ССЫЛЬНЫЕ ДЕМОКРАТЫ


Дореволюционная промышленность Акмолинска ограничивалась мелкими кустарными и полукустарными предприятиями. По статистике 1913 года, она состояла из 2 механических мельниц, 21 кузницы, 9 кирпичных. 2 кожевенных, 2 кишечных, овчинного, шерстомойного, салотопенного и пивоваренного заводов и 4 гончарных мастерских. Всего более 40 предприятий, в общей сложности занимавших 208 рабочих.

Ввиду отсутствия промышленного пролетариата, экономической и культурной отсталости царское правительство превратило Акмолинск в место ссылки «политических». Только с 1882 по 1906 год здесь отбыли ссылку около 50 человек. Первыми в 1882 году прибыли Иван Рафаилов и Мартин Кутневский. В 1883 — Петр Румянцев, Николай Сажин, Вячеслав Бобылев, Степан Эрастов, в 1884 — Василий Гусев, Григорий Лозовой, Екатерина Дическуло, Дмитрий Черепинскин, в 1885 — Михаил Лаврусевич, Евгения Бабушкина, в 1886 — Бронислав Ендрушек, Владислав Брудневский, в 1887 — Федор Иваницкий и т. д.

Среди сосланных находился и отец будущего президента Академии наук Украины и вице-президента Академии наук СССР, крупнейшего советского патофизиолога, академика А. А. Богомольца Александр Михайлович Богомолец. Будучи членом Южно-Русского рабочего союза, он вместе с женой Софьей Николаевной занимался распространением запретной литературы, переправлял для народовольцев оружие. В январе 1881 года Софью Николаевну арестовали, приговорив к десяти годам каторги. В Лукьяновской тюрьме у нее родился сын Александр — будущий советский академик. 10 января 1882 года жандармы задержали и Александра Михайловича, на три года препроводив его в Акмолинск. Ему было запрещено работать на государственных должностях. Пришлось заниматься частной врачебной практикой, так как выдаваемого казной порциона (15 коп. суточных и 1 руб. 50 коп. квартирных в месяц) не хватало на самые скромные расходы.

Александр Михайлович хлопотал, чтобы ему разрешили повидаться с Софьей Николаевной, но всякий раз получал отказы. Тогда он обратился к Л. Н. Толстому. Великий писатель помог получить разрешение. Александр Михайлович вместе с малолетним сыном Сашей выехал к жене, однако через несколько дней после их приезда Софья Николаевна умерла от чахотки. Лишь спустя восемь лет после ссылки и отъезда из Акмолинска А. М. Богомольцу дозволили работать земским врачом. Октябрьскую революцию он принял восторженно. Умер в 1932 году.

Крупной фигурой среди политических, прибывших в Акмолинск осенью 1890 года, был 28-летний врач Дмитрий Дмитриевич Бекарюков. Из студентов медицинского факультета Харьковского университета в 1882 году он был исключен за причастность к революционному движению, однако осенью этого же года сумел поступить в Казанский университет, где сразу же примкнул к народническому кружку, стал участником студенческих волнений.

В 1884 году подвергался аресту. В 1886 году, окончив Казанский университет, возвратился в Харьков. И опять — тайные сходки, руководство нелегальными кружками, запрещенная литература, листовки. В конце 1889 года Бекарюкова арестовали по «Делу о рабочих революционных кружках». Харьковский окружной суд 11 июля 1890 года приговорил его к высылке. Какое-то время он отсидел в московской тюрьме, затем на три года был сослан в Акмолинск.

После Великой Октябрьской революции Д. Д. Бекарюков всецело посвятил себя санитарной работе. Был районным школьным врачом в Москве. С весны 1918 года — председателем школьно-санитарной коллегии, а с 1931 года — старшим научным сотрудником санитарного института имени Ф. Ф. Эрисмана. Написал свыше 60 печатных трудов. Умер 13 сентября 1934 года.

Еще более колоритен Анатолий Георгиевич (Егорович) Уфимцев — изобретатель и авиаконструктор, человек на редкость талантливый, пылкий. Шестнадцатилетним гимназистом он вступил в нелегальный кружок и тут, желая облегчить работу товарищей по подполью, сделал первые свои изобретения — «электрическое перо» для размножения листовок и скоропечатающую ротационную машинку.

Уфимцев не переносил ханжества, лицемерия, особенно, если они использовались для обмана и эксплуатации других. Его возмущали священнослужители, придумывающие всевозможные «чудеса». Этим и вызван был его поступок 7 марта 1898 года в Курске. Чтобы доказать, что никакой чудотворной силой икона Знаменского монастыря не обладает, Уфимцев пробрался в церковь и незаметно подложил под «чудотворную» икону самодельную мину замедленного действия. Ночью в опустевшем храме раздался взрыв. Конечно же, царь не мог оставить безнаказанным такое «святотатство». Политический смысл произошедшего был очевиден. Жандармерия настойчиво искала иконоборца. В 1900 году ей удалось напасть на след. Уфимцев около года просидел в Петропавловской крепости, после чего оказался в пятилетней акмолинской ссылке.

По прибытии в 1902 году в Акмолинск он совершенно не имел средств к существованию. И вдруг — неожиданный почтовый перевод на 500 рублей. Деньги, набор слесарных инструментов и письмо прислал А. М. Горький. Оказывается, Алексей Максимович, узнав о подвиге юноши, проникся к нему симпатией и оказал материальную поддержку. Уфимцев воспрянул духом. Оборудовал себе маленькую механическую мастерскую, в которой по мелочам зарабатывал на житье, одновременно продолжая заниматься изобретательством.

Отбыв ссылку, Анатолий Георгиевич вернулся в Курск. По просьбе А. М. Горького он помог в 1906—1907 годах оборудовать несколько подпольных революционных типографий. Горький и Уфимцев тогда еще ни разу не виделись, но заочная дружба их была искренней и прочной. Первая встреча произошла только весной 1928 года после возвращения Горького из-за границы в Москву.

Высокая одаренность, творческая фантазия и работоспособность позволяли Уфимцеву стойко переносить невзгоды. Ему принадлежат десятки больших и малых изобретений. Много сил и энергии отдал он работе над проектами самолетов и оригинальных биротативных двигателей к ним, «цилиндры которых были крестообразно расположены вокруг коленчатого вала, при работе мотора вращались вокруг этого вала и одновременно качались около цапфы, помещенной в головке каждого цилиндра»[56]. На свой биротативный четырехцилиндровый двигатель в 1911 году изобретатель получил патент, а на Международной московской выставке воздухоплавания в 1912 году двигатель был отмечен Большой серебряной медалью. В 1909—1910 годах Уфимцев по одному из своих проектов построил «сфероплан».

Анатолий Георгиевич изобрел «световой граммофон», типографскую скоропечатную машину, инерционный аккумулятор, керосино-калильный фонарь, предложил несколько новых способов цветной фотографии и многое другое. С его именем неразрывно связано развитие нашей отечественной ветроэнергии и конструирование ветродвигателей.

Советское правительство уделяло ему большое внимание, оказывало помощь. Особенно после 1922 года, когда проживавший в Курске изобретатель обратился к В. И. Ленину, предлагая государству свои услуги. Умер А. Г. Уфимцев в 1936 году.

Ссылая демократов в провинциальный Акмолинск, самодержавие верило, что здесь они окажутся лишними, не смогут влиять на местное население. В действительности получилось не так. Под их воздействием даже на таких глухих окраинах, как Акмолинский уезд, занимавший тогда огромное пространство от макинских лесов до реки Чу, становилось неспокойно. В 1901—1903 годах здесь бастуют рабочие Успенского рудника, в 1902—1903 годах — шахтеры Караганды, в 1903 — медеплавильщики Спасского завода.

Русско-японская война, принесшая трудовому люду новые тяготы, еще больше накалила обстановку. Эхо революционных событий 1905 года в Москве, Петербурге и других городах страны слышалось повсеместно. В знак солидарности с пролетариатом России, 20 ноября 1905 года забастовали служащие Акмолинской почтово-телеграфной конторы. В декабре их примеру последовали рабочие Успенского рудника, которые образовали свой руководящий забастовочный орган — «русско-киргизский союз». Брожение стало перебрасываться на некоторые другие учреждения и промышленные предприятия. Опасаясь новых выступлений, правительство в январе 1906 года объявило Акмолинский уезд на военном положении[57].

Все это не было случайностью. События назревали исподволь. В подготовке их участвовали ссыльные революционеры. Главную руководящую роль, бесспорно, играл омский комитет РСДРП, насчитывавший в своем составе немало самоотверженных, талантливых подпольщиков-организаторов, таких, например, как В. В. Куйбышев.

Акмолинский уездный начальник Нехорошков неоднократно уведомлял генерал-губернатора о забастовках и других политических эксцессах, происходящих в уезде. 5 марта 1906 года он снова писал ему «о толках и слухах, которые усиленно циркулировали в городе по поводу предстоящих, будто бы, в самом непродолжительном времени беспорядков и «погромов», первыми жертвами каковых были намечены чины полиции и администрации, правительственные учреждения и некоторые из наиболее выдающихся по торговле и капиталу местных коммерсантов, их магазины и лавки»[58].

4 февраля 1907 года Нехорошков телеграфно уведомил губернатора, что в Акмолинске возник нелегальный социал-демократический кружок в составе частного поверенного Трофимова, заведующего сельскохозяйственным складом Хитушко, заведующего лесным складом Чирикова, служащего лесного склада Вараксина, его сестры, учительницы Мариинского женского училища Вараксиной, и казака Акмолинской станицы Смокотина, возвратившегося из Иркутска, где он отбывал ссылку за свою прежнюю противоправительственную деятельность. Нехорошков сообщал, что по имевшимся у него сведениям Михаил Смокотин приехал в Акмолинск от иркутской социал-демократической организации, чтобы вести работу среди населения[59].

Рапорт уездного начальника, несомненно, связан с событием, происшедшим за несколько дней до этого. 28 января 1907 года городская управа производила баллотировку выборщиков, которые должны были ехать в Омск для участия в голосовании по выборам депутатов Второй Государственной Думы. В ночь на 28-е акмолинский кружок разбросал перед управой, на церковной площади и центральных улицах четыре вида прокламаций омского комитета РСДРП — «К избирателям», «Для чего идет социал-демократия в Думу», «Черносотенная партия», «Самодержавие прежде и теперь», обличающие политику царизма и черносотенцев в предстоящих выборах[60]. Правда, повлиять на результаты голосования не удалось. Буржуазия одержала верх. Выборщиками от горожан прошли мещанский староста Суров и мулла Измаилов. Однако в станице картина получилась другой. Влияние социал-демократического кружка и лично Михаила Смокотина оказалось здесь куда сильнее. В наказ станичным выборщикам Кучковскому, Колмакову, Михееву, Кускову, Буторину, Боярскому и Воробьеву, направленным в Омск на Войсковой круг, казаки включили вопросы, по словам уездного начальника, «не имеющие ничего общего с жизнью сибирских казаков и являющиеся чисто политическими вопросами». Станичники требовали отмены смертных казней и закона о введении военного положения и усиленной охраны, категорического запрета использования казаков для несения полицейских обязанностей и подавления возникающих на политической основе беспорядков[61].

Губернатор распорядился вторично арестовать Смокотина и выслать за пределы Степного края.

Еще не улеглись страсти, не забылись выборы и листовки омского комитета РСДРП, как Акмолинск потрясло новым скандалом: 3 января 1908 года в коммерческом клубе на новогоднем бале-маскараде появились три маски политического содержания. Особенно бросилась всем в глаза маска «Крестьянский вопрос». Она изображала старого нищего крестьянина в кандалах, с тяжелой ношей на спине — вязанкой поленьев. Каждое полено в вязанке имело политическую надпись. Шляпу оборванца увенчивал большой вопросительный знак (земельный вопрос), а по сторонам от него написано «Давно стою на очереди» и «Еще не решен». Огромную кружку в руках крестьянина испещряли надписи: «Чаша человеческого терпения», «Переполнилась», «Какой мерой мерите вы, такой и вам отмерится», «Верю, что потомки не будут пить из этой чаши», «Давно говорят, что я — центр, я — соль земли, а у меня нет ни соли, ни земли». Были нарисованы цепи, штык, тюремная решетка, чаша, переполненная кровью, и паук, пьющий из кровавой лужи. Надписи по кольцам кандалов: «Голод», «Безземелье», «Строптивым», «Недовольным». Вдоль правого рукава: «Раззудись, плечо, размахнись, рука», вдоль левого: «Освежи, взволнуй степь привольную». На груди висело вырезанное из картона сердце с надписью: «Земля и воля»[62].

Уездный начальник в рапорте губернатору отметил, что маска «Крестьянский вопрос» произвела на публику сильное впечатление.

«Так как все перечисленные выше надписи, — докладывал он, — носили явно политический характер с возбуждающим против правительства содержанием, то пристав Соколов тотчас же предложил маске оставить маскарад, но таковая на предъявленные ей законные требования городского пристава исполнить их не пожелала и обратилась к присутствующей на маскараде публике с просьбой вступиться за нее, ссылаясь на то, что личность маски по общепринятым правилам должна считаться неприкосновенной. К означенному протесту маски присоединилась некоторая часть из бывшей на маскараде публики, в том числе начальник 9-го Переселенческого подрайона г. Бламберг, впрочем, скоро успокоившийся, и начальник Акмолинской почтово-телеграфной конторы г. Хныкин, дозволивший себе слишком громко и вполне некорректно критиковать действия городского пристава Соколова и возбуждать публику против полиции»[63].

Маска «Крестьянский вопрос» получила первый приз, о чем объявил дежурный старшина клуба купец Носов. Собравшиеся встретили сообщение Носова аплодисментами.

Пристав Соколов арестовал и опросил маску. Как докладывал губернатору уездный начальник Нехорошков, под ней «скрывался служащий в качестве конторщика при Акмолинском сельскохозяйственном складе Переселенческого управления, бывший волостной писарь, крестьянин Тверской губернии Весьегонского уезда Поповской волости деревни Вахтиц Павел Арсеньев Голубев»[64].

Голубева уволили с работы, предложив выехать из Степного края. Заведующий сельскохозяйственным складом Хитушко был понижен в должности, «как не донесший о поступке Голубева и тем обнаруживший неспособность стоять во главе учреждения»[65].

В дальнейшем П. А. Голубев переехал в Томск под негласный надзор полиции, учился на курсах, был счетоводом при Томском технологическом институте, служил в 1-м Сибирском запасном полку, расквартированном в Ташкенте. Революция 1917 года выдвинула Павла Арсеньевича в члены Совета рабочих и солдатских депутатов от Ташкентского гарнизона. После гражданской войны он работал в Томском губоно, был заведующим Вороновской школьной коммуны и детским домом в Уфимской области, воспитателем Московского детского дома, секретарем Московской губсовпартшколы. Им написаны повести для детей «Ефимка-партизан», «Буран», «Козявкин сын», выпущенные отдельными книгами Госиздатом. С 1930 года Голубев — педагог-внешкольник Московского ТЮЗа, сотрудник московской санитарно-эпидемиологической станции Кировского района. В 1957 году ушел на пенсию. Умер уже в семидесятые годы, когда ему было за девяносто.




Примечания:



5

См. Казахско-русские отношения в XVI—XVIII веках (сборник документов). Алма-Ата, 1961, с. 3.



6

Там же.



56

Большая Советская Энциклопедия, издание второе. М., 1940, т. 44, с. 440.



57

См. Революция 1905—1907 годов в Казахстане (сборник документов). Алма-Ата, 1949, с. 126.



58

Революция 1905—1907 годов в Казахстане, с. 132.



59

См. Революционное движение в Казахстане (сборник документов). Алма-Ата, 1955, с. 236—237.



60

См. Революция 1905—1907 годов в Казахстане, с. 190.



61

Там же, с. 178; Дубицкий А. Ф. Где течет Ишим. Алма-Ата, 1965, с. 61—63; Новая степь, 1928, 7 ноября.



62

Новая степь, 1928, 7 ноября; Дубицкий А. Ф. Где течет Ишим, с. 61—63; экспозиция Целиноградского областного историко-краеведческого музея; Целиноградская правда, 1967, 13 января



63

Там же.



64

Там же.



65

Там же.







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх