беспощадна…

Б.Н. Ельцин. Последние события — серьезный шаг к диктатуре[162]

(…) С 1 февраля в стране вводится совместное патрулирование МВД и военных, то есть практически наступает режим чрезвычайного положения. Но никто с нами не советуется, никто даже не ставит нас в известность. Мало того, это проходит приказом двух министров, что противоречит Конституции СССР и правам человека. Мы почувствовали серьезный правый уклон у руководства страны. Последние события — это серьезный шаг к диктатуре.

(…) Мне кажется, что консервативная часть общества сейчас очень консолидируется. Идут четкие команды по партийной линии — что нужно делать, как… Целая программа борьбы: информационная блокада, опять наступление на Ельцина, на российский парламент… И все это спланировано, скоординировано. В разных газетах, по телевидению и радио дается одно и то же.

Мы можем потерять все, если не дадим отпор и опустим руки. Я не накручиваю ситуацию. Обстановка и так видна. Мы хотим выразить протест, в том числе и по этому приказу МВД и Министерства обороны о совместном патрулировании. Комитет по законодательству Верховного Совета России все рассмотрел. Приказ противоречит Конституции СССР по нескольким пунктам…

(…) Теперь о делах социальной политики. Все требования, которые предъявлены профсоюзами, мы принимаем. В повестку дня сессии включен ряд первоочередных законов. В частности, закон об индексации, о занятости и социальной защите, закон о беженцах. Мы предлагаем на рассмотрение парламента концепцию ценообразования. Это вся политика цен. Вероятно, тут будет серьезное обсуждение и серьезные дискуссии.

Считаю, что одна из крупных, а может, даже первых реальных побед в вопросе суверенитета РСФСР это то, что нам удалось защитить свой бюджет. Ведь как он обычно составляется? Вначале — помощь другим государствам, потом — республикам, потом — всем структурам Союза, а уж России — что останется. Формирование бюджета шло сверху вниз, как диктат. Поэтому мы каждый год 70 миллиардов рублей в союзную казну и отдавали. А теперь решили сами сформировать свой бюджет. Причем бездефицитный. (Дефицит в 5,3 процента считается нормой. Отсюда и индексация: на такой же процент должна повышаться зарплата.) Никогда еще в нашей истории такого не было.

Короче, на Верховном Совете мы утвердили закон и бюджетную систему Российской Федерации, где значилось, что фиксированная сумма отчислений России в союзный бюджет составляет 23,4 миллиарда рублей, а не 70, как было раньше. Что тут началось, вы прекрасно помните по союзному Съезду народных депутатов. Но мы теперь имеем определенный финансовый плюс, который отдаем полностью в социальную сферу…

Февраль — март 1991 года. Наивысшая фаза противостояния Президента СССР и Председателя Верховного Совета России. Предела достигает конфронтация как по линии «центр — Российская Федерация», так и по линии «социализм — капитализм». Оппозицией окончательно «сброшены маски» относительно целей перестройки. Противоречия Горбачева — Ельцина приобретают характер программных расхождений. Продолжая отстаивать «социалистический выбор», Президент СССР обвиняет своего оппонента в жесткой борьбе за власть с целью изменения общественно-политического строя. Ельцин, в свою очередь, обвиняет Президента в измене перестройке, стремлении к диктатуре, сохранению тоталитарного государства.

Референдум 17 марта, завершившийся внешне «победой Горбачева», на практике тем не менее не оправдал надежд, что сказанное народом «да» Союзу положит конец разрушительным процессам, происходящим в обществе.

М.С. Горбачев. Идя на референдум, сделаем выбор: «да» или «нет»

Союзу?[163]

Сегодня я хотел обратиться к вам по жизненно важному для всей страны вопросу. Это — предстоящий референдум о будущем нашего Союза.

(…) 17 марта советские люди должны дать ответ на один вопрос. Вот как он поставлен Верховным Советом: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?» Ответ должен быть однозначным: «да» или «нет». Каждый из нас в отдельности и все мы вместе должны сделать выбор.

(…) Идя на референдум, обдумывая свою позицию, каждый из нас должен понимать, что, по сути, речь идет о судьбе нашего государства и каждого народа, о нашей общей судьбе. За последние месяцы на этот счет сказано уже многое. Обнародованы документы политических движений и партий. Особо я хочу выделить декларации о суверенитете, принятые высшими законодательными органами республик.

Хотя дискуссии по этому вопросу продолжаются, уже сейчас со всей определенностью можно сказать: советские люди — за сохранение Союза как общего достояния всех наших народов, их надежной опоры. Столь же решительно они выступают за его обновление, с тем чтобы все живущие в нем народы могли свободно развиваться, чувствовали себя хозяевами собственной судьбы.

Общее представление о том, каким должно быть обновленное союзное государство, дает проект нового Союзного договора. Он опубликован в печати. Что главное в концепции обновления Союза? Это прежде всего суверенитет республик — субъектов федерации, обеспечивающий право каждого народа на самоопределение и самоуправление. Это — совместное участие республик в реализации союзных полномочий, то есть всего того, что они поручают центральным органам власти и управления. Суверенным республикам нужна жизнеспособная федерация, которая действительно могла бы отстаивать общие интересы.

(…) Сейчас идет много дискуссий о том, что дал союз народов, сложившийся после Октябрьской революции. Но часто в полемике, критикуя то, что действительно заслуживает критики и осуждения, указывая на реальные проблемы, накопившиеся за эти годы, допускают и огульное отрицание позитивных изменений, происшедших в судьбе наших народов. А ведь сделано громадное дело! Десятки народов, которые не имели или в силу разных причин утратили государственность, получили возможность ее создать. Все республики обладают сейчас индустриальным, научно-техническим, кадровым потенциалом, накопили богатый опыт организации своей жизни. Союз дал возможность отразить фашистскую угрозу независимости всех народов, использовать выгоды взаимопомощи и сотрудничества в рамках огромного экономического пространства.

Можно с полным основанием сказать, что в стране сложилась уникальная цивилизация, являющаяся итогом многовековых совместных усилий всех наших народов. И это очень важно для понимания того, с чем мы имеем сейчас дело.

(…) По своему политическому весу и кредиту доверия Советский Союз выступает сегодня на международной арене как мощное государство, которое не без оснований называют супердержавой. Его политика оказывает влияние на все процессы, происходящие в мире. Огромные усилия понадобились, чтобы приобрести такое влияние. А растранжирить его, пустить по ветру — можно очень быстро.

(…) Обновленное союзное государство, федерация суверенных республик — это гарантированная безопасность, огромный рынок, мощная наука и культура.

Это — мировая держава, играющая одну из ключевых ролей в создании нового международного порядка, основанного на справедливости и солидарности…

Б.Н. Ельцин. Отмежевываюсь от политики Президента и требую его

отставки[164]

Ломакин. Начнем с первого наиболее болезненного сейчас вопроса, о предлагаемой реформе ценообразования. Насколько я знаю, вы, Борис Николаевич, в свое время ответили отрицательно на предложение союзного правительства по проведению такой реформы, то есть, насколько я понимаю, фактически вы возложили всю ответственность за проведение этой не очень популярной, но, без сомнения, необходимой операции на плечи правительства. Может быть, вы поясните свою позицию.

Ельцин. Да, я просто считаю, что надо быть последовательным. И программа, которая была заложена в программе Шаталина — Явлинского «500 дней», программа реформы цен, она выглядела совершенно иной, она не была на первом месте, она не представлялась себе, что реформу в экономике надо начинать с реформы цен, чтобы на ней, на плечах людей въехать в рынок Павлову и другим.

Мое мнение, что это ведет в тупиковую ситуацию, такое повышение… Компенсация будет включена в заработную плату, а соответственно, в стоимость, себестоимость продукции, соответственно, опять в повышение оптовых цен, опять в повышение розничных цен, то есть виток приведет этот первый ко второму витку повышения цен, к третьему витку, и, конечно, действительно приведет к такой ситуации, что заинтересованности у производителей в повышении качества продукции, повышении, увеличении объемов производства продукции не будет. Ну и жизненный уровень людей упадет, потребление продукта питания и так сейчас довольно нищенское, оно еще больше снизится. Пусть подписывают этот документ авторы.

Ломакин. Согласен с вами, Борис Николаевич, но дело в том, что абсолютно реально то, что в свое время ряд экономистов призывали к тому, что рынок должен быть свободен, абсолютно полный, нерегулируемый, отпустить свободные цены. И что скрывать, уже практически у нас на глазах происходит это повышение цен. В Москве, например, без согласования с центром и республикой проводится это повышение, скрытое повышение цен.

Ельцин. Это другой вопрос. Или отпускать на рыночные, так сказать, свободные цены, или регулировать их в государственном секторе, только в государственном, а люди еще и берут с рынка, с кооперации и с других мест, поэтому это наибольший удар как раз по населению и произведет…

Я бы хотел еще вернуться все-таки к программе «500 дней». Ее разорвали в клочки, выбросили, хотя это талантливая работа, еще история рассудит и, наверное, вспомнит, кто был ее инициатором уничтожения. Там была эта проблема элегантно вырисована, 150 наименований самых необходимых предметов потребления, продуктов питания и товаров замораживались. Остальные постепенно отпускались на рынок; потом, когда рынок формируется, тогда уже и из этих 150 часть постепенно отпускается на рынок, вот как решалась эта проблема, а не просто первым сразу мощным выбросом в несколько раз повышением цен.

Попцов. Борис Николаевич, мне бы хотелось задать вам, может быть, главный вопрос. Все-таки где выход, будем ли мы жить лучше, каким вы видите Союз, а если как бы финальный вопрос — во что вы верите и верите ли вы во что-либо в этих условиях?

Ельцин. (…) Большие усилия, которые принимал российский парламент в последнее время, правительство. Только принято 140 законов и постановлений, касающихся прежде всего социальной сферы, — это вопросы защиты малоимущих граждан, и пенсионеров, и военнослужащих, и матерей с детьми, и молодежи. В сфере экономики приняты законодательные акты, касающиеся самостоятельности предприятий. Вот что мы особенно хотим, чтобы не было предприятиям вот этого давления ведомственного, чтобы они были самостоятельными; законы о предпринимательской деятельности, о налоговой системе и так далее. Ведется серьезная проработка вопросов и законов, связанных с приватизацией собственности, и эти вопросы будут уже обсуждаться на этой сессии. В аграрном секторе приняты законы о социальном развитии села, о фермерском хозяйстве, о продовольствии.

(…) Этот перечень можно было бы продолжить. Реализация замыслов российского парламента и дает ответ на вопрос: будем ли мы жить лучше? Да. Если бы Россия смогла жить по своим законам, если бы Россия смогла реализовать принятые законы, если бы не было блокирование республиканских органов со стороны центра, все это сказывается прежде всего на работе предприятий, положении людей, работе местных органов.

Жить лучше мы не сможем при существующем центре. Вот что я хотел сказать. Не сможем при постоянной политике обмана народа центром. Горбачев первые два года после 85-го года вселил некоторую надежду во многих из нас. Фактически с этого момента началась его активная политика, я извиняюсь, но обмана людей. Давая обещания, он, надо полагать, не очень хорошо представлял, как выполнять эти обещания. Вселив надежду в людей, он стал действовать по другим законам, особенно это проявилось в последнее время, когда стало совершенно очевидно, что он хочет, сохраняя слово «перестройка», не перестраиваться по существу, а сохранить систему, сохранить жесткую централизованную власть, не дать самостоятельность республикам, а России прежде всего. Здесь и проявилась его антинародная политика. Это денежные манипуляции, готовящееся беспрецедентное павловское повышение цен, резкий крен вправо, использование армии против гражданского населения, кровь в межнациональных отношениях, крах в экономике, низкий уровень жизни людей, и так далее. Вот вам результат шестилетней перестройки. И в этом главное.

Сегодня идет откат в обратном направлении. Идет попытка реанимировать командно-административные методы, укрепить командно-административный центр. При этом не проявляется никакого желания видеть процессы, происходящие в республике.

После избрания меня Председателем Верховного Совета избиратели высказывали настойчивое требование идти на сотрудничество с руководством центра. И, скажу откровенно, видит Бог, я многое сделал, много попыток, несколько попыток, чтобы действительно сотрудничать с ним, мы несколько раз собирались и обсуждали по 5 часов, значит, наши проблемы. Но, к сожалению, результат после этого был одним…

Я считаю моей личной ошибкой излишнюю доверчивость Президенту. Судя по всему, центр не даст республикам делать самостоятельных шагов. Тщательно анализируя события последних месяцев, я заявляю: я предупреждал в 1987 году, что у Горбачева в характере есть стремление к абсолютизации личной власти. Он все это уже сделал и подвел страну к диктатуре, красиво называя это «президентским правлением». Я отмежевываюсь от позиции и политики Президента. Выступаю за его немедленную отставку. Передачу власти коллективному органу — Совету федераций республик.

Я верю в Россию. И призываю вас, уважаемые сограждане, уважаемые россияне, верить в нашу Россию. Я сделал свой выбор. И каждый должен сделать выбор и определить свое место. Я хочу, чтобы вы меня услышали и поняли. Я такой выбор сделал. Я с этой дороги не сверну. Нуждаюсь в вере и верю в поддержку народов России, в вашу поддержку и надеюсь на нее…

М.С. Горбачев. Речь идет о различных программных целях[165]

(…) Думаю, было бы большим упрощением сводить все к личным отношениям между Горбачевым и Ельциным. Наверное, вы уже немного изучили Горбачева за эти годы и знаете, что у меня хватает запаса доброй воли, открытости и широты взглядов, чтобы выслушивать мнения всех. Более того. Положение Президента обязывает иметь дело не только со своей партией, которая тебя выдвигала и поддерживает, но и с другими политическими движениями, со всеми слоями нашего народа. Коммунисты должны это понимать. Иногда, однако, мне предъявляют претензии, что, имея дело с представителями других политических и общественных движений, я вроде бы изменяю коммунистам, партии. Это, я думаю, несерьезно. Более того, всем в партии следует окончательно освободиться от такого сектантского взгляда. Ведь КПСС уже заявила, что она отказывается от монополии на власть и готова сотрудничать на всех уровнях со всеми силами, заинтересованными в процветании страны. Эту точку зрения я разделяю и так буду действовать.

Таким образом, дело здесь не в личных симпатиях или антипатиях. Речь идет о двух различных политических линиях и программных целях. Расхождение в этом.

Если они раньше носили тактический характер, о чем не раз говорил и тов. Ельцин, то теперь он вышел на трибуну с предложениями, которые, я считаю, расходятся с целями перестройки — по крайней мере с теми, к которым мы все вместе стремились. В связи с этим все стало значительно сложнее. Я постараюсь сегодня на встрече с представителями науки и интеллигенции более широко осветить эту тему. Думаю, это надо сделать, поскольку мою позицию ждали коммунисты, трудящиеся страны.

(…) Мне пишут: так называемые демократические силы официально заявили о свержении существующего строя, что запрещено согласно действующей Конституции СССР. Тем не менее никакого отпора и противодействия им не оказывается. Может быть, такое положение дел нынешнее руководство страны устраивает?

Отвечу, борьба за власть политическими средствами в рамках Конституции, демократических процессов через выборы — вещь нормальная. Но в данном случае налицо борьба, вступающая в противоречие с конституционными структурами. Антиконституционным действиям мы должны сказать твердо: нет, это не пройдет. Народ ждет улучшения жизни, на него свалились такие тяготы, и в этой обстановке подстрекать людей на конфронтацию — значит не дорожить ни жизнью человеческой, ни народными интересами. Люди, которые в этой обстановке зацикливаются на противостоянии, на своих амбициях, напоминают тех, кто правит пир во время чумы. Я это вижу и обязан использовать все возможности Президента, чтобы не допустить скатывания к разрушительной для всех конфронтации. (Аплодисменты.)

М.С. Горбачев. В жесточайшей борьбе за власть — суть момента[166]

(…) Мы наломали немало дров, пока искали правильные подходы к развитию экономики, к проблемам государственного строительства. Трудно дались решения, которые мы теперь приняли и начали осуществлять.

И все же, говоря о причинах, определяющих нынешнее сложное состояние общества, важно подчеркнуть, что мы уже видим пути решения возникших проблем. Однако в последние год-полтора предпринимаемые нами усилия в значительной мере блокируются развернувшейся жесточайшей борьбой за власть. В этом, товарищи, суть момента. Поэтому я и хочу остановиться в своем выступлении на вопросах расстановки политических сил, характере политической борьбы, которую нам навязывают.

Начну с того, что мы не сумеем докопаться до смысла происходящих событий, если не откажемся от устаревших представлений, будто все, что совершается в стране, зависит от воли руководящего центра. Даже в доперестроечные времена это было верно лишь отчасти. И тогда действовали факторы, которые не в силах были держать под абсолютным контролем ни партия, ни самая тоталитарная власть.

Сегодня, когда началось фундаментальное обновление государственных структур, заявили о себе новые общественно-политические течения, а теперь уже и партии, стала реальностью свобода печати. И то, что сейчас происходит — и хорошее, и плохое, — совершается не по чьей-то верховной воле. Это результат сложнейшего взаимодействия и борьбы политических сил. Политическая борьба стала особенно жесткой, когда перестройка подошла к своему решающему этапу — перераспределению на демократической основе власти и собственности.

(…) Приходится, однако, констатировать, что в условиях нашей хрупкой, неокрепшей демократии некоторые образовавшиеся политические течения стали добиваться реализации своих планов не в конституционных рамках и не благодаря существующей законности, а вопреки ей. В этом в сущности весь драматизм нынешней ситуации, корень переживаемых трудностей. Нетерпение и радикализм стали оборачиваться нетерпимостью и агрессивностью. Курс на смешанную экономику пытаются подменить авантюристическим требованием тотальной приватизации, перехода к полному господству частной собственности. Законное стремление народов к самостоятельности, национальному возрождению — искусственно трансформировать в националистическую самоизоляцию и автаркию.

Развернутая в соответствии с этой идеологией «война законов» во многом парализовала власть, разорвала рынок, дезорганизует живые связи, формировавшиеся десятилетиями. Усилились нападки на Съезд народных депутатов, Верховный Совет СССР, на Президента. Сложилась парадоксальная ситуация, когда, уходя далеко в сторону от курса перестройки, стремясь по сути сменить ее цели и ориентиры, обвиняют центр в том, что он якобы свертывает реформы и готовит диктатуру. В действительности идет борьба за власть, игнорирующая требования закона и моральные нормы, дестабилизирующая ситуацию в обществе, грозящая столкнуть нас с пути реформ на путь конфронтации. И до тех пор, пока не будет устранено такое нетерпимое с точки зрения жизнедеятельности общества и государства положение, кризис будет углубляться, угрожая перерасти в гражданскую войну, резко ослабить, если не отбросить, страну на десятилетия назад.

(…) С сожалением должен сказать об эволюции, которую претерпели хорошо начавшиеся у нас демократические движения… Беда, однако, в том, что лозунги, которыми вдохновлялись эти активные перестроечные силы, в значительной мере оказались выхолощенными, переиначенными, используются для прикрытия других далеко идущих замыслов.

Группировки, выступающие под флагом демократии, разношерстны, но уже достаточно ясно выявились программные установки их лидеров. Куда же хотят вести нас, по крайней мере предлагают свои услуги, эти новоявленные «друзья народа»? Первый тезис их программы — дефедерализация, под которой подразумевается раздробление нашего великого многонационального государства. Один из идеологов демократов, председатель Моссовета Г. Попов, без эмоций, как говорится, чувств никаких не изведав, прямо говорит о возможности разделения Советского Союза на сорок-пятьдесят государств, переселения целых народов, перекройки границ между республиками. И этот антисоюзный и антинародный план выдается за кредо демократии. Причем за программными установками следуют и политические действия. Я имею в виду бешеные нападки на центр, то есть попытки бросить тень на тот же Союз, на референдум о будущем нашего многонационального государства.

(…) Сегодня можно констатировать, что так называемые демократы взяли в последнее время откровенно антикоммунистический курс. И прозвучавшее в Программном заявлении XXVIII съезда КПСС Обращение ко всем патриотическим силам, заинтересованным в судьбе страны, с приглашением к сотрудничеству в этой части повисло в воздухе. «Демократы» отвергают этот путь. Причем речь уже идет не только о неприятии идейной позиции КПСС — можно сказать, что это личное дело каждого, — а о призывах объявить ее «преступной организацией», учинить суд над ней. И это о 16 миллионах человек, о партии, которая сама начала ликвидировать монополию на власть, открыла путь демократизации и гласности.

(…) Не могу не сказать о попытках оппозиции присвоить в свое единоличное владение лозунги демократии. Если уж Б.Н. Ельцин и Г. X. Попов объявляют себя демократами, то миллионы коммунистов имеют для этого куда больше оснований. И еще неформальный вопрос. Представители этого направления объявляют себя «левыми», они даже предлагали центру создать блок — левый центр, поскольку, мол, они «левее» центра, более радикальны. Хорошо, давайте поразмыслим, пришло время внести ясность в этот вопрос. Со времен Французской революции, когда вошла в политический обиход такая терминология, под «левыми» подразумевались защитники социальных низов, а в современную эпоху — сторонники социализма и коммунизма. Это — общепринятая терминология. Между тем «демократы» отрицают не только тоталитарную модель социализма, которая была у нас в прошлом и которую отвергла сама партия. Они отвергают социалистическую идею, выступают за капитализацию общества. Не ясно ли, что в их лице мы имеем дело с типичной оппозицией правого толка… Надо назвать веши своими именами.

Правая по своей природе политическая сила взяла на вооружение средства борьбы, присущие левым радикалам. Объясняется это просто: «демократы» рвутся к власти. А поскольку первоначальный расчет молниеносно захватить ее законным путем — через Съезд народных депутатов, Верховный Совет — не удался, решили применить то, что сейчас некоторые аналитики называют «необольшевистской тактикой».

Вы понимаете, о чем я говорю. Это — разрушение государственных структур, перенос борьбы на улицы, организация демонстраций, митингов, забастовок, голодовок, создание психологической атмосферы, которая выбивала бы из колеи представителей других политических движений. В последние несколько недель мы могли наблюдать пик этой тактики. Искаженно истолковав драматические события в Прибалтике, а затем действия союзных властей по укреплению правопорядка — я имею в виду известные Указы Президента СССР, уж очень они им не нравятся[167] — правые подняли истошный крик о наступающей диктатуре и даже угрозе государственного переворота.

Вдумайтесь, какой цинизм! О перевороте рассуждают люди, требующие чуть ли не с первого Съезда народных депутатов СССР распустить этот впервые в истории нашего государства демократически избранный орган власти, ликвидировать Верховный Совет СССР. А как можно расценить попытки поправить падающий политический рейтинг и напомнить о себе, подняв новую деструктивную волну в обществе?

(…) Сейчас говорят, что беда или трагедия центра и его вдохновителя — Президента, Генерального секретаря ЦК КПСС, в том, что он-де никак не сделает выбор, за что его основательно подвергают критике и справа, и слева. Я имею в виду центр в политическом смысле, а не центральные органы власти. Думаю, пора внести ясность в эти понятия. Мы все видим, что и на правом, и на левом флангах есть масса людей, заинтересованных прежде всего в том, чтобы вывести страну из кризиса и решить проблемы рынка, нормального функционирования предприятий, поддержания хозяйственных связей. И нельзя допустить раскола в обществе, ведущего к гражданским конфликтам, оборачивающимся жертвами.

В этих условиях, я считаю, самая ответственная, спасительная роль выпадает как раз на долю политического центра, который призван воспрепятствовать столкновению крайних позиций, предложить обществу реальный путь выхода из кризиса. Центру всегда труднее.

М.С. Горбачев. Скажу вам одну крамолу: политический центризм должен

примирить и левых и правых[168]

(…) Поляризация политических сил сопряжена с противостоянием, с конфликтами. Их могут уменьшить, приостановить скоординированные действия одновременно на трех направлениях. Это — активизация практических мер по выходу из экономического кризиса. Это — безотлагательное подписание нового Союзного договора. Это — создание устойчивой политической коалиции центристских сил.

На мой взгляд, развитие ситуации в стране объективно способствует превращению центристской политической ориентации в преобладающее, доминирующее политическое движение. В трактовке политического центризма следует исходить из того, что это не жестко фиксированная позиция, а политическое пространство, обусловленное динамикой самого политического процесса, если уж говорить применительно к нашим условиям. Подлинная центристская позиция не приемлет возврата к сталинизму и застою. И в этом смысле успехи любой политической партии, так же как ее неудачи, будут определяться прежде всего тем, сможет ли она повести за собой массы.

Но для подлинно центристской позиции неприемлем и авантюризм сил, которые себя называют радикальными, ибо они часто лишены реальной базы, не учитывают процессы, протекающие в обществе, и выдвигают ошибочные лозунги. Учитывая своеобразие и крайнюю противоречивость нынешней политической ситуации, КПСС просто не имеет права упускать инициативу в создании коалиции центристских сил, на основе объединения демократических партий, движений, отдающих приоритет интересам народа, выступающих с интернационалистических позиций единства Союза.

(…) Политический центризм — это линия политического здравомыслия, взвешенности, последовательного решения назревших проблем в интересах всех трудовых слоев общества. Вот политический смысл этой коалиции. Именно вопрос учета и выражения различных экономических, социальных интересов центристской политики, безусловно, является главным с точки зрения отношения к этой политике различных общественных групп и политических партий, движений.

Центристская политика — это линия на согласие и учет объективно существующих в обществе интересов, в рамках подлинного социалистического обновления. Органическая связь этой центристской линии со всем, что отвечает интересам социалистической ориентации в развитии страны, говорит в целом о патриотическом характере этого реалистического центризма. Это не узкий, а относительно широкий спектр политической ориентации. В наших условиях он может быть ограничен наиболее общими, но принципиальными критериями социалистичности, интересами прогрессивного общественного развития, отвечающими объективному состоянию общества, его историческим традициям, нравам и психологии.

Исходя из этого, вслушайтесь, я вам сейчас скажу одну крамолу, над которой всем нам надо подумать, я ее обдумал и произношу это сознательно, убежденно: центристская линия может и должна охватывать как лево-, так и правоцентристскую ориентацию, учитывая их умеренный и радикальный характер. Ибо мы не считаем, что-де и справа и слева работают одни авантюристы. Там есть вожди, которые себя и нас толкают неизвестно куда: одни требуют вернуться назад, другие пускаются в галоп, не считаясь с реальностями, с состоянием умов и вообще положением общества. Но и там и там много здоровых сил.

Б.Н. Ельцин. Пора засучить рукава и поднимать кулаки…[169]

(…) Они стали врагами. Если сегодня меня призывают: «Борис Николаевич, пригласите эту шестерку[170] к себе. Вы поговорите с ними, может, они как-то исправятся». Это враги. С ними надо не обниматься, с ними надо бороться. Даже с женщинами.

Да, мы допустили несколько тактических ошибок. Я лично тоже. Убаюкал Горбачев с программой «500 дней», сделав вид, что это та совместная программа. Убаюкал не только меня, но даже такого волка, как Шаталин Станислав Сергеевич, очень уважаемый. Он действительно нам говорил, что это получилась программа интересная, конструктивная, давайте вместе за нее бороться. И мы поверили. Мы поверили в октябре этому, а верить нельзя было. Ведь мы и раньше знали, что он обманывает постоянно народ, а тем более демократов и демократию. Мы знали об этом, но поверили, потому что мы видели, что тупик, что эту программу нельзя реализовать только на территории России. Она может быть реализована только по всей стране. Пошли на этот альянс. Давайте вспомним, и вы призывали при наших встречах еще в октябре прошлого года: «Сомкнитесь, идите вместе с Горбачевым. И тогда мы выиграем». Нет, это была ошибка. Я согласен с выступающими здесь, мы потеряли 4 месяца. И только 19 февраля, наконец, хватило у меня воли сказать, что я отмежевываюсь от политики Горбачева.

На нас уже давно идет мощнейшее наступление в разных формах, в том числе в средствах массовой информации. Причем, не чураются никакими методами. Опять травля, грязь, помои — все льется на нашу голову, и с каждым днем все больше и больше. А мы ухмыляемся, вытираемся и ждем следующих помоев.

Нам пора идти в наступление. Демократия в опасности.

К этому нас призывают шахтеры[171]. Им значительно труднее, чем всем сидящим здесь в зале. Они практически делают то, что надо сейчас делать. Практически!

(…) Давайте мы действительно в эти боевые их ряды вольемся и им поможем (а они нам помогают) и объявим войну руководству страны, которое ведет нас в болото.

Я согласен со многими выступающими здесь. Да, пришла пора на базе демократических сил, демократического движения, на базе «Дем. России» создавать мощную, организованную партию. Я долго не был убежден, что это нужно было делать, но после того, как мы видим, как на глазах организовывается КПСС, мы должны понять: они идут организованным фронтом.

(…) А март и вообще этот год будет решающим: или демократию задушат, или мы — демократы — не только выживем, но и обязательно победим в этом году.

Нас обвиняют в развале Союза. Кто развалил Союз, кто оттолкнул семь республик? Демократы? Российский парламент? Его руководство? Российское правительство?

Семь республик из Союза вытолкнул Президент со своей политикой. Нам не нужен Союз в таком виде, в котором существует сейчас. Нам не нужен такой центр — огромный, бюрократический. Нам не нужны министерства, нам не нужна вся эта бюрократическая крупная машина, которая жестко все диктует сверху вниз уже 70 с лишним лет. Мы должны от этого избавиться. Шесть лет, пока перестройка шла, все убеждали нас, что мы разрушим эту систему, что мы действительно идем на демократические преобразования. Это оказалось ложью. Нас обманули. И мы сейчас должны раскрыть глаза, что это была ложь, и идти уже своим путем — не той перестройкой, которая была, особенно в последние годы.

(…) Март — месяц трудный. Во-первых, референдум. Определятся по Союзу, то есть поддержка Горбачеву. Причем, сегодня напечатан проект Союзного договора. В очередной раз выступая на сессии Верховного Совета Союза, Президент обманул, когда сказал, что на девять десятых это все согласовано. Со стороны России руководитель рабочей группы Хасбулатов не подписал. И это подтасовка. Это просто обманным путем… (не договаривает). Я был на Совете Федерации 16 числа и сказал, что я категорически против того, чтобы публиковали этот документ. У нас — у России — свой путь обсуждения этого документа. Комиссия, которая создана съездом, — раз, обсуждение этого документа на съезде 28-го числа. Съезд, который нам навязали, но мы обсуждать будем этот документ, и только после этого мы согласны сесть за стол переговоров. И документ, который опять стараются сверху навязать, навязать, навязать! А то, каким Союз мы видим, только под тем документом мы сможем подписаться.

(…) Вы понимаете, что мы по своей искренности, может, это громко сказано, считали, что политика нравственная. Ничего там нравственного нет. У них политика безнравственная, она грязная — эта политика! И, может быть, кое в чем нам тоже пора, как шахтерам, засучить рукава и уже кулаки поднимать.

На сегодня у нас к этому проекту договора имеется несколько десятков серьезнейших замечаний, начиная с самого заголовка.

(…) Я за то, чтобы Президента избирали всенародно. Это я говорил и перед выборами. Но я за то, чтобы тогда вся структура власти была таким же образом подкреплена народом. То есть тогда бы все председатели Советов избирались всенародно. Во-первых, тогда туда предателей не пропустят, народ их видит насквозь. Во-вторых, это будет сильная исполнительная и законодательная власть на местах. Мы будем знать, через кого действовать.

(…) Тогда мы будем иметь надежных людей, Пока же у нас есть мысли, здесь кое-кто выступал: иметь полномочных представителей на местах в каждом Совете. Список уже есть. Самых надежных людей утверждает прямо Председатель Верховного Совета, они на местах будут проводить нашу политику, наши законы.

(…) Тем более что прокурор в России сейчас наш. Был не наш, а сейчас наш. То есть тот, который будет действовать по российским законам. Мне понравилось, как шахтеры Новокузнецка говорили, что они заявили о том, что только российские законы признают, и все. Вот если бы такая акция была проведена везде, это был бы сильный, мощный толчок. Конечно, сейчас демократам надо идти прямо к людям, разъяснять все.

(…) Я, как исключение, хотел бы единственный раз, учитывая, что пока не вышел из гриппозного состояния, не отвечать на многочисленные записки. Я их оставлю и потом отвечу, но не сегодня…

М.С. Горбачев. Наше «да» на референдуме предотвратит распад державы[172]

Итак, мы на пороге всесоюзного референдума. Такое событие происходит впервые в нашей отечественной истории. Участвуя в референдуме, каждый из нас должен отдавать себе полный отчет в том, что он решает главный вопрос, затрагивающий сегодняшний и завтрашний день нашего многонационального государства. Речь идет о судьбе страны, о судьбе нашей Родины, о нашем общем доме, о том, как жить нам с вами, нашим детям и внукам.

(…) Наше «да» на референдуме и заключение Союзного договора позволят положить конец разрушительным процессам, происходящим в нашем обществе, решительно повернуть к восстановлению нормальных условий жизни и работы.

Как я понимаю, именно это и нужно народу, именно этого больше всего хотят наши люди. Им надоели бесконечные словопрения и нагнетание страстей. Они требуют решения практических вопросов и в том, что касается производства, и в том, что касается потребительского рынка, законности и правопорядка, деятельности государственных органов. Одним словом, люди хотят введения жизни в нормальную колею.

(…) Твердое мое убеждение состоит в том, что, если в обществе произойдет глубокий раскол, победителей не будет. Проиграют все. Все мы с вами будем в проигрыше. Трудно даже вообразить, сколько бед и несчастий повлечет за собой разъединение страны, противопоставление людей и народов. И это была бы не только наша с вами беда. Распад державы, которая сегодня является одним из устоев современного мира, чреват всеобщим потрясением, я бы сказал, небывалых масштабов.

Обращаюсь ко всем вам, дорогие соотечественники: скажите на референдуме свое твердое «да» нашему великому союзному государству, сохраните его для себя и для своих потомков.

Б.Н. Ельцин. Союз не развалится. Не надо сеять панику[173]

(…) Хочу подчеркнуть, большинство граждан нашей республики за Союз. Это было ясно и без референдума. Но даже среди сторонников Союза часть людей приняли решение голосовать на референдуме против. И происходит это не случайно.

Смущает многое. Прежде всего неясная, двусмысленная формулировка самого вопроса.

Первое. Что такое «сохранить Союз»? Уже сегодня ряд республик заявили о своем намерении из него выйти.

(…) Если на эту часть вопроса о сохранении Союза я отвечу «да», за что я проголосую? За то, чтобы любой ценой руководство Союза удерживало республики в Союзе? Даже с помощью насилия против гражданского населения, даже вопреки воле большинства населения?

Второе. Что такое обновленный Союз? Насколько он будет обновлен? Покрасят фасад или пойдут на существенные изменения? Будет это обновление идти по сценарию центра или наконец по воле республик?..

Третье. В формулировке вопроса есть недвусмысленное указание на то, что Союз останется социалистическим. Этим определением стремятся, по сути, получить от народа одобрение старой, отживающей системы. Но ряд республик уже сняли это понятие из своих названий. Что же, им придется возвращаться к тому, что уже отвергнуто? А как быть в том случае, если они не захотят?

(…) Далее руководители КПСС, Компартии России любят ссылаться на то, что 74 года назад был сделан социалистический выбор, это наша судьба и мы должны во что бы то ни стало идти этой дорогой. Утверждение не бесспорное.

Честнее было бы спросить живущих сейчас об их отношении к социалистическому выбору, а не ссылаться на мнение предков…

Четвертое. Последняя часть вопроса — о правах и свободах человека. Непонятно, для чего внесена в формулировку. Считаю это безнравственным.

Неужели союзное руководство не имеет четкой позиции по вопросу о том, нужно или не нужно в полной мере гарантировать права и свободы человека любой национальности? Это первейшая обязанность и важнейшая задача государства. Это ясно и без референдума.

(…) Референдум проводится в расчете на то, чтобы получила поддержку нынешняя политика руководства страны. Она направлена на сохранение имперской унитарной сути Союза, системы.

(…) Что касается России, то мы за коренное обновление Союза, за то, чтобы Россия была в обновленном Союзе. Но за такой Союз, который устраивал бы не высшие слои бюрократии, а прежде всего сами республики, их народы.

(…) Сегодня развернута мощная пропагандистская кампания по союзному референдуму. Смысл ее, как и всегда, довольно прост.

Утверждают: если на референдуме положительный ответ даст меньшинство населения — наступит чуть ли не катастрофа. Пугают, как и прежде, гражданской войной, развалом страны, кровопролитием.

С другой стороны, пытаются убедить, что в случае успеха референдума наступит благоденствие, все конфликты урегулируются, прекратится кризис, все нормализуется. Как бы ни закончился референдум, Союз не развалится. Не надо пугать людей! Не надо сеять панику в этом плане!

М.С. Горбачев. Буду уважать мнение россиян[174]

— Быть ли Союзу, Михаил Сергеевич?

М.С. Горбачев. Убежден. Надо быть человеком либо неосведомленным, либо безответственным, чтобы придерживаться другого мнения.

— А как Вы относитесь к идее введения поста президента в России?

М.С. Горбачев. Я буду уважать мнение россиян.

— А Ваше личное мнение?

М.С. Горбачев. Мое мнение во многом базируется на впечатлении от опубликованного проекта Конституции России. Если в таком виде мыслится президентство в России, то, я думаю, это заключает в себе большие опасности. По сути дела, если развивать концепцию президентского правления в Российской Федерации, заложенную в проекте российской Конституции, то ни о каком Союзе суверенных государств, о сохранении Союза и речи не может быть. Думаю, этот вопрос еще станет предметом серьезных обсуждений самих россиян, Верховного Совета республики и особенно Съезда народных депутатов РСФСР.

— Насколько реальна перспектива гражданской войны в СССР?

М.С. Горбачев. Долг политиков — предупреждать о последствиях такого поворота событий: политических, экономических, военных. Люди должны все это осознавать, должны быть в курсе дел страны, ситуации в ней и вокруг нее. То, что идем к Союзному договору, идем к реформированию нашей экономики, становлению правового государства — все это в конечном счете будет укреплять порядок, взаимодействие и создавать совершенно иную ситуацию, в которой на демократических основах будут решаться самые сложные вопросы. О себе скажу, что сделаю все для продолжения истинно демократических преобразований и, там где нужно будет, если окажется в опасности судьба народа, государства, Конституции, использую все полномочия. Убежден, что общество располагает возможностями, чтобы решить перечисленные задачи без дальнейшего обострения обстановки, а тем более без гражданских конфликтов, которые бы означали раскол общества. Думаю, этого нам удастся избежать.

— Некоторые утверждают, что голосование за Союз — значит, голосовать за Вас лично…

М.С. Горбачев. Так считают иные политики. Но я уже ответил на этот вопрос в выступлении перед референдумом. Речь идет о судьбе нашего народа и судьбе всей нашей цивилизации. Это — не амбиции.

— Как Вы относитесь к последнему выступлению Ельцина, где он говорит о невозможности гражданской войны?

М.С. Горбачев. И это — после того, как он говорил: пойти войной, «засучить рукава и поднимать кулаки», выявлять врагов, в том числе в своем окружении. Знаете, мне здесь все ясно. Люди послушали, увидели и пусть сами разбираются. Лично для меня — это не серьезная дискуссия, не интеллектуальный разговор. Это — разрушительная позиция. Она не содержит ничего полезного…

М.С. Горбачев. Толкают к действиям с непредсказуемыми последствиями[175]

Л. П. Кравченко. Михаил Сергеевич (…) узловой вопрос — позиция России. Особенно в том, что касается разработки и подписания нового Союзного договора… То и дело обнаруживается противостояние Президенту, правительству, Верховному Совету СССР, а иногда сразу всем вместе. Возникает тупиковая ситуация: без России практически невозможно построить новый Союз. Каким Вам видится выход из этой ситуации?

М.С. Горбачев. Полагаю, выход уже найден. Все, о чем было сказано, имеет место. Причем противостояние идет под флагом «защиты российских интересов от диктата центра». Кстати, часто упоминается не Союз, не союзные органы, а именно центр как нечто мифическое, дьявольское, с чем надо вести борьбу. А ведь центр, при всех его недостатках, издержках, формируется сейчас самими союзными республиками, их представителями через высшие законодательные органы. И этот процесс в ближайшем будущем станет еще более демократичным, а позиции республик — еще более сильными.

Поэтому, думаю, постоянные обвинения по адресу центра нацелены не столько на прошлое, сколько на настоящее. За ними скрывается замысел, который свидетельствует, что в руководстве России не все разделяют позицию сохранения Союза как федерации. А ведь народ высказался именно за это!

Сегодня, после референдума, решающее значение для всех, в том числе для российского руководства, имеет воля самого народа. Россияне высказались за Союз — из этого и должны исходить как из политической реальности руководители России. Тем самым снимается главное препятствие Союз будет жить. Роль в нем России на новом этапе будет не меньшей, чем она была в предшествующие десятилетия и века. В этом — одна из особенностей нашего многонационального государства. Так оно складывалось исторически.

Повестка дня внеочередного Съезда народных депутатов РСФСР[176], которая была в предварительном плане сформулирована Верховным Советом республики, позволяет обсудить ситуацию с принципиальных позиций. Полагаю, речь будет идти об оценке политической деятельности российского руководства. Это главное. В некоторых кругах, средствах массовой информации все норовят свести к тому, что съезд должен решить некий персональный вопрос. Мне кажется, это — упрощение. Речь идет о политической линии. Должна быть оценена ситуация, обеспечены гарантии, что выработанная линия будет последовательно проводиться в интересах россиян и всего нашего многонационального государства.

И. С. Фесуненко. А не опасаетесь ли Вы… что снова раздадутся упреки в стремлении к диктатуре? Ведь в последнее время одни упрекали Вас в непоследовательности, даже нерешительности при принятии каких-то важных, вызывающих разногласия в обществе шагов. А с другой стороны, мы заметили, что, как только в рамках Конституции, закона Вы как Президент делаете твердые шаги, например принимаете последние указы[177] — тут же в так называемой демократической прессе слышатся голоса: «Горбачев уходит вправо!» Кстати, это уже подхватывают и на Западе.

М.С. Горбачев. Да, вы еще только забыли напомнить, но я-то знаю, что много говорят о слабости, нерешительности Президента. Эта тема тоже основательно кому-то нужна, и ее насаждают. Все это есть. Не скажу, что лишен переживаний, раздумий на этот счет, не реагирую на ситуацию. Нет. Но не могу согласиться с крайними суждениями, и это питает мою уверенность. Мы вышли на этап революционных преобразований. Это сопровождается тем, что задеваются коренные интересы людей. Возникает и недовольство. Но я вижу: то, что мы делаем и что должны будем сделать, отвечает интересам огромной массы. В конечном счете — интересам всех. Так надо постараться, может быть, впервые в истории нашего государства произвести глубокие перемены в рамках демократии, добиться гражданского согласия. Неужели опять: «красные» и «белые»? Неужели опять практика 37-го года? Или более ранних лет? Неужели опять: если вы не согласны со мной, имеете другую точку зрения, то вы мой враг? Больше того: «Если враг не сдается — его уничтожают»?! Что, мы опять таким образом будем решать проблемы?

(…) Думаю, в конце концов мы придем к политической культуре, которая позволит дальше решать проблемы спокойно, в демократических формах, на основе законности, а не подавления и тем более истребления, насилия. Если мы доживем до таких эксцессов, я буду считать напрасными всю свою работу, все то, что начал. Это была бы политическая моя смерть — я надеюсь, что не доживем до этого. В конце концов в нашем народе сильны здравый смысл и мудрость. Референдум это показал, что меня воодушевило.

Л. П. Кравченко. Михаил Сергеевич, сегодня существует откровенный сценарий развала СССР. Роспуск Съезда народных депутатов СССР, замена существующего государственного, политического строя. Я ничего не придумываю, это все уже написано в определенных программах. Оппозиция не стесняется в выборе средств, используются и митинги, и забастовочное движение. Даже шахтерским коллективам навязали известные критические лозунги, рассматривая их как потенциальную силу, мощное рабочее движение, которое тоже может быть направлено на разрушение. Идет спекуляция на социальных и экономических трудностях в стране, и очень часто стало использоваться такое оружие, как популизм. А что может быть противопоставлено этому напору, не пассивная наша государственная власть?

М.С. Горбачев. Может быть, самый важный вопрос, который вы сегодня задаете. Это все имеет место. Вы знаете, я не склонен преуменьшать опасности, хотя, должен сказать, то, что до сих пор предлагает обществу оппозиция, не содержит ничего существенного, что я, как Президент, готов был бы взять, что помогало бы решить какие-то вопросы. Кроме каких-то частных моментов, у оппозиции нет конструктивной программы, и с этой точки зрения она не может с нами конкурировать.

Где опасность? Она в том, что оппозиция хочет воспользоваться острой ситуацией в стране, социальной напряженностью, трудностями на потребительском рынке, с работой и подтолкнуть народ к действиям с непредсказуемыми последствиями. Это — самая серьезная опасность. Оппозиция имеет все возможности на съездах, в Верховных Советах излагать свои доводы, представлять свои аргументы, обращаться к народу. Значительная часть нашей прессы, если не большая, находится в распоряжении оппозиционных сил…

Но, как я уже сказал, эта их точка зрения не дает ответов, не предлагает выхода из ситуации. Поэтому они, видя бесперспективность, прибегают к другим действиям. Надо прямо сказать, что там, где оппозиционные силы оказались у власти, они показали, что не обладают необходимой компетенцией, способностью управлять процессами. Одно дело митинги, лозунги, хлесткие фразы, и другое — организация жизни общества, тем более на ответственном этапе, на котором мы находимся. Когда надо решать насущные задачи дня и в то же время создавать предпосылки для обновления общества, двигать его по пути реформирования. Поскольку ни то, ни другое им не удается — ни предложить обществу программы, которую бы оно приняло, ни доказать свою способность эффективно использовать власть, которую они получили во многих местах, — все это заставляет их торопиться. Люди это видят.

Оппозиция пытается воспользоваться тем, что ситуация напряженная, подтолкнуть людей. Явно встали на путь подстрекательства и пытаются втянуть в это рабочий класс, используя и наши промахи, нерешенность каких-то проблем. Но нельзя так обращаться с обществом, тем более когда оно находится на таком ответственном этапе. Это еще раз показывает людям, с кем они имеют дело.

Б.Н. Ельцин. Четко обозначились два политических курса[178]

(…) В стране к настоящему времени четко обозначилось два противоположных по направленности политических курса. Первый — это курс на осуществление стратегии глубоких преобразований во всех сферах жизни. Он предлагает:

проведение радикальных экономических реформ, возрождение самой рыночной сути экономики, решение человеческих проблем;

коренное обновление СССР, преобразование его в союз суверенных государств со значительно уменьшенными функциями центра только теми, которые ему передадут республики;

политико-правовая реформа, закрепляющая приоритет человека, его прав и свобод;

демонтаж политического и идеологического монополизма одной партии, развитие институтов демократии;

создание и укрепление эффективных механизмов социальной защиты человека, проведение социальной политики, направленной на раскрепощение активности человека, его инициативы и творчества;

и наконец, это курс на проведение открытой внешней политики.

Сегодня ярко проявляется и другой противоположный по характеру политический курс. Его основные особенности просматриваются довольно четко:

это дальнейшее сохранение и даже укрепление экономической монополии и центра, несмотря на то что в нынешних условиях она фактически ведет к экономической катастрофе и дальнейшему снижению уровня жизни;

это — курс на модернизацию унитарного государства, маскируемого под вывеской «обновленный Союз»;

это — объявление жестокой политической борьбы с демократическими силами страны, вплоть до попыток прямого свержения законно избранных органов власти так называемыми «комитетами национального спасения»;

это — курс на удушение гласности, единственное достижение перестройки. Ложь, прямая клевета, противозаконные запреты — типичные его проявления;

это — курс на обуздание народной активности, инициативы во всех сферах, в том числе и в экономике;

это не что иное, как возвращение политики, которая проводилась до апреля 1985 г. и нанесла огромный ущерб России. Этот курс способен лишь обеспечить безрадостное сегодняшнее существование или его ухудшение.

Наличие двух политик, двух политических курсов — коренная особенность сегодняшнего дня. От того, какой из них будет принят народом, какой одержит верх, зависит не только будущее России, страны, но и в значительной степени всего мира.

Такая ситуация возникла не по воле отдельных лиц, не создана искусственно какими-то силами. Это результат политического развития объективный итог перестройки…

М.С. Горбачев. Верю в торжество здравого смысла[179]

(…) Люди не хотят, чтобы мы в этой ситуации шли стенка на стенку, и, я думаю, всем нам надо проявить выдержку. А политикам, руководителям всех рангов выше всего поставить интересы страны, государства. Другого подхода не может быть. Все личное не должно мешать решению задачи спасения Отечества. Поэтому по возвращении из поездки в Японию мы наметили встречу руководителей республик, имея в виду все это обговорить и действовать.

(…) Задача задач — подписать новый Союзный договор уже в нынешнем месяце и приступить к его ратификации в следующем. Есть Союз как новая федерация, суверенное государство, есть наша Российская Федерация как государство, объединяющее республики. Это все соотносимо. Без того, чтобы обновилась, набрала другую динамику, жила и действовала в новых условиях Российская Федерация, трудно рассчитывать на то, чтобы была полнокровная, нормальная и уверенная жизнь Союза. Но точно так же за противопоставлением России Союзу последуют дезинтеграционные процессы в самой России, они уже пошли.

(…) Послушав заключительное слово тов. Ельцина, я увидел там элементы конструктивного приглашения к этому. Но через два-три дня был опубликован материал о пресс-конференции, которую он провел через сорок минут после заключительного слова, и я не понял: это один и тот же человек или нет[180].

Так вот, я исхожу из того, что было сказано перед съездом. Если российское руководство, Верховный Совет будут действовать так, то это, я думаю, создает базу для того, чтобы конструктивные процессы получили развитие, а с деструктивными, со всяким противостоянием было покончено. Если же будут действовать, как тов. Ельцин выступал в заключительном слове[181], тогда мы должны тоже прямо сказать: это ни к чему хорошему не приведет. Это — очередной виток, эскалация противостояния со всеми вытекающими отсюда опасностями и последствиями.

В обстановке, в которой мы живем, когда надо решать вопросы, не упуская и неделю, нельзя не взаимодействовать. Я думаю, в конце концов здравый смысл, разум, общая наша забота, тревога и ответственность за судьбу государства победят.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Нурсултан Назарбаев. Когда дерутся верблюды, погибают мухи.[182]

Каждый гнет свою линию[183]

(…) А вообще хочется сказать, и, думаю выражу мнение многих, что политические раздоры уже порядком всем надоели, и особенно нас возмущает дефицит ответственности за судьбу страны, когда общий язык не могут' найти крупные политические руководители. Видимо, пора здесь остановиться и перевести все силы на улучшение жизни людей и восстановление отсутствующего порядка. Есть казахская мудрость: «Когда дерутся верблюды, погибают мухи».

Скажу откровенно, что в последнее время я пытался активнейшим образом вмешиваться, чтобы сблизить их позиции. (…) И просто непонятно, как после таких встреч, когда вроде договорились, согласовали позиции, выходят и каждый начинает гнуть свою линию, забывая о данном слове.

Сказать, что Горбачевым и Ельциным руководят только амбиции, язык не поворачивается. (…) Объяснить такую непримиримость чем-то иным — трудно.

Александр Ципко. Тактика политического эгоизма и цинизма[184]

(…) У меня складывается впечатление, что многие лидеры «Демократической России» своими кликушескими заявлениями, своими рассуждениями о гражданской войне просто провоцируют наш «бетон», подталкивают наших реакционеров к захвату власти. Лично у меня нынешняя политическая борьба вызывает чувство омерзения. Я не являюсь сторонником нынешней внутренней политики Горбачева. Тактика полумер себя скомпромитировала. Но я одновременно критически отношусь к политической тактике Ельцина и его сторонников.

(…) Меня мучает, что во многих случаях интересы страны, страждущих приносятся в жертву групповым интересам. Руководство страны с порога отклоняет все предложения демократов, правительства РСФСР, а демократы, Ельцин в штыки встречают все инициативы, идущие от Горбачева. Разве эта тактика не является проявлением величайшего политического эгоизма и цинизма?

Алексей Емельянов. Ельцин выразил то, о чем говорят в народе[185]

Выступление Б. Ельцина по телевидению 19 февраля взбудоражило союзный и российский парламенты. Буквально на следующий день они, что называется, «бросились в погоню за зайцем», забыв о всех насущных делах.

Сразу подчеркну исходный пункт: нельзя сводить все к противостоянию Горбачева и Ельцина, хотя элементы личностных отношений, разумеется, присутствуют. Это — отражение персонификации противоборства двух общественно-политических сил, движений. Одна сила выступает за переход к подлинному народовластию и правовому государству, другая — исчерпала свой демократический запас, по сути ведет к возрождению прежней авторитарной системы под несколько обновленными вывесками. Первую олицетворяет Ельцин, вторую на данном этапе, как это ни печально, — Горбачев.

(…) Особенный гнев вызвала позиция Ельцина по отношению к Президенту. Я выделил бы два аспекта — оценка Президента по существу и организационные выводы. И по тому и по другому аспектам Ельцин опять-таки, как в 1987 г., выразил то, о чем давно открыто говорят в народе. Если не везде, то, во всяком случае, в широких слоях. Я полностью разделяю данную Ельциным оценку Президента.

(…) Теперь о сознательном искажении мыслей Ельцина. Ельцин высказался за отставку президента и передачу его власти Совету Федерации. Можно с этим спорить, отвергать. Но это оценили как призыв к ликвидации всех законодательно (конституционно) избранных народом органов власти, в том числе и Верховного Совета СССР.

В стремлении к власти обвиняли Ельцина всегда. Надо учитывать, что истинное лицо нынешнего Ельцина проявилось в октябре 1987 г. Тогда Борис Николаевич один бросил вызов системе, партийной плутократии. Понятно, что если бы он думал о собственной власти, то не сделал бы тогда такого шага. Ельцин не назначал себя народным депутатом, подобно Горбачеву и другим лидерам. Он не скрывал, что стремился к власти. Но к власти, полученной не закулисным путем, за спиной народа, а власти от народа и ради народа. Да, Ельцин выступает за то, чтобы в России был Президент. Но избранный не кулуарно, узким кругом, а всем народом. Против этого сложно спорить в принципе. Но для себя Михаил Сергеевич опять добился исключения — его избирали на Съезде народных депутатов.

Действия обанкротившейся верхушки против Ельцина всегда давали противоположные результаты. Они вызывали гневное возмущение народа, повышали его авторитет.

Нодар Симония. Ельцин популярен не как демократ, а как популист[186]

(…) — Критики Горбачева утверждают, что он нерешителен, что он боится принимать решения, ведущие к быстрым и кардинальным переменам.

— В отличие от тактики критиков Горбачев обеими ногами стоит на земле. Он делает шаг вперед только тогда, когда полностью убежден, что почва под ним не рухнет. После выхода левых из КПСС, для него исчезла возможность балансировать между правыми и левыми, и правительство стало неуклонно смещаться вправо, чего он в сложившейся ситуации остановить просто не в состоянии.

Горбачев блестящий тактик, и он ведет себя абсолютно адекватно ситуации и в стране, и в мире. Он четко отдает себе отчет в том, что является главой огромного государства, многоукладного и разношерстного. Президент не должен и не может всем угождать, но он обязан учитывать точки зрения всех слоев общества.

Действительно, его часто обвиняют в нерешительности, в том, что он не может выбрать между левыми и правыми. Горбачев просто не имеет права на это. Если завтра он примет чью-то сторону, послезавтра начнется гражданская война. Он имеет право управлять страной, пока не занял крайней позиции.

— Каждый народ имеет то правительство, какого заслуживает. В очередях все больше требуют нового Сталина, и когда Горбачев требует себе новых полномочий, то «избранники народа» ему не отказывают. Значит, и они понимают необходимость авторитаризма для страны. Но вот вы говорите, что Горбачеву нет альтернативы, в глазах же многих россиян такой альтернативой является Ельцин. Он смотрится демократом и пользуется большой популярностью.

— Ельцин популярен не потому, что он демократ. Еще одна трагедия демократов заключается в том, что они не понимают, что Ельцин популярен не как демократ, а как популист. Это не одно и то же. Популизм в «третьем» мире всегда был связан с диктатурой. Перон в Аргентине, Сукарно в Индонезии, Хусейн в Ираке — все они популисты, и все они рано или поздно пришли к диктатуре. И для Ельцина задача № 1 не укрепление демократии, а создание режима личной власти, чем он сейчас и занят, стремясь стать Президентом России. И когда демократы ему в этом помогут, он отбросит их, как сбрасывают шубу летом.

Геннадий Зюганов. Речь не о выборе между Горбачевым и Ельциным[187]

(…) На последнем митинге в Москве «демократы» утверждали, что они за Союз, но призывают голосовать на референдуме 17 марта «против» лишь для того, чтобы выразить недоверие Президенту СССР и правительству. Даже если принять это лукавство за искреннее намерение, нельзя не видеть: Союза-то не будет. Наступят тяжелейшие последствия. И все это для того, чтобы выразить недоверие одним и поддержку другим политическим фигурам? И для этого рисковать судьбами миллионов людей? Да за кого же вы принимаете свой собственный народ, навязывая ему такие действия?

В такой обстановке еще и еще раз убеждаешься, что наш Пленум[188] был прав, когда констатировал, что речь сегодня идет не о выборе между Горбачевым и Ельциным и даже не о выборе общественного строя, а о бытии или небытии страны.

Что лучше с Вашей точки зрения, чтобы Б. Ельцин ушел в отставку или

март 1991 октябрь 1990

в отставку 15,1 % 8,8 %

продолжать 69,9 % 73,4 %

ничего не изменит 2,7 % 3,5 %

не знаю 12,3 % 14,3 %

чтобы продолжал свою работу на посту Председателя Верховного Совета РСФСР?

Чтобы М. Горбачев ушел в отставку или чтобы он продолжал свою работу

март 1991 октябрь 1990

в отставку 45,4 % 24,5 %

продолжать 33,9 % 51,2 %

ничего не изменит 3,8 % 6,7 %

не знаю 16,9 % 17,6 %

на посту Президента СССР?

Данные телефонного опроса москвичей 9-11 марта 1991 г., организованного службой «Мнение» (1544 респондента в случайной двухступенчатой выборке. 7-10 октября 1990 г. опрашивалось 1008 респондентов). Опубл.: Россия. 1991. 6-12 апреля.

37 фамилий назвали москвичи, отвечая на вопрос «ЛГ»: «Кто для вас сейчас самый авторитетный политический деятель в стране?» (1204 респондента в телефонном опросе по случайной двухступенчатой выборке.)

Вопрос не прост. Особенно в нынешней кризисной ситуации. Поэтому 26 процентов опрошенных не смогли на него ответить. А среди тех, кто ответил, предпочтение распределяется так:

Ельцин -54 %

Горбачев — 24 %

Собчак — 8 %

Попов — 2 %

Шеварднадзе — 2 %

По проценту с небольшим у Назарбаева и Станкевича. Чуть не дотянули до процента Лукьянов и Силаев. У премьера Павлова поклонников пока на полпроцента.

Данные опроса службы «Мнение». Опубл.: Литературная газета. 1991. 3 марта.

После так называемого январско-февралъского «зимнего наступления правых», поддержанного центром, и февральско-мартовского «контрудара» леворадикальных сил, в ходе которых с особой остротой и определенностью выявилась популярность двух политических линий в перестройке, наступила весна зыбкого, но обнадеживающего компромисса. С одной стороны, III внеочередной съезд народных депутатов РСФСР не оправдал надежд сторонников «здравого смысла» на пересмотр курса российского руководства и смену лидера, с другой — лево-радикальной частью этого руководства были сняты призывы к отставке Президента и другие наиболее резкие требования из арсенала конфронтации с центром. 23 апреля 1991 г. было принято Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса, получившее известность как Заявление «9+1», подписанное Президентом СССР и руководителями высших государственных органов 9-ти союзных республик: РСФСР, Украины, Белоруссии, Узбекистана, Казахстана, Азербайджана, Таджикистана, Кыргызстана, Туркменистана.

Заявление рассматривалось как реальный путь к сохранению обновленного Союза, к стабилизации обстановки, а в плане диалога Горбачев-Ельцин — как переход от конфронтации к согласию. Впрочем, неустойчивость перемирия продолжала давать знать о себе. Обнажившиеся в ходе февральско-мартовских боев противоречия принципиального политического характера для прочности союза лидеров делали в дальнейшем неизбежным отказ кого-либо от своих принципов.

Б.Н. Ельцин. Против защитников тоталитаризма я готов объединиться с

Горбачевым[189]

(…) Борьба за суверенитет России и других республик нашей страны есть прежде всего борьба с советской тоталитарной системой и лишь после этого — с ее последним звеном в лице союзного центра, который воспроизводит традиционные административные, репрессивные методы управления.

Это очень важно еще раз подчеркнуть, поскольку тоталитарная система, ставшая неудачным выражением коммунистической идеи, реализуемой и достигаемой через насилие, угнетала не только свой народ, но и в значительной степени народы ряда других стран…

(…) Один из главных уроков перестройки, который мы извлекли для себя, состоит в следующем: в старом унитарном Союзе перемены невозможны. Россия сможет преодолеть наследие прошлого только при условии глубоких преобразований в политическом и государственном устройстве Советского Союза.

Необходим демонтаж мощных командно-бюрократических структур в центре, которые все еще остаются достаточно сильными гарантами незыблемости тоталитарного строя и губят любые реформы. Именно поэтому стала набирать силу линия на укрепление государственного суверенитета республик.

(…) Хочу сказать прямо и откровенно: обновленная Россия ни в коей мере не выступает за прекращение существования Советского Союза. Наоборот мы видим будущее всей страны именно как свободного добровольного союза Союза суверенных государств, которые находятся в четкой системе договорных связей между собой. Они сами определяют совместно те функции, которые должны осуществляться от их имени на центральном уровне.

Мы решительно отвергаем любые попытки сохранить внешне обновленную сверхцентрализованную систему, которая привела Россию и другие республики к глубочайшему кризису, а народ — к нищете.

Новый Союз должен быть построен снизу, усилиями самих республик.

(…) Не исключено, что самые яркие защитники тоталитарной системы, непримиримые противники демократических преобразований в нашей стране вынашивают планы применить грубую силу и попытаться любой ценой сохранить старые порядки, восстановить свою власть. Если такое развитие событий может иметь место, то я готов вместе с Президентом Горбачевым сделать все возможное, чтобы не допустить этого.

(…) В условиях острой политической борьбы, которая имеет место в современной России, лучшим способом достижения компромисса является «круглый стол». Его участниками могли бы стать руководители Союза и республик, лидеры КПСС, демократического, рабочего движения, представители деловых кругов и т. д.

Идея «круглого стола» поддержана различными политическими течениями России, и сейчас ведется работа по его подготовке.

К числу факторов политической стабилизации в стране считаю необходимым отнести наше предложение о моратории на несогласованное нормотворчество. Тем самым может быть устранена сама основа так называемой «войны законов».

М.С. Горбачев. Заявление «9+1» может стать началом перелома[190]

(…) Обстановка требует от всех политических сил и движений, которые не на словах, а на деле стоят на патриотических позициях, отбросить амбиции, отложить хотя бы на время взаимные претензии, помочь стране собраться с силами в трудный для нее момент. И должен сказать, что понимание этого проявилось на состоявшейся вчера моей встрече с Президентами, Председателями Верховных Советов, руководителями правительств 9 союзных республик. Заявление, принятое на встрече, опубликовано. Если предусмотренные в нем меры будут последовательно выполняться — а мы для этого должны делать все, — то это может стать началом перелома в развитии обстановки.

Дискуссия была острой, продолжалась много часов, по согласованные меры показывают, что обстановка позволяет действовать в общих интересах, в интересах народа. Участники встречи, осознавая всю критичность ситуации в стране, подчеркнули в совместном заявлении, что непременным условием стабилизации обстановки в обществе является восстановление повсеместно конституционного порядка, неукоснительное соблюдение действующих законов впредь до принятия нового Союзного договора и новой Конституции СССР.

Должен сказать, что каждый тезис принимался в результате серьезной дискуссии. Вместе с тем было единодушно подчеркнуто, что первоочередной задачей для преодоления кризиса является заключение нового Союзного договора с учетом итогов проведенного Всесоюзного референдума.

(…) Обсуждался и вопрос, который часто выдвигается в трудовых коллективах, среди общественности, — о введении чрезвычайного положения в стране. В результате длительной дискуссии пришли к выводу, что целесообразно действовать таким образом, как зафиксировано в совместном заявлении, имея в виду укрепление конституционного порядка и осуществление необходимых для этого мер.

(…) Думается, это принципиально деловое и конструктивное заявление, продиктованное нынешней ситуацией и осознанием той ответственности, которая лежит на всех нас. Оно сыграет свою роль в стабилизации политической и экономической обстановки в стране, в объединении усилий по преодолению трудностей, в которых развивалось общество, в осуществлении мер по скорейшему выходу из кризисного состояния.

Создается необходимая политическая атмосфера для дальнейшего проведения реформ, направленных на переход к рынку при сильной социальной защищенности, формирование правового государства, преобразование нашего Союза в соответствии с итогами всенародного волеизъявления. Есть основание надеяться, что это будет с удовлетворением встречено подавляющим большинством нашего общества, которое устало от «войны законов», издергано бесконечным противостоянием и ничего так не хочет, как введения повседневной жизни страны в нормальную колею.

М.С. Горбачев. Слышим голоса в пользу чрезвычайного положения…[191]

(…) По существу в центре дискуссии оказался вопрос о том, как, какими методами может быть обеспечен выход из нынешней критической ситуации. Один подход в том, чтобы искать ответы на путях продолжения, развития реформ, призванных радикально обновить наше общество, модернизировать его. Думаю, для нас, для КПСС нет другого способа выхода из кризиса, как объединяя все патриотические силы общества, все демократические, политические движения, добиваясь их сплочения вокруг приемлемой для всех программы антикризисных действий, восстановления и укрепления конституционного порядка в обществе.

(…) Тем не менее сегодня мы слышим настойчивые голоса в пользу совсем иного способа выхода из кризиса. Некоторые товарищи видят его только в одном — во введении чрезвычайного положения во всей стране. Причем под этим подразумевается отнюдь не потребность укрепления порядка и дисциплины на производстве, особенно в наиболее важных отраслях.

Будем говорить откровенно. По существу многим чрезвычайные меры видятся как средство возврата к политической системе, существовавшей у нас в доперестроечный период. Ставится вопрос о законодательном закреплении статуса правящей партии. Если кто-то хочет вернуться в состояние, напоминающее то, когда действовала статья шестая Конституции, то в обществе такая позиция не будет воспринята. И это будет оценено как концепция контрперестройки, как замах на реставрацию прежней системы.

(…) Надо консолидировать все здоровые силы общества вокруг конкретных и понятных задач: обеспечить сохранение и обновление нашего Союзного государства, преодолеть политический, экономический и духовньщ кризис. Такое широкое народное движение способно перечеркнуть авантюристические планы и правых и левых экстремистов. Подчеркну, что центристская политическая линия ни в коем случае не означает оппортунистического соглашательства со всеми и каждым. Именно опора на здравомыслящее большинство дает возможность отвергнуть и обуздать притязания всякого рода антикоммунистических, националистических, шовинистических, авантюристических и других элементов. Не позволить им прорваться к власти, используя кризисную ситуацию.

(…) В заключение хотел бы попросить, товарищи, еще раз обдумать и отнестись со всей ответственностью к Совместному заявлению, которое подписано 23 апреля руководителями Союза и девяти республик. Должен сказать, не так просто было согласовать эти позиции, еще труднее будет сохранить договоренности на этапе реализации. Но, думаю, мы должны действовать так, чтобы это согласие, которое достигнуто в такое ответственное для общества время, было сохранено и воплощалось в жизнь. Давайте со стороны КПСС поддержим эти объединенные усилия руководителей Союза и девяти республик. Это будет иметь огромное значение.

Б.Н. Ельцин. Произошло большое событие: отныне не конфронтация, а

согласие[192]

(…) Я убежден, что произошло большое событие. Встреча высших руководителей республик — девяти республик и Президента страны — может положить начало существенному оздоровлению внутриполитической ситуации в стране, в России, конечно, тоже… Лично я исходил и исхожу из того, что достижение взаимопонимания с союзным руководством, с руководством союзных республик, действия всех в направлении радикальных реформ при строгом соблюдении всеми сторонами взятых на себя обязательств — это самый оптимальный путь развития Российской Федерации.

За девять с половиной часов, в течение которых продолжалась встреча, удалось существенно продвинуться вперед в сближении позиций руководителей республик и центра — Президента страны. Был достигнут компромисс, который позволяет сегодня проводить реформу в условиях согласия по основным вопросам, а не противостояния и конфронтации.

Для иллюстрации даже можно сказать: от первоначального документа, который был предложен, осталось процентов 20. Все было переделано по предложению руководителей республик, и после этого он был подписан.

(…) Было признано, что роль республики в Союзе существенно изменилась. Сегодня это — суверенное государство, которое проводит самостоятельную политику. Так было заявлено впервые. Никогда Президент страны на эту формулировку не шел.

Далее договорились, что новый Союз должен стать именно Союзом суверенных государств, добровольно объединяющихся между собой. Очень принципиальная позиция, не все на нее обратили внимание. Союзный договор не навязывается республикам «сверху», а этот процесс пойдет «снизу». При подписании заявления все согласились, что мы даем свои предложения о Союзном договоре. Сначала принимаем их на Верховных Советах, а потом уже какой-то объединяющий документ.

Впервые было признано, что Латвия, Литва, Эстония, Молдова, Грузия и Армения должны сами решать вопрос о присоединении к Союзному договору без какого-то давления, т. е. без армии.

В то же время республики, подписавшие Союзный договор, получают режим наибольшего благоприятствования отношений друг с другом, прежде всего экономических. А вот экономические отношения с не вошедшими в Союз республиками будут строиться на основе мировых цен или на взаимно согласованных условиях.

(…) На встрече опять было впервые признано, что существенным изменениям должны быть подвергнуты государственные союзные органы.

Президент признал, что да, союзные органы в таком виде, которые сегодня есть, не могут существовать, если идти на настоящую политическую реформу, экономическую реформу, на обновление общества. Что демонтажа в командно-административной системе практически не происходит. И он сказал, что после подписания Союзного договора через полугодие — принятие новой Конституции, соответственно выборы народных депутатов, выборы союзных органов с полной реорганизацией, т. е. ликвидацией железобетонной командно-административной шапки, которая очень тяжела для всех. И всенародные выборы нового Президента страны, если это будет предусмотрено Конституцией. Идея чрезвычайного положения или прямого президентского правления была категорически отвергнута всеми руководителями девяти республик. Чрезвычайное положение в современных условиях только резко усугубляет ситуацию. Чревата массовым гражданским неповиновением.

Говорить с народом с позиции силы сегодня просто недопустимо, это было бы просто политическим безумием.

(…) Здесь напрашивается тогда вопрос ко мне: как же понимать, что я подписал заявление 23 апреля, а чуть раньше, 19 февраля, я говорил об отставке Президента. Я считаю, что это логично, и когда я это говорил шахтерам, они это восприняли с пониманием. Тогда был очень большой напор правых сил, как говорят, некоторые вышли из окопов — и они за собой потянули Президента. Я бы не сказал наоборот, а именно так. И вот эта крайняя, может быть, жесткая мера, которая выбрана, — требование об отставке Президента — это как бы ему предупреждение. Если события будут разворачиваться дальше таким же образом, что будет наступление со стороны правых, то тогда мы, республики, берем дело в свои руки.

После этого происходят события: разворачивается рабочее движение, забастовочное движение, разворачиваются прогрессивные силы. Пересмотрел ряд своих позиций и Президент. И с учетом всего вот этого было возможно собраться в таком составе и подписать подобное заявление. И нелогичности я здесь не вижу, хотя Президента там серьезно критиковали — почти каждый руководитель республики. Не обошлось и без критики с моей стороны, и довольно резко критиковали и прямо сказали, что, в общем, для вас это последний шанс. То есть если вы будете выполнять наши согласованные решения, то да, давайте будем действовать, а если не будете, тогда мы повернем по-своему.

(…) Меня спрашивают: как же можете вы ему верить, поскольку вы уже несколько раз собирались вдвоем и, к сожалению, договоренности не всегда выполнялись? Но все-таки надо здесь разницу принимать во внимание. Там мы сидели вдвоем, а здесь десять человек и девять высших руководителей республик, а потому сейчас уйти от выполнения каких-то наших взаимных договоренностей, я думаю, просто невозможно.

Если он пойдет на это, то у нас тоже есть в запасе свои варианты. Мы договорились о том, чтобы в порядке контроля такие встречи были продолжены, то есть проводить какие-то подобные встречи постоянно.

М.С. Горбачев. Заявление «9+1» не маневр, а продолжение курса[193]

Может быть, г-н Горбачев скажет, какого рода отношения с главой одной из республик Советского Союза он считает уместными для главы западного государства после объявления о документе девяти республик, который был подписан и Президентом? Как западным странам подходить к этим республикам, какой совет Вы бы дали западным руководителям?

Господа, нам всем нужно исходить из того, что Советский Союз существует. Это — во-первых. Что он будет существовать, это — во-вторых. Что, в-третьих, это — могучая держава. И в-четвертых, она ею останется. Трудности, кризисные полосы, которые мы проходим, — это большое испытание для общества, но оно не могло быть меньшим. Мы должны его пройти. На встрече руководителей республик, состоявшейся с моим участием и по моей инициативе, мы совместно пришли к выводу, что сейчас выше всего должны быть поставлены общенациональные интересы. Вопрос стоит о судьбе государства, о судьбе единого экономического пространства, рынка; вопрос стоит о международной роли нашего государства, и все были едины в том, что по всем этим параметрам мы должны прибавить, а не нанести ущерб. В связи с этим шел разговор о том, что мы должны делать, реализуя итоги референдума. Референдум высказался за сохранение союзного государства как обновленной федерации, где действуют суверенные республики, обеспечиваются и гарантируются права и свободы человека. Вот ключ к тому, как должны перестраиваться отношения. Я думаю, что в новой федерации роль республик в связи с реформированием, в связи с перераспределением полномочий — а я считаю это необходимым, потому что до сих пор мы назывались федерацией, но, по сути дела, были унитарным государством, — будет меняться на основе децентрализации власти и ответственности.

Союзные органы будут созданы в том виде, в каком они нужны. Но они нужны для того, чтобы реализовывать главную задачу, поддержанную народом на референдуме, — сохранить и придать большую динамику этому государству, этой державе, не только не уменьшить, но повысить ее роль. Для этого союзные органы будут располагать всем необходимым. Это будет отвечать интересам и Союза в целом, и государств, республик, которые его образуют. С учетом этого и будут перестраиваться отношения, будут перераспределяться ответственность, компетенции внутри страны, и, естественно, при реализации внешней и внешнеэкономической политики. В этой сфере, я думаю, дела будут выглядеть таким образом, что все принципиальные вопросы будут носить согласованный характер, будет совместно вырабатываться и внешнеполитический, и внешнеэкономический курсы, а при их осуществлении будет обеспечиваться координация. Это открывает возможности для более активного участия правительств республик в реализации внешней и внешнеэкономической политики. Но я должен сказать и о другом, о том, что одновременно мы идем по пути развития инициативы и предоставления прав, в том числе и в сфере внешнеэкономической деятельности, самим предприятиям, концернам, ассоциациям и т. д. Так что это общий процесс.

(…) В итоге перестроечных процессов мир будет иметь дело с могучей державой, и одновременно он будет иметь возможность общаться с ней в новых формах, при активном участии всех республик.

Вопрос к Михаилу Сергеевичу. Уважаемый Михаил Сергеевич! Скажите, пожалуйста: те события, которые прошли за эти пять-шесть лет, повороты вправо, влево, в том числе в отношениях с Россией, чем они вызваны?

Корреспондент сравнил Президента СССР с капитаном корабля, у которого время от времени пытаются вырвать из рук штурвал, и спросил, продолжает ли Президент свой курс или делает маневры с тем, чтобы сохранить целостность страны.

Я затрону ту часть вопроса, которая касается штурвала. Знаете, я соглашусь с вами в том, что мы, конечно, прокладываем курс нашему перестроечному кораблю в сложной погодной, морской ситуации — штормит, не все видно, туманы. Да еще и барахлят приборы, да еще в команде оказались не все те, что надо. Все есть. И тем не менее я бы сказал так. Корабль идет по тому курсу, который мы выработали. Я этот курс называю концепцией перестройки. Мы идем к целям, обозначенным этой концепцией. Все же то, что относится к нашей конкретной деятельности в рамках этого курса, с усилиями, направленными на то, чтобы двигаться к намеченным ориентирам, — это уже вопросы тактики, маневра, учета реальностей. Путь у нас сложный. И все же сложности, которые я образно перечислил, имеются.

(…) Совместное заявление девяти республик совместно с Президентом что это, продолжение курса или маневр? Нет, товарищи, я высоко оцениваю этот документ. Он приобретает особое значение в силу того контекста, в котором он сформирован и подписан. Он свидетельствует о наличии чувства ответственности за судьбу государства, страны и за продолжение этого курса у тех, кто его подписал. И в этом его значение.

Я понимаю, что вопросы возникать могут, но не в связи с текстом заявления — записаны вещи очень серьезные, необходимые. Я думаю, что это заявление вы с нами вместе подписали бы, товарищ Терехов. Я в этом уверен. Но вот вдруг заговорили о каком-то тайном меморандуме, который тоже вроде бы был подписан. Кто это делает и с какой целью, мне непонятно. И что бы значил такой факт: вдруг в прессе, которая ближе к Демократической России, к Моссовету, Б.Н. Ельцин стал подвергаться критике за то, что он подписал этот документ. Причем критикуют его за то, что он вроде бы сдал позиции, уступил, что это непростительно и т. д. Видимо, для того, чтобы освободить своих сторонников от этого впечатления, сам Б.Н. Ельцин, а потом Р. И. Хасбулатов и некоторые другие вдруг стали говорить, что, наоборот, Президент сдал позиции, что его положили на лопатки. Знаете, все это несерьезно, когда речь идет о таком документе, как совместное заявление, затрагивающее фундаментальные вопросы на таком ответственном этапе перестроечных процессов. Это несерьезно. Здесь встает вопрос, что бы это значило. Товарищ Терехов, это вам домашнее задание. Видимо, кому-то хочется, чтобы даже если заявление и подписано, то на практике согласие не состоялось бы. А рае хочется, то идет давление.

На деле же у нас был очень серьезный, ответственный, принципиальный разговор. Он имел свою логику, свое развитие. Встретился тот круг людей, который был связан с референдумом. И все говорили: Федерация? — Да. Единый рынок? — Да, со всеми атрибутами и признаками, присущими единому экономическому пространству — деньги, таможня, финансовые инструменты и т. д., налоги. Спор был по налогам, он продолжится. Да и вообще обмен мнениями шел по всем вопросам. Но это был серьезный, ответственный разговор. Никто никого не клал там на лопатки, не видел я, чтобы кому-то давали под ложечку или куда-то в другое больное место. Нет, это был очень ответственный, я должен сказать, разговор, дискуссия понимающих людей. На основе этой дискуссии я объявил перерыв и за 45 минут продиктовал эти тезисы, эти пункты, которые легли в основу соглашения. После расшифровки стенографисткой представил их, мы начали их дорабатывать. Все в основе сохранено. А вчера я услышал, что 20 процентов осталось. Начали переводить на проценты, несерьезно это все. Я не хочу дальше углубляться, я хочу сохранить приверженность заявлению и надеюсь на то, что все участники состоявшейся ответственной встречи на этом этапе отечественной истории докажут, что они могут держать слово, что они не позволят играть с такими вещами и с собой. В такой ситуации, когда люди ждут изменений к лучшему, заниматься дешевыми политическими играми, я думаю, это была бы политическая смерть для политиков, поставивших подпись под этим документом…

Б.Н. Ельцин. На соглашение «десятки» смотрю с оптимизмом[194]

(…) К сожалению, приходится говорить о сбоях, ошибках и нашего демократического, радикального движения, объяснимых его молодостью. В частности, такой: не затруднило ли оно своим радикализмом компромисс с более умеренной частью общества, что в какой-то мере сузило базу демократии, возможности «круглого стола»?

— Мне кажется, тут надо видеть главное: частичные реформы, постепенность в их проведении погубит нас. Народ этого не выдержит. Когда говорят, что реформы логично, мол, растянуть на годы — это не для нас. Это для общества, где уже достигнут сносный уровень жизни и где народ может и подождать. У нас же такая кризисная ситуация и плюс такая мощная бюрократическая система, что с ними надо кончать не постепенно, а радикально. Другое дело, что с точки зрения организации демократического движения, привлечения людей на свою сторону, демократам и впрямь надо было быть поумереннее, не отпугивать людей (а многие боятся разрушить то, что есть) ультралевыми речами, сдвинуться к центру, я бы так сказал. Это помогло бы больше консолидировать демократическое движение. Хотя я считаю, что с апреля месяца есть сдвиг в этом плане. Он наметился как ответ на «зимнее наступление» правых. И благодаря как раз демократическому движению, рабочему движению, забастовочному движению появилась возможность встречи 23 апреля и известного соглашения «9+1». Думаю, что к этому моменту Президент понял, что опираться надо, пусть из центра, но все же и на левое плечо, что именно в этом залог движения вперед. Ведь отсюда и конструктивный характер соглашения «9 + 1».

— Но разве это важное соглашение не было шагом навстречу друг другу обеих сторон — центра и республик?

— Думаю, что больше отступил все-таки Президент, чем представители республик. Но главное — тут вы правы — соглашение стало возможным на основе общего компромисса. Значение этого я в полной мере оценил во время визита в Чехословакию… Из бесед с Гавелом, Дубчеком, с другими руководителями Чехии и Словакии мне стало ясно, насколько наших соседей беспокоили наша нестабильность, война законов, противостояние. А заявление «десятки» их воодушевило. Они почувствовали, что теперь можно развивать контакты. Хотя, конечно, совсем на другой основе, чем раньше.

— Как Вы думаете: с чьей стороны и в каком виде существует угроза соглашения «9+1»?

— Угроза соглашению, и реальная, — со стороны противников реформ, поклонников чрезвычайного положения — они в последнее время явно проявили себя. Но хочу сказать и другое: процесс, начало которому положило соглашение «десятки», имеет и сильные защитные механизмы. Они — во взаимодействии центра и республики, центра и демократических сил. Конечно, упрощать этот вопрос нельзя, но на перспективы этого соглашения я смотрю с оптимизмом.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Иван Полозков. «Соглашение девяти» — это начало собирания Союза[195]

(…) — А как вы расцениваете «соглашение девяти»?

— Считаю его весьма знаменательным. Не может не обнадеживать, что руководители девяти республик, между которыми в последние годы обозначились расхождения по некоторым существенным вопросам, сумели найти общий язык. Я бы сказал, что это начало собирания Союза, возрождения его силы на обновленной основе. И особо хотел бы отметить, что вместе с другими руководителями за столом переговоров подписал совместный документ Борис Николаевич Ельцин. Он показал, что может стать выше частных интересов, действовать дальновидно, занимать конструктивные позиции, отвечающие интересам России и россиян.

Олег Румянцев. Заявление «9+1» — ущербная форма «круглого стола»[196]

(…) — На третьем Съезде народных депутатов РСФСР Б. Ельцин высказал идею «круглого стола». Я считаю, что просто одно ее высказывание привело к перемирию между ним и М. Горбачевым. Речь шла о создании условий для проведения политики реформ в России и в Союзе, то есть на межреспубликанском уровне. К сожалению, эта идея не была поддержана Съездом и частью руководства «Демократической России». Мы стали свидетелями ущербной формы «круглого стола» — известного заявления «9+1». Если бы состоялся «круглый стол», то это стало бы не просто заявлением узкого круга руководителей девяти республик и Президента СССР, а еще и реально существующих политических сил, представляющих государство и общество.

Мы не можем допустить, чтобы 10 человек решали, каким будет Союз, какими будут правительства и парламенты. Механизм заключения Союзного договора должен решаться именно за «круглым столом». Идея, я думаю, вновь становится актуальной.

А. Черкасов. «Надо забрать у центра водку и Кремль», — сказал

Ельцин[197]

(…) Значительно сложнее ситуация с «заявлением десяти». Борису Николаевичу надо было убедительно объяснить свое письменное братание с Генсеком КПСС. Сделал он это профессионально. По крайней мере у большинства слушателей в залах и на площадях возражений не возникало. Действительно, доводы приводились веские:

— Наконец-то союзный Президент поумнел. Хотя бы немного. За девять с половиной часов встречи текст заявления был переработан на 80 процентов. Президент впервые признал право республик образовать Союз суверенных государств, а также право на политический суверенитет всех республик, которые не намерены заключать Союзный договор. Республики получают генеральную лицензию на экспорт своей продукции. Выполнены и политические требования шахтеров. После подписания Союзного договора и принятия новой Конституции страны будут проведены новые выборы Президента СССР и союзного парламента.

Убеждает? Да. Но остаются, черт побери, вопросы, на которые не находишь ответов. Когда и. в каком виде будет принята новая Конституция? Ведь нынешние «народные избранники» способны похоронить в уточнениях и поправках любое здравое дело. Почему безрезультатной болтовней оказались требования отставки павловского Кабинета Министров и создания коалиционного правительства народного доверия? Как случилось, что Ельцин легко отказался от жестких требований своего знаменитого февральского телевыступления? Не является ли его политическое балансирование «а ля Горбачев» результатом тайного сговора о разделе сфер влияния? Не случайно же народный депутат РСФСР Белла Денисенко упрекала лидеров демократов: «Вы подбросили шахтерам политические требования, а теперь продаете их».

…Когда критикуешь признанных любимцев демократической общественности (да и своих тоже), чувствуешь себя чрезвычайно неуютно. Едва ли не ренегатом. Но растить новых «священных коров» тоже не хочется. Поэтому я должен рассказать и еще об одном уроке, полученном во время визита…

Черно-белые телевизоры уже не в моде. Ну а черно-белые политики?

На одном из митингов Ельцина спросили из толпы народа:

— Когда водка будет?

— Ее держит в руках центр. Надо забрать у него водку и Кремль, ответил он с ходу.

Просто, не правда ли? Не надо долго думать, что такое хорошо и что такое плохо. Лидер объяснит, кто всегда прав и кто виноват. Виноват центр. Эта истина проста, как яйцо. Проглотил — и не надо думать, долго переваривать.

Ельцин понятен митингу. Во всех кузбасских городах его восторженно приветствовали аплодисментами. Тысячи людей смеялись над его шутками. Провинциальные бабки, угрюмые шахтеры, милиционеры дружно поднимали руки вверх, голосуя за выдвижение «несгибаемого Бориса» в российские Президенты.

Кого бы Вы хотели видеть на посту Президента РСФСР?

Б. Ельцина 55 % опрошенных

М. Горбачева 1 % —

Данные опроса Московского отделения Всесоюзного центра изучения общественного мнения, проведенного в первой декаде мая 1991 г. на улицах Москвы в 34 пунктах, среди 2,5 тыс. жителей города. Опубл.: Российская газета. 1991. 16 мая.

Примечания:

1

1 Из речи при закрытии XXVII съезда КПСС, 6 марта 1986 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи: В 7 т. М., 1987. Т. 3. С. 281 — 283; 286.

7

7 Б.Н. Ельцин избран первым секретарем МГК КПСС на пленуме Московского городского комитета партии 24 декабря 1985 г.

8

8 Член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Е. К. Лигачев в течение 17 лет, с 1965 по 1983 г., возглавлял Томскую областную партийную организацию.

9

9 Июньский (1987 г.) Пленум ЦК КПСС обсудил вопрос «О задачах партии по коренной перестройке управления экономикой». На Политбюро 10 сентября 1987 г. среди прочих был затронут вопрос о социальной справедливости, отмене необоснованных привилегий и льгот, по которому разошлись точки зрения Б.Н. Ельцина и Е. К. Лигачева.

10

10 Поясним читателям, о чем идет речь в письме. Лигачев создал комиссию Секретариата ЦК по проверке состояния дел в Москве. Ни конкретного повода, ни причины для этого не было.

11

11 Выступление (с минимальными купюрами, не наносящими ущерба сути) на октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС: Стеногр. отчет.// Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 239–241.

12

12 Ни в одном из официальных документов XXVII съезда КПСС, включая и доклад на нем М.С. Горбачева, нет упоминаний о 2–3 годах как о каком-то принятом рубежном сроке перестройки. В докладе М.С. Горбачева на июньском (1987 г.) Пленуме ЦК говорилось о реальной возможности в 2–3 года серьезно изменить положение с продовольственным снабжением, а на встрече с трудящимися Мурманска речь шла о 2–3 годах, которые потребуются на осознание, усвоение массами идей перестройки.

13

13 Речь идет о январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС.

14

14 Реплика в связи с выступлением Б.Н. Ельцина на Пленуме ЦК, 21 октября 1987 г.//Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 241.

15

15 Как явствует из письма Б.Н. Ельцина М.С. Горбачеву от 12 сентября 1987 г., вопрос об освобождении от обязанностей кандидата в члены Политбюро он ставил в увязке с освобождением и от должности первого секретаря МГК КПСС.

16

16 По заявлению Б.Н. Ельцина на Пленуме выступило 27 человек, в том числе члены Политбюро Е. К. Лигачев, Н. И. Рыжков, Э. А. Шеварднадзе, А. Н. Яковлев и другие. Все они единодушно осудили Ельцина.

17

17 Ответное слово и диалог с М.С. Горбачевым по ходу выступления на Пленуме ЦК КПСС, 21 октября 1987 г./ /Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 279–281.

18

18 В выступлении на Пленуме ЦК Б.Н. Ельцин действительно говорил о «некоторых членах Политбюро», однако позже, в книге «Исповедь на заданную тему» он выразился более обобщенно: «Вместо реального и критического анализа складывающейся ситуации на Политбюро все громче и отчетливее звучали славословия в адрес Генерального секретаря». (См.: Указ. соч. С. 79.)

19

19 Выступивший на Пленуме член ЦК КПСС бригадир комплексной бригады треста Мосстрой № 1 Главмосстроя В. А. Затворницкий провел аналогию с октябрьским (1964 г.) Пленумом ЦК, когда был снят со всех постов Н. С. Хрущев, заметив, что в том случае участники Пленума со своей задачей «в полтора раза быстрее справились». Он обвинил Б.Н. Ельцина в желании «прорваться в члены Политбюро», этим объясняя побудительный мотив его выступления.

77

77 Фрагменты беседы с корреспондентом газеты «Советская моло-дежь»//Советская молодежь. 1990. 3 января (г. Рига).

78

78 Речь идет о I съезде народных депутатов СССР.

79

79 Н. А. Щелоков — министр внутренних дел во времена Л. И. Брежнева.

80

80 Речь идет о «Заявлении для печати и других средств массовой информации», сделанном Б.Н. Ельциным в связи с обсуждением на сессии Верховного Совета СССР дела о покушении на него. (См.: Наст. сб. С. 155.)

81

81 Из беседы с главным редактором «Московских новостей» Е. Яков-левым //Московские новости. 1990. 14 января.

82

82 Б.Н. Ельцин ссылается на одно из своих высказываний, сделанных во время поездки в США летом 1989 г.

83

83 Из доклада на февральском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС// Известия. 1990. 6 февраля.

84

84 Февральский (1990 г.) Пленум ЦК КПСС рассмотрел вопрос о проекте Платформы ЦК КПСС к XXVIII съезду партии.

85

85 Из беседы с корреспондентами еженедельника «Аргументы и факты»//Аргументы и факты. 1990. 3–9 марта.

86

86 Из доклада на мартовском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС//Известия. 1990. 12 марта.

87

87 Из речи Президента СССР на внеочередном III съезде народных депутатов СССР//Известия. 1990. 16 марта.

88

88 Фрагмент пресс-конференции, состоявшейся 15 марта после окончания работы внеочередного III съезда народных депутатов СССР//Известия. 1990. 17 марта.

89

89 Из беседы с рабочими «Уралмаша», 25 апреля 1990 г.//Известия. 1990. 26 апреля.

90

90 Речь идет о выступлении М.С. Горбачева на юбилейном торжестве в связи со 120-летием со дня рождения В. И. Ленина.

91

91 Разумеется, если судить только по тем заявлениям М.С. Горбачева, которые постоянно делались официально, на публику.

92

92 Из выступления на I съезде народных депутатов РСФСР, 21 мая 1990 г.//Известия. 1990. 25 мая.

93

93 Из интервью журналу «Тайм», 22 мая 1990 г.//Известия. 1990. 28 мая.

94

94 Из выступления на I съезде народных депутатов РСФСР, 23 мая 1990 г. Сделано по желанию депутатов, попросивших отреагировать его на дискуссию о суверенитете//Советская Россия. 1990. 25 мая.

95

95 Из выступления и ответов на вопросы кандидата на пост Председателя Верховного Совета РСФСР на I съезде народных депутатов РСФСР, 25 мая 1990 г.//Советская Россия. 1990. 27 мая.

96

96 Из беседы с журналистами у входа в резиденцию премьер-министра Канады, 30 мая 1990 г.//Советская Россия. 1990. 31 мая.

97

97 Фрагменты пресс-конференции Председателя Верховного Совета РСФСР, 30 мая 1990 г.//Советская Россия. 1990. 31 мая.

98

98 Фрагмент совместной с Дж. Бушем пресс-конференции в Вашингтоне, 4 июня 1990 г.//Известия. 1990. 5 июня.

99

99 Из интервью английской телекомпании Би-би-си//Известия. 1990. 10 июня.

Последнее верно, только если гены, отвечающие за эти признаки распложены на разных хромосомах.

100

100 Из беседы с главным редактором «Московских новостей» Е. Яковлевым //Московские новости. 1990. 10 июня.

101

101 В первых числах июня М.С. Горбачев находился с официальным визитом в Соединенных Штатах Америки.

102

102 Среди делегатов съезда было 40 % партийных работников, но четвертую часть из них составляли секретари первичных партийных организаций; хозяйственные руководители составляли 17 % //См.: XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза, 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 1. М., 1991. С. 184.

103

103 Из доклада на Российской партийной конференции//Известия. 1990. 20 июня.

104

104 Из ответов на вопросы делегатов Учредительного съезда Коммунистической партии РСФСР//Известия. 1990. 26 июня.

105

105 Из доклада XXVIII съезду КПСС// XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 1. С. 59–60; 89–91; 96-101.

106

106 Речь на XXVIII съезде КПСС. Дается с незначительными сокращениями // XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 1. С. 472–475.

107

107 Так в источнике. Следует — «утопичны». — Ред.

108

108 Реплика по ходу дискуссии на съезде//XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 155–156.

109

109 Фрагмент дискуссии при выдвижении кандидатов на пост Генерального секретаря ЦК КПСС//XXVIII съезд Коммунистической партии ^Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 244.

110

110 Выступление в ходе выборов Центральных органов партии// XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 500–501.

111

111 Выступление в ходе выборов Центральных органов партии// XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 501.

112

112 Решение о погашении мандата делегата XXVIII съезда КПСС Б.Н. Ельцина большинством голосов принято (за — 3671, против — 150, воздержалось — 103). (См.: Там же. С. 501.)

113

113 Из выступления в Верховном Совете Латвийской Республики//Советская Латвия. 1990. 3 августа (г. Рига).

114

114 А. В. Горбунов — Председатель Верховного Совета Латвийской Республики.

115

115 Из заявления для прессы после встречи с рабочей группой по подготовке концепции перехода к рыночной экономике//Известия. 1990. 16 августа.

116

116 Речь идет о программе, получившей широкую известность под названием «500 дней».

117

117 Из выступления в Одесском военном округе//Известия. 1990 19 августа.

118

118 Фрагменты пресс-конференции с советскими и иностранными журналистами, 31 августа 1990 г.//Советская Россия. 1990. 2 сентября.

119

119 Фрагменты пресс-конференции по итогам двадцатидвухдневной рабочей поездки по России. В источнике материал дается в изложении //Советская Россия. 1990. 2 сентября.

120

120 Из статьи «Как поймать „ветер века“?» //Мегаполис — Экспресс. 1990. 9 августа.

121

121 Из беседы с корреспондентом «МК» //Московский комсомолец. 1990. 8 августа.

122

122 Автор комментирует состоявшуюся в июле 1991 г. встречу М.С. Горбачева с московскими «радикалами»-экономистами, публицистами, политологами.

123

123 Из статьи «Пора сказать правду»//Московский строитель. 1990. 13–20 ноября.

124

124 Г. Фильшин — бывший заместитель Председателя Совмина РСФСР, ушедший в отставку в связи со скандальным «делом о 140 миллиардах».

125

125 Из вступительного слова на Второй сессии Верховного Совета РСФСР, 3 сентября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 5 сентября.

126

126 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 17 сентября 1990 г. // Советская Россия, 1990. 18 сентября.

127

127 Речь идет о программе, направленной в Верховный Совет Президентом, в которой делалась попытка — соединить достоинства правительственной программы и программы группы академика Шаталина.

128

128 Из выступлений председательствующего на Второй сессии Верховного Совета РСФСР//Советская Россия. 1990. 19, 20, 22, 27 сентября.

129

129 М.Е. Николаев — Председатель Президиума Верховного Совета Якутской — Саха ССР.

130

130 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 21 сентября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 22 сентября.

131

131 Из вступительного слова на октябрьском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС//Советская Россия. 1990. 9 октября.

132

132 Из выступления на Второй сессии Верховного Совета РСФСР, 16 октября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 17 октября.

133

133 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 19 октября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 20 октября.

134

134 Из выступления на возобновившейся после короткого перерыва 13 ноября 1990 г. Второй сессии Верховного Совета России, в котором Б.Н. Ельцин по просьбе депутатов рассказал о своей встрече с М.С. Горбачевым 11 ноября 1990 г.//Известия. 1990. 14 ноября.

135

135 Из выступления и ответов на вопросы на встрече с народными депутатами-военнослужащими.//Советская Россия. 1990. 15 ноября.

136

136 Из доклада на сессии Верховного Совета СССР, 16 ноября 1990 г./ /Известия. 1990. 17 ноября.

137

137 Речь идет о выступлении Б.Н. Ельцина на Второй сессии Верховного Совета России 13 ноября 1990 г. (См.: Наст. сб. С. 257.)

138

138 Из интервью, данного в Париже для советского и французского телевидения//Известия. 1990. 22 ноября.

139

139 Из выступления на встрече с деятелями культуры страны//Советская Россия. 1990. 1 декабря.

140

140 Из беседы с главным редактором «Московских новостей» Е. Яковлевым и ведущим политическим обозревателем французского журнала «Пари-матч» М. Гоно//Московские новости. 1990. 2 декабря.

141

141 Речь идет о предстоящем IV съезде народных депутатов СССР.

142

142 Из выступления на декабрьском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС// Известия. 1990. 11 декабря.

143

143 Речь идет о предложениях по установлению президентской формы правления: пост вице-президента, Кабинет Министров вместо Совета Министров СССР, уточнение функций Совета Федерации и др.

144

144 Из выступления на Внеочередном (втором) съезде народных депутатов РСФСР, 11 декабря 1990 г.//Советская Россия. 1990. 12 декабря.

145

145 Из статьи «Мысли вслух и вопросы Президенту СССР М.С. Горбачеву»//Литературная Россия. 1990. 2 ноября.

146

146 Автор во время написания статьи — народный депутат ССР Молдова.

147

147 Из «Открытого письма Председателю Верховного Совета России Б.Н. Ельцину» //Литературная Россия. 1990. 2 ноября.

148

148 Из статьи «Октябрьский выбор Президента»//Огонек. 1990. № 47. С 6.

149

149 Из доклада на IV съезде народных депутатов СССР, 17 декабря 1990 г.//Советская Россия. 1990. 18 декабря.

150

150 Из выступления на IV съезде народных депутатов СССР, 19 декабря 1990 г.//Известия. 1990. 20 декабря.

151

151 Из заключительного слова на IV съезде народных депутатов СССР, 19 декабря 1990 г.//Известия. 1990. 20 декабря.

152

152 Из Обращения Председателя Верховного Совета РСФСР, 13 января 1991 г.//Куранты. 1991. 17 января.

153

153 Фрагменты пресс-конференции Председателя Верховного Совета РСФСР 14 января 1991 г., посвященной его поездке в Прибалтику. В источнике дается в изложении//Известия. 1991. 16 января.

154

154 Имеются в виду республики Прибалтики, Грузия и Молдова.

155

155 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 15 января 1991 г. По просьбе депутатов М.С. Горбачев реагирует на заявление Б.Н. Ельцина о необходимости создания российской армии. В источнике дается в изложении//Советская Россия. 1991. 16 января.

156

156 Из Открытого письма Председателя Верховного Совета РСФСР народам Прибалтика/Российская газета. 1991. 19 января.

157

157 Имеются в виду уже заключенные двусторонние договоры России с Эстонией и Латвией, подготовка подобного договора с Литвой и дополнительного соглашения по обеспечению прав русскоязычного населения в Прибалтике и латышей, литовцев и эстонцев в России.

158

158 Из беседы с корреспондентом еженедельника «Аргументы и факты»//Аргументы и факты. 1991. № 3. Январь.

159

159 Из Заявления Президента СССР в связи с событиями в Вильнюсе и Риге//Правда. 1991. 23 января.

160

160 Председатель Верховного Совета Эстонии А. Рюйтель, Председатели Верховных Советов РСФСР и Латвии Б. Ельцин и А. Горбунов, постоянный представитель Литвы в Эстонии С. Хубараускас, обсудив в Таллинне ситуацию в Прибалтике, обратились к Генеральному секретарю ООН Пересу де Куэльяру с предложением «срочно созвать под эгидой ООН Международную конференцию по урегулированию „балтийского вопроса“».

161

161 Из Обращения Председателя Верховного Совета РСФСР к участникам демонстрации и митинга в Москве, 20 января 1991 г.//Куранты. 1991. 23 января.

162

162 Фрагменты из выступления на встрече с группой народных депутатов-рабочих, 28 января 1991 г.//Куранты. 1991. 30 января.

163

163 Из выступления по Центральному телевидению, б февраля 1991 г.//Известия. 1991. 7 февраля.

164

164 Фрагменты интервью, данного комментатору Центрального телевидения С.Л. Ломакину и председателю Всероссийской компании телерадиовещания О.М. Попцову, 19 февраля 1991 г.//Советская Россия. 1991. 23 февраля.

165

165 Из ответов на вопросы во время встречи в объединении «Минский тракторный завод им. В. И. Ленина», 26 февраля 1991 г.//Советская Россия. 1991. 28 февраля.

166

166 Из выступления на встрече с представителями научной и творческой интеллигенции Белоруссии, 28 февраля 1991 г.//Правда. 1991. 1 марта.

167

167 Речь идет об Указах от 29 января 1991 г. «Об образовании при Президенте СССР Комитета по координации деятельности правоохранительных органов» и «О взаимодействии милиции и подразделений Вооруженных Сил СССР при обеспечении правопорядка и борьбе с преступностью».

168

168 Из выступления на встрече с руководителями городов и районов, предприятий, хозяйств и учреждений, ветеранами войны и труда Могилевской области БССР, 28 февраля 1991 г.//Правда. 1991. 2 марта.

169

169 Из выступления на встрече в Центральном доме кинематографистов, 9 марта 1991 г.//Советская Россия. 1991. 12 марта.

170

170 21 февраля 1991 г. на сессии Верховного Совета России группа народных депутатов: заместители Председателя Верховного Совета РСФСР С. П. Горячева, Б. М. Исаев, председатели палат В. Б. Исаков, Р. Г. Абдулатипов, заместители председателей палат А. А. Вешняков и В. Г. Сироватко выступила с Заявлением, в котором подвергла критике политический курс российского парламента и лично Б.Н. Ельцина, призвав к созыву внеочередного съезда народных депутатов РСФСР.

171

171 Речь идет о забастовках шахтеров Кузбасса, Караганды и других регионов, выдвигавших политические требования, включая отставку Президента СССР. Речь идет о забастовках шахтеров Кузбасса, Караганды и других регионов, выдвигавших политические требования, включая отставку Президента СССР.

172

172 Из выступления по Центральному телевидению, 15 марта 1991 г.//Известия. 1991. 16 марта.

173

173 Из выступления по «Радио России», 15 марта 1991 г.//Независи-мая газета. 1991. 16 марта.

174

174 Фрагменты беседы с советскими и иностранными журналистами у избирательного участка, где голосовал Президент СССР, 17 марта 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 18 марта.

175

175 Из беседы с председателем Всесоюзной государственной телерадиокомпании Л. П. Кравченко и политическим обозревателем И. С. Фесуненко на Центральном телевидении, 28 марта 1991 г.//Правда, 1991. 29 марта.

176

176 Речь идет о III внеочередном съезде народных депутатов РСФСР.

177

177 Имеются в виду Указы Президента СССР о выводе из-под юрисдикции Моссовета Главного управления внутренних дел и о запрете проведения митингов и демонстраций в г. Москве.

178

178 Из доклада на III внеочередном съезде народных депутатов РСФСР, 30 марта 1991 г. //Российская газета. 1991. 31 марта.

179

179 Из выступления на совещании советских, общественных и хозяйственных руководителей Хабаровского края, 15 апреля 1991 г.//Правда. 1991. 16 апреля.

180

180 На пресс-конференции Б.Н. Ельцин резко говорил о депутатской группе «Коммунисты России», обвинял ее в том, что она хотела обезглавить Российский парламент, критиковал Указ Президента о выводе из-под юрисдикции Моссовета Главного управления внутренних дел и о запрете проведения митингов и демонстраций в г. Москве, отстаивал идею «круглого стола», как средства разрешения политического кризиса в стране; допускал другие высказывания в духе конфронтации с центром.

181

181 В источнике видимо опечатка. В данном случае имеется в виду пресс-конференция, а не заключительное слово.

182

182 Фрагмент интервью, данного корреспонденту еженедельника. «Аргументы и факты»//Аргументы и факты. 1991. Март.

183

183 Из беседы с корреспондентом «Комсомольской правды»//Комсомольская правда. 1991. 13 апреля.

184

184 Из беседы с корреспондентом «Комсомольской правды»//Комсомольская правда. 1991. 16 марта.

185

185 Из статьи «Не старайтесь, ничего не выйдет!»//Аргументы и факты. 1991. Март.

186

186 Фрагмент беседы с корреспондентом «АИФ»//Аргументы и факты. 1991. Март.

187

187 Из статьи «Без масок и в масках. Кто и почему разрушает Союз»//Советская Россия. 1991. 14 марта.

188

188 Речь идет о мартовском (1991 г.) объединенном Пленуме ЦК и ЦКК Компартии РСФСР.

189

189 Из выступления в европейском парламенте, 16 апреля 1991 г.//Российская газета. 1991. 23 апреля.

190

190 Из вступительного слова на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК КПСС, 24 апреля 1991 г.//Правда. 1991. 25 апреля.

191

191 Из заключительного слова на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК КПСС, 26 апреля 1991 г.//Правда. 1991. 27 апреля.

192

192 Из интервью программе «Парламентский вестник России», вышедшей в эфир 4 мая 1991 г. по второй программе ЦТ//Куранты, 1991. 7 мая.

193

193 Фрагменты совместной пресс-конференции М.С. Горбачева и Ф. Миттерана в Москве, 6 мая 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 8 мая.

194

194 Из беседы с корреспондентом «Известий»//Известия. 1991 23 мая.

195

195 Из ответов корреспонденту «Советской России»//Советская Россия. 1991. 27 апреля.

196

196 Из интервью, данного еженедельнику «АИФ»//Аргументы и факты. 1991. № 21. Июнь.

197

197 Из репортажа, помещенного в одно из кемеровских газет в связи с визитом Б.Н. Ельцина//Шанс. 1991. 8-14 мая.