Очерк первый

У ИСТОКОВ НОВГОРОДСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

Современной науке известны три главных отличительных признака государства: 1) размещение населения по территориальному принципу, а не на основе кровных уз, как это было при старой родовой организации; 2) наличие публичной власти, отделенной от основной массы народа; 3) взимание налогов, для содержания публичной власти.{1} «Именно совокупность этих трех характеристик позволяет говорить о том, что в данном обществе завершился политогенез и окончательно сложилось государство. Вполне очевидно, однако, что все они вовсе не обязательно возникают строго синхронно: конкретные условия исторической реальности могут в разных случаях ускорять или замедлять появление того или другого из таких необходимых элементов сформировавшегося государства».{2} И тем не менее вести речь о сложившемся государстве можно лишь тогда, когда существуют все названные признаки.{3} Отсутствие какого-либо из них указывает на незавершенность процесса складывания! государства и позволяет заключить только об элементах государственности.{4}

Весьма важным является вопрос и о формах, в которых реализуются признаки государства. По мере социальной эволюции происходит преобразование этих форм от низших к высшим, от примитивных к более совершенным.

Памятуя о сказанном выше, мы и приступаем к поискам начальных моментов в истории новгородской государственности.

В недатированной части Повести временных лет, где заключен рассказ о расселении восточных славян, относительно новгородских словен говорится следующее: «Словени же седоша около езера Илмеря, и прозвашася своим имянем…»{5} Новейшие археологические данные позволяют (хотя и условно) очертить территорию ильменских словен в IX–X вв. Она охватывала «компактный район, включая в южном Приильменье среднее и нижнее течение рек Ловати, Полу, Полисть, водораздел Ильменя и верхней Волги; в восточном Приильменье она, видимо, проходила по среднему течению р. Мсты, в западном — по верхней Луге. На севере связанная с новгородскими землями территория, закрепленная цепочкой городищ, проходила узкой полосой вдоль Волхова до Ладоги».{6} Вырисовывается, стало быть, единая область проживания новгородских словен на северо-западе Восточной Европы. В этом отношении словене находились в одинаковом положении с другими летописными племенами, жившими «каждо с своим родом и на своих местех».

Ильменские словени — отнюдь не единичное племя, а союз родственных племен, подобный тем союзам, которые скрываются под именами полян, древлян, северян, вятичей, кривичей и пр. Эти объединения появляются в результате естественного роста населения: первичное племя, состоящее из нескольких родов, увеличиваясь количественно, распадается на ряд племен, образующих союз. Рождается организация, представляющая, по словам Ф. Энгельса, не что иное, как свойственную родовым условиям «естественно выросшую структуру; она в состоянии улаживать все конфликты, которые могут возникнуть внутри организованного таким образом общества».{7} Поэтому нельзя признать справедливым мнение, согласно которому объединение восточных славян (в том числе и новгородских словен) в племенные союзы происходило на фоне активного распада родовых связей, а сами союзы ознаменовали собой кризис родовых отношений.{8}

Вновь образуемые связи были, вероятно, поначалу непрочны. Но со временем они становились все более устойчивыми и приобрели постоянный характер. Просуществовав многие десятки, а может быть и сотни лет, постоянные восточнославянские племенные союзы «нашли отражение в летописной терминологии, в географической номенклатуре и в археологических особенностях отдельных славянских земель».{9} Племенной союз словен в Приильменье археологически обозначается вполне определенно.{10} Своеобразной вещественной его маркировкой являются ромбощитковые височные кольца.{11}

Эпоха племенных союзов, которую следует рассматривать как завершающую стадию развития родоплеменного строя, отличалась от предшествующего времени несравненно большей насыщенностью социальными связями и сложностью общественных структур, что вело к учащению конфликтов и столкновению интересов различных племен, вошедших в союз. В этих условиях нормальная жизнедеятельность общества без координирующих центров оказывается невозможной. Начинается строительство городов, функционирующих в качестве политико-административных, военных и культурных центров. В городах происходила концентрация ремесла, служившего потребностям родоплеменной знати, дружинников и заезжих купцов в оружии, военном снаряжении, ювелирных изделиях, предметах оснащения торговых судов и т. п. И все-таки ремесленная деятельность в городах имела, по сравнению с политической, военной и культурной, ограниченное общественное значение.{12}

Ранние города, относимые к племенным центрам, — это не «древнейшая форма предгородского поселения на Руси», как считают некоторые исследователи.{13} Центр союза племен есть город, а не протогород или какой-нибудь иной его предтеча.

По мнению Б. Д. Грекова, «город мог появиться только при наличии частной собственности, т. е. в классовом обществе. Родо-племенной строй не знает городов в точном значении термина. Появление города обозначает разрушение родо-племенного строя».{14} Этот взгляд принадлежит к разряду типичных в советской исторической науке. Порой он возводится во всеобщий принцип, объясняющий секрет происхождения древнего города во всемирном, так сказать, масштабе: «Возникновение города как определенного общественного организма связано с глубокими качественными изменениями всей системы организации общества, когда в процессе исторического развития произошло отделение города от деревни».{15}

Применительно к Северной Руси процесс урбанизации изучается новейшими исследователями также в рамках перехода от доклассового общества к раннефеодальному. При этом указывается на глубокую преобразующую роль города в жизни местного общества, сопоставимую по глубине перемен с «революцией».{16}

Нам иначе видятся соответствующие явления истории восточных славян в целом и новгородских словен в частности. По нашим наблюдениям, восточное славянство VIII–IX вв. не вышло за пределы родоплеменного строя,{17} а следовательно, и зарождение городов в это время происходило в доклассовой среде. Города плавно вошли в структуру традиционного общества, став на первых порах узлами его прочности. Напомним, что Ф. Энгельс писал о древнейших городах, которые служили «средоточием племени или союза племен…».{18} В «Немецкой идеологии» основоположники марксизма, рассуждая об античной собственности, указывали на объединение (посредством договора или завоевания) «нескольких племен в один город».{19} Из высказываний К. Маркса следует, что «античный город возникает еще в бесклассовом или, может быть, предклассовом обществе на базе вполне жизнеспособного родо-племенного строя».{20} Изучение фактов, связанных с урбанизацией в Древней Греции, позволило К. Марксу сделать вывод об античном городе как прежде всего аграрном поселении, «центре сельской жизни» и местожительстве землевладельцев.{21}

Ю. В. Андреев, обобщив высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса об особенностях античного города и проанализировав соответствующие исторические данные, пришел к следующему заключению: «Специфичность греческого города в значительной мере определяется конкретными формами его генезиса, в котором чисто экономические факторы играли, по-видимому, лишь ограниченную роль, главенствующее же место принадлежало факторам демографического и военно-политического характера. Сами города представляли собой на этом раннем этапе их развития лишь более или менее крупные аграрные поселения или модифицированные сельские общины, в жизни которых ремесло и торговля еще долгое время занимали второстепенное, подчиненное положение. За очень немногими исключениями обе эти отрасли экономики были скорее порождением урбанизации, чем стимулом, вызвавшим ее к жизни. Главное, что отличало город от деревни в момент его возникновения, а во многих случаях и еще долгое время спустя, это — не столько его особые экономические функции рыночного или ремесленного центра, сколько его особый военно-политический статус „столицы” карликового государства и вместе с тем основного укрепленного пункта на его территории».{22}

Нами уже отмечалось сходство исторических явлений Древней Греции и Руси X в.{23} Нет сомнений в том, что возникновение городов в античной Греции и у восточных славян, включая, разумеется, ильменских словен, также имело немало общих черт. На Руси второй половины IX–X вв. развернулось строительство городов-государств, возводимых на племенной основе. Присмотримся к тому, как это происходило на северо-западе Восточной Европы, на территории новгородских словен.

Племенной союз словен довольно отчетливо выступает в археологических и посьменных источниках, относящихся к IX в. То была организация, с необходимостью порождавшая, как мы отмечали, города, служившие опорой ее жизнедеятельности. С точки же зрения функциональной к ранним восточно-славянским городам надо подходить дифференцированно. Именно в этом направлении ориентирует нас исследование состава восточнославянских союзов племен. Изучение погребальных обрядов вятичей, радимичей и северян, произведенное Г. Ф. Соловьевой на археологическом материале VIII–XIV вв., позволило выделить локальные группы на землях, занимаемых названными племенными союзами.{24} Г. Ф. Соловьева обоснованно идентифицировала эти группы с первичными племенами, образующими союзы племен, упоминаемые Повестью временных лет. Летописные племена распадались в среднем на 6–8 более мелких племен, являвшихся их структурными единицами.{25} Г. Ф. Соловьева приходит к важному для нас заключению: «Первичные племена, выявленные на территории радимичей и вятичей, должны были иметь и свои племенные центры, вокруг которых происходило объединение племен и к которым тянулось окрестное население. В дальнейшем они, возможно, превратились в центры удельных княжеств, а сами первичные племена составили основу этих уделов».{26} Б. А. Рыбаков, развивая соображения Г. Ф. Соловьевой, перевел их в общую для всего восточного славянства плоскость.{27} Таким образом, размещение первичных племен можно определять по городам, находящимся в границах того или иного союза племен.

К городским поселениям северо-западных словен принадлежали, как известно, Новгород и Ладога. Нет полной уверенности насчет Изборска, расположенного на окраине кривичских земель.{28} В. В. Седов с некоторой осторожностью замечает, что «в VIII–IX вв., по-видимому, это был племенной центр одной из групп кривичей».{29} Столь же предположительно он высказывается в другой своей работе: «Нужно полагать, что в VIII–IX вв. Изборск был племенным центром одной из групп кривичей».{30} В. А. Булкин, И. В. Дубов и Г. С. Лебедев считают возможным обойтись без гипотезы об Изборске как столице «псковских кривичей». По их словам, «анализ письменных данных, проделанный Д. А. Мачинским, показал, что славяне в лесной зоне появляются не ранее конца VII, а скорее в VIII в. Основатели Изборска могли быть связаны с той же волной славянских первопоселенцев, которая оставила в Приильменье городища с лепной и раннегончарной керамикой. Изборск — в этом случае — одно из самых западных поселений ильменских словен, на Псковском озере быстро обособившихся в самостоятельную группу».{31} Но если Изборск все же был городом кривичей, то и тогда подтверждается мысль о существовании центров первичных племен, хотя и на примере соседствующего с новгородскими словенами племенного объединения.{32} Что касается словенских городов — средоточий отдельных племен, к ним, вероятно, следует отнести также Новые Дубовики, Холопий городок.

Древнейшим из упомянутых словенских городов являлась, как свидетельствуют археологические данные, Ладога, сооруженная в низовьях Волхова. Время создания поселения — середина VIII в. Ладога возникла в гуще поселений, в окружении поселков-сателлитов, будучи центром заселений округи.{33} Закономерен вопрос, что первичнее — Ладога или окрестные поселения. А. Н. Кирпичников, известный знаток ладожских древностей, утверждает, будто ближайшая округа Ладоги формировалась «одновременно с основанием самого города».{34} Автор хочет, видимо, сказать, что складывание округи, «городовой волости» осуществлялось благодаря стараниям города. Подобный ход рассуждений демонстрируют и другие исследователи. Так, Н. Ф. Котляр, рассматривавший проблему генезиса и развития городов Галицко-Волынской Руси IX–XIII вв., сперва наблюдает возникновение города, а затем — интенсивное формирование волостной территории, тянущей к новообразованному городу.{35} С представлениями такого рода трудно согласиться. Город изучаемой эпохи возникал не на пустом месте. Он зарождался в сгустке поселений, обитатели которых, объединившись, создают центральный поселок для обеспечения нормальной жизнедеятельности олицетворяемой ими общественной организации. Не город изначально формирует свою округу, напротив, он сам есть порождение сельской стихии, превращающейся в его округу с момента создания городского центра. Отсюда явствует, что сельские поселения, расположенные поблизости от города, существовали раньше возникновения последнего, но социальный статус округи они получили после его постройки. Другое дело — последующее развитие «городовой волости». В ее сплочении и расширении город, несомненно, играл активнейшую роль. Все сказанное непосредственно касается и Ладоги, вышедшей на поверхность исторического бытия из недр скопления сельских поселений.

В исторической науке до сих пор дебатируется вопрос об этнической принадлежности жителей древнейшей Ладоги. Один из крупнейших исследователей Ладоги выдающийся советский археолог В. И. Равдоникас считал ее население искони славянским.{36} Г. Ф. Корзухина и Д. А. Авдусин связывали происхождение города с финскими племенами.{37} Разноплеменной состав (финны, балты, норманны, славяне) основателей Ладоги видится Г. С. Лебедеву. Городом новгородских словен Ладога, по его мнению, стала лишь к исходу IX в.{38} Признавая полиэтничность города в VIII–IX вв., включающей и славянский элемент, Е. Н. Носов полагает, что господствующим этот элемент стал лишь в X в.{39} Д. А. Мачинский основание Ладоги отнес к неславянской, «какой-то особой этнической группе, название которой по каким-то причинам не сохранилось в ПВЛ».{40} Более оправданной нам кажется точка зрения П. Н. Третьякова и А. Н. Кирпичникова. П. Н. Третьяков допускал, что нижний слой Ладоги, «быть может, имеет некоторое отношение к местным финно-угорским племенам — веси, ижоре или карелам, а возможно, и ко всем этим группировкам».{41} Однако ученый был убежден, что «нижний слой Староладожского городища содержит все же остатки прежде всего славяно-русской колонизации».{42} Схожий взгляд у А. Н. Кирпичникова: «В составе населения начальной Ладоги было, очевидно, много пришельцев из разных стран (особенно купцов). Этими же чертами наделена и материальная культура, полиэтническая по своему облику. При всем разноязычии основная часть населения имела определенный этнический адрес. Это отметил еще древнерусский летописец, который назвал Ладогу городом словен — первым на пути „из-за моря” в глубь русской равнины».{43}

Споры об этническом субстрате ранней Ладоги, ведущиеся в научной литературе, проистекают главным образом из противопоставления ее сельской округе. Это оборачивается серьезной методической ошибкой: Ладога предстает как бы сама по себе, вне органического единства с окрестными поселениями. Поэтому найденным в ней неславянским вещам придается чрезмерное значение, искажающее подлинную историческую картину. Но если исходить из указанного единства, то славянство начальной Ладоги едва ли у кого вызовет сомнение.

С учетом того же единства должно судить и о производственных занятиях населения города. Яркое их описание содержится в статьях В. И. Равдоникаса, посвященных Старой Ладоге. По словам исследователя, «сельское хозяйство, домашняя промышленность, выделяющееся ремесло, торговля с далекими областями — вот основы экономики Ладоги VII–IX вв.».{44} На первое место, как видим, В. И. Равдоникас поставил сельское хозяйство. И в X в. ладожане выступают «прежде всего как земледельцы, как сельские хозяева, обитавшие в жилых гнездах-дворах, приспособленных к задачам сельского — уже крестьянского, индивидуального — хозяйства».{45} В целом же характер хозяйства ладожан X в. «можно определить как индивидуализированное крестьянское сельское хозяйство с домашней промышленностью и с наличием выделившегося ремесла».{46} Материал, которым располагал В. И. Равдоникас, не вызывал ощущения контраста между городом и деревней. Любопытно, что Б. Д. Греков, стойкий борец за идею противоположности между городом и деревней, оперируя этим материалом в своих исследованиях о Киевской Руси, увидел в Ладоге город, «еще не окончательно оторвавшийся от деревенского строя жизни».{47}

Выводы В. И. Равдоникаса о хозяйстве ладожан оспорил А. Н. Кирпичников. «Теория о крестьянской Ладоге VIII–IX вв., — пишет он, — основана на некоторых связанных с сельским хозяйством находках. Одно время эта теория встретила сочувственный отклик, но ныне кажется не оправдавшей себя попыткой архаизации ладожского общества и его экономики».{48} У А. Н. Кирпичникова сложилось впечатление, что «поселенцы ладожского Поволховья принесли сюда довольно развитые аграрные навыки географически иного района, но, столкнувшись с более жесткими природными условиями, были вынуждены их изменить».{49} Какие доводы для оправдания своих сомнений выдвинул А. Н. Кирпичников? Прежде всего соображения общего порядка о коренных хозяйственных и общественных переменах (пашенное земледелие, выделение ремесла и торговли, появление индивидуальной семьи), произошедших в восточнославянском мире в VIII в.{50} Но во всех перечисленных переменах много спорных и неоднозначных моментов.{51} Аргументация, выстроенная на них, не убеждает. Тут нужны более или менее конкретные факты. А. Н. Кирпичников их приводит, но многие из этих фактов расходятся с утверждениями самого автора. Говоря о том, что «со всех сторон Ладожскую область окружали не лучшие для возделывания подзолисто-торфяные почвы», он далее замечает: «Исключение представляли ближайшие окрестности самой Ладоги, располагавшиеся на первой луговой террасе левого берега Волхова в месте слияния рек Ладожки и Заклюки».{52} В конечном счете оказывается, что возможности сельского хозяйства ладожан не столь уж ограничены, как уверяет А. Н. Кирпичников, ибо в VIII–IX вв., по его же собственному признанию, «земледелие и скотоводство служат самообеспечению жителей поселка и волости».{53} Показательно и то, что на протяжении первого столетия существования Ладоги (750–850 гг.) А. Н. Кирпичников находит там лишь «зачатки» ремесленного производства (бронзолитейного, косторезного, стеклодельного, судостроительного, железоделательного). Пребывание в Ладоге иноземных ремесленников, одному из которых, вероятно, принадлежал богатый набор кузнечно-ювелирного инструментария, образовавший настоящий клад,{54} также предостерегает от далеко идущих выводов относительно развития собственно ладожского ремесла. Красноречивым показателем его «зрелости» является и лепная керамика, сменяемая лишь на исходе IX — в начале X в. образцами, подправленными на гончарном круге.{55} Впрочем, Е. А. Рябинин, оценивая ремесленное производство в Ладоге, пишет: «Обращает на себя внимание довольно высокий уровень развития многих ремесел, выходящих за рамки домашнего производства. Набор специализированных инструментов для обработки железа и цветных металлов, находки костяных и деревянных изделий, изготовленных на токарном станке, — все это свидетельствует о появлении уже в VIII в. мастеров-профессионалов».{56} Было бы неверно отрицать наличие в Ладоге ремесел, вышедших за рамки домашнего производства, и профессиональных ремесленников. Однако определение «довольно высокий уровень» мало что дает. Чтобы иметь более ясное представление о характере ладожского ремесла, необходимо соотнести его с экономической и общественной системой Ладоги и ее ближайшей округи.

«Хотя обитатели Ладоги содержали скот и не были чужды огородничеству и земледелию, — пишет А. Н. Кирпичников, — считать их смердами-земледельцами нет оснований. Облик и обстановка ладожских домов свидетельствуют скорее об их городской, а не сельской принадлежности».{57} Ладожане, конечно же, не были «смердами-земледельцами», но они не являлись в массе своей и ремесленниками-профессионалами, живущими за счет производимой ими ремесленной продукции. Вводимое А. Н. Кирпичниковым разграничение по сельской и городской принадлежности исторически неприемлемо, поскольку тогда между городом и деревней в плане экономическом не было принципиального различия, а тем более — противоположности.{58} Выражение «не были чужды» явно здесь не удачно, ибо жители Ладоги занимались впрямую и довольно усердно, как это убедительно показал В. И. Равдоникас, земледелием и скотоводством, удовлетворяя собственным сельскохозяйственным трудом сбои жизненные потребности.{59} Вот почему мы относимся скептически к мысли о том, что Ладога с самого начала выступала как торгово-ремесленное поселение.{60} В нашем распоряжении есть и данные социально-экономического порядка, побуждающие сомневаться в этих построениях.

Обмен и торговля способствовали накоплению богатства, выражавшемуся прежде всего в имущественном неравенстве, которое современная наука относит к начальному этапу классообразования.{61} «Имущественные различия между отдельными главами семей взрывают старую коммунистическую домашнюю общину…».{62} Что же происходило в Ладоге VIII–IX вв.? По А. Н. Кирпичникову, ладожское общество той поры переживало переходное состояние от первобытнообщинного к раннефеодальному, когда «уже преобладали новые социальные силы и связи, порожденные далеко зашедшей ломкой прежних родовых порядков».{63} Где же, помимо слов, археологические следы указанного процесса? Их нет. Но есть другие, говорящие об ином. Для Ладоги середины VIII — конца IX в. типичны так называемые большие дома. Размеры этих домов и найденные в них вещи более или менее однородны, что позволяет заключить «об определенной социальной уравнительности населявших их семейных коллективов».{64} Синхронные строительству больших домов сопки, окружающие Ладогу, столь же однообразны, как и жилища. Археологический материал, казалось бы, указывает на родовые традиции местного населения.{65} Однако это не укладывается в схему А. Н. Кирпичникова, и он выходит из положения следующим образом: «Не исключено, что усадьбы древнейшей Ладоги появились вследствие кланового раздела ее территории между патронимиями, которые определяются как родовое земельное владение, организующее в своих пределах разнообразное по сословной принадлежности население; последнее делится на собственно семыо, находящуюся в привилегированном положении, и зависимых от нее людей».{66} Ладожские патронимии бояр по сравнению с новгородскими отличались, как считает А. Н. Кирпичников, тем, что были «больше связаны не с земельными латифундиями, а с торговлей и судовождением».{67} Автор сознает всю условность такого сравнения, но все же прибегает к нему. Более подходящим случаю, на наш взгляд, было бы сопоставление ладожских древностей с одновременными им археологическими материалами, добытыми при раскопках восточнославянских поселений лесостепной полосы. Оно не покажется надуманным, если вспомнить, что поселенцы ладожского Поволховья пришли сюда из южных районов, возможно из областей Поднепровья.{68} И что же? Исследованные археологами жилища лесостепной полосы, не позволяют указать на такие, «которые по своему архитектурному облику и по содержанию найденного в них бытового и хозяйственного инвентаря выделялись бы богатством. Внутреннее устройство жилищ и найденный в них инвентарь пока что позволяют расчленить обитателей этих поселений лишь по роду занятий — на земледельцев и ремесленников».{69} Перед нами картина, весьма похожая на ладожскую. Сопоставимые элементы этим, однако, не исчерпываются. Застройка в Ладоге, как показали раскопки, «была разреженной и группировалась отдельными скоплениями — гнездами».{70} На поселениях восточных славян VIII–IX вв. гнездовое расположение жилищ — явление обычное.{71}

Итак, отсутствие в Ладоге имущественного неравенства, засвидетельствованное археологическими источниками, — верный знак социальной однородности ладожского населения, которая может быть истолкована только как проявление первобытного равенства. Гнездовое размещение жилых строений в нашем городе по аналогии с подобной застройкой поселений лесостепной полосы следует понимать как отражение происходящей консолидации большесемейной общины, сменившей в конечном счете родовую организацию.{72}

В новейшей историографии древнейшая Ладога иногда изображается и в качестве ОТРП — открытого торгово-ремесленного поселения, наподобие Бирки в Швеции, Хедебю в Дании, Ральсвика на о. Рюген, Гнездова под Смоленском, Тимерева под Ярославлем.{73} Естественно, что решающим фактором развития ладожской экономики было не земледелие и скотоводство, а «международные торговые связи, в которые активно включились в VIII–IX вв., с одной стороны, славяне и финно-угры Северо-Запада, а с другой — норманны и другие народы и племена Балтики».{74} Ладога вместе с округой, войдя примерно с 60-х годов VIII в. в систему евразийского оборота, выдвинулась в число «наиболее развитых североевропейских районов».{75} Она приобрела значение «международного торжища, возникшего на стыке нескольких миров, на оживленной торговой магистрали, где скапливалось пестрое по составу и к тому же от сезона к сезону обновлявшееся многоязычное население».{76} Так в современной научной литературе Ладога превращена в некий космополитический центр, в одну из опор головокружительной циркумбалтийской концепции.{77}

Односторонность изложенных представлений о Ладоге для нас очевидна. Относя ее и близлежащую округу к «наиболее развитым североевропейским районам», мы тем самым отрываем ладожан от остальных словен, ставим их в обособленное положение по отношению к родственным словенским племенам, разрушая единство словен как союза племен. Но союз этот оставался, несмотря на предполагаемое активное участие Ладоги во внешней торговле. Задача исследователя как раз и состоит прежде всего в том, чтобы раскрыть роль Ладоги во взаимоотношениях племен, объединенных летописцем под именем словен. Мешает этому, вероятно, слишком сильное впечатление, производимое на наших исследователей оживленным торговым движением по Волхову, звоном куфических монет и мечей, найденных археологами в «торгово-ремесленных поселениях», лежащих вдоль торговых путей. Чтобы приблизиться к подлинному пониманию исторической действительности изучаемого региона, необходимо коснуться вопроса о значении рек в жизни восточных славян.

Еще Маврикий рассказывал о славянах и антах, что они селились в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер.{78} Древнерусский летописец, повествуя о расселении восточных славян, почти все их племена разводит по рекам.{79} Современная археология полностью подтвердила сообщения древних писателей: «Славянские поселения были расположены действительно уводы — по берегам рек, как больших, так и малых, а также около озер и всевозможных протоков».{80} Помимо производственных и бытовых удобств, реки привлекали восточных славян еще и потому, что они издревле служили путями сообщения. Специфика ландшафта Восточной Европы, рыхлость почвы, равнинность поверхности позволили рекам, как подметил еще В. О. Ключевский, «принимать самые разнообразные направления. Потому нигде в Европе не встретим такой сложной системы рек со столь разносторонними разветвлениями и с такой взаимной близостью бассейнов: ветви разных бассейнов, магистрали которых текут иногда в противоположные стороны, так близко подходят друг к другу, что бассейны как бы переплетаются между собою, образуя чрезвычайно узорчатую речную сеть, наброшенную на равнину. Эта особенность при нешироких и пологих водоразделах, волоках, облегчала канализацию страны, как в более древние времена облегчала судоходам переволакивание небольших речных судов из одного бассейна в другой».{81} При таких условиях реки, как и следовало ожидать, приобрели наиважнейшее коммуникационное значение, намного превзошедшее сухопутные дороги.{82} В обстановке усилившейся вражды племен и участившихся между ними войн, характерных для поздней стадии развития родоплеменного строя, контроль над речными трассами становился острейшей потребностью. Рост населения, сопровождавшийся сегментацией племен, толкал к расширению «жизненного пространства», вызывая колонизационное движение. Исторический опыт свидетельствует, что любое племя, любой народ, овладевшие частью реки, упорно стремятся овладеть ею полностью. Бывает, это удается в короткий срок, но порою растягивается на многие десятилетия и даже целые столетия, как, скажем, произошло у восточных славян, древнерусских людей и великороссов с Волгой. В случае же с Волховом продвижение заняло сравнительно малое время. Обосновавшись в Приильменье и в верховьях Волхова, словене вскоре вышли в низовья реки, образовав два скопления поселений и тяготеющих к ним сопок: у начала волховских порогов и неподалеку от волховского устья. Среди первого скопления словене построили укрепленное поселение Новые Дубовики, а среди второго — знаменитую Ладогу,{83} вследствие чего Волхов на всем своем протяжении оказался в руках словен. Контроль над Волховом обеспечивал безопасность словенского племенного союза от нападений со стороны враждебных соседей. Он был установлен весьма своевременно, так как уже в VIII в. шведы пересекают Балтийское море, основывая опорные пункты на его южном побережье, откуда проникают в Финский залив, Неву, Ладожское озеро и Волхов.{84} Судя по староладожским материалам, скандинавы в низовьях Волхова появляются в середине VIII в., т. е. во время сооружения Ладоги.{85} Начиналась экспансия норманнов на территорию восточнославянских земель. Она «проявлялась в различных формах: в грабежах, сборах дани с народов, подвергнувшихся нападению, и их завоевании, наконец, в торговле».{86} Отряды варягов формировались из купцов-воинов, промышлявших в зависимости от обстоятельств сегодня торговлей, а завтра — грабежом и «примучиванием» попадающихся на их пути племен. Ладога стала своего рода контрольно-пропускным пунктом для всех чужих, направляющихся в глубь словенской земли и на юг — на Днепр и Волгу. Вторым таким пунктом являлись Новые Дубовики у волховских порогов — опаснейшего участка волховского пути, преодолевавшегося волоком. Миновать его пришельцам было значительно труднее и сложнее, чем Ладогу. В верхнем течении Волхова враги словен натыкались на новые речные заставы. Таким образом, Волхов и в истоке, и в устье был защищен от внешнего мира, что обеспечивало безопасность словенских земель. Чтобы помешать свободному проникновению сюда с Верхней Волги, словене освоили земли по р. Мсте, соорудив на ее берегах поселения и сопки.{87}

Контрольные функции Ладоги на волховском пути предшествовали торгово-ремесленным, будучи частью обязанностей по организации обороны от неприятеля, возлагаемых на воплощаемый ею племенной центр. Но ее роль отнюдь не ограничивалась сугубо местными задачами оборонительного значения. Ладога была еще и звеном общей системы защиты от нападений извне, созданной племенным объединением словен на принадлежащей ему территории (о чем только что говорилось). Так открывается одна из граней роли Ладоги по отношению к союзу словен в целом.

По мере усиления торгового движения по Волхову Старая Ладога приобретает новое качество торгово-ремесленного центра, не теряя, разумеется, своего прежнего назначения. Подобная последовательность как бы подспудно и смутно улавливается некоторыми исследователями. А. Н. Кирпичников, например, размышляя о Ладожской волости, составленной «из цепочки приречных поселков», замечает, что «их строительство совпало (или, может быть, несколько опередило) начало проходящей здесь через Волхов евразийской торговли. Это обстоятельство активизировало рост поселений, в особенности самой Ладоги, и привело к организации службы прохождения водного транспорта. Ладога становится международной пристанью, важнейшим пунктом караванной и местной торговли и сама выступает в роли организатора этой торговли».{88} Высказанная вскользь мысль об опережающем строительстве Ладоги и прилегающих к ней поселений относительно начала евразийской торговли не получает, к сожалению, у автора дальнейшего развития. Зато торгово-ремесленное значение города, поднятое в заоблачную высь мировой политики и торговли, раздувается паче всякой меры.

Итак, Старая Ладога возникла и существовала длительное время как племенной центр. Своим происхождением она обязана окрестному населению, организованному в родовые общины. Ладога, рожденная в гуще этих общин, отразила процесс их слияния в единое племя, для поддержания жизнедеятельности которого она и предназначена. Вот почему Ладогу нельзя рассматривать изолированно от соседствующих с ней поселений. Вместе с ними она составляла общее и неразрывное целое. Ладожское общество — это и жители самой Ладоги и обитатели ближайших к ней поселков. Экономика ладожан, как и других племен, связанных с культурой сопок, базировалась прежде всего на земледелии и скотоводстве.{89} Важное значение имело ремесло (домашнее и профессиональное), дополнявшееся промыслами.{90} Внешняя торговля превалировала над внутренней, если последняя вообще практиковалась, поскольку данных, подтверждающих ее существование, у исследователей нет. Воздействие внешней торговли на ладожское племя не стоит преувеличивать. Она скользила по поверхности ладожского общества, увлекая своим потоком отдельных его представителей, но при этом не размывая основ родоплеменного строя ладожан. Особый якобы характер общества и экономики Ладоги, определяемый ее ключевым положением на крупнейшем евразийском торговом пути,{91} нам кажется недостаточно обоснованным.

В 9 км от Ладоги вверх по течению Волхова, где свободное плавание преграждали пороги, обнаружено гнездо поселений, среди которых выделяется укрепленное поселение Новые Дубовики. По материальной культуре оно «аналогично нижним горизонтам древней Ладоги».{92} Судьба Новых Дубовиков, как и Ладоги, исследователями поставлена в слишком жесткую зависимость от развития международной торговли. «Существование в последние века I тыс. н. э. значительного укрепленного поселения перед порогами, — читаем у Е. Н. Носова, — весьма симптоматично. Поселение являлось местом последней остановки перед трудным рубежом, местом перегрузки товаров и подготовки судов к переходу, контрольным пунктом на водной магистрали. Вероятно, значительная часть населения поселка была занята на проводке судов через опасные пороги. Именно поэтому вся жизнь укрепленного поселения на берегу р. Волхова в конце I тыс. н. э. во многом стимулировалась функционированием пути из стран Балтики на Исламский Восток, а позднее и пути „из варяг в греки”».{93} По убеждению А. Н. Кирпичникова, расположение поселений у волховских порогов было во многом обусловлено «необходимостью устройства „волоковых” станций, обслуживавших транспортное судоходство».{94} Здесь, как и в примере с Ладогой, вторичные причины абсолютизируются, чем затемняется подлинная суть истории, совершавшейся на берегах Волхова в начальный период расселения ильменских словен. Скопление поселений в районе волховских порогов есть свидетельство стремления словен овладеть всем течением Волхова, чтобы в целях безопасности контролировать речной путь, ведущий в Приильменье — главное местопребывание словен. Новые Дубовики и тяготеющие к ним поселения, подобно Ладоге и связанным с ней ближайшим поселкам, запечатлели процесс консолидации родовых общин в рамках единичного словенского племени. Можно предположить, что Новые Дубовики являлись племенным центром, надзиравшим за стратегически важным для словен участком водной дороги. Со временем в жизни этого центра и его округи определенную роль начали играть интересы торгового судоходства, о которых говорят А. Н. Кирпичников и Е. Н. Носов. Но доминирующими они стали много позже, во всяком случае за пределами рассматриваемого нами периода, т. е. середины VIII — конца IX в. Сомнительно также, чтобы в это время Новые Дубовики подчинялись Старой Ладоге, как считает А. Н. Кирпичников. «Ладога, — утверждает он, — контролирует сложную для проезда порожистую зону Волхова длиною около 36 км и обеспечивает здесь судовождение. Ладога — лидер своей округи, которая занимает узкую каемку приречной земли вдоль р. Волхова длиною около 50 км. Эта зона опознается по цепочке поселений и сопок, суммарно относящихся к последней четверти I тыс. н. э. и, следовательно, по времени своего возникновения одновременных древнейшему археологически выявленному строительному горизонту Е самой Ладоги (750–890 гг.). Некоторые поселения и сопки непосредственно приурочены к местам остановок судов и перегрузок товаров возле порогов».{95} А. Н. Кирпичников полагает, будто поселения, выросшие около порогов, зависели от Ладоги в административном, религиозном и территориальном отношениях, входя в ладожскую городовую волость, сложившуюся в низовьях Волхова в VIII–IX вв.{96} Автор, к сожалению, не приводит каких-либо фактов для обоснования своих наблюдений. А. Н. Кирпичников к тому же переносит явления волостного быта, типичного для XI — начала XIII в.,{97} на более раннюю эпоху родоплеменного строя, что недопустимо.

«Власть центра» отдельного племени (а в этом качестве и предстают перед нами Ладога и Новые Дубовики) распространялась лишь на поселения соплеменников. Ситуация меняется, когда создается родственное племенное объединение, в котором руководящее и нередко господствующее положение занимает одно из союз. ных племен. Тогда оно получает власть над всей территорией, занятой племенным союзом, а отнюдь не над локальными «приречными агломерациями»{98} или еще какими-нибудь ограниченными районами. Но об этом более детально скажем впереди. А пока обратим внимание на весьма знаменательную особенность размещения словенских поселений. Они распределялись скоплениями, гнездами, расположенными друг от друга на расстоянии, исчисляемом порой не одним десятком километров.{99} По мнению Е. Н. Носова, «само существование скоплений говорит об определенной обособленности групп населения и некоторой разграниченности в праве ведения хозяйственной деятельности в отдельных районах».{100} Принимая данные соображения, мы не можем согласиться с мыслью о том, что «в размещении поселений отразилось формирование уже сельских территориальных общин», включавших парцеллярное хозяйство малых семей как самостоятельных хозяйственных единиц.{101} Правда, факты — вещь упрямая, и Е. Н. Носов вынужден признать, что «возведение сопок — огромных погребальных насыпей, высотой обычно 3–5 м, производилось не силами одной семьи или даже жителей одного небольшого поселка, а более значительными коллективами. Можно думать, что в это время, наряду с хозяйственной самостоятельностью малых семей, сохранялись кровнородственные связи более крупных коллективов и на начальной стадии формирования сельские общины состояли преимущественно из родственных семей».{102} Идея о существовании малых семей у восточных славян, хотя и популярна среди современных историков и археологов, но тем не менее нам кажется далекой от исторической действительности VIII–IX столетий.{103} Что касается гнездового устройства поселений словен, то невольно напрашиваются аналогии с другими восточнославянскими племенами, позволяющие глубже осмыслить словенский материал.

Как известно, поселения восточных славян VIII–IX вв. располагались гнездами, в которых насчитывалось, по И. И. Ляпушкину, 3–4 поселка, а согласно Б. А. Рыбакову, — 5, 10, 15.{104} Размеры скоплений-гнезд, полагает Б. А. Рыбаков, близки к размерам племен.{105} Сгусток поселков (гнездо) отделялся от других гнезд незаселенной полосой в 20–30 км, а иногда сотней километров и больше.{106} Видимо, летописец со знанием дела говорил о полянах, что они «живяху кождо с родом своим и на своих местех». Логично предположить, что отдельный поселок олицетворял собою род, а скопление поселений — племя. При таком подходе возможно провести сравнительно-исторические параллели. Л. Морган писал об ирокезах: «Территория племени состояла из фактически заселенной им местности, а равно окружающего района, в котором племя охотилось и занималось рыбной ловлей и который оно было в состоянии охранять от захвата других племен. Вокруг этой территории лежала широкая полоса нейтральной, никому не принадлежавшей земли, отделявшей их от ближайших соседей, если те говорили на другом языке, и менее определенно ограниченная полоса, если эти племена говорили на диалектах одного и того же языка. Вся эта не имеющая точно определенных границ область, независимо от ее величины, составляла владения племени, признавалась таковой другими племенами и охранялась самими владельцами».{107} То, что Л. Морган наблюдал у индейцев Северной Америки, свойственно племенам различных регионов мира. Ф. Энгельс, выявляя специфические черты родоплеменного строя, замечал: «Население в высшей степени редко; оно гуще только в месте жительства племени; вокруг этого места лежит широким поясом прежде всего территория для охоты, а затем нейтральная полоса леса, отделяющая племя от других племен и служащая ему защитой».{108} Следовательно, гнезда (скопления) словенских поселений, удаленные друг от друга на многие километры, живо напоминают описанные Л. Морганом и Ф. Энгельсом порядки. Характерно в этой связи и то обстоятельство, что племена Нижнего Поволховья, были отделены от соседних областей с финским и славянским населением «фактически необитаемой полосой».{109}

В густонаселенном, с развитым сельским хозяйством районе Северной Руси, каковым являлось верхнее Поволховье и ильменское Поозерье, возник Новгород — будущая слава России. Именно сюда летописец поместил словен, которые, по его словам, «седоша около езера Илмеря, и прозвашася своим имянем, и сделаша град, и нарекоша и Новъгород».{110} Если верить летописцу, основание Новгорода относилось ко времени появления словен на берегах Ильменя. Но летописная версия расходится с результатами археологического исследования Новгорода. «В настоящее время при раскопках города лишь на Софийской стороне — на Неревском и Троицком раскопах — выявлены слои, четко датирующиеся дендрохронологически и по типологии находок серединой X в., ниже которых имеются напластования, позволяющие отнести начало заселения этих участков еще на два-три десятилетия ранее. Иначе говоря, на данном этапе археологического изучения Новгорода отсутствие в городе слоев IX в., в том числе и в ряде его ключевых точек, является фактом, с которым нельзя не считаться».{111} Однако это не обескураживает исследователей, и они с некоторым оптимизмом полагают, что «вопрос о том, возник ли Новгород в IX или X в., остается открытым».{112} Но в любом случае Новгород был — и будет моложе Старой Ладоги и Новых Дубовиков. Впрочем, сказать так и на этом остановиться — значит почти ничего не сказать, ибо смысл занятий историка не столько в том, чтобы регистрировать события, сколько в том, чтобы объяснять их. В самом деле, почему при равных примерно экономических и социальных уровнях жизни Верхнего и Нижнего Поволховья произошел столь заметный разрыв во времени возникновения двух известных городов Древней Руси? Возможен следующий ответ: произошло это потому, что природные условия Нижнего Поволховья менее благоприятны для хлебопашества, чем земли Приильменья, и Ладога своей торгово-ремесленной деятельностью компенсировала этот недостаток. Отчасти, быть может, это так. Но главная причина кроется не здесь, поскольку ладожское земледелие и скотоводство имели достаточную эффективность, чтобы обеспечить продуктами сельского хозяйства местное население.{113} Она заключалась в отрыве продвинувшихся в низовья Волхова поселенцев от основной массы словен, осевшей по ильменским берегам, и в большей открытости для вторжений и нападений со стороны внешних врагов. Все это требовало консолидации родовых общин, и они, объединившись в племена, построили и центры своих союзов — Ладогу и Новые Дубовики. В верхнем Поволховье и Приильменье, где сосредоточилась основная часть словен, обстановка была спокойнее, и формирование племен тут шло преимущественно под воздействием внутренних стимулов, а не внешних факторов. И только где-то в первой половине IX в. на фоне натиска норманнов внешние факторы срабатывают и в этом районе расселения словен. Появляется Рюриково городище, а потом — и Новгород.

В. Л. Янин и М. Х. Алешковский предполагают, что Новгород возник в результате слияния трех разноэтничных поселков. «Одним из них был Славенский на правом берегу Волхова, напротив современного Детинца. Другим — Неревский, к северу и северо-западу от Детинца, на левом берегу реки. Третий — Людин, там же, но к юго-западу от Детинца».{114} В. Л. Янин и М. Х. Алешковский усматривают в Новгороде центр племени.{115} Нам представляется важным их вывод о том, что «Новгород возникает первоначально как укрепленный общественный центр находящихся за его пределами поселений, которые, вероятно, также имели фортификацию, иначе по отношению к ним он стал бы просто „городом”, а не „новым городом”».{116} Жаль только, что авторы предельно сузили круг поселений, находящихся за пределами Новгорода, вызвав тем самым у некоторых исследователей впечатление малой заселенности новгородской округи,{117} породившее иллюзию внешних импульсов возвышения Новгорода, исходящих из столицы полян — Киева. А. В. Куза, к примеру, писал: «Оставляя открытым вопрос о происхождении Новгорода, думается все же, что превращение его в центр Северо-Западной Руси явилось следствием объединения северорусских земель с Югом в конце IX — начале X в., что потребовало создания соответствующего военно-административного аппарата, обеспечивавшего господство „Русской земли” и ее столицы над всеми остальными территориями. Решением этой задачи и явилось возвышение Новгорода с киевской „засадой”, сосредоточившей в себе указанные функции».{118} Киевские князья, стремясь к господству над присоединенными землями, строили там новые центры «взамен старых, выросших на местной почве». Ту же цель преследовало распространение на эти земли «центрального государственного аппарата», а также постепенная замена «местных родоплеменных или раннегосударственных институтов власти централизованной киевской администрацией».{119} Отсутствие у А. В. Кузы должного внимания к внутренним процессам развития словенского общества толкнуло его на путь искусственных, страдающих модернизацией построений, особенно в сфере таких понятий, как «центральный государственный аппарат», «центральная администрация». К концу IX — началу X в., когда родоплеменной строй еще не был пройденным этапом ни в Русской земле, ни в Северной Руси, данные понятия явно не применимы. Они лишь запутывают начальную историю Новгорода, строительство которого диктовалось местными потребностями, а не планами киевских правителей. Становление Новгорода, по резонному замечанию Е. Н. Носова, «неотделимо от процесса славянского расселения в лесной зоне Восточной Европы, в первую очередь в Приильменье — древнем историческом ядре Новгородской земли».{120} Новгород зародился в гуще земледельческих поселений, в самом ядре расселения славян в Ильменском бассейне.{121} Археологические материалы не подтверждают догадку о разноэтничном составе трех поселков, слияние которых образовало Новгород.{122} Да и вообще с точки зрения этнографических знаний чрезвычайно трудно допустить существование бок о бок трех племенных центров, этнически разнородных и даже чуждых (племя мери) друг другу. Ведь каждое племя имело собственную территорию, которую ревниво оберегало от посторонних.{123} Если же какое-либо племя занимало территорию иного племени, то последнее или истреблялось или изгонялось со своих мест обитания. Тесное соседство этнически неоднородных центров, а тем более их полное объединение исторически едва ли возможно. Это вовсе не означает, что идея о трех предшествовавших Новгороду поселках не верна. Не исключено, что на территории трех древнейших новгородских концов (Славенского, Неревского и Людина) когда-то располагались родственные в этническом отношении поселения, посредством соединения которых и возник Новгород. В Приильменье появился еще один племенной центр словен,{124} вскоре приобретший межплеменной характер. Возможно, Новгород изначально выступал племенным и межплеменным центром одновременно.{125} Но тогда необходимо предположить наличие в Приильменье племенного центра, передавшего свои функции Новгороду. Столь же вероятно, что сооружение Новгорода диктовалось обострением борьбы племен Северной Руси за лидерство и усилением внешней опасности со стороны норманнов во второй половине IX в.

Основание Новгорода со всей очевидностью свидетельствует об успехах интегрирующих тенденций у словен Приильменья. С его постройкой устанавливается полный контроль словенских племен над Волховом, который прочно был закрыт как с севера, так и с юга. Район истока Волхова, где встал Новгород, занимал ключевое географическое положение: сюда вели водные пути рек Ильменского бассейна, открывавшие выходы по Ловати и Поле на юг, по Шелони — на запад, а по Мсте — на восток.{126} Новгород был узловым пунктом двух великих водных дорог: балтийско-волжской и балтийско-днепровской.

Новгород, как и Ладога, концентрировал торгово-ремесленную деятельность. Но порожденный аграрным обществом, он не порывал с сельскохозяйственным производством, а находился в органической связи с сельской округой. Археологами собрано в городе большое количество деревянных граблей, железных кос-горбуш со стальными лезвиями. Найдены серпы, вилы, встречены и сощники.{127} По Б. А. Колчину и В. Л. Янину, основная масса новгородцев земледелием не занималась.{128} Полагаем, что данное утверждение, пригодное для Новгорода XII в. и последующего времени, не может звучать категорично относительно начала его истории.{129} Жители Новгорода трудились на огородах,{130} разводили крупный рогатый скот.{131} Рыболовство и бортничество представлено многочисленными археологическими находками.{132}

Поозерье и Верхнее Поволховье стягивали едва ли не основную массу словен. То была густо заселенная область. Поэтому логично предположить существование здесь, кроме Новгорода, других племенных центров. Быть может, таковым являлся Холопий городок, расположенный поблизости от слияния Волховца с Волховом на холме с крутыми склонами. Паводки превращали холм в остров. Город, как видим, имел хорошую естественную защиту. Его появление датируется первой половиной IX в.{133} Холопий городок окружали погребальные сооружения и неукрепленные поселки, принадлежавшие родовым общинам, единение которых в рамках племени он олицетворял. Контрольная функция поселения на волховском пути выступает со всей определенностью.{134} В этом плане Холопий городок, охраняя одно из ключевых мест волховской магистрали, выполнял необходимую и полезную работу по отношению к остальным словенским племенам, защищая, разумеется, при этом и своих соплеменников. Городок, подобно упомянутым уже нами племенным центрам словен, был крепкими производственными нитями связан с сельской округой, детищем которой он являлся. Правда, как считает Е. Н. Носов, местоположение Холопьего городка «весьма неудобно для занятия сельскохозяйственной деятельностью».{135} Но столь решительному заявлению противоречит самим же автором открытый в городке клад сельскохозяйственного инвентаря, состоящий из наральников, кос, топора, тесла, удил и других предметов.{136}

Немало археологических памятников сохранилось по берегам р. Мсты. Это — сопки и остатки сельских поселений. Обилие сопок говорит о хорошей освоенности словенами здешних мест.{137} Надо заметить, что «топография и размещение сопок, даже в тех случаях, когда остатки селищ не зафиксированы, отражают топографию и размещение древних поселений и их скоплений на определенных участках».{138} Расстояние между скоплениями составляет от 4 до 20 км.{139} Наряду с селищами открыты и городища.{140} Все это позволяет высказать догадку, что и здесь имелись условия для появления племенных центров, открыть которые еще предстоит археологам.

Учесть все племенные центры словен невозможно по состоянию источников. Но привлеченного нами археологического материала и без того достаточно, чтобы обозначить в словенском обществе главное: процесс сплочения родовых общин и соединения их в племена, завершавшийся устройством городов — племенных центров. Надо думать, что в этих городах находились племенные вожди, старейшины, заседал совет старейшин, собиралось народное вече и ополчение, хранились племенные святыни. Такова была одна из первых ступеней социальной интеграции летописных словен. Следующая ступень связана с образованием союза словенских племен. «Возрастающая плотность населения, — писал Ф. Энгельс, — вынуждает к более тесному сплочению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается необходимым даже и слияние их и тем самым слияние отдельных племенных территорий в одну общую территорию всего народа».{141}

Формирование союза являлось делом вовсе не простым. Оно осуществлялось через взаимную борьбу и соперничество племен за лидерство. Отголоски происходивших на этой почве межплеменных столкновений слышны в источниках устных и письменных, их следы видны и в археологических материалах. «И въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беша в них правды», — читаем в Новгородской Первой летописи.{142} Хотя приведенное известие касается распрей между словенами кривичами и угро-финнами, оно отражает межплеменные раздоры, которые выливались в соперничество племен из-за первенства в собственном союзе.

Где-то в середине IX в. Ладога выгорела, охваченная «тотальным пожаром». Исследователи не без основания связывают ладожскую катастрофу с междоусобными племенными войнами.{143} Смутное воспоминание о них донесло до нас и «Сказание о холопьей войне», сохранившееся в нескольких редакциях и пересказах Герберштейна, Стрыйковского, Флетчера и других информаторов, в том числе отечественных. В Сказании повествуется о восстании новгородских холопов, завладевших женами своих господ во время длительного отсутствия тех в Новгороде. «Центрами сопротивления восставших рабов, по преданию, — отмечает П. П. Смирнов, — были Бронницкий холм на реке Мсте, при впадении ее в озеро Ильмень, городок Холопий на устьях реки Мологи, в 60 верстах выше впадения ее в Волгу, местность Калязина монастыря на реке Волге, выше города Углича, и иные. Одни редакции не датируют события, относя его вообще к языческой поре, до. принятия христианства, другие довольно точно приурочивают его к 982–988 годам…».{144}

Историки по-рааному оценивали Сказание о холопьей войне. Довольно рано проявилось скептическое к нему отношение. В. Н. Татищеву и Н. М. Карамзину оно показалось басней, навеянной рассказом Геродота о скифских рабах, взбунтовавшихся против своих хозяев.{145} Скрупулезный анализ Сказания произвел П. П. Смирнов и открыл в нем «незаурядный исторический и социологический интерес».{146} Он установил независимость отдельных редакций Сказания от «сказки» Геродота и счел возможным привлечь его в «качестве исторического источника», признав реальность описываемых в памятнике событий.{147} Перед взором П. П. Смирнова предстала «классовая война в Великом Новгороде», вспыхнувшая в княжение Владимира Святославича. Что же послужило ее причиной? «Неустойчивость экономического и социального положения высшего класса заставили князя Владимира и его бояр искать новых путей общественного развития и новой веры в Византии, которая давно уже шла по пути развития феодального хозяйства. Но внезапное и насильственное внедрение новых феодальных форм права и отношений, а равно неудержимое стремление к свободе порабощенных масс, которые сопровождали принятие христианства, настолько обострили борьбу основных классов дофеодального общества и различных групп среди господствующего класса, что в отдельных местах события перешли в настоящую войну, рассказ о которой дошел до нас в редакциях Сказания о холопьей войне».{148}

Мысль П. П. Смирнова о том, что Сказание должно привлечь внимание исследователей как исторический источник, приоткрывающий завесу над событиями далекого прошлого Руси, заслуживает всяческой поддержки. Однако нельзя признать удачной конкретную интерпретацию автором сведений, напоминающих о холопьей будто бы войне, потрясшей Новгород на исходе X столетия.

П. П. Смирнов принадлежал к числу советских историков, которые считали, что Киевская Русь, прежде чем стать феодальной, была рабовладельческой.{149} Рассматривая состав «русского общества при князе Владимире, Ярославе и далее до Владимира Мономаха», он увидел лишь два класса: свободных и рабов.{150} В современной исторической науке идея о рабовладельческом строе «дофеодальной» Руси отвергнута как несостоятельная, несмотря на ее возобновление в трудах отдельных историков.{151} Рабы на Руси, конечно, были. Но рабский труд в древнерусском обществе X в. находил ограниченное применение. Рабов, главным образом, вывозили для продажи на внешних рынках.{152} Поэтому собственно на Руси они в массе долго не задерживались. И трудно вообразить огромное скопление их в Новгороде, приведшее к социальному взрыву, о котором пишет П. П. Смирнов. Умножение числа холопов, используемых в вотчинном хозяйстве, падает на XII в.{153} Но и здесь надо остерегаться преувеличений, поскольку вотчины были не столь уж многочисленны, напоминая островки, затерянные в море общинного хозяйства.{154} Кстати сказать, термин «холоп» сравнительно позднего происхождения. В X в. более распространенным наименованием рабов являлись слова «челядь», «челядин».{155}

После П. П. Смирнова мало кто из исследователей обращался к Сказанию о холопьей войне. И к настоящему времени мы располагаем всего лишь несколькими замечаниями относительно исторического содержания данного памятника да небольшой статьей В. И. Вышегородцева, сопоставившего Сказание с летописной традицией.

М. Н. Тихомиров, трактуя вопрос о происхождении древнерусских посадов «из первоначальных поселений различного зависимого люда», ссылался среди прочих и на занимающий наше внимание источник: «Кажется, такую же реальную основу имело и позднее сказание о начале Холопьего города на Мологе, основанного будто бы новгородскими беглыми холопами, хотя это сказание носит на себе черты некоторых позднейших домыслов».{156} Близкие к предположению М. Н. Тихомирова мысли высказывают Е. Н. Носов и А. В. Плохов, согласно которым возникновение названия Холопий городок неподалеку от Новгорода «не связано с легендарным восстанием холопов, а происходит от поселения на этом месте зависимых людей». Появилось название «до 1270 г. (первое упоминание в письменных источниках), но после начала XI в., когда термин „холоп” стал входить в жизнь для обозначения определенной группы населения». Что касается причины постройки Холопьего городка, то, возможно, «размещение на ключевом месте волховского пути поселения зависимых, скорее всего княжеских, людей было обусловлено ролью городка как последней пристани на Волхове перед городом и участием холопов в каких-либо трудоемких операциях — перегрузке судов, проводке их вверх по течению Волховца к городищу и новгородскому торгу и т. д.».{157} Е. Н. Носов и А. В. Плохов слишком упрощают проблему, сводя все к нуждам обслуживания купеческих караванов на Волхове, недостаточность чего нами уже отмечалась.{158} К тому же они оперируют категориями более позднего времени (XI–XII вв.), модернизируя явления эпохи двух-, трехсотлетней давности (VIII–IX вв.), когда возникло поселение,{159} усвоившее впоследствии название Холопий городок. Поселок (городок) VIII–IX вв., населенный княжескими холопами — вещь исторически совершенно не реальная уже потому, что в данный период не существовало такой социальной категории, как холопы.

Вслед за М. Н. Тихомировым признавал «реальную основу» Сказания А. А. Зимин, по которому «конец X — начало XI в. были временем острой классовой борьбы. Летопись сообщает о серьезных мерах, предпринятых князем Владимиром против „разбойников”. В 1016 г. против дружины Ярослава Мудрого восстали новгородцы, и князю пришлось пойти на серьезные уступки, ограничить произвол варяжских наемников. В 1024 г. происходило какое-то движение в Ростово-Суздальской земле во главе с волхвами. У нас нет никаких прямых данных, говорящих об участии в этих движениях холопов. Но вряд ли этот наиболее зависимый элемент древнерусского общества оставался глухим к выступлению народных масс».{160} А. А. Зимин допускает, что «легенда о беглых новгородских холопах и Холопьем городке имеет в виду события начала XI в. Большего, к сожалению, из-за скудости сохранившихся источников сказать нельзя».{161}

Комментируя статью 17 Краткой Правды, дозволяющую убийство холопа, оскорбившего честь «свободного мужа», Л. В. Черепнин замечал: «Трудно сказать, какие выступления холопов в Новгороде послужили непосредственным поводом к изданию специального указа о предании смерти несвободного человека, нанесшего оскорбление свободному. Можно лишь указать, что взаимоотношения между господами и их рабами в Новгородской земле были очень острыми и почва для конфликтов между ними была подготовленной. Герберштейн записал предание о бунте в древнем Новгороде рабов против своих владельцев. Последние сначала якобы взялись за оружие, а затем за кнуты и батоги…»{162} Бытовой казус драки холопа со «свободным мужем», зафиксированный в статье 17 Краткой Правды, и бунт холопов — явления совершенно разнородные, не поддающиеся без очевидных натяжек причинно-следственному толкованию. Однако В. И. Вышегородцев все-таки полагает, что указанную статью «Л. В. Черепнин не без основания связывал с восстанием холопов в новгородской земле».{163}

Сам же В. И. Вышегородцев, сравнив основные редакции Сказания о холопьей войне с так называемой Иоакимовской летописью, счел возможным говорить «об отражении крупнейших событий конца X века в различных источниках, восходящих или близких к новгородской летописной традиции первых десятилетий XI века. Совпадение по времени, месту, развитию сюжета, отдельных фактов и антихристианской окраски выступления, а также распространение и бытование источников указывают на существование исторической традиции, описывающей события 989 года (крещение новгородцев. — И.Ф.), несмотря на многочисленные тенденциозные переработки позднего времени».{164}

Исследователи, как видим, неодинаково толкуют Сказание о холопьей войне. Одни усматривают в нем отражение действительного восстания рабов в Новгороде на исходе X в., другие — обострение в начале XI в. классовой борьбы вообще, третьи — сопротивление новгородцев вводимому из Киева христианству. Но есть и общее, что объединяет историков: согласие в том, что Сказание сложилось на реальной основе, чрезвычайно искаженной и затемненной позднейшими переложениями, обработками, исключающими однозначное ее определение. Поэтому многовариантность тут неизбежна. Попытаемся и мы дать свое разумение этой основы, взяв для размышлений Сказание о холопьей войне в записи дьякона Моложского Афанасьевского монастыря Каменевича-Рвовского. Эта запись конца XVII в. содержит подробный рассказ о «холопьей войне» в наиболее подробном и целом виде, а не в обрывках, как иные редакции.{165} Она независима от всех литературных версий Сказания, в ней нет и явных следов литературного заимствования.{166} Запись Каменевича-Рвовского передает устные предания, переходившие от поколения к поколению среди жителей Помоложья, заселенного некогда выходцами из Новгорода. В них потомки колонистов хранили память о своей «прародине» — земле ильменских словен. О чем же повествует моложское Сказание? Не станем излагать его содержание полностью; обратим внимание только на самые важные, с нашей точки зрения, места рассказа, приближающие нас к пониманию исторической сути описываемых в нем событий.

Рассказ этот начинается со времени мифических Славена и Руса, современников Александра Македонского, имевших войско, которое носило наименование «старых новгородских холопов». Переходя затем ко временам значительно более поздним, Сказание сообщает о том, что новгородские старые холопы, лишившись содержания, выдаваемого им прежде господами, «начаша оскудевати, и нужДы премногие от недостатков хлебных и денежных себе восприимати». От того в Новгороде пошли «свары и мятежи», «междоусобные и частые брани», «смертная убийства»: старые холопы стали «в Новегороде и инде где их всюду тайно и явно многих людей своих грабити и смертно убивати». Вскоре холопы, взяв собственных жен и детей, ушли из города «во пределы новоградские и во иная места пустая, и в дебри непроходимые всея земли своея словенские». Вот так холопы «начаша особо поселитися и грады ставити, и валы высокие, и осыпи земляные по лесам и по рекам, к житию своему, сыпати и устрояти крепкие. И тогда начата собою в премногих местах по всей земли разно жительствовати, якоже и доныне знаки есть градков их и селитв премногих таковых по реке Волхову и по реке Мологе и по славной и превелицей реце Танаису, то есть Волге… и по иным премногим великим и малым рекам, и по высоко раменистым местам, и по езерам, и по многим же лесным и приугодным дубровам и всепрекрасным рощам онии холопи разыдоша и поселишася на тех местах премногих своих, таже и по Каме реке…».{167}

В этой части Сказания явственно слышатся отзвуки более поздних эпох, чем рубеж X–XI вв. «Старии холопи» — это почти наверняка сколок «старинных холопов», т. е. разряда холопов XV–XVI вв.{168} Наименование войска Славена и Руса «старыми холопами» есть несомненный отпечаток военной практики Московской Руси, предусматривающей участие в боевых действиях не только феодалов, но и принадлежавших им холопов.{169} Расселение холопов по Каме, упоминаемое в Сказании, отражает колонизационное движение новгородцев в бассейн Камы, походы ушкуйников, организованных порой в отряды «холопов-сбоев».{170}

Наряду с поздними элементами Сказание сохранило некоторые детали, показавшиеся, очевидно, исследователям второстепенными и потому оставленные ими без внимания. Но в них-то и заключена информация, открывающая древнейший слой исторической памяти, ведущий нас по крайней мере к IX столетию. И тут возникает сомнение насчет холопства враждующих с Новгородом «повстанцев», для которых, оказывается, новгородцы — «свои люди», а не хозяева и владельцы. Такой же «своей» по отношению к мнимым холопам является и земля словенская. Данное обстоятельство никак не вяжется с холопьим статусом населения. Противоречит тому и массовость «холопов», осевших по берегам Волхова, Мологи и других рек, построивших не только грады, но и села.{171} Расселение «старых холопов», по «премногим великим и малым рекам», «возвышенным местам», по озерам, дубравам и рощам живо напоминают картину расселения славян в Восточной Европе, нарисованную летописцем в Повести временных лет.

В Сказании есть выразительный штрих, характеризующий «холопов» как племенную общность. Имеем в виду религиозный аспект их жизни, засвидетельствованный сооружением «идолопоклонных» курганов и холмов, где совершались жертвоприношения. Вместе с тем по части религиозной они составляют с новгородцами некое племенное единство: «И вси убо сии жители новгородстии и старохолопстии из всея словенския земли над мертвыми своими трызны творяху, то есть памяти своя по них содеваху, и могилы превысокия над мертвыми и над именитыми своими, высокия жъ холмы и бугры в память их созидаху, и сыны своя на них от великия жалости и плача своего по ним жряху, и лица своя до кровей своих драху, и смертно на гробех их сами между собою убивахуся…».{172}

Нападение «холопов» на Новгород сходно с межплеменными войнами: «Таже потом паки вси древнии холопи, собравшеся во едино, и въздумавше совет свой таков положша, во еже бы им всем ити на Великий Новгород. И тако утвердившеся и охрабрившеся, идоша и поплениша весь Великий Новград, и новоградцкая имения вся побраша себе, и жены их обругаша, и премного зла по всей земле словенстей содеваху, грабяще и убивающе».{173} Цель похода, задуманного, по всей видимости, на вече («собравшеся во едино, и въздумавше совет свой таков»), очерчена ясно: грабеж, захват имущества и женщин противника, разорение его земли. Перед нами один из эпизодов межплеменных конфликтов, свойственных первобытнообщинному строю, особенно на завершающей стадии его развития.

Межплеменной характер столкновения еще ярче высвечивается в ответных акциях новгородцев, которые «с холопами своими старыми крепкую брань составиша, и грады их и села начаша разоряти, и самех их из всей области новгородцкия и из иных разных всех мест их, из городков и из сел, начаша вон изгоняти от всея земли своея, не дающе им у себя места нигде же, а иных холопей по разным местам начаша всех побивати, и осыпи и валы и вся крепости их начаша повсюду разрушати всею землею своею».{174} С точки зрения рабовладельческих порядков тактика новгородцев совершенно непонятна, ибо, согласно этим порядкам, бежавшие рабы при поимке возвращались своим господам. Здесь же новгородцы поступают по-другому: частью «холопей» они изгоняют, а частью — просто истребляют. Важно подчеркнуть, что новгородцы сгоняют «холопов» «от всея земли своея», т. е. с собственных земель, занятых врагами, причем делают это «всею землею своею», или силами всего племени, а не одних лишь жителей Новгорода, откуда, по Сказанию, «изидоша» холопы. Все выделенные нами нюансы вписываются в предположение о межплеменной сути раздоров, переиначенных поздними сказителями в войну новгородцев с бунтующими холопами. Это предположение хорошо согласуется с этнографическими данными, свидетельствующими о многочисленных столкновениях племен из-за земель и различных угодий. Обыденность такого рода столкновений в жизни первобытных обществ доказана этнографической наукой.{175} Новгородцы выступили против враждебного племени, чтобы восстановить право собственности на принадлежащую им территорию, обозначаемую в Сказании терминами «область новгородская», «пределы новгородские».{176} Надо заметить, что «пределы новгородские» вычленяются из «земли словенские», куда входили «места пустая» и «дебри непроходимые».{177} Мы видим в этом указание на племенную, освоенную новгородцами территорию, находящуюся в их непосредственной собственности, и на пустующие земли, составлявшие собственность всего союза словенских племен. В Сказании как бы ненароком схвачен фрагмент структуры землевладения в первобытном обществе, воссозданной на примере древних германцев Ф. Энгельсом: «Каждое племя оседало на новом месте не по прихоти и не в силу случайных обстоятельств, а в соответствии с родственной близостью соплеменников… Более близким по родству крупным группам доставалась определенная область, в пределах которой опять-таки отдельные роды, включавшие определенное число семей, селились вместе, образуя отдельные села. Несколько родственных сел образовывали „сотню”… несколько сотен образовывали округ… совокупность этих округов составляла самый народ. Земля, на которую не притязало село, оставалась в распоряжении сотни; то что не попадало в надел сотни, оставалось в ведении всего округа; оказывавшаяся и после этого неподеленной земля — большей частью очень значительная площадь — находилась в непосредственном владении всего народа».{178} В распоряжение «всего народа» поступали незанятые, бесхозяйные, по выражению Ф. Энгельса, земельные массивы.{179} На языке же нашего Сказания — это «пустые места» и «дебри непроходимые».

Таким образом, первоначальная основа Сказания о холопьей войне заключала, по всей видимости, повествование о межплеменной борьбе среди северо-западных словен за главенствующую роль в образующемся племенном союзе. Это был процесс консолидации ильменских словен в рамках объединения родственных племен, предшествующий образованию новой союзной организации, включавший помимо словен и другие племена, в том числе иноязычные. Возникновение последней относится приблизительно к середине IX в. Значит, межплеменные стычки, отраженные Сказанием, и формирование союза ильменских словен, следует отнести к несколько более раннему времени. Впоследствии предание о внутренних войнах у словен подверглось переработке с введением в него холопьего мотива, а затем и этот мотив был окрашен в тона, связанные с эпохой колонизации новгородскими словенами Поволжья и Прикамья, с временами удалого ушкуйничества, активными деятелями которого выступали не только свободные новгородцы, но и холопы. Отсюда, быть может, пошло «охолопливанье» начального сюжета Сказания. Впрочем, есть возможность объяснить появление холопов в рассматриваемом памятнике с помощью стародавних обычаев и нравов. Вспомним, что «примученные» племена поставляли победителям рабов, платили различные дани. Положение покоренного племени или общины было ущербным с точки зрения представления древних о свободе. Поэтому киевляне, привыкшие повелевать Новгородом, презрительно называли новгородцев плотниками, удел которых «хоромы рубить» своим господам.{180} Но особенно красноречивы слова ростовцев, третировавших владимирцев как жителей подчиненного им пригорода: «Пожжем и попалим град Владимерь весь, и посадим в нем посадника своего; те бо суть холопи наши, каменосечци, и древодели и орачи, град бо Владимерь пригород наш есть Ростовскиа области».{181} Не исключено, что холопы вошли в Сказание под воздействием подобного рода исторических переживаний. Все это убеждает нас в том, что Сказание о холопьей войне может служить источником, освещающим отдельные моменты межплеменной борьбы в союзе ильменских словен с целью завоевания в нем господства.

Борьба эта шла с переменным успехом. Сперва племя ладожан выбилось в лидеры, чему были свои причины, и прежде всего то обстоятельство, что словене, поселившиеся в Нижнем Поволховье, будучи оторванными от основной массы словен, облюбовавших для своего размещения Приильменье и верховье Волхова, и уязвимыми со стороны внешних врагов, нуждались в сплочении, чтобы выжить. Соединение родов в племя и создание племенного центра здесь, видимо, произошло раньше, чем у южных сородичей, что дало ладожским словенам перевес и выдвинуло Ладогу на первый план. Но по мере того, как интеграционные процессы набирали силу у приильменских словен, поражение Ладоги и утрата ею передовых позиций в системе властвования в формирующемся племенном союзе словен было лишь делом времени, поскольку именно в верховьях Волхова и в Приильменье образовалась наиболее густая сеть поселений, т. е. концентрация населения. Как показывают археологические данные, «северо-западное Приильменье и исток Волхова стали центром пришедшей сюда северной группы славян. Этот район, характеризующийся легкими почвами, благоприятными для первоначального земледельческого освоения, и обширными заливными лугами, превратился в одну из наиболее населенных и освоенных в сельскохозяйственном отношении областей Новгородской земли».{182} По своим материальным и людским ресурсам племена Верхнего Поволховья и Приильменья имели преимущество между другими племенами словен, в том числе словенского племени с центром в Ладоге. Этим и объясняется господствующее положение новгородцев, которое они в конечном счете заняли в словенском союзе. Правда, соперничество Ладоги не было окончательно сломлено. Оно заметно еще и в конце IX в. Однако Новгород, утвердившись в господстве у словен, не упускал его уже из своих рук. Так сложился союз словенских племен во главе с Новгородом. Вполне понятно, что складывание союза было достаточно длительным. Ясно также и то, что ему предшествовала известная разрозненность словенских племен, преодолевавшаяся в ходе развития союзнических отношений. С этой точки зрения не вполне правомерен тезис Г. С. Лебедева о том, что Ладога изначально «входит в единую с Новгородом политическую систему и вместе с ним проходит все этапы развития этой системы».{183} Изначальной являлась самостоятельность племен, на смену которой пришла со временем называемая Г. С. Лебедевым «политическая система».

Образование союзной словенской организации влекло за собой слияние отдельных племенных территорий в единую общую территорию всех словен, что не могло не вызвать изменений в управлении обществом, его жизненном укладе. Анализируя сходные явления у древних народов, находившихся между варварством и цивилизацией, Ф. Энгельс писал: «Военный вождь народа — rex, basileus, thiudans — становится необходимым, постоянным должностным лицом. Появляется народное собрание там, где его не существовало. Военачальник, совет, народное собрание образуют органы родового общества, развивающегося в военную демократию. Военную потому, что война и организация для войны становятся теперь регулярными функциями народной жизни. Богатства соседей возбуждают жадность народов, у которых приобретение богатства оказывается уже одной из важнейших жизненных целей. Они варвары: грабеж им кажется более легким и даже более почетным, чем созидательный труд».{184} Яркой иллюстрацией к рассуждениям Ф. Энгельса может служить рассказ «О прихождению ратию к Сурожу князя Бравлина из Великого Новаграда», извлеченный из жития Стефана Сурожского: «Приде рать велика русскаа из Новаграда князь Бравлин силен зело, плени от Корсуня и до Корча, съ многою силою к Сурожу».{185} В. Г. Васильевский, а за ним и М. В. Левченко датируют поход Бравлина в пределах первых трех десятилетий IX в.{186} Другие исследователи относят его к концу VIII — началу или первой половине IX столетия.{187} Однако в любом случае на основании Жития Стефана Сурожского мы можем говорить о наличии князей у северо-западных словен в первой половине IX в. В так называемой Иоакимовской летописи, которой пользовался В. Н. Татищев, сквозь легендарную дымку виднеются славенские князья, что свидетельствует о существовании в средневековой отечественной историографической традиции, относившей княжескую власть в Новгороде к доваряжским временам.{188} Но решающим для нас аргументом является все же известие Повести временных лет о «княжениях» у восточных славян, включая и словен.{189}

Лапидарная запись летописца легла в основу концепции советских историков о «племенных княжениях». Правда, изучение этого и других летописных сообщений привело к различным вариантам их прочтения. Так, П. Н. Третьяков наделял государственным характером упоминаемые летописью племена и «княжения», усматривая в них «полупатриархальные — полуфеодальные» политические союзы.{190} Сходным образом рассуждает В. Д. Королюк, согласно которому «племенные княжения» есть первичная и примитивная форма раннефеодальной славянской государственности.{191}

По словам И. И. Ляпушкина, «признание племенных княжений в качестве государственных образований естественно предполагает классовое общество с отчетливо выраженным экономическим неравенством, появление городов не только как административно-политических и религиозных пунктов, но и как центров ремесла и торговли; наличие вооруженных сил в виде дружины и других атрибутов, свойственных государству».{192} И. И. Ляпушкин не находит в истории восточных славян VIII–IX вв. всех этих атрибутов и потому отказывается признать в «племенных княжениях» государственные образования. «Мы полагаем, — пишет он, — что исследователи, считающие племенные княжения союзами племен, т. е. последней ступенью развития первобытнообщинных отношений, стоят ближе к истине».{193}

С большей гибкостью рассуждает В. В. Мавродин, оценивая «племенные княжения» как переходную форму «от союзов племен к государству, как своеобразные протогосударства восточных славян».{194} Они «еще не были государствами, но таили в себе зародыши государства».{195}

В. Т. Пашуто, относя племена Повести временных лет к политическим объединениям, не определяет их характер. Но поскольку у него союзы земель (племен) превращаются в Древнерусское государство, можно думать о догосударственной или предгосударственнои их сути.{196}

Отличает «племенные княжения» от государственных образований и Б. А. Рыбаков. Союзы племен, по Б. А. Рыбакову, — это «политическая форма эпохи военной демократии, т. е. того переходного периода, который связывает последние этапы развития первобытнообщинного строя с первыми этапами нового классового строя». Появление племенных союзов было отражением «прогрессивного развития институтов родоплеменного строя», подготовлявшего будущие феодальные государства.{197} Б. А. Рыбаков предлагает следующую схему возникновения государства на Руси: союз превращается в суперсоюз (союз союзов), а суперсоюз в восточно-славянское государство. Превращение суперсоюза в государство, устанавливаемое Б. А. Рыбаковым, дает основание заключить, что суперсоюз, по крайней мере в начальной стадии своего существования, не являлся государством. Но Б. А. Рыбаков не последователен: мы узнаем от него и нечто иное. Относя союз племен к высшей ступени развития первобытнообщинного строя, отмечая, что «создание союза было уже подготовкой к переходу к государственности», он о союзе союзов (суперсоюзе) говорит следующее: «Когда же общество поднимается на порядок выше и создает из союзов племен новое (и количественно, и качественно) объединение, «союз союзов» племен, то вопрос о государственности может решаться только однозначно — там, где интеграция племен достигла такого высочайшего уровня, государство уже сложилось».{198}

Как видим, в советской историографии нет единого мнения по вопросу о «племенных княжениях». Одни ученые относят их к ранним политическим и государственным образованиям, а другие — к учреждениям родоплеменного строя.

Такое разноречивое толкование «племенных княжений» обусловлено отсутствием должной четкости в общих установках и скудостью источников. Сказываются здесь и вольности в области терминологической. Дело в том, что «племенное княжение» — термин, придуманный современными историками. Летописи он не известен. Повесть временных лет сообщает, что по смерти Кия, Щека и Хорива «держати почаша род их княженье в полях, а в деревлях свое, а дреговичи свое, а словене свое в Новегороде, а другое на Полоте, иже полочане».{199} Совершенно ясно, что слово «княженье» в устах летописца означает княжеское правление. Наши же историки истолковали его в территориально-политическом ключе.{200} В результате появилась идея о «племенных княжениях» как территориальных племенных объединениях, в которых княжеской власти придавалось столь важное значение, что вполне логичным казался вывод об их политическом и государственном свойстве. А затем, как это бывает в науке, возник стереотип, не вызывающий ни малейшего сомнения, и повторяемый по привычке. Так, собственно, из ничего была создана целая научная проблема, обросшая к настоящему времени внушительной литературой.

Сказанное относится и к новгородским словенам. А. В. Куза и Д. А. Мачинский, например, вкладывают в понятие «княжение», связанное с Новгородом, территориальный смысл.{201} Г. С. Лебедев рассматривает Ладогу и Новгород «в качестве элементов единой системы словенского племенного „княженья”. Центр его находился на берегах оз. Ильмень в районе Новгорода. Персонально он состоял из сгустка различных по функциям поселений, сгруппированных вокруг Перыни — святилища Перуна».{202} Словенское «княжение», как и «княжения» других восточнославянских племен, автор отождествляет с началом феодальной государственности на Руси. Он пишет: «Основу этногеографической карты ПВЛ образуют четыре славянских племени…: поляне, дреговичи, словене-полочане и словене-новгородцы. Четыре славянских „княженья”, протянувшиеся с юга на север вдоль, „Пути из варяг в греки и из грек”, по которому прошел апостол Андрей Первозванный (а с его путешествия и пророчества автор ПВЛ открывает собственно историю восточных славян), четыре наиболее развитых раннегосударственных образования, сложившиеся задолго до появления варягов в Восточной Европе и представляющие собой начальную форму феодальной государственности, составляют как бы каркас древнейшей Руси, ее становой хребет, разместившись на важнейших, магистральных путях славянского расселения».{203}

Известия Повести временных лет о «княжении» у новгородских словен не дают оснований для столь далеко идущих выводов. Они позволяют говорить лишь о том, что словене имели собственных князей, власть которых была постоянной. Их происхождение связано с эволюцией института племенных вождей. Поэтому история новгородских князей уходит корнями своими в глубь столетий. Напомним, кстати, что Ф. Энгельс убедительно продемонстрировал, как у древних германцев племенной старейшина-вождь превращался в короля.{204} Этим он генетически соединил власть племенного вождя с королевской властью. Однако в историографии последнего времени, посвященной Новгороду, высказывается мнение о чужеродности и вторичности княжеской власти, привнесенной якобы со стороны сперва варягами, а потом — киевскими князьями. Это мнение высказал В. Л. Янин. На чем построены его доказательства? В основном на обнаруженной им экстерриториальности князя и дружины по отношению к Новгороду.{205} Когда в IX в. новгородцы приглашают к себе князя, он, по словам ученого, «не становится хозяином детинца, уже принадлежавшего жрецам и вечевому собранию. Резиденция князя возникает на противоположном берегу Волхова — за границей первоначальных городков, как бы вовне Новгорода». Она (Ярославово Дворище) — «не замок, а городская усадьба, — может быть, немного больше других усадеб». Что касается Ракомы и Городища, где также пребывали князья, то они удалены были от города еще на большее расстояние, чем Ярославово Дворище. Экстерриториальность князя, по В. Л. Янину, свидетельствует «о вторичности его власти по отношению к автохтонным политическим институтам», и прежде всего к вечу.{206} В. Л. Янин противопоставляет новгородскую экстерриториальность «обычному порядку вещей», наблюдаемому в других стольных городах Руси. На поверку, однако, оказалось, что подобная экстерриториальность не была чужда Киеву, Пскову, Смоленску, городам Северо-Восточной Руси.{207} Уже это обстоятельство делает позицию В. Л. Янина неустойчивой.{208} Поэтому экстерриториальность новгородских князей, о которой пишет В. Л. Янин, нуждается в дополнительном осмыслении. Интересное объяснение ей предлагает А. В. Петров: «Можно считать, что изолированное положение резиденций древнерусских князей по отношению к основным кварталам их столиц было обусловлено традицией, которая восходила к отмеченным Д. Фрэзером особенностям первобытной идеологии, утверждавшей необходимость некоторой изоляции вождя-правителя. С этой точки зрения, традиционная экстерриториальность древнерусских князей убедительно свидетельствует не о вторичности и чужеродности княжеской власти, а как раз наоборот, об исконности и исключительной древности данного института».{209} Принимая в принципе предположение А. В. Петрова об отражении первобытных представлений о власти вождя в особенностях размещения княжеских резиденций на Руси, заметим, что это — не. прямое отражение, а трансформированное, осложненное социально-политическими сдвигами и сменой древних князей восточного славянства пришлой генерацией правителей, получившей имя Рюриковичей. Чужеродность Рюриковичей относительно восточнославянского общества не могла не повлиять на их взаимоотношения с туземцами. В результате на измененные временем архаические представления о жилище вождя наложились новые понятия, возникшие у восточных славян вследствие появления у них в качестве властителей норманнских конунгов, а также их потомков, что и породило ту экстерриториальность князей в древнерусских городах, которая прослеживается в источниках.

Итак, мысль о новгородских князьях как привитом извне институте должна быть отвергнута. Ильменские словене имели своих вождей (князей) и до прихода варягов. Институциализация власти у них шла тем же путем, что и у других древних народов, известных этнографической науке.{210} Пришли они и к учреждению старейшинства.

В Воскресенской летописи читаем: «И пришедше Словене с Дуная и седше у езера Ладожъского, и оттоле прииде и седоша около озера Илменя, и прозвашася иным именем, и нарекошася Русь рекы ради Руссы, иже впадоша во езеро Илмень; и умножився им, и соделаша град и нарекоша Новград, и посадиша старейшину Гостомысла…»{211} По совету Гостомысла новгородцы отправляются за князем в Прусскую землю: «И в то время в Новегороде некой бе старейшина, именем Гостомысль, скончиваеть житие, и созва владалца сущая с ним Новаграда и рече: „Совет даю вам, да послете в Прускую землю мудрые мужи и призовете князя от тамо сущих родов”».{212} Посажение в Новгороде старейшиной Гостомысла знают и другие поздние летописи, сохранившие в своем составе древние известия.{213}

А. А. Шахматов возводил сведения о Гостомысле к предполагаемому им новгородскому своду 1167 г.{214} Но Д. С. Лихачев поставил под сомнение само существование этого свода.{215} Проникновение известий о Гостомысле в летописи он связал с составлением свода 1418 г. при митрополите Фотии. «Решительной новостью» Фотиева свода «явилось использование народных эпических преданий о богатырях Алеше Поповиче, Адрияне Добрянкове, Демиане Куденевиче, Рогдае Удалом, Добрыне и др. Имена их были включены в летопись. На основе народных преданий в свод Фотия были включены и известия о построении Владимиром I Святославичем города на Клязьме… и упоминание о Гостомысле — „старейшине” новгородском…».{216} В. Л. Янину кажется более вероятным заимствование сводом Фотия известия о Гостомысле из Списка новгородских посадников, помещенного в Новгородской Первой летописи младшего извода под 989 г. В Список же оно попало благодаря устной традиции.{217} По мнению же Р. П. Дмитриевой, сведения о Гостомысле, содержащиеся в Воскресенской летописи, взяты из «Сказания о князьях владимирских».{218}

Предположения В. Л. Янина и Р. П. Дмитриевой не вполне корректны, ибо в Списке Гостомысл именуется посадником,{219} а в «Сказании» — воеводой,{220} тогда как в летописях он назван старейшиной. Поэтому прямого заимствования здесь нет. Летописцы, по-видимому, располагали и какими-то иными источниками, — помимо тех, что оказались под руками у В. Л. Янина и Р. П. Дмитриевой.

При выработке суждений о характере и степени достоверности известий о Гостомысле необходимо учесть и другие варианты повествований, где говорится о нем. В Иаокимовской летописи, например, Гостомыслу приписывается княжеское достоинство. При этом всячески выпячиваются его общественные заслуги. «Людие же, — рассказывает святитель Иоаким, — терпяху тугу велику от варяг, пославшие к Буривою, испросиша у него сына Гостомысла, да княжит во Велице граде. И егда Гостомысл приа власть, абие варяги бывшия овы изби, овы изгна, и дань варягом отрече, и, шед на ня, победи, и град во имя старейшаго сына своего Выбора при мори построй, учини с варяги мир, и бысть тишина по всей земли. Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем его любим, расправы ради и правосудна. Сего ради вси окольни чтяху его и дары и дани даюсче, купуя мир от него. Многи же князи от далеких стран прихождаху морем и землею послушати мудрости, и видети суд его, и просити совета и учения его, яко тем прославися всюду».{221}

В преданиях, сочиненных большею частью в XVII в., произошло совмещение ролей Гостомысла, а проще сказать, — возникла путаница, обычная для поздних произведений, удаленных от описываемых событий на многие сотни лет. Согласно одному из них, словене после долгих скитаний в чужих краях воротились на родную землю и поставили «град на новом месте от старого Словенска вниз по Волхову, яко поприща, и нарекоша Новъград Великии, и поставиша старейшину княз от рода же своего имянем Гостомысла».{222} Бывало и такое, что один и тот же писатель сообщал противоречивую информацию. Так, в хронографическом рассказе о Словене и Русе и о городе Словенске говорится: «И поставиша старейшину и князя от роду своего именем Гостомысла».{223} Но тут же читаем нечто иное: «И тако начаша расширитися страна она вельми, а общим же имянем прозывахуся. Сын старейшаго князя новгородцкаго Гостомысла, именуемый младый Словен, сей отъиде от отца своего в Чюдь».{224} Тут все смешано: «старейшина», «князь», «старейший князь».

Если подвести итог, то надо сказать, что средневековые памятники запечатлели многоликий образ Гостомысла — старейшины, князя, посадника и воеводы. Исследователи также поразному воспринимали Гостомысла, видя в нем то князя,{225} то старейшину,{226} то князя-старейшину,{227} отдавая, следовательно, предпочтение одному из нескольких вариантов, имеющихся в источниках.

Разноголосица древних писателей в определении должностей Гостомысла — вещь, похоже, не случайная. В ней проявились политические пристрастия средневековых книжников. В. Л. Янин не без основания говорил о том, что включение Гостомысла в Список новгородских посадников выдает симпатии составителя: «Связывая возникновение посадничества как важнейшего института государственной власти в Новгороде с именем Гостомысла, составитель списка тем самым возводит историю посадничества к древнейшей поре новгородской истории. Посадничество в глазах составителя старше княжеской власти. Оно является исконной формой новгородской государственности, возникшей в самый момент основания Новгорода».{228}

Если новгородский книжник, превращая Гостомысла в посадника, старался утвердить первенство посадничества над княжеской властью, то епископ Иоаким Корсунянин, объявив его князем, старался доказать обратное: приоритет княжения перед посадничеством. Прокняжеские настроения Иоакима понятны: ставленник Владимира, обязанный ему своим возвышением, новоиспеченный епископ выступал проводником власти киевского князя в Новгороде. В конце X — начале XI в. отношения Киева с Новгородом резко обострились. Насильственное крещение новгородцев, их неповиновение Владимиру, походы новгородцев на Киев — вот перечень наиболее крупных событий, свидетельствующих об усилении вражды между киевской и новгородской общинами.{229} В этих условиях похвала княжеской власти, обращенная к истокам новгородской государственности, звучала политическим оправданием деятельности в Новгороде киевских правителей. Обращаясь к истории, Иоаким проводил мысль о том, что только призванные князья способны дать мир и благоденствие новгородцам. Идейно-политический пафос этой конструкции очевиден. Святитель Иоаким верно служил киевскому княжескому дому.

Не заключает ничего загадочного трюк, совершенный с Гостомыслом в «Сказании о князьях владимирских», где он представлен воеводой. Средневековые идеологи, провозглашая московских великих князей потомками императора Августа, устраняли и подвергали переделке все, что даже в малой мере противоречило столь старательно изобретаемой ими схеме.

Стало быть, за различием терминов, определяющих должность Гостомысла, скрываются идеологические установки древнерусских писателей, влиявшие на осмысление легенды о новгородском старейшине. Но в любом случае, эта легенда должна изучаться, как верно замечает В. Л. Янин, «в связи с историей древних родоплеменных институтов».{230} И здесь огромную услугу оказывают летописные известия о Гостомысле-старейшине. Именно данные известия Д. С. Лихачев считает весьма древними, несмотря на то, что они помещены в поздних летописях.{231}

Мы полагаем, что в лице Гостомысла летописные своды XV–XVI вв. сохранили память о старейшинах, которые вместе с князьями правили у ильменских словен еще до «призвания» варягов. Гостомысл, по сообщению Воскресенской летописи, созывает «владалца сущая с ним Новаграда», из чего можно заключить, что новгородцы имели и других правителей.{232} Иоаким называет их старейшинами: «Гостомысл же, видя конец живота своего, созва вся старейшины земли…»{233}

Говоря о существовании в словенской земле старейшин, не следует ограничиваться ссылками на свидетельства лишь поздних летописцев. Необходимо привлечь материал и о «старцах градских» на Руси X в., имеющийся в древних летописях. В. О. Ключевский о старцах градских, сотрудничавших с Владимиром Святославичем, писал: «Старцы градские присутствуют в думе князя и подают голос вместе с епископами по таким делам, о которых Начальная летопись рассказывает без примеси легенды».{234} Разумеется, авторитетом В. О. Ключевского нельзя подменять анализ источников. Проделав его, мы убедились в пригодности летописных записей для изучения проблемы «старцев». Была обнаружена эквивалентность понятий «старцы» и «старейшины», «старцы градские» и «старейшины града», что позволило расширить круг сведений по исследуемой теме и поставить ее разработку на более твердую основу. Старцев-старейшин встречаем у полян, древлян, смоленских кривичей, т. е. соседей новгородцев, родственных псковским кривичам и союзных Новгороду. Старцы градские — это племенная знать, которая занималась гражданскими делами, в отличие от князей, профилирующихся прежде всего в военной сфере. Наименование «градские» они получили потому, что находились в «градах» — племенных центрах.{235} Вряд ли новгородские старейшины принципиально отличались от старцев градских других земель и областей Руси. Они являли собой общественных лидеров, правителей, занятых вопросами гражданской жизни. Перед нами разделение властей, присущее родоплеменному строю.

Наблюдения Л. Г. Моргана над бытом индейцев показывают сложную структуру власти в родоплеменном обществе на позднем этапе его развития, когда народом управляет совет вождей, народное собрание и высший военачальник.{236} Совет вождей выполнял гражданские функции.{237}

На идентичное разделение властей у древних германцев обратил внимание Ф. Энгельс: «Высшей ступени варварства соответствует и организация управления. Повсеместно существовал, согласно Тациту, совет старейшин (principes), который решал более мелкие дела, а более важные подготовлял для решения в народном собрании… Старейшины (principes) еще резко отличаются от военных вождей (duces), совсем как у ирокезов».{238}

Созыв старейшин Гостомыслом для обсуждения вопроса о замещении княжеского стола в Новгороде — указание на совет старейшин в действии. Нелепо было бы отрицать народное собрание (вече) у ильменских словен, собиравшееся в главном городе племенного союза.

Итак, народное собрание, совет старейшин и князь — вот основные конструкции власти словенского союза племен, выявленные в ходе нашего исследования. В целом они типичны для родоплеменного общества, находящегося на высшей стадии развития. Структура власти союза племен формально совпадала с организацией власти единичного племени. Но это был уже иной уровень, характеризуемый появлением новых тенденций в системе управления обществом, особенно в княжеском звене.{239} Князю союза приходилось заниматься более сложной работой, чем племенному вождю: налаживанием межплеменных отношений, военным строительством, обеспечением безопасности от врагов, руководством внешней политикой. По мере консолидации союза племен и связанного с этим упрочения княжеской власти умножались и заботы князя. Он начинает осуществлять религиозные и судебные функции. Важной новостью в деятельности князя союза племен, чреватой перерождением в будущем княжеской власти, стало применение (сперва эпизодическое) насилия внутри племенного объединения. Насилием в некоторых случаях сопровождалась борьба племен за первенство в союзе, насилие использовалось при подавлении сепаратизма того или иного племени. Оно, вероятно, срабатывало и тогда, когда частные интересы отдельных племен надо было принести в жертву общим интересам племенного союза. Возникали предпосылки появления публичной власти. Но все это вовсе не означает, что союзы племен (в нашем примере — ильменские словене) являлись протогосударствами, а тем более — государствами, пусть даже примитивными, или зародышами государства. Они еще укладывались в рамки родоплеменного строя. Вместе с тем такого рода союзы знаменуют высший этап в истории родоплеменного общества, стоящего на грани между родовой и общинной социальными системами. Создание союза племен означает начало разрушения родовой организации.

Строительство государственности у восточных славян значительно продвинулось с образованием союза союзов племен, или суперсоюза. На юге его олицетворяла Русская земля,{240} а на северо-западе — объединение племен во главе с ильменскими словенами. Складываются вторичные племенные союзы. Будучи крупными соединениями племен с противоречивыми и сепаратистскими тенденциями, они без элементов публичной власти, способной подняться над узкоплеменными интересами, существовать не могли. Власть, управляемая ими, окрашивается в политические тона, приобретая государственный отчасти характер, впрочем, примитивный, а порою и эфемерный. К сплочению племен в форме вторичных союзов побуждала, как правило, внешняя опасность. Но по прохождении ее союзнические узы слабели, племенное содружество распадалось, а государственность, едва зародившись, погибала.

Именно такой ход событий подтверждает Повесть временных лет, где под 859 г. говорится: «Имаху дань варязи из заморья на чюди и на словенах, на мери и на всех кривичех».{241} Владычество варягов вызвало совместное противодействие племен: «Изгнаша варяги за море и не даша им дани, и почаша сами в собе володети…»{242} Варяжская агрессия, следовательно, сплотила северо-западные племена для сопротивления. В. Т. Пашуто называет этот союз конфедерацией «земель-княжений» — Словенской, Кривичской, Чудской и Мерьской. Их слияние ускорялось «северной опасностью».{243} Термин «конфедерация», употребляемый В. Т. Пашуто, вряд ли удачен, поскольку привносит определенную модернизацию в отношения вступивших в союз племен.{244} Сомнительным для IX в. является и понятие «земли-княжения». Оно не соответствует родоплеменному строю и больше подходит к позднему времени, когда вместо племенных союзов формируются земли-волости, т. е. государственные образования Руси XI — начала XIII в.{245} Что же касается «северной опасности», то она В. Т. Пашуто обозначена верно.

Покушения варягов на независимость словен засвидетельствовала не только Повесть временных лет, но и летопись Иоакима.{246} Да и в скандинавских сагах имеются на сей счет определенные намеки. Так, в саге об Олаве Святом некий Торгнюр сетовал по поводу того, что «теперь конунги шведов ведут себя совсем не так, как бывало прежде». Торгнюр говорил, что его дед «помнил уппсальского конунга Эйрика сына Эмунда. Он рассказывал, что когда тот был в расцвете сил, он каждое лето набирал войско и отправлялся походом в разные страны. Он подчинил себе Финнланд, Кирьяланд, Эйстланд, Курланд и многие другие земли на востоке».{247}

Таким образом, в середине IX в. на северо-западе Восточной Европы сложился союз союзов племен (суперсоюз), организованный для обороны от норманнских вторжений. Он был примечателен тем, что включал в себя, кроме славянских племен (словене, кривичи), и финно-угорские племена. Управление им, по нашему убеждению, должно было осуществляться с помощью механизма, отличного от традиционных родоплеменных учреждений, т. е. посредством элементов публичной власти, имевшей, однако, примитивный характер, ибо в атмосфере господства родоплеменных отношений она принимала и не могла не принять форму главенства одного союза племен над другими, составившими с ним вместе союз союзов. В итоге вождь (князь) возвысившегося племенного союза подчинял вождей прочих союзов. Реализуемая им власть как бы отрывалась от рядовых племен, балансируя между ними и смягчая возникающие среди них трения, т. е. оберегала общие интересы суперсоюза, порой несогласные с интересами отдельного союза.

По имеющимся данным трудно сказать, какое племя выступило в роли объединителя и, стало быть, носителя публичной власти. Но если брать конечный результат, обозначившийся к исходу IX в., таковым было племя словен, которое оказалось сильнее своих соседей, вовлеченных в союзную организацию. Не случайно археологические «исследования последних лет свидетельствуют о крайне низкой плотности населения в местах концентрации памятников культуры длинных курганов», принадлежащей кривичам.{248} Иную картину являют памятники культуры сопок новгородских словен, приуроченные к землям, наиболее удобным для пашенного земледелия. Вот почему «в эпоху сопок наметилась основная структура размещения сельского населения в центре Новгородской земли, которая сохранялась в древнерусское время и в позднем средневековье».{249} Ильменские словене располагали потенциалом, тягаться с которым ни псковские кривичи, ни финно-угорские племена, конечно же, не могли.

Словене сколотили мощный разноэтничный племенной союз, замеченный не только русскими летописцами, но и арабскими писателями, которые сообщают о трех группах русов второй половины IX в., называя одну из них «ас-Славийа». Арабы упоминают и царя русов, пребывавшего в городе Салау.{250} Историки обычно локализуют Славию в области ильменских словен. Любопытно, что эта группа считается высшей, главной. А. П. Новосельцев объясняет данный факт следующим образом: «Мне кажется, это место следует сопоставить… с материалами русской летописи. Согласно ей до захвата Киева Олегом и перенесении туда резиденции главным городом русов был Новгород или точнее город, ему предшествовавший. Это и зарегистрировали арабские осведомители того времени, назвавшие русов ас-Славийя высшими и главными для того времени (50–80-е годы IX в.)».{251}

Особого внимания заслуживает известие о царе русов, т. с. главе крупного межплеменного союза, о котором говорилось выше. Это известие лишний раз подтверждает наличие княжеской власти в словенском обществе еще до появления на Волхове варягов.

Нас не должно смущать то обстоятельство, что словенский князь, возглавляющий северо-западный суперсоюз, называется царем. Слову «царь», да, кстати сказать, и термину «хакан» («каган») не надо придавать чрезмерно властного значения.{252} Титул «хакан» у восточных славян рассматриваемого времени означал верховного правителя, «претендующего на господство в регионе, под началом которого были другие властители, ниже его по рангу».{253} Данное определение полностью приложимо к главе межплеменного объединения, в чьем подчинении находились вожди (князья) более мелких племенных подразделений. Оно подходит и к наименованию «царь». Так, во всяком случае, заставляет думать арабский географ Масуди, повествующий о том, как некогда одно из славянских племен «имело прежде в древности власть (над ними), его царя называли Маджак, а само племя называлось Валинана. Этому племени в древности подчинялись все прочие славянские племена, ибо (верховная) власть была у него и прочие цари ему повиновались».{254} Сопоставив рассказ Масуди с летописными сообщениями о дулебах, «примученных» обрами, В. О. Ключевский сделал вывод, что речь у Масуди и летописца идет о союзе славянских племен VI в. на Карпатах под предводительством князя дулебов.{255} Союз Масуди очень напоминает северо-западное межплеменное образование IX в., которое возглавлял князь ильменских словен, именуемый в арабских источниках, как и Маджак, царем.

Князь суперсоюза являлся одновременно князем господствующего в нем первичного союза племен. Получив власть над многочисленными племенами, он постепенно менял отношения к собственным соплеменникам, выводя их за пределы, очерченные родоплеменными традициями. В этом он находил опору в дружине, о которой необходимо, хотя бы кратко, сказать особо.

Время возникновения дружины в восточнославянском обществе и социальная ее роль — вопросы дискуссионные в современной исторической науке. Некоторые историки относят появление постоянной дружины к эпохе антов, или к VI–VII вв.{256} По убеждению В. И. Довженка и М. Ю. Брайчевского, выдвигающих эту датировку, дружина у антов настолько оторвалась от массы соплеменников, что была «противопоставлена не только внешнему врагу, но и в какой-то мере остальному, невооруженному населению».{257} Нельзя согласиться с этим утверждением, поскольку оно расходится с фактами из антской истории, о чем говорил И. И. Ляпушкин, весьма вдумчивый и осторожный ученый, по словам которого «войну с Византией славяне вели и выигрывали не с помощью мифических дружин, как полагают некоторые исследователи, а силами и средствами всего, хотя и плохо, но вооруженного народа, находившегося на высшей ступени варварства».{258} Но при всем различии суждений В. И. Довженка, М. Ю. Брайчевского и И. И. Ляпушкина в них есть общая основа: понимание дружины как института формирующегося классового общества. В. И. Довженок и М. Ю. Брайчевский открыли у антов классы и отсюда сделали выв, од о классообразующей роли дружины. И. И. Ляпушкин, напротив, отвергал (в чем, конечно, был прав) всякие попытки изобразить антское общество классовым и потому доказывал отсутствие дружины у антов.

Появление восточнославянских дружин И. И. Ляпушкин относил ко времени не ранее середины IX в.{259} В. А. Булкин, И. В. Дубов и Г. С. Лебедев полагают, что «начальный этап становления древнерусской дружины охватывает весь IX и первую половину X в., эпоху Аскольда и Дира, Олега и Игоря».{260} То же самое наблюдает и В. В. Седов.{261}

Различие взглядов на время возникновения дружинной организации не мешает этим авторам видеть в дружине силу, создающую классовое общество. «Военная дружина, — говорится в коллективной монографии ленинградских археологов, — организация воинов-профессионалов, подчиненная княжеской власти и противостоящая племенному ополчению, — один из определяющих элементов раннефеодального государства».{262} Этот вывод, касающийся всего восточного славянства, применим, разумеется, и к Северной Руси, где становление классового общества было якобы отмечено таким, в частности, явлением, как выделение военных дружин и вождей.{263}

Зародившись в первобытности, дружина поначалу нисколько не нарушала доклассовой социальной структуры.{264} Дружинники, группировавшиеся вокруг князя, выступали в качестве его сподвижников, товарищей и помощников. Вскоре дружина настолько срослась с князем, что он уже не мыслился без дружинного окружения. Князь же у восточных славян воплощал власть, осуществлявшую определенные общественно полезные функции.{265} Следовательно, и дружина, теснейшим образом с ним связанная и помогавшая ему во всем, неизбежно должна была взять на себя аналогичные обязанности и конституироваться в учреждение, обеспечивающее совместно с князем нормальную работу социально-политического механизма восточнославянского, а впоследствии и древнерусского общества.

Итак, первобытнообщинный строй и дружинные связи нельзя считать несовместимыми. Военные вожди свивают дружинные гнезда в недрах родоплеменного общества, ничем не задевая остальных соплеменников. Дружина отнюдь не противостояла племенному ополчению, будучи составным и ударным его отрядом, офицерским, так сказать, корпусом.{266}

Постоянная дружина создается тогда, когда вождь (князь) становится постоянным должностным лицом, что происходит в период формирования союзов родственных племен типа полян, древлян, кривичей, словен и пр., т. е. примерно в IX в., а возможно, и чуть раньше, но не ранее второй половины VIII в.

С образованием вторичных союзов, которые мы условно называем союзами союзов, суперсоюзами, намечаются перемены в характере княжеской власти, приобретающей самостоятельность, особенно по отношению к соседним (часто покоренным) племенам, входящим в союзную организацию. Вместе с князем менялась и дружина, которая превращалась в инструмент принуждения. Возникает двойственное положение князя и дружины: в рамках собственного племенного союза они оберегают интересы своих людей, несут полезную для общества службу, а за его пределами, среди других союзных племен, нередко прибегают к насилию, узурпируя их права, освященные родоплеменными обычаями и традициями. Князь и дружина становятся носителями принудительной, публичной власти, но пока не у себя, а у союзников-соседей. И чем более они преуспевают в этом, тем больше появляется соблазнов распространить принуждение и на собственный народ. Однако дальше эпизодических поползновений дело, видимо, не шло. И только с «призванием» варягов, положившим начало пертурбациям на новгородском княжеском столе, был осуществлен сдвиг в данном направлении.

Мы уже знаем, что образовавшие союз словене, кривичи и финно-угры вышвырнули из своей страны варягов, промышлявших здесь данью. После изгнания захватчиков союз пришел в расстройство, раздираемый внутренними усобицами и войнами: «И въста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся».{267} В Новгородской Первой летописи данный текст читается несколько иначе: «И въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в них правды».{268} Как видим, разразилась война всех против всех, довольно типичная для эпохи позднего родоплеменного строя. Термин «род» вряд ли надо толковать буквально как совокупность сородичей, т. е. как структурную единицу родоплеменного сообщества. За этим термином скрывалось либо племя, либо (что всего вероятнее) княжеский род, княжеская династия, о чем пишет Д. С. Лихачев, правда, применительно к другому случаю.{269} Тогда становится понятным рассказ новгородского летописца о войне «градов». Ведь в племенных центрах («градах») размещалась туземная знать: князья и старейшины.{270} Вспыхнувшие войны — это прежде всего войны правителей различных племен за господство в регионе, за руководящую роль в межплеменном союзе. В распри вовлекались и массы простых соплеменников. Весьма вероятно, что одно из враждующих словенских племен пригласило к себе на помощь варягов. То было опрометчивое решение, открывшее путь политическому перевороту, захвату власти со стороны приглашенных.

Примечания:



Очерк первый

id="c1_1">

1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 170–171; Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М., 1985. С. 42.

id="c1_2">

2 Куббель Л. Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988. С. 132.

id="c1_3">

3 См.: История первобытного общества: Эпоха классообразования // Отв. ред. Ю. В. Бромлей. М., 1988. С. 247.

id="c1_4">

4 Куббель Л. Е. Очерки… С. 132.

id="c1_5">

5 ПВЛ. Ч. 1. М.; Л., 1950. С. И.

id="c1_6">

6 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX–XI веков. Л., 1978. С. 81.

id="c1_7">

7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 156.

id="c1_8">

8 См.: Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 23.

id="c1_9">

9 Там же.

id="c1_10">

10 Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982. С. 270.

id="c1_11">

11 Там же. С. 174.

id="c1_12">

12 См.: Фроянов И. Я. Спорные вопросы образования городов на Руси // Историческая этнография // Отв. ред. Р. Ф. Итс. Л., 1985; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988. С. 22–34. — В. И. Гуляев, отмечая, что «ранний город — это прежде всего политико-административный центр округи», предлагает такую его дефиницию: древний город Старого и Нового Света есть «крупный населенный пункт, служивший политико-административным, культовым и хозяйственным центром определенной, тяготеющей к нему округи» (Гуляев В. И. Города-государства древних майя // Древние города: Материалы к Всесоюзной конференции «Культура Средней Азии и Казахстана» // Отв. ред. В. М. Массон. Л., 1977. С. 22).

id="c1_13">

13 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 138.

id="c1_14">

14 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 99.

id="c1_15">

15 Сайко Э. В. Предпосылки и условия формирования древнего города // Древнис города… С. 13.

id="c1_16">

16 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога // Средневековая Ладога: Новые археологические открытия и исследования // Отв. ред. В. В. Седов. Л., 1985. С. 5; Кирпичников А. Н., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы // Отв. ред. Е. А. Мельникова. М., 1986. С. 279; Лебедев Г. С. Русь и чудь, варяги и готы (итоги и перспективы историко-археологического изучения славяно-скандинавских отношений в I тыс. н. э.) // Историко-археологическое изучение Древней Руси // Отв. ред. И. В. Дубов. Л., 1988. С. 85.

id="c1_17">

17 Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян VIII–IX вв. в свете археологических данных // Проблемы археологии. II. // Отв. ред. А. Д. Столяр. Л., 1978. С. 125–132.

id="c1_18">

18 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 163.

id="c1_19">

19 Там же. Т. 3. С. 21.

id="c1_20">

20 Андреев Ю. В. Историческая специфика греческой урбанизации // Город и государство в античном мире: Проблемы исторического развития // Отв. ред. Э. Д. Фролов. Л., 1987. С. 11.

id="c1_21">

21 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46, ч. I. С. 465, 569.

id="c1_22">

22 Андреев Ю. В. Историческая специфика… С. 29. — См. также: Андреев Ю. В. Начальные этапы становления греческого полиса // Город и государство в древних обществах // Отв. ред. В. В. Мавродин. Л., 1982.

id="c1_23">

23 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 231. — См. также: Становление и развитие раннеклассовых обществ: Город и государство // Отв. ред. Г. Л. Курбатов, Э. Д. Фролов, И. Я. Фроянов. Л., 1986. С. 5–6, 334.

id="c1_24">

24 Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII–XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Созетская археология. XXV. М., 1956. С. 140–165.

id="c1_25">

25 Там же. С. 166.

id="c1_26">

26 Там же. С. 167.

id="c1_27">

27 См.: Рыбаков Б. А. Союзы племен и проблема генезиса феодализма на Руси // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969. С. 26–28.

id="c1_28">

28 Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. // Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 155.

id="c1_29">

29 Седов В. В. Племена восточных славян, балты и эсты // Славяне и скандинавы. С. 176.

id="c1_30">

30 Седов В. В. Некоторые итоги раскопок в Изборске // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья // Отв. ред. А. Д. Столяр. Л., 1982. С. 155.

id="c1_31">

31 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 85.

id="c1_32">

32 См.: Плоткин К. М. Псков и его округа в конце I тыс. н. э. // Северная Русь и ее соседи… С. 159. — Автор отмечает соответствие результатов своих наблюдений «гипотезе Г. Ф. Соловьевой — Б. А. Рыбакова о территории большого и устойчивого племенного союза, в границах которого выделяются более мелкие территории первичных племен» (Там же).

id="c1_33">

33 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья в конце I тысячелетия н. э.: Автореф. канд. дис. М., 1977. С. 15; Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5, 21. — См. также: Орлов С. Н., Аксенов М. М. Раннеславянские поселения в окрестностях Новгорода // Новгородский исторический сборник. Вып. 10. Новгород, 1962. С. 163.

id="c1_34">

34 Кирпичников А. Н. 1) Ладога и Ладожская волость в период раннего средневековья // Славяне и Русь // Отв. ред. В. Д. Баран. Киев, 1979. С. 92; 2) Ладога и Ладожская земля VIII–XIII вв. // Историко-археологическое изучение Древней Руси. С. 67–68, 77.

id="c1_35">

35 Котляр Н. Ф. 1) Роль городов в процессе государственного освоения территории Галицко-Волынской Руси (до начала XIII в.) // Феодализм в России: Юбилейные чтения, посвященные 80-летию со дня рождения академика Л. В. Черепнина: Тезисы докладов и сообщений. М., 1985. С. 118. 2) Формирование территории и возникновение городов Галицко-Волынской Руси IX–XIII вв. Киев, 1985. С. 13.

id="c1_36">

36 Равдоникас В. И. Старая Ладога. Ч. II. // Советская археология. XII. М.; Л., 1950. С. 32.

id="c1_37">

37 Корзухина Г. Ф. Этнический состав населения древнейшей Ладоги // Тезисы докладов 2-й научной конференции по истории, экономике, языку и литературе скандинавских стран и Финляндии. М., 1965. С. 14; Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов // Вопросы истории. 1980. № 12. С. 34. — М. И. Артамонов говорит о «варяжско-финском населении» ранней Ладоги (Артамонов М. И. Первые страницы русской истории в археологическом освещении // Советская археология. 1990. № 3. С. 283).

id="c1_38">

38 Лебедев Г. С. Археологические памятники Ленинградской области. Л., 1977. С. 188.

id="c1_39">

39 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 19.

id="c1_40">

40 Мачинский Д. А. О времени и обстоятельствах первого появления славян на северо-западе Восточной Европы по данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи… С. 13.

id="c1_41">

41 Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. Л., 1970. С. 148.

id="c1_42">

42 Там же. С. 149.

id="c1_43">

43 Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля… С. 44. — См. также: Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 24; Дубов И. В. Великий Волжский путь. Л., 1989. С. 60, 69.

id="c1_44">

44 Равдоникас В. И. Старая Ладога. Ч. II. С. 40.

id="c1_45">

45 Равдоникас В. И. Старая Ладога. Ч. 1 // Советская археология. XI. М., 1949. С. 48.

id="c1_46">

46 Там же. С. 54.

id="c1_47">

47 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 106.

id="c1_48">

48 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.

id="c1_49">

49 Там же. С. 6.

id="c1_50">

50 Там же. С. 5.

id="c1_51">

51 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 19–44; 2) Спорные вопросы образования городов на Руси; Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян…

id="c1_52">

52 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 6.

id="c1_53">

53 Там же. С. 24.

id="c1_54">

54 Рябинин Е. А. Новые открытия в Старой Ладоге // Средневековая Ладога. С. 74. — См. также: Давидан О. И. К вопросу о происхождении и датировке ранних гребенок Старой Ладоги // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. 1968. Вып. 10; Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89.

id="c1_55">

55 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 20. — По данным Е. А. Рябинина, появление гончарного круга в Ладоге относится «к периоду между 900 и 930 гг. (очевидно, ближе к последней дате)» (Рябинин Е. А. Новые открытия… С. 37).

id="c1_56">

56 Рябинин Е. А. Новые открытия… С. 74.

id="c1_57">

57 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 16.

id="c1_58">

58 См.: Фроянов И. Я. Спорные вопросы образования городов на Руси; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.

id="c1_59">

59 А. Н. Кирпичников полагает, что «часть продуктов питания ладожане, как позднее и новгородцы, получали из сельской округи, в том числе и путем торговли» (Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 16). Это — догадка, не подтвержденная фактами.

id="c1_60">

60 См.: Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89; Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5, 19, 24; Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь // КСИА. 164. М., 1981. С. 7; Дубов И. В. Великий Волжский путь. С. 65.

id="c1_61">

61 См.: Хазанов А. М. Классообразование: факторы и механизмы // Исследования по общей этнографии // Отв. ред. Ю. В. Бромлей. М., 1979. С. 125.

id="c1_62">

62 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 164.

id="c1_63">

63 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.

id="c1_64">

64 Там же. С. 16.

id="c1_65">

65 Там же. С. 5. — См. также: Дубов И. В. Великий Волжский путь. С. 67.

id="c1_66">

66 Там же. С. 16.

id="c1_67">

67 Там же.

id="c1_68">

68 Кирьянов А. В. История земледелия Новгородской земли X–XV вв. // МИА. 1959. № 65. С. 361; Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 6.

id="c1_69">

69 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII — первая половина IX в.): Историко-археологические очерки. Л., 1968. С. 167.

id="c1_70">

70 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 15.

id="c1_71">

71 См.: Березовец Д. Т. Поселения уличей на р. Тясмине // МИА. 1963. № 108. С. 155; Гончаров В. К. Лука-Райковецкая // Там же. С. 311; Линка Н. В., Шовкопляс А. М. Раннеславянское поселение на р. Тясмине // Там же. С. 239.

id="c1_72">

72 Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян… С. 131.

id="c1_73">

73 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89; Лебедев Г. С. Русь и чудь… С. 80–81.

id="c1_74">

74 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89; Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985. С. 210.

id="c1_75">

75 Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь. С. 7.

id="c1_76">

76 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога… С. 18. — См. также: Носов Е. Н. Волховский водный путь и поселения конца I тысячелетия н. Э. // КСИА. 164. М., 1981. С. 18.

id="c1_77">

77 См.: Лебедев Г. С. 1) Северные славянские племена // Новое в археологии Северо-Запада СССР // Отв. ред. А. Н. Кирпичников. Л., 1985. С. 46–47; 2) Эпоха викингов… С. 100–101, 263–269; 3) Русь и чудь… С. 82–83.

id="c1_78">

78 Маврикий. Стратегикон // Вестн. древней истории. 1941. № 1. С. 252.

id="c1_79">

79 ПВЛ. Ч. I. С. 11.

id="c1_80">

80 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 127.

id="c1_81">

81 Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. М., 1987. Т. 1.С. 76.

id="c1_82">

82 История культуры Древней Руси: В 2 т. М.; Л., 1948. Т. 1. С. 281.

id="c1_83">

83 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 15.

id="c1_84">

84 Гуревич А. Я. Походы викингов. М., 1966. С. 84.

id="c1_85">

85 См.: Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 187.

id="c1_86">

86 Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С. 90.

id="c1_87">

87 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 19–20.

id="c1_88">

88 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 24.

id="c1_89">

89 Конецкий В. Я. Некоторые вопросы исторической географии Новгородской земли в эпоху средневековья // Новгородский исторический сборник // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1989. 3. С. 11–12, 18.

id="c1_90">

90 В принципе заключение В. И. Равдоникаса о том, что сельское хозяйство, домашняя промышленность, внешняя торговля являлись основами экономики Ладоги VI–IX вв., остается справедливым, хотя и должно быть скорректировано в сторону большей значимости специализированного ремесла и внешнеторговой деятельности.

id="c1_91">

91 См.: Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.

id="c1_92">

92 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 16. — См. также: Носов Е. Н. Волховский водный путь и поселения конца I тысячелетия н. э. // КСИА. 164. С. 20.

id="c1_93">

93 Там же.

id="c1_94">

94 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.

id="c1_95">

95 Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля VIII–XIII вв. С. 41–42.

id="c1_96">

96 Кирпичников А. Н. 1) Раннесредневековая Ладога. С. 5; 2) Ладога и Ладожская земля VIII–XIII вв. С. 39.

id="c1_97">

97 См.: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.

id="c1_98">

98 См.: Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.

id="c1_99">

99 Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения в лесной зоне Восточной Европы в свете истории хозяйства // Историко-археологические изучения Древней Руси. С. 34.

id="c1_100">

100 Там же.

id="c1_101">

101 Там же. С. 33, 34.

id="c1_102">

102 Там же. С. 34.

id="c1_103">

103 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 26–43; 2) Семья и вервь в Киевской Руси // Советская этнография. 1972. № 3. С. 90–95.

id="c1_104">

104 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 128; Рыбаков Б. А. Союзы племен и проблема генезиса феодализма на Руси // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969. С. 27.

id="c1_105">

105 Рыбаков Б. А. Союзы племен… С. 27.

id="c1_106">

106 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 128; Русанова И. П. Исследование памятников на р. Гнилопяти // Археологические открытия 1965. М., 1966. С. 142–146.

id="c1_107">

107 Морган Л. Древнее общество. Л., 1934. С. 67.

id="c1_108">

108 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 159.

id="c1_109">

109 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.

id="c1_110">

110 ПВЛ. Ч. I. С. И.

id="c1_111">

111 Носов Е. Н. 1) Новгород и новгородская округа IX–X вв. в свете новейших археологических данных // Новгородский исторический сборник. 2. Л., 1984. С. 9; 2) Городище и Новгород в IX–XII вв. // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы истории города // Отв. ред. И. Я. Фроянов. Л., 1986. С. 19. — См. также: Арциховский А. В. Археологическое изучение Новгорода // МИА. № 55. 1956. С. 42; Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. // Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 171, 172.

id="c1_112">

112 Колчин Б. А., Янин В. Л. Археологии Новгорода 50 лет // Новгородский сборник // Отв. ред. Б. А. Колчин, В. Л. Янин. М., 1982. С. 111.

id="c1_113">

113 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.

id="c1_114">

114 Янин В. Л., Алешковский М. Х. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы) // История СССР. 1971. № 2. С. 41.

id="c1_115">

115 Там же. С. 39.

id="c1_116">

116 Там же. С. 40.

id="c1_117">

117 Куза А. В. Новгородская земля. С 171–172.

id="c1_118">

118 Там же. С. 173.

id="c1_119">

119 Там же.

id="c1_120">

120 Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа… С. 18.

id="c1_121">

121 Там же. С. 20, 37.

id="c1_122">

122 Там же. С. 17.

id="c1_123">

123 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 92–93.

id="c1_124">

124 См.: Засурцев П. И. Новгород, открытый археологами. М., 1967. С. 11.

id="c1_125">

125 Там же.

id="c1_126">

126 См.: Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа… С. 19–20.

id="c1_127">

127 Колчин Б. А., Янин В. Л. Археологии Новгорода 50 лет. С. 74.

id="c1_128">

128 Там же.

id="c1_129">

129 См.: Засурцев П. И. Новгород, открытый археологами. С. 80.

id="c1_130">

130 Там же. С. 72, 82, 100–104.

id="c1_131">

131 Колчин Б. А., Янин В. Л. Археологии Новгорода 50 лет. С. 74.

id="c1_132">

132 Там же. С. 74–75.

id="c1_133">

133 Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа… С. 23.

id="c1_134">

134 Носов Е. Н. 1) Волховский водный путь… С. 20–21; 2) Поселения Приильменья и Поволховья… С. 14; 3) Новгород и новгородская округа… С. 23.

id="c1_135">

135 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 14.

id="c1_136">

136 Носов Е. Н. Исследования на берегах Волхова // Археологические открытия 1981 г. // Отв. ред. Б. А. Рыбаков. М., 1983. С. 29; Конецкий В. Я., Носов Е. Н. Загадки новгородской округи. Л., 1985. С. 22; Носов Е. Н., Плохое А. В. Поселение Холопий городок под Новгородом // КСИА. М., 1989. С. 38. — Состав клада отразил в вещественной форме «основные стороны хозяйства населения Приильменья, и прежде всего его земледельческую направленность» (Конецкий В. Я., Носов Е. Н. Загадки… С. 22). См. также: Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 181.

id="c1_137">

137 Жекулин В. С. Историческая география: предмет и методы. Л., 1982. С. 207.

id="c1_138">

138 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 20.

id="c1_139">

139 Там же.

id="c1_140">

140 Жекулин В. С. Историческая география… С. 207.

id="c1_141">

141 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 164.

id="c1_142">

142 НПЛ. М.; Л., 1950. С. 106. — В Повести временных лет текст читается иначе: «И въста род на род, и быша в них усобище, и воевати почаша сами на ся» (ПВЛ. Ч. I. С. 18). Термин «род» здесь обозначает скорее не общественную организацию (родовую общину), а княжескую династию, о чем писал Д. С. Лихачев применительно к другому рассказу Повести временных лет (ПВЛ. Ч. II. М.; 1950. С. 219). Но и в этом случае предположение о межплеменных конфликтах остается в силе.

id="c1_143">

143 См.: Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 23; Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 212.

id="c1_144">

144 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне // Учен. зап. Моск. горпединститута. Т. II. Кафедра истории СССР. Вып. 2. М., 1947. С. 3.

id="c1_145">

145 Татищев В. Н. История Российская: В 7 т. М., Л., 1962. Т. 1. С. 205, 285, 404; Карамзин Н. М. История Государства Российского: В 12 т. Т. 1. М., 1989. С. 288–289.

id="c1_146">

146 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне. С. 3.

id="c1_147">

147 Там же. С. 6, 10, 13, 27, 50.

id="c1_148">

148 Там же. С. 49.

id="c1_149">

149 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии. Л., 1990. С. 109, 257.

id="c1_150">

150 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне. С. 39.

id="c1_151">

151 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии. С. 306.

id="c1_152">

152 Зимин А. А. Холопы на Руси. М., 1973. С. 27–28.

id="c1_153">

153 См.: Романов Б. А. Люди и нравы древней Руси. М.; Л., 1966; Смирнов И. И. Очерки социально-экономических отношений Руси XII–XIII веков. М.; Л., 1963.

id="c1_154">

154 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 158.

id="c1_155">

155 Фроянов И. Я. 1) О рабстве в Киевской Руси // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. История, язык, литература. 1965. № 2; 2) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. С. 110–113; Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 67.

id="c1_156">

156 Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 50.

id="c1_157">

157 Носов Е. Н., Плохов А. В. Поселение Холопий городок… С. 40.

id="c1_158">

158 См. с. 45 настоящей книги.

id="c1_159">

159 Носов Е. Н., Плохов А. В. Поселение Холопий городок… С. 39.

id="c1_160">

160 Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 68.

id="c1_161">

161 Там же. С. 72.

id="c1_162">

162 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 162.

id="c1_163">

163 Вышегородцев В. И. «Холопья война» в летописной традиции // Крестьянство Севера России в XVI в. // Отв. ред. Ю. С. Васильев. Вологда, 1984. С. 172.

id="c1_164">

164 Там же. С. 173.

id="c1_165">

165 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне… С. 21.

id="c1_166">

166 Там же. С. 24–25.

id="c1_167">

167 Бережков М. Н. Старый Холопий городок на Мологе и его ярмарки // Труды VII археологического съезда в Ярославле. 1887. Т. I. М., 1890. С. 48–50.

id="c1_168">

168 См.: Колычева Е. И. Холопство и крепостничество (конец XV–XVI в.). М., 1971. С. 11–23; Панеях В. М. Холопство в XVI — начале XVII века. Л., 1976. С. 7–11.

id="c1_169">

169 См.: Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 296–300; Яковлев А. Холопство и холопы в Московском государстве XVII в. М.; Л., 1943. С. 313.

id="c1_170">

170 См.: Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства. Т. I. СПб., 1863. С. 241–251; Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 42; Бернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.; Л., 1961. С. 36–51.

id="c1_171">

171 Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 49–50,

id="c1_172">

172 Там же. С. 50, 51.

id="c1_173">

173 Там же. С. 50.

id="c1_174">

174 Там же.

id="c1_175">

175 См.: История первобытного общества: Эпоха первобытной родовой общины // Отв. ред. Ю. В. Бромлей. М., 1986. С. 405.

id="c1_176">

176 Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 49, 50.

id="c1_177">

177 Там же. С. 49.

id="c1_178">

178 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 330.

id="c1_179">

179 Там же. С. 495.

id="c1_180">

180 ПВЛ. Ч. I. С. 96.

id="c1_181">

181 ПСРЛ. Т. I. Стб. 374; Т. IХ. СПб., 1862. С. 253. — См. также: Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 42.

id="c1_182">

182 Носов Е. Н. Поселения IX–X вв. в окрестностях Новгорода // Новгородский край // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1984. С. 124–125; Носов Е. Н., Плохов А. В. Поселение Холопий городок… С. 39; Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. С. 172.

id="c1_183">

183 Лебедев Г. С. Ладога — торговый, политический, сакральный центр словен новгородских // Тезисы докладов советской делегации на V международном конгрессе славянской археологии. М., 1985. С. 61.

id="c1_184">

184 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 164.

id="c1_185">

185 Васильевский В. Г. Труды. Т. III. Пг., 1915. С. 95.

id="c1_186">

186 Там же. С. CCXXII–CCXXIII; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 11–12. — В другом месте своей книги М. В. Левченко расширяет хронологические рамки до 842 г. (Там же. С. 45).

id="c1_187">

187 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 58; Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С. 111; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси: IX — первая половина X в. М., 1980. С. 30.

id="c1_188">

188 Татищев В. Н. История Российская: В 7 т. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 108.

id="c1_189">

189 ПВЛ. Ч. I. С. 13.

id="c1_190">

190 Третьяков П. Н. 1) Восточнославянские племена. М., 1953. С. 299. — П. Н. Третьяков в другом случае отнес «княжения» к разряду раннефеодальных государств (см.: Третьяков П. Н. У истоков Древней Руси // По следам древних культур: Древняя Русь. М., 1953. С. 33).

id="c1_191">

191 Королюк В. Д. 1) Основнi етапы розвитку ранньфеодальноi державностi у схiдних i захiдних слов’ян // Украiньский iсторичний журнал. 1969. № 12. С. 44; 2) Основные проблемы формирования раннефеодальной государственности и народностей славян Восточной и Центральной Европы // Исследования по истории славянских и балканских народов. Эпоха средневековья. Киевская Русь и ее славянские соседи // Отв. ред. В. Д. Королюк. М., 1972. С. 17.

id="c1_192">

192 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 162.

id="c1_193">

193 Там же. С. 168.

id="c1_194">

194 Мавродин В. В. О племенных княжениях восточных славян // Исследований по социально-политической истории России // Отв. ред. Н. Е. Носов. Л., 1971. С. 55.

id="c1_195">

195 Там же. С. 48, 55. — См. также: Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства… С. 100.

id="c1_196">

196 Пашуто В. Т. Особенности структуры Древнерусского государства // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 83–92.

id="c1_197">

197 Рыбаков Б. А. 1) Первые века русской истории. М., 1964. С. 10–11. 2) Славяне в VI в. н. э. Предпосылки образования русского государства // История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1966. Т. 1. С. 342, 343, 352.

id="c1_198">

198 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 88.

id="c1_199">

199 ПВЛ. Ч. I. С. 13.

id="c1_200">

200 В. Т. Пашуто пользуется термином «земли-княжения». — См.: Пашуто В. Т. Летописная традиция о «племенных княжениях» и варяжский вопрос // Летописи и хроники: Сб. статей. 1973 г. // Отв. ред. Б. А. Рыбаков. М., 1974. С. 106.

id="c1_201">

201 Куза А. В. Новгородская земля. С. 146; Мачинский Д. А. О времени и обстоятельствах первого появления славян… С. 14.

id="c1_202">

202 Лебедев Г. С. Ладога — торговый, политический, сакральный центр словен новгородских. С. 60.

id="c1_203">

203 Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 195.

id="c1_204">

204 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 143–144, 150–151, 164–165. — Наблюдения Ф. Энгельса подтверждены исторической наукой (См.: Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963. С. 23–25).

id="c1_205">

205 Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977. С. 222.

id="c1_206">

206 Янин В. Л. 1) Проблемы социальной организации Новгородской республики // История СССР. 1970. № 1. С. 46–47; 2) Очерки… С. 221–222.

id="c1_207">

207 См.: Алешковский М. Х. Повесть временных лет. М., 1971. С. 126–129; Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX–XIII вв. М., 1980. С. 112.

id="c1_208">

208 См.: Петров А. В. Княжеская власть на Руси X–XII вв. в новейшей отечественной историографии // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы историографии // Отв. ред. В. А. Ежов, И. Я. Фроянов. Л., 1983. С. 83.

id="c1_209">

209 Петров А. В. К вопросу о внутриполитической борьбе в Великом Новгороде XII — начала XIII вв. // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы социальной и классовой борьбы // Отв. ред. И. Я. Фроянов. Л., 1985. С. 80.

id="c1_210">

210 Вызывает недоумение тот факт, что Б. А. Рыбаков, вопреки свидетельству летописи, полагает, будто у новгородцев в первобытной древности не было «своего княжения» (Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 296).

id="c1_211">

211 ПСРЛ. Т. VII. СПб., 1856. С. 262.

id="c1_212">

212 Там же. С. 268.

id="c1_213">

213 См.: Там же. Т. IХ. СПб., 1862. С. 3; Т. IV. Пг., 1915. С. 3; Т. XXV. М.; Л., 1949. С. 338; Т. XXVI. М.; Л., 1959. С. 10; Т. XXVII. М.; Л., 1962. С. 174, 309; Т. XXVIII. М.; Л., 1963. С. 13, 167; Т. XXХ. М., 1965. С. 13; Т. XXXIII. Л., 1977. С. 11; Т. XXXIV. М., 1978. С. 33.

id="c1_214">

214 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших летописных сводах. СПб., 1908. С. 233.

id="c1_215">

215 Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986. С. 167–168.

id="c1_216">

216 Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 306.

id="c1_217">

217 Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 46.

id="c1_218">

218 Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. М.; Л., 1955. С. 129.

id="c1_219">

219 НПЛ. С. 164.

id="c1_220">

220 Дмитриева Р. П. Сказание… С. 162, 175, 188, 197. — В Сказании, кроме того, отсутствует рассказ о посажении. Гостомысла старейшиной в Новгороде.

id="c1_221">

221 Татищев В. Н. История Российская. Т. I. С. 108–109.

id="c1_222">

222 ПСРЛ. Т. XXVII. С. 140. — См. также: Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. I. С. 197.

id="c1_223">

223 ПСРЛ. Т. XXXIII. С. 147.

id="c1_224">

224 Там же.

id="c1_225">

225 См., напр.: Татищев В. Н. История Российская. Т. II. М.; Л., 1963. С. 32.

id="c1_226">

226 См., напр.: Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. I. С. 94.

id="c1_227">

227 См., напр.: Костомаров Н. М. Северно-русские народоправства. Т. I. СПб., 1863. С. 6.

id="c1_228">

228 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 46.

id="c1_229">

229 См.: с. 143–147, 149–150, 159–160 настоящей книги.

id="c1_230">

230 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 47.

id="c1_231">

231 ПВЛ. Ч. II. С. 214.

id="c1_232">

232 ПСРЛ. Т. VII. С. 262.

id="c1_233">

233 Татищев В. Н. История Российская. Т. I. С. 110.

id="c1_234">

234 Ключевский В. О. Боярская дума древней Руси. Пг., 1919. С. 15.

id="c1_235">

235 См.: Мавродин В. В., Фроянов И. Я. «Старцы градские» на Руси X в. // Культура средневековой Руси // Отв. ред. А. Н. Кирпичников и П. А. Раппопорт. Л., 1974. С. 29–33.

id="c1_236">

236 Морган Л. Древнее общество. Л., 1934. С. 71.

id="c1_237">

237 Там же.

id="c1_238">

238 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 142.

id="c1_239">

239 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 15–16.

id="c1_240">

240 См.: Фроянов И. Я. К истории зарождения Русского государства // Из истории Византии и византиноведения // Под. ред. Г. Л. Курбатова. Л., 1991.

id="c1_241">

241 ПВЛ. Ч. I. С. 18.

id="c1_242">

242 Там же.

id="c1_243">

243 Пашуто В. Т. 1) Особенности структуры Древнерусского государства. С. 85; 2) Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 21.

id="c1_244">

244 К сожалению, этот термин проник и в исследования других ученых (См., напр.: Кирпичников А. Н., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Русь и варяги… С. 190; Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 212). Надуманным является и термин «федерация», используемый Б. А. Рыбаковым, В. Л. Яниным и А. В. Кузой (Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 30; Янин В. Л. Очерки… С. 220; Куза А. В. Новгородская земля. С. 146). Понятия «конфедерация» и «федерация» искажают суть межплеменного союза, осовременивая его, т. е. придают объединению племен несвойственный ему характер.

id="c1_245">

245 См.: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.

id="c1_246">

246 Татищев В. Н. История Российская. Т. I. С. 108–109.

id="c1_247">

247 Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980. С. 219.

id="c1_248">

248 Седов В. В. Об этнической принадлежности псковских длинных курганов // КСИА. 1981. Вып. 166. С. 5–10; Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения… С. 29–30, 37.

id="c1_249">

249 Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения… С. 30–31.

id="c1_250">

250 Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. и др. Древнерусское государство и его международное значение. С. 412.

id="c1_251">

251 Там же. С. 417.

id="c1_252">

252 Ср.: Мачинский Д. А. О времени и обстоятельствах первого появления славян… С. 21.

id="c1_253">

253 Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // История СССР. 1982. № 4. С. 152, 157.

id="c1_254">

254 Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870. С. 135–136.

id="c1_255">

255 Ключевский В. О. Сочинения. Т. 1. С. 122–124.

id="c1_256">

256 См.: Довженок В., Брайчевский М. О времени сложения феодализма в Древней Руси // Вопросы истории. 1950. № 8; Свердлов М. Б. Общественный строй славян в VI — начале VII веков // Советское славяноведение. 1977. № 3; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 93, 99; Горский А. А. 1) Дружина и генезис феодализма на Руси // Вопросы истории. 1984. № 9; 2) Древнерусская дружина. М., 1989. С. 15–25.

id="c1_257">

257 Довженок В., Брайчевский М. О времени сложения феодализма… С. 76.

id="c1_258">

258 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 161.

id="c1_259">

259 Там же. С. 163.

id="c1_260">

260 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси… С. 140. — В другом месте своей книги авторы говорят о «дружинных укрепленных поселениях, известных с VIII–IX вв.» (Там же. С. 141).

id="c1_261">

261 Седов В. В. Восточные славяне VI–XIII вв. М.; 1982. С. 255. — Вместе с тем В. В. Седов замечает, что в VI–VIII вв. «сравнительно небольшое число дружинников находилось при племенном князе постоянно». (Там же. С. 247).

id="c1_262">

262 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси… С. 140.

id="c1_263">

263 Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь. С. 8.

id="c1_264">

264 См.: Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963. С. 158.

id="c1_265">

265 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 19, 26–44.

id="c1_266">

266 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 143.

id="c1_267">

267 ПВЛ. Ч. I. С. 18.

id="c1_268">

268 НПЛ. С. 106.

id="c1_269">

269 ПВЛ. Ч. II. С. 219.

id="c1_270">

270 В. Л. Янин, исходя из своей теории аристократического происхождения Новгорода, населяет эти «грады» боярами, что нам представляется искусственным (см.: Янин В. Л. Очерки… С. 220).

>

Очерк второй

id="c2_1">

1 ПВЛ. Ч. I. С. 18.

id="c2_2">

2 Шаскольский И. П. Норманнская теория в современной буржуазной науке. М.; Л., 1965. С. 56.

id="c2_3">

3 См.: Современник. Т. LXXХ. Отд. I. С. 279.

id="c2_4">

4 Иловайский Д. И. Разыскания о начале Руси. М., 1876. С. 238–239.

id="c2_5">

5 Шахматов А. А. 1) Сказание о призвании варягов. СПб., 1904; Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 289–340.

id="c2_6">

6 Пархоменко В. А. Русь в IX веке // Изв. Отд. рус. яз. и слов. Росс. АН. 1917. Т. XXII. Кн. 2. С. 128–129.

id="c2_7">

7 Пархоменко В. А. У истоков русской государственности (VIII–XI вв.). Л., 1924. С. 5.

id="c2_8">

8 Там же. С. 7.

id="c2_9">

9 Покровский М. Н. Избр. произв.: В 4 кн. М., 1966. Кн. 1. С. 98.

id="c2_10">

10 См.: Греков Б. Д. 1) Феодальные отношения в Киевском государстве. М.; Л., 1936. С. 170; М.; Л., 1937. С. 170; 2) Киевская Русь. М.; Л., 1939. С. 227.

id="c2_11">

11 Греков Б. Д. Феодальные отношения… М.; Л., 1936. С. 9; М.; Л., 1937. С. 9.

id="c2_12">

12 Греков Б. Д. 1) Феодальные отношения… М.; Л., 1936. С. 171; М.; Л., 1937. С. 171; 2) Киевская Русь. С. 228.

id="c2_13">

13 Греков Б. Д. Феодальные отношения… М.; Л., 1936. С. 171; Л., 1937. С. 171.

id="c2_14">

14 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 12.

id="c2_15">

15 Там же. С. 229.

id="c2_16">

16 Греков Б. Д. Борьба руси за создание своего государства. М.; Л., 1945. С. 50.

id="c2_17">

17 Там же.

id="c2_18">

18 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 452.

id="c2_19">

19 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 211–212.

id="c2_20">

20 Там же. С. 213.

id="c2_21">

21 См.: Рубинштейн Н. Л. Путаная книга по истории Киевской Руси // Вопросы истории. 1946. № 8–9. С. 113; Покровский С. А. Новый труд об образовании древнерусского государства // Советское государство и право. 1946. № 5–6. С. 93; Базилевич К. В. Из истории образования древнерусского государства // Большевик. 1947. № 5. С. 54.

id="c2_22">

22 Рубинштейн Н. Л. Путаная книга… С. 113.

id="c2_23">

23 ПВЛ. Ч. II. С. 115.

id="c2_24">

24 Там же. С. 237, 238,

id="c2_25">

25 Там же. С. 237. — См. также: Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 93, 158.

id="c2_26">

26 Лихачев Д. С. Русские летописи… С. 159–160; ПВЛ. Ч. II. С. 113. — См. также: Алпатов М. А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII–XVII вв. М., 1973. С. 40.

id="c2_27">

27 Юшков С. В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949. С. 29.

id="c2_28">

28 Там же. С. 67.

id="c2_29">

29 Там же.

id="c2_30">

30 Очерки истории СССР. Период феодализма (IX–XIII вв.). Ч. I. М., 1953. С. 76.

id="c2_31">

31 Шаскольский И. П. Норманнская теория… С. 6.

id="c2_32">

32 Рыбаков Б. А. Начало русского государства. Представления летописцев о Руси VI–IX вв. // Вестн. Моск. ун-та. 1955. № 4. С. 74.

id="c2_33">

33 Там же.

id="c2_34">

34 Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений русской истории IX — середины XIII века // Вопросы истории. 1962. № 4. С. 37.

id="c2_35">

35 Очерки истории СССР. Кризис рабовладельческой системы и зарождение феодализма на территории СССР III–IX вв. // Отв. ред. Б. А. Рыбаков. М., 1958. С. 784.

id="c2_36">

36 Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений… С. 36.

id="c2_37">

37 Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 298.

id="c2_38">

38 Там же. С. 298–299.

id="c2_39">

39 Там же. С. 300.

id="c2_40">

40 Кирпичников А. Н., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы // Отв. ред. Е. А. Мельникова. М., 1986. С… 193; Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985. С. 212.

id="c2_41">

41 Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 214. Е. Н. Носов полагает, что «исторической сутью Сказания о призвании варягов явились реальные события вдоль балтийско-волжского пути — участие словен, кривичей и мери в международной торговле, их взаимоотношения и столкновения между собой и со скандинавами» (Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 188–189).

id="c2_42">

42 Ср.: Мавродин В. В. Образование древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С. 124.

id="c2_43">

43 Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси XI–XIV вв. М., 1960. С. 62–63.

id="c2_44">

44 Литаврин Г. Г., Янин В. Л. Некоторые проблемы русско-византийских отношений в IX–XV вв. // История СССР. 1970. № 4. С. 52.

id="c2_45">

45 ПВЛ. Ч. II. С. 94; Лихачев Д. С. Русские летописи… С. 92–93.

id="c2_46">

46 ПВЛ. Ч. II. С. 237.

id="c2_47">

47 См.: Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. // Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 155.

id="c2_48">

48 ПВЛ. Ч. II. С. 237.

id="c2_49">

49 Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 195.

id="c2_50">

50 НПЛ. С. 106–107.

id="c2_51">

51 ПВЛ. Ч. I. С. 18.

id="c2_52">

52 См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 59. — См. также: с. 184–185 настоящей книги.

id="c2_53">

53 См.: Кирпичников А. Н., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Русь и варяги… С. 196; Кирпичников А. Н. 1) Ладога и Ладожская земля VIII–XIII вв. // Историко-археологическое изучение Древней Руси // Под ред. Н. В. Дубова. Л., 1988. С. 61; 2) Каменные крепости Новгородской земли. Л., 1984. С. 41.

id="c2_54">

54 См.: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988.

id="c2_55">

55 НПЛ. С. 19, 203.

id="c2_56">

56 Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 46, 53.

id="c2_57">

57 Там же. С. 53.

id="c2_58">

58 Голубева Л. А. Весь и славяне на Белом озере X–XIII вв. М., 1973. С. 81.

id="c2_59">

59 Куза А. В. Новгородская земля. С. 147.

id="c2_60">

60 Там же. С. 155.

id="c2_61">

61 Дубов И. В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. Л., 1982. С. 44.

id="c2_62">

62 Голубева Л. А. Весь и славяне… С. 194.

id="c2_63">

63 См.: ПВЛ. Ч. I. С. 170.

id="c2_64">

64 Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. С. 6–7.

id="c2_65">

65 См.: НПЛ. С. 23, 208.

id="c2_66">

66 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 60–63.

id="c2_67">

67 Маркс К. Разоблачения дипломатической истории XVIII века // Вопросы истории. 1989. № 4. С. 4. — См. также: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 52–54.

id="c2_68">

68 Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 291–93.

id="c2_69">

69 См.: ПСРЛ. Т. IV. Пг., 1915. С. 11.

id="c2_70">

70 Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966. С. 242.

id="c2_71">

71 НПЛ. С. 17.

id="c2_72">

72 См.: Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси // Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988. С. 293–296.

id="c2_73">

73 Алексеев Л. В. Полоцкая земля. С. 251, 255, 258, 261.

id="c2_74">

74 ПСРЛ. Т. II. М., 1962. Стб. 293.

id="c2_75">

75 Там же. Т. IV. Пг., 1915. С. 11.

id="c2_76">

76 Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 294.

id="c2_77">

77 Там же. С. 193.

id="c2_78">

78 Там же. С. 198, 199.

id="c2_79">

79 Там же. С. 293.

id="c2_80">

80 Там же. С. 206.

id="c2_81">

81 Там же. С. 292.

id="c2_82">

82 Там же. С. 293.

id="c2_83">

83 НПЛ. С. 103. — См. также: ПСРЛ. Т. IV. С. 9.

id="c2_84">

84 ПВЛ. Ч. I. С. 18.

id="c2_85">

85 НПЛ. С. 106.

id="c2_86">

86 Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 296.

id="c2_87">

87 Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С. 134. — По мнению М. И. Артамонова, «здесь летописцем допущена явная несообразность: как славяне могли стать варягами? Они могли присоединиться к варягам, но и то только в X в., так как до этого славян в Приильменье не было. По всей вероятности, в дошедших до летописца сведениях о нашествии варягов славяне вовсе не упоминались, и они понадобились ему в качестве участников пресловутого «призвания», для чего варяги и стали бывшими славянами. Впрочем, вполне возможно, что под «варягами, прежде бывшими славянами», подразумеваются те южно-балтские славяне — «руги», об участии которых как варягов в возникновении Русского государства настойчиво в течение уже полутораста лет говорят некоторые авторы» (Советская археология. № 3. М., 1990. С. 284).

id="c2_88">

88 См.: Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 99–125.

id="c2_89">

89 Соколова В. К. Русские исторические предания. М., 1970. С. 10.

id="c2_90">

90 ПВЛ. Ч. I. С. 13.

id="c2_91">

91 Русское народное поэтическое творчество. Т. 1. Очерки по истории русского народного поэтического творчества X — начала XVIII веков. М.; Л., 1953. С. 155.

id="c2_92">

92 ПВЛ. Ч. I. С. 18.

id="c2_93">

93 Издатели Повести временных лет дают следующий перевод привлекаемого нами текста: «Тамошние же жители ответили: „Были три брата Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы седим, их потомки, и платим дань хазарам”».

id="c2_94">

94 Д. С. Лихачев предлагает иное толкование текста: «Слова „от рода” здесь, очевидно, означают не родовое происхождение, а родовую принадлежность (принадлежность к организации рода). В самом деле, при первом понимании слов „от рода” текст оказывается бессмысленным („теперь новгородцы происходят от варягов, а раньше происходили от славян”), при втором же значении слов „от рода” текст этот следует понимать так: „новгородцы принадлежат к политической организации варягов (тех варягов, которые стоят во главе их политической организации), а раньше, т. е. до призвания варягов, входили в организацию славянскую”. Такое же значение слов „от рода” встречаем и в других местах „Повести временных лет”; например, в тексте договора 911 (912) г.: „мы от рода рускаго Карлы, Инегелд…” и в тексте договора 945 г.: „мы от рода рускаго съли и гостье…” В этих перечислениях имен русских послов попадаются имена варяжские, чудские, восточные наряду со славянскими. Следовательно, в договорах говорится не о „происхождении” послов от „рода руськаго”, а о их принадлежности к государственной организации Руси, они представители Русского государства — „от рода руськаго”» (ПВЛ. Ч. II. С. 245–246). В сознании древних людей жизнь не была настолько дифференцированной, как сейчас. Политическая и этническая сферы бытия воспринимались как неразрывное целое, характеризующее тот или иной этнос. Бессмысленность, о которой говорит Д. С. Лихачев, — это бессмысленность с точки зрения наших понятий, а не древнего человека. Рюрик, Синеус и Трувор подаются в легенде как творцы новой жизни, из которой вышли новгородцы, и в этом смысле варяжские князья есть их родоначальники. Д. С. Лихачев допускает возможность числить Рюрика с братьями среди родоначальников, упоминаемых Повестью временных лет. Что касается примеров, приводимых Д. С. Лихачевым для подкрепления своего предположения, то они могут быть поняты и по-другому: «мы от рода рускаго», т. е. «мы от народа русского». Иными словами, тут речь идет о представительстве, а не о принадлежности.

id="c2_95">

95 В связи с вышеизложенным представляется неприемлемым толкование А. Г. Кузьминым слов «суть новгородстии люди… от рода варяжьска». По мнению исследователя, «эти слова служат напоминанием о том, что Новгород был построен якобы Рюриком и, следовательно, первоначальным его населением являлись именно варяги». (Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 52–53).

id="c2_96">

96 ПВЛ. Ч. II. С. 237.

id="c2_97">

97 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства… С. 125–126.

id="c2_98">

98 Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 292.

id="c2_99">

99 59 Подробнее о событиях 1068–1069 гг. см.: Фроянов И. Я. 1) Вече в Киеве 1068–1069 гг. // Из истории феодальной России: Статьи и очерки // Отв. ред. В. А. Ежов, И. Я. Фроянов, Л., 1978. С. 38–46; 2) Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 164; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. С. 44–46.

id="c2_100">

100 НПЛ. С. 21, 205.

id="c2_101">

101 ПСРЛ. Т. II. Стб. 322. — См. также: Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1910. С. 144; Рыбаков Б. А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971. С. 107; Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 172.

id="c2_102">

102 ПВЛ. Ч. I. С. 170,

id="c2_103">

103 Однако А. Г. Кузьмину «трудно допустить», что «враждебная киево-полянской концепции варяжская легенда могла быть внесена в летопись кем-либо из летописцев киево-печерской традиции» (Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды. С. 43).

id="c2_104">

104 Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 290.

id="c2_105">

105 ПВЛ. Ч. I. С. 18–19.

id="c2_106">

106 103 ПСРЛ. Т. II. Стб. 15.

id="c2_107">

107 ПВЛ. Ч. I. С. 20.

id="c2_108">

108 См.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 292.

id="c2_109">

109 Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. Л., 1940. С. 5.

id="c2_110">

110 Наше наблюдение перекликается с тем, о чем в свое время писал М. Д. Приселков: «Сплетая новгородские преданья с историей киевского юга, литературным путем вступая в борьбу с очевидным для его времени новгородским сепаратизмом, автор готов признать новгородское происхождение правящей династии, выдвигая тем Новгород как колыбель Киевского государства» (там же. С. 34–35).

id="c2_111">

111 См.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 293. По мнению Е. Н. Носова, «не исключена реальность и самого факта призвания на договорных условиях одной из групп скандинавов для обесепечения соблюдения определенных правовых норм взаимоотношений вдоль оживленной торговой артерии, т. е. обеспечения нормального функционирования северной части балтийско-волжского пути». — Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. С. 189.

id="c2_112">

112 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 452; Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. С. 211.

id="c2_113">

113 Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 293–294.

id="c2_114">

114 ПСРЛ. Т. IV. С. П. — См. также: Т. XXVI. М.; Л., 1959. С. 15; Т. XXVII. М.; Л., 1962. С. 18.

id="c2_115">

115 Лурье Я. С. Общерусские летописи XIV–X вв. Л., 1976. С. 101.

id="c2_116">

116 ПВЛ. Ч. I. С. 56.

id="c2_117">

117 Греков Б. Д. Киевская Русь. М.; Л., 1939. С. 229. ^

id="c2_118">

118 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства С. 211–212.

id="c2_119">

119 Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI–XVII веков. М., 1980. С. 187.

id="c2_120">

120 ПСРЛ. Т. IХ. С. 9.

id="c2_121">

121 Там же. — Отношение к оригинальным известиям Никоновской летописи IX–XI вв. у исследователей далеко не однозначное. Так, Н. М. Карамзин считал сообщение о Вадиме «догадкою и вымыслом» (Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. I. М., 1989. С. 95). И. Е. Забелин, напротив, полагал, что известия Никоновской летописи за 864–867 гг. содержат «столько достоверности, что нет и малейших оснований отвергать их глубокую древность» (Забелин И. Е. История русской жизни с древнейших времен. М., 1876. Ч. I. С. 475). О несомненном использовании Никоновской летописью каких-то древних источников писал В. В. Мавродин (Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. С. 212). Рассказ о Вадиме Храбром вызвал у Б. А. Рыбакова сомнение, хотя в других записях Никоновский свод воспроизводит текст «летописи Осколда», начатой в Киеве «в год крещения русов в 867 г. и законченной гибелью князя от руки норманна» (Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 169–173). Согласно Б. М. Клоссу, древнейшие сведения Никоновской летописи «носят отчетливо легендарный характер или основаны на домыслах составителя» (Клосс Б. М. Никоновский свод… С. 187). Косвенные данные, которыми располагает наука, позволяют отнестись к известиям Никоновской летописи о Вадиме Храбром с определенной долей доверия, о чем речь ниже.

id="c2_122">

122 Соловьев С. М. Сочинения: В 18 кн. М., 1988. Кн. I. С. 128.

id="c2_123">

123 Там же. С. 129.

id="c2_124">

124 Там же.

id="c2_125">

125 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. С. 212.

id="c2_126">

126 Там же.

id="c2_127">

127 По С. М. Соловьеву, «Вадим, водим, может быть и нарицательное имя: в некоторых областных наречиях оно означает коновод, передовой, проводник» (Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 296). Думается, что это — слишком смелая догадка.

id="c2_128">

128 Кстати, в «Истории Российской» В. Н. Татищева Вадим называется, князем: «В сии времена словяне бежали от Рюрика из Новогорода в Киев, зане убил Вадима храбраго князя словенского…» (Татищев В. Н. История Российская. Т. I. М., 1962. С. 34).

id="c2_129">

129 См.: с. 62–67 настоящей книги.

id="c2_130">

130 Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. С. 329.

id="c2_131">

131 Там же. С. 313.

id="c2_132">

132 Там же.

id="c2_133">

133 ПВЛ. Ч. I. С. 20.

id="c2_134">

134 Там же. С. 53, 54.

id="c2_135">

135 Там же. С. 54–55, 56.

id="c2_136">

136 Там же. С. 91, 93.

id="c2_137">

137 Там же. С. 40.

id="c2_138">

138 Там же. С. 41.

id="c2_139">

139 Там же. С. 56.

id="c2_140">

140 Там же. С. 99.

id="c2_141">

141 Гадло А. В. Поединок Мстислава с Редедей, его политический фон и исторические последствия // Проблемы археологии и этнографии Северного Кавказа // Отв. ред. Н. И. Кирей. Краснодар, 1988. С. 95.

id="c2_142">

142 Там же. С. 96.

id="c2_143">

143 Ловмяньский Х. Русь и норманны. С. 207.

>

Очерк третий

id="c3_1">

1 Устюжский летописный свод (Архангелогородский летописец). М.; Л., 1951. С. 21; ПСРЛ. Т. XXXVII. Л., 1982. С. 18, 57.

id="c3_2">

2 Шахматов А. А. О начальном киевском летописном своде // ЧОИДР. 1897. Кн. 3. С. 52.

id="c3_3">

3 Насонов А. Н. История русского летописания XI — начала XVIII века: Очерки и исследования. М., 1969. С. 21.

id="c3_4">

4 Устюжский летописный свод. С. 5. — См. также: Сербина К. Н. Устюжский летописный свод // Исторические записки. 1946. Т. 20. С. 260–263.

id="c3_5">

5 Карамзин Н. М. История Государства Российского: В 12 т. М., 1989 Т I С 99

id="c3_6">

6 Соловьев С. М. Сочинения: В 18 кн. М., 1988. Кн. I. С. 132.

id="c3_7">

7 Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. СПб., 1907. С. 63.

id="c3_8">

8 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 453.

id="c3_9">

9 Греков Б. Д. Борьба Руси за создание своего государства. М.; Л., 1945. С. 52.

id="c3_10">

10 Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. // Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 149.

id="c3_11">

11 Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX–XIII вв. М., 1980. С. 194.

id="c3_12">

12 ПВЛ. Ч. I. М.; Л., 1950. С. 20.

id="c3_13">

13 Там же.

id="c3_14">

14 Согласно Повести временных лет, Олег в Смоленске «посади мужь свои», а Устюжскому своду — «наместники своя» (там же. С. 20; ПСРЛ. Т. XXXVII. С. 18, 57). На основе этих летописных сведений Л. В. Алексеев сделал вывод о смене властей в Смоленске, произведенной князем Олегом (Алексеев Л. В. Смоленская земля… С. 194). На наш взгляд, в летописях речь идет о том, что Олег оставил своих представителей в городе. Но это не означало устранения старых правителей. Характер отношений смольнян с Олегом удерживает от подобных выводов. Добавим к этому, что Новгородская Первая летопись вообще ничего не говорит о «мужах», посаженных в Смоленске Игорем и его «воеводой» Олегом (НПЛ. С. 107).

id="c3_15">

15 Ср.: Куза А. В. Новгородская земля. С. 154.

id="c3_16">

16 См.: Алексеев Л. В. Смоленская земля… С. 53.

id="c3_17">

17 ПСРЛ. Т. VII. СПб., 1856. С. 328; Т. IХ. СПб., 1862. С. 77.

id="c3_18">

18 Куза А. В. Новгородская земля. С. 176.

id="c3_19">

19 Там же. С. 195.

id="c3_20">

20 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 322–323.

id="c3_21">

21 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С. 131.

id="c3_22">

22 Там же. С. 131, 132. — Г. С. Лебедев относит правление Дира к 830–840 гг. (Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985. С. 196).

id="c3_23">

23 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 308.

id="c3_24">

24 Там же. С. 310–311. — См. также: Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 241.

id="c3_25">

25 См. с. 102–105 настоящей книги.

id="c3_26">

26 Толочко П. П. Древняя Русь: Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 23–24.

id="c3_27">

27 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 453; Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 225, 226; Куза А. В. Новгородская земля. С. 199; Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. С. 57; Толочко П. П. Древний Киев. Киев, 1983. С. 222.

id="c3_28">

28 Советская историография Киевской Руси // Отв. ред. В. В. Мавродин. Л., 1978. С. 132.

id="c3_29">

29 См.: там же. С. 133. — См. также: Сахаров А. Н. «Мы от рода русского…». Рождение русской дипломатии. Л., 1986. С. 87, 91. — Последний автор пишет даже о «складывающейся империи» (Там же. С. 92).

id="c3_30">

30 ПВЛ. Ч. I. С. 20.

id="c3_31">

31 ПСРЛ. Т. II. М., 1962. Стб. 17.

id="c3_32">

32 НПЛ. М.; Л., 1950. С. 107.

id="c3_33">

33 ПСРЛ. Т. IX. С. 15.

id="c3_34">

34 Там же. Т. VII. С. 270.

id="c3_35">

35 Татищев В. Н. История Российская: В 7 т. М.; Л., 1964. Т. IV. С. 114. — Во второй редакции слово «устави» в первом случае В. Н. Татищев заменил словом «возложи», подчеркнув тем самым данническую зависимость северных восточнославянских и финских племен (там же. Т. II. М.; Л., 1963. С. 34).

id="c3_36">

36 Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. I. М., 1989. С. 100.

id="c3_37">

37 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 133.

id="c3_38">

38 Беляев И. Д. История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. М., 1864. С. 222.

id="c3_39">

39 О варягах, получавших дань от новгородцев, имелись и другие суждения. Так, Н. И. Костомаров полагал, что эти варяги, вероятно, были «норманны из-за моря, которым новгородцы согласились платить за то, чтоб они их не трогали». (Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства во время удельно-вечевого уклада. СПб., 1863. Т. I. С. 32).

id="c3_40">

40 Троцкий И. М. Возникновение Новгородской республики // Изв. АН СССР. Сер. 7. Отд. общ. наук. 1932. № 4. С. 279–282.

id="c3_41">

41 Греков Б. Д. Борьба руси за создание своего государства. М.; Л., 1945. С. 52–53.

id="c3_42">

42 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. С. 226.

id="c3_43">

43 Там же.

id="c3_44">

44 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 43.

id="c3_45">

45 Толочко П. П. Древняя Русь… С. 24. — См. также: Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 211.

id="c3_46">

46 Пархоменко В. А. У истоков русской государственности. Л., 1924. С. 81.

id="c3_47">

47 НПЛ. С. 107.

id="c3_48">

48 Там же.

id="c3_49">

49 ПВЛ. Ч. I. С. 20.

id="c3_50">

50 ПСРЛ. Т. II. Стб. 17.

id="c3_51">

51 ПВЛ. Ч. I. С. 20; ПСРЛ. Т. II. М., 1962. Стб. 17.

id="c3_52">

52 Греков Б. Д. Борьба руси… С. 53.

id="c3_53">

53 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1903. Т. III. Стб. 1274–1276.

id="c3_54">

54 См.: Куза А. В. Новгородская земля. С. 155.

id="c3_55">

55 См.: Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980. С. 96.

id="c3_56">

56 Там же.

id="c3_57">

57 Разделял эту ошибочную версию и автор настоящих строк. — Фроянов И. Я. Данники на Руси X–XII вв. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1965 г. // Отв. ред. В. К. Ядунский. М., 1970. С. 34.

id="c3_58">

58 ПВЛ. Ч. I. С. 20–21; ПСРЛ. Т. II. Стб. 17.

id="c3_59">

59 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка: В 3 т. СПб., 1895. Т. II. Стб. 514.

id="c3_60">

60 П. П. Толочко слишком приглаживает события, когда пишет: «Олег и его окружение фактически поступили на службу среднеднепровскому раннефеодальному государству…» (Толочко П. П. Древняя Русь… С. 24). Автор отвергает мысль о «норманнском завоевании Киева». И здесь он прав. Но это не означает, что завоевания вовсе не было. Киев завоевали северные племена во главе со словенами.

id="c3_61">

61 ПВЛ. Ч. I. С. 23; ПСРЛ. Т. II. Стб. 21.

id="c3_62">

62 ПВЛ. Ч. I. С. 25; ПСРЛ. Т. II. Стб. 23.

id="c3_63">

63 Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. М., 1978. С. 182–183.

id="c3_64">

64 ПВЛ. Ч. II. С. 270.

id="c3_65">

65 Там же. Ч. I. С. 25; ПСРЛ. Т. II. Стб. 24.

id="c3_66">

66 Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974. С. 55, 62; Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. М., 1982. С. 32–33. — См. также: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С. 427.

id="c3_67">

67 См.: Иванов В. В., Топоров В. Н. 1) Славянские языковые моделирующие семиотические системы: Древний период. М., 1965. С. 22; 2) Исследования в области славянских древностей. С. 55.

id="c3_68">

68 ПВЛ. Ч. I. С. 24.

id="c3_69">

69 Там же. Ч. II. С. 270.

id="c3_70">

70 См.: Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 330–331.

id="c3_71">

71 Вольное обращение летописца с перечнем городов, упоминаемых договорами Руси с Византией, отмечал Б. Д. Греков: «Вполне возможно, что летописец от себя прибавил к этому перечню городов Полоцк, Ростов и Любеч. Очень возможно, что эта прибавка сделана даже не автором „Повести”, а его продолжателем — компилятором. Но главное не в том, кто это сделал, а в том, имелось ли к тому основание. Определенное сомнение вызывает наличие в этой прибавке Полоцка, который был присоединен к владениям киевского князя, по-видимому, только при Владимире I в 980 г., конечно, если основываться на данных Лаврентьевской летописи» (Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 295–296).

id="c3_72">

72 НПЛ. С. 109.

id="c3_73">

73 ПВЛ. Ч. I. С. 29–30.

id="c3_74">

74 История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12 т. М., 1966. Т. I. С. 491.

id="c3_75">

75 Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. С 191.

id="c3_76">

76 Там же. С. 192.

id="c3_77">

77 См.: Эверс И. Ф. Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 40; Фроянов И. Я. Данники на Руси X–XII вв. С. 36.

id="c3_78">

78 Шахматов А. А. Разыскания… С. 333–335, 478.

id="c3_79">

79 ПВЛ. Ч. I. С. 30. — Отношение к Олегу полян было, следовательно, двойственное. Олег как завоеватель, принудивший их уплатить дань северным племенам, вызывал осуждение. Но он также совершил удачный поход на Царьград, заставил греков платить «уклады» Киеву, Переяславлю и Чернигову, покорил древлян, северян и радимичей, приобрел слару вещего правителя. Все это способствовало повышению его престижа в Киеве, что и нашло отражение в летописи, в частности, при описании княжеских похорон.

id="c3_80">

80 См.: Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 246.

id="c3_81">

81 См.: ПВЛ. Ч. II. С. 270–271.

id="c3_82">

82 Ловмяньский Х. Русь и норманны. 142.

id="c3_83">

83 Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980. С. 42.

id="c3_84">

84 Гуревич А. Я. «Круг земной» в истории Норвегии // Снорри Стурлусон. Круг земной. С. 615. — Соглашаясь в этом конкретном случае с А. Я. Гуревичем, мы все же должны помнить, что «обычай расчленять тело короля или колдуна и хоронить его в разных частях страны, для того чтобы обеспечить плодородие почвы, а возможно, и плодовитость людей и животных, имел весьма широкое распространение». (Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 421).

id="c3_85">

85 А. И. Лященко, написавший специальную статью, посвященную летописным сказаниям о смерти Олега, полагал, что князь «умер в Норвегии, где провел детство и юность, а его могилы, находившиеся в разных городах на Руси, насыпаны как памятники в честь этого князя». (Лященко А. И. Летописные сказания о смерти Олега Вещего // ИОРЯС. Л., 1925. Т. XXIХ. С. 274).

id="c3_86">

86 См.: Ловмяньский Х. Русь и норманны. С. 142.

id="c3_87">

87 Следовательно, нет оснований в данном случае говорить о противоречивости сведений об Олеге в летописях (Ср.: Кузьмин А. Г. Две концепции начала Руси в Повести временных лет // История СССР. 1969. № 6. С. 102).

id="c3_88">

88 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 453.

id="c3_89">

89 ПВЛ. Ч. I. С. 20–21.

id="c3_90">

90 Седов В. В. Смоленская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. С. 249.

id="c3_91">

91 Алексеев Л. В. Смоленская земля… С. 194.

id="c3_92">

92 Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 162.

id="c3_93">

93 Там же. С. 162–163.

id="c3_94">

94 Л. В. Алексеев опирается на свидетельства Константина Багрянородного (Алексеев Л. В. Смоленская земля… С. 194). Однако «заключать с уверенностью на основании Константина Багрянородного, что сам Смоленск входил в состав „внешней Руси”, мы не можем, так как текст К. Багрянородного не дает данных» (Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 162).

id="c3_95">

95 Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 43.

id="c3_96">

96 Пархоменко В. А. У истоков русской государственности. С. 74.

id="c3_97">

97 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 450.

id="c3_98">

98 Толочко П. П. Древний Киев. Киев, 1983. С. 222.

id="c3_99">

99 Павленко Н. И., Кобрин В. Б., Федоров В. А. История СССР с древнейших времен до 1861 года. М., 1989. С. 45–46.

id="c3_100">

100 Наше мнение о независимости положения словен после вокняжения Олега в Киеве не является совершенной новостью в науке. В советской историографии И. М. Троцкий отмечал, что Киев и Новгород до 970 г. политически «жили самостоятельно», хотя торговые и иные связи между ними были и до того. Только при Владимире Новгород входит в зону киевского влияния (Троцкий И. М. Возникновение Новгородской республики. С. 282–284). Своего предшественника среди дореволюционных историков И. М. Троцкий мог найти в лице Н. И. Костомарова, согласно которому после ухода Олега из Новгорода «наша летопись, занимаясь почти исключительно югом, упускает из вида север. Только по отрывочным чертам можно видеть, что связь с ним Киева и киевских князей не прерывалась». Во времена «самоправной княгини» Ольги «Новгород признавал ее власть наравне с Киевом. Но в 970 году новгородцы являются к Святославу уже как независимые и просят себе в князья одного из его сыновей, прибавляя, что если никто из них не пойдет к ним княжить, то они найдут себе в другом месте князя. Из этого видно, что Новгород сознавал и сохранял свою древнюю автономию и если желал оставаться в союзе с Русскими Землями, скрепленными единством властвующего рода, то не иначе, как удерживая за собою право располагать собою иначе, когда найдет это нужным». И лишь Владимир, «сделавшись новгородским князем, утвердил в нем свою власть с помощью чужеземцев, а потом подчинил его Киеву» (Костомаров Н. И. Севернорусские народоправства… Т. 1. С. 33, 34). См. также: Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. 1. Территория и население СПб., 1902. С. 17, 41, 44, 45.

id="c3_101">

101 Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 44. Начало образования Русской земли следует отнести к VIII в. Более ранние датировки искусственны (См.: Фроянов И. Я. К истории зарождения русского государства // Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991).

id="c3_102">

102 См.: Толочко П. П. Древний Киев. С. 39–41.

id="c3_103">

103 ПВЛ. Ч. I. С. 35.

id="c3_104">

104 Там же. С. 33.

id="c3_105">

105 Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 45.

id="c3_106">

106 Ловмяньский Х. Русь и норманны. С. 154.

id="c3_107">

107 Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 311.

id="c3_108">

108 Соловьев С. М. Об отношениях Новгорода к великим князьям. М., 1846. С. 25. — Современная этнографическая наука доказала широкое распространение в древности представлений о божественности властителей (См.: Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь).

id="c3_109">

109 ПВЛ. Ч. I. С. 43. — Данный летописный текст позволил Н. И. Костомарову говорить о том, что Новгород наравне с Киевом признавал власть Ольги (Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства… С. 33).

id="c3_110">

110 Юшков С. В. Эволюция дани в феодальную ренту в Киевском государстве в X–XI веках // Историк-марксист. 1936. № 5; Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда // А. П. Новосельцев, В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин, В. П. Шушарин, Я. Н. Щапов. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 149; Зимин А. А. Феодальная государственность и Русская Правда // Исторические записки. Т. 76. С. 240–242. — Возражения см.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 114–116.

id="c3_111">

111 Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. Л., 1970. С. 143.

id="c3_112">

112 Пименов В. В. Вепсы: Очерк этнической истории и генезиса культуры. М.; Л., 1969. С. 18–52.

id="c3_113">

113 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 21–26.

id="c3_114">

114 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. С. 115–116.

id="c3_115">

115 См.: Рыбаков Б. А. Культура средневекового Новгорода // Славяне и скандинавы. М., 1986.

id="c3_116">

116 ПВЛ. Ч. I. С. 48.

id="c3_117">

117 Там же.

id="c3_118">

118 Там же. С. 52.

id="c3_119">

119 Там же. С. 49–50.

id="c3_120">

120 Пархоменко В. Л. Характер и значение эпохи Владимира, принявшего христианство // Учен. зап. Ленингр. ун-та. Сер. истор. наук. Вып. 8 // Отв. ред. М. Д. Приселков. Л., 1941. С. 206.

id="c3_121">

121 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 155.

id="c3_122">

122 Оно также говорит о том, что в Новгороде отчетливо понимали различие между посадничеством и княжением, разделяя эти два института власти.

id="c3_123">

123 Беляев И. Д. История Новгорода Великого… С. 223.

id="c3_124">

124 Ср.: Андреев В. Ф. Северный страж Руси. Л., 1989. С. 25.

id="c3_125">

125 Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986. С. 113. — Лучше вместе с С. М. Соловьевым сказать, что Владимир «ему (Добрыне. — И.Ф.) преимущественно был обязан новгородским княжением» (Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 163).

id="c3_126">

126 Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966. С. 239.

id="c3_127">

127 ПВЛ. Ч. I. С. 54.

id="c3_128">

128 ПСРЛ. Т. I. Стб. 299–300. — А. Н. Насонов считал эту редакцию рассказа первоначальной (Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 147).

id="c3_129">

129 См.: Соколов Б. М. Эпические сказания о женитьбе князя Владимира. Германо-русские отношения в области эпоса // Учен. зап. Саратовского ун-та. 1923. Т. I. Вып. 3. С. 69–102.

id="c3_130">

130 См.: Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. М., 1978. С. 209–217. — При этом Е. А. Рыдзевская замечает: «Если учитывать стадиальную близость восточных славян и скандинавов в данную эпоху, то не оказывается никакого основания теоретически отвергать возможность, что основное содержание легенды о Рогнеде сложилось на Руси, па местной этнической и социальной почве, и как эпический сюжет пользовалось популярностью, встречало понимание и сочувствие местного населения, а не только в кругу заморских выходцев, княжеских дружинников-варягов» (Там же. С. 215).

id="c3_131">

131 Пропп В. Я. Русский героический эпос. М., 1958. С. 87, 105.

id="c3_132">

132 См.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 57, 59–62.

id="c3_133">

133 Базанов В. Г. Народная словесность Карелии. Петрозаводск, 1947. С. 92.

id="c3_134">

134 Пропп В. Я. Русский героический эпос. С. 147.

id="c3_135">

135 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 226.

id="c3_136">

136 Шахматов А. А. Разыскания… С. 173–175. — См. также: Алексеев Л. В. Полоцкая земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. // Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 218.

id="c3_137">

137 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 54.

id="c3_138">

138 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 163.

id="c3_139">

139 Алексеев Л. В. Полоцкая земля. М., 1966. С. 239.

id="c3_140">

140 Ср.: Там же.

id="c3_141">

141 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 54.

id="c3_142">

142 См.: Штыхау Г. В. Пытаннi гистарычнаi тапаграфi Полоцка // Весцi АН БССР. № 2. Минск, 1963. С. 63–72; Алексеев Л. В. Полоцкая земля // Древнерусские княжества… С. 219.

id="c3_143">

143 См.: Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 146.

id="c3_144">

144 Алексеев Л. В. Полоцкая земля. С. 217.

id="c3_145">

145 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 163.

id="c3_146">

146 См.: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.

id="c3_147">

147 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 54.

id="c3_148">

148 См.: Юдин Ю. И. Героические былины (поэтическое искусство). М., 1975.

id="c3_149">

149 Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв. М., 1978. С. 62.

id="c3_150">

150 Там же. С. 137.

id="c3_151">

151 Там же.

id="c3_152">

152 Там же. С. 62–63.

id="c3_153">

153 Снорри Стурлусон. Круг земной. С. 100.

id="c3_154">

154 У скандинавов, как свидетельствуют саги, вражда нередко кончалась внесением выкупа. Но бывало и такое, что кого-нибудь из родственников убитого не удовлетворяло мирное разрешение конфликта и он настаивал на свершении мести (Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия… С. 210). Такие же порядки мы видим и на Руси (Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 35). По Клеркону князь решает вопрос только назначением виры, что косвенно указывает на отсутствие при этом клерконовых родичей.

id="c3_155">

155 Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия… С. 222.

id="c3_156">

156 ПВЛ. Ч. I. С. 53–54.

id="c3_157">

157 Там же. С. 54.

id="c3_158">

158 Там же. С. 56.

id="c3_159">

159 Там же.

id="c3_160">

160 Шахматов А. А. Разыскания… С. 173.

id="c3_161">

161 ПВЛ. Ч. I. С. 56.

id="c3_162">

162 Кузьмин А. Г. Принятие христианства на Руси // Вопросы научного атеизма. М., 1980. Вып. 25. С 14–15. — Подробнее о языческой реформе Владимира см: Фроянов И. Я. Об историческом значении «крещения Руси» // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы идеологии и культуры // Отв. ред. И. Я. Фроянов. Л., 1987. С. 50–53.

id="c3_163">

163 ПВЛ. Ч. I. С. 56.

id="c3_164">

164 НПЛ. С. 128.

id="c3_165">

165 Рапов О. М. Русская церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988. С. 211.

id="c3_166">

166 Седов В. В. Древнерусское языческое святилище в Перыни // КСИИМК. М., 1953. Вып. 50. С. 99.

id="c3_167">

167 Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982. С. 261.

id="c3_168">

168 Седов В. В. Новые данные о языческом святилище Перуна // КСИИМК. М., 1954. Вып. 53.

id="c3_169">

169 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 256.

id="c3_170">

170 Седов В. В. Новые данные… С. 107.

id="c3_171">

171 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. С. 256.

id="c3_172">

172 Там же. С. 257. — В другой своей работе Б. А. Рыбаков местом почитания Перуна называет Словенский холм, где «в языческие времена находилось святилище Перуна, языческого предшественника Ильи Громовника». Но когда «киевский князь Владимир принял решение провести языческую религиозную реформу и превратить бога-громовника Перуна в верховного бога Руси, он послал своего дядю, Добрыню, в Новгород. Место почитания Перуна было устроено тогда в роще Перыни…» (Рыбаков Б. А. Культура средневекового Новгорода. С. 300).

id="c3_173">

173 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. С. 258.

id="c3_174">

174 ПСРЛ. Т. XXXIII. Л., 1977. С. 140. — См. также: Т. XXVII. С. 138.

id="c3_175">

175 См.: Фроянов И. Я., Юдин Ю. И. 1) Исторические реальности и былинная фантазия // Духовная культура славянских народов: Литература, фольклор, история. — Сб. статей к IX Международному съезду славистов. Л., 1983. С. 49–50; 2) Старинная история. М., 1991. С. 34–35.

id="c3_176">

176 Кулик С. Ф. Когда духи умирают. М., 1981. С. 17.

id="c3_177">

177 Седов В. В. Древнерусское языческое святилище в Перыни. С. 92.

id="c3_178">

178 Подробнее см.: Фроянов И. Я., Юдин Ю. И. Старинная история. М., 1991.

id="c3_179">

179 См.: Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1972. С. 31–75. — Ср.: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1981. С. 421–423.

id="c3_180">

180 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. С. 260. — Автор полагает, что урочище Перынь в древности было «посвящено богу реки Волхова» (Там же). Но предание рассказывает о князе, принимающем образ «коркодила». Стало быть, вопрос сложнее, чем кажется Б. А. Рыбакову.

id="c3_181">

181 Согласно Повести временных лет, Владимир «повеле рубити церкви и поставляти по местом, иде же стояху кумири» (ПВЛ. Ч. I. С. 81).

id="c3_182">

182 См.: Фроянов И. Я. Об историческом значении… С. 52–53.

id="c3_183">

183 НПЛ. С. 159–160.

id="c3_184">

184 Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1962. Т. I. С. 112–113.

id="c3_185">

185 См.: Буганов В. И. Очерки истории классовой борьбы в России XI–XVIII вв. М., 1986. С. 14; Рапов О. М. Русская церковь… С. 257–276; Кузьмин А. Падение Перуна. Становление христианства. М., 1988. С. 192–195.

id="c3_186">

186 Янин В. Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи) // Русский город // Отв. ред. В. Л. Янин. М., 1984. Вып. 7. С. 55–56.

id="c3_187">

187 Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М., 1980. С. 13–14.

id="c3_188">

188 Буганов В. И. Очерки… С. 14.

id="c3_189">

189 Кузьмин А. Падение Перуна… С. 195.

id="c3_190">

190 Волков Н. В. Статистические сведения о сохранившихся древнерусских книгах XI–XIV вв. и их Указатель // Памятники древней письменности. СПб., 1897. Т. CXXIII. С. 14. — Ср.: Сапунов Б. В. Книга в России в XI–XIII вв. Л., 1978. С. 43.

id="c3_191">

191 См.: с. 205–207 настоящей книги.

id="c3_192">

192 См., напр.: Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI–XIV вв. М., 1972. С. 46.

id="c3_193">

193 ПВЛ. Ч. I. С. 83.

id="c3_194">

194 Там же. С. 87.

id="c3_195">

195 См.: Беляев И. Д. История Новгорода Великого… С. 224.

>

Очерк четвертый

id="c4_1">

1 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 21–22.

id="c4_2">

2 См.: Рыбаков Б. А. 1) Обзор общих явлений русской истории IX — середины XIII века // Вопросы истории. 1962. № 4. С. 42; 2) Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 57.

id="c4_3">

3 Фроянов И. Я. Киевская Русь… С. 216–243; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988.

id="c4_4">

4 См.: Фроянов И. Я. К истории зарождения русского государства // Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991.

id="c4_5">

5 ПВЛ. Ч. I. С. 88–89.

id="c4_6">

6 Слово «урок» этимологически связано со словами «реку», «рок». Поэтому урок можно понимать как уговор, договор, как нечто установленное (См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1973. Т. IV. С. 168; Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1959. Т. II. С. 200; Шанский Н. М., Шанская Т. В., Иванов В. В. Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1971. С. 467).

id="c4_7">

7 Андреев В. Ф. Северный страж Руси. Л., 1989. С. 28.

id="c4_8">

8 Ср.: Соловьев С. М. Об отношениях Новгорода к великим князьям. М., 1846. С. 26; Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства. СПб., 1863. Т. I. С. 42.

id="c4_9">

9 См.: Беляев И. Д. История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. М., 1864. С. 224–225. — Совершенно иную картину рисует Б. А. Рыбаков: «Первое государственное дело Ярослава как новгородского князя, с которым нас знакомит летописец, — это нарушение им „урока”, т. е. государственной повинности по отношению к главе державы (?!), киевскому князю, и военным силам, размещенным в Новгороде. Нужно было отсылать в Киев ежегодно 2 тыс. гривен, а на 1 тыс. содержать дружинников в Новгороде. Это были значительные суммы; они в десять раз превышали уплачиваемые варягам „ради мира”… Нарушение „урока” вызвало законный гнев отца, собравшегося в поход на слишком самостоятельного сына. И новгородский летописец в этом случае не сочувствует сепаратизму Ярослава, так как из текста летописи явствует, что от нарушения „урока” страдают интересы новгородских воинов, на которых зиждилась действительная независимость Новгорода. Варяги были еще опасной силой, и Новгороду важно было противопоставить им силу своих „гридей”. В этих условиях проступок Ярослава становился преступлением» (Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 201). Все это потребовалось Б. А. Рыбакову для того, чтобы доказать критическую настроенность к Ярославу «Новгородской боярской летописи XI в.».

id="c4_10">

10 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 77–78.

id="c4_11">

11 Там же. С. 78.

id="c4_12">

12 НПЛ. М.; Л., 1950. С. 168.

id="c4_13">

13 ПСРЛ. Т. IХ. СПб., 1862. С. 69.

id="c4_14">

14 Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 47.

id="c4_15">

15 См.: Фроянов И. Я. Становление Новгородской республики и события 1136–1137 гг. // Вестн. Ленингр. ун-та. 1986. № 4. С. 7.

id="c4_16">

16 Это почувствовал еще М. Д. Затыркевич, который подразделял правителей, присылаемых в Новгород из Киева, на «посадников-мужей» и «наместников-князей» (Затыркевич М. Д. О влиянии борьбы между народами и сословиями на образование строя русского государства в домонгольский период. М., 1874. С. 234).

id="c4_17">

17 ПСРЛ. Т. I. М., 1962. Стб. 374.

id="c4_18">

18 См.: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси; Афанасьев С. А. Община и князь в Древнем Пскове XII–XIII вв. // Вестн. Ленингр. ун-та, 1990. № 3. С. 90–93.

id="c4_19">

19 ПВЛ. Ч. I. М.; Л., 1950. С. 95.

id="c4_20">

20 См.: Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 347; Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII вв. М., 1955. С. 55–67; Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда // Новосельцев А. П., Шушарин В. П., Щапов Я. Н., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 131–132; Буганов В. И. Очерки истории классовой борьбы в России XI–XVIII вв. М., 1986. С. 14–15.

id="c4_21">

21 Зимин А. А. Феодальная государственность и Русская Правда // Исторические записки. 76. М., 1965. С. 245.

id="c4_22">

22 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 66.

id="c4_23">

23 Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1976. Вып. 3. С. 152.

id="c4_24">

24 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 132,

id="c4_25">

25 Буганов В. И. Очерки… С. 15.

id="c4_26">

26 Для подобных выводов недостаточно и свидетельства новгородского летописца о том, что «тогда Ярослав кормяше Варяг много» (НПЛ. С. 174). Кстати, сам летописец причину возмущения новгородцев видел не в тяготах, связанных с «кормлением» варягов, а в их насилиях над новгородками: «И начаша Варязн насилие деяти на мужатых женах. Ркоша новгородци: „сего насилья не можем смотрети”, и собравшася в нощь, исекоша Варягы в Поромоне дворе» (Там же).

id="c4_27">

27 Фроянов И. Я. Киевская Русь… С. 74.

id="c4_28">

28 НПЛ. С. 174. — Архангелогородский летописец рассказывает о «насильстве» варягов над «женами и детьми» (ПСРЛ. Т. XXXVII. С. 65).

id="c4_29">

29 ПВЛ. Ч. I. С. 95.

id="c4_30">

30 НПЛ. С. 174.

id="c4_31">

31 См.: ПСРЛ. Т. IV. С. 106; Т. IХ. С. 74; Т. XXV. С. 372; Т. XXVI. С. 32; Т. XXXIII. С. 33; Т. XXXVII. С. 65.

id="c4_32">

32 Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1963. Т. II. С. 72.

id="c4_33">

33 Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. II. М. 1991. С. 9.

id="c4_34">

34 Соловьев С. М. Сочинения. М., 1988. Кн. I. С. 199.

id="c4_35">

35 Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства. Т. I. С. 42–43.

id="c4_36">

36 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства. С. 347.

id="c4_37">

37 ПВЛ. Ч. II. М.; Л., 1950. С. 361.

id="c4_38">

38 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 132.

id="c4_39">

39 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 67.

id="c4_40">

40 Свердлов М. Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1988. С. 13.

id="c4_41">

41 Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 72.

id="c4_42">

42 Андреев В. Ф. Северный страж Руси. С. 29.

id="c4_43">

43 К тому же склонялся и Л. В. Черепнин: «Слова Новгородской I летописи „иссече” „вои славны тысящу” надо, очевидно, понимать не в том смысле, что погибла тысяча славных воинов, а в том, что подверглись избиению знатные военачальники, возглавлявшие подразделения войсковой „тысячи”» (Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 132).

id="c4_44">

44 О том, что это — именно ополчение, свидетельствует термин «вои», употребляемый летописцем (См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь… С. 185–215).

id="c4_45">

45 ПВЛ. Ч. I. С. 85.

id="c4_46">

46 См.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 57.

id="c4_47">

47 НПЛ. С. 174–175.

id="c4_48">

48 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 132.

id="c4_49">

49 Пашуто В. Т. Черты политического строя древней Руси // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. С. 25.

id="c4_50">

50 ПВЛ. Ч. I. С. 95.

id="c4_51">

51 Именно так, по нашему мнению, следует толковать сообщения Повести временных лет. Нужно, впрочем, заметить, что Новгородская Первая летопись младшего извода дает изложение, которое ближе к действительности, чем версия Повести. К этому заключению нас побуждает ряд обстоятельств. Во-первых, Новгородская Первая летопись сохранила текст предшествующего Повести временных лет Начального свода (ПВЛ. Ч. II. С. 361). Во-вторых, в рассказе Повести видна стилизация. «Уже мне сих не крестити», — говорит, по свидетельству автора Повести, князь Ярослав. Перед нами тривиальный литературный штамп, нередко фигурирующий в летописи (там же). В-третьих, язык Повести становится иногда громоздким и неуклюжим, затемняющим смысл происходящего: «Заутра же собрав избыток новгородець, Ярослав рече: „О, люба моя дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе”. Утерл слез, и рече им на вечи: „Отец мой умерл…”». Эта фраза сильно проигрывает перед четким слогом новгородского источника: «…Ярослав заутра собра новгородцов избыток, и сътвори вече на поле, и рече к ним…» В-четвертых, автор Повести явно завышает число образовавших ополчение новгородцев, исчисляя их в 40 000. Новгородская Первая летопись сообщает более реальные данные: «…и собра вои 4000: варяг бяшеть тысяща, а новгородцов 3000». Заметим, кстати, что А. Г. Кузьмин увидел черты большей древности как раз в новгородском рассказе о событиях 1015 г. (Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 371).

id="c4_52">

52 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 199.

id="c4_53">

53 Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 78.

id="c4_54">

54 Н. И. Костомаров справедливо замечал, что новгородцы «поднялись за Ярослава, но вместе с тем поднялись и за себя» (Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях главнейших деятелей. М., 1990. Кн. I. С. 12).

id="c4_55">

55 ПВЛ. Ч. I. С. 97.

id="c4_56">

56 Рыбаков Б. А. 1) Древняя Русь… С. 202; 2) Из истории культуры Древней Руси. М., 1984. С. 77.

id="c4_57">

57 Ср.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 47.

id="c4_58">

58 ПСРЛ. Т. IV. С. 110. — См. также: ПСРЛ. Т. V. С. 134; Т. VII. С. 328; Т XXV. С. 374.

id="c4_59">

59 См.: Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. М.; Л… 1941. С. 37–39; Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 48; Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 204.

id="c4_60">

60 НПЛ. С. 161, 470.

id="c4_61">

61 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 48–49.

id="c4_62">

62 Там же. С. 48.

id="c4_63">

63 В 1036 г. «иде Ярослав к Новугороду и посади сына своего в Новегороде Володимера, и епископа постави Жиряту; и людем написав грамоту, рек: „по сеи грамоте дайте дань”» — (ПСРЛ, Т. IV. С. 114).

id="c4_64">

64 М. Н. Тихомиров, имея в виду убийство Коснятина по приказу Ярослава, писал о том, что «уже в XI столетии новгородские князья вступают в конфликт с посадниками» (Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 204). В. Л. Янин возражал М. Н. Тихомирову, будучи убежден, что Коснятин, наряду с Добрыней и Остромиром, «воплощал идею тождества посадника и князя» (Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 56). В оценке посадничества Коснятина В. Л. Янин, на наш взгляд, ошибается.

id="c4_65">

65 Рыбаков Б. А. Древняя Русь… С. 203.

id="c4_66">

66 НПЛ. С. 164, 471.

id="c4_67">

67 НПЛ. С. 175–176.

id="c4_68">

68 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 68.

id="c4_69">

69 См.: Фроянов И. Я. 1) Смерды в Киевской Руси // Вестн. Ленингр. ун-та. 1966. № 2; 2) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 119–126; 3) Киевская Русь: Очерки отечественной историографии. Л., 1990. С. 210.

id="c4_70">

70 Насонов А. Н. «Русская земля»… С. 78.

id="c4_71">

71 Во избежание недоразумений подчеркнем: мы никоим образом не отрицаем присутствия в Древней Руси групповых и сословных интересов, но решительно возражаем против стремления объяснить все политические события и перемены с точки зрения только этих интересов.

id="c4_72">

72 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 67–68; Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 133; ЗиминА. А. Феодальная государственность… С. 245; Рыбаков Б. А. Первые века… С. 74; Свердлов М. Б. От Закона Русского… С. 34–35.

id="c4_73">

73 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 67. — В специальной монографии, написанной ранее и посвященной Русской Правде, М. Н. Тихомиров возникновение Древнейшей Правды датировал 1036 г. Вместе с тем он допускал, что основа Древнейшей Правды, возможно, восходила к 1016 г. (Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. С. 56, 61).

id="c4_74">

74 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 133.

id="c4_75">

75 Зимин А. А. Феодальная государственность… С. 245.

id="c4_76">

76 Рыбаков Б. А. Первые века… С. 74, 78.

id="c4_77">

77 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 57.

id="c4_78">

78 Там же. С. 58.

id="c4_79">

79 Рыбаков Б. А. Первые века… С. 78–79.

id="c4_80">

80 См.: Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. С. 51.

id="c4_81">

81 См.: Максимейко Н. А. Опыт критического исследования Русской Правды. Вып. I. Краткая редакция. Харьков, 1914. С. 13–16, 20–23; Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. С. 49–51.

id="c4_82">

82 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 68.

id="c4_83">

83 История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12 т. М., 1966. Т. 1. С. 514. — См. также: Рыбаков Б. А. Первые века… С. 74.

id="c4_84">

84 Зимин А. А. Феодальная государственность… С. 245.

id="c4_85">

85 Свердлов М. Б. От Закона Русского… С. 34.

id="c4_86">

86 Мы не касаемся «Устава мостником» и «Покона вирного», поскольку нас интересует прежде всего соотношение двух Правд в составе Краткой Правды.

id="c4_87">

87 Ср.: Гринев Н. Н. Краткая редакция Русской Правды как источник по истории Новгорода XI в. // Новгородский исторический сборник // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1989. С. 3.

id="c4_88">

88 Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. С. 44–45; Юшков С. В. Русская Правда: Происхождение, источники, ее значение. М., 1950. С. 291, 343.

id="c4_89">

89 См.: Рубинштейн Н. Л. Древнейшая Правда и вопросы дофеодального строя Киевской Руси // Археографический ежегодник за 1964 год // Отв. ред. М. Н. Тихомиров. М., 1965. С. 5.

id="c4_90">

90 См.: Романова Е. Д. Свободный общинник в Русской Правде // История СССР. 1961. № 4. С. 77; Рубинштейн Н. Л. Древнейшая Правда… С. 9, 10.

id="c4_91">

91 ПВЛ. Ч. I. С. 86–87; Ч. II. С. 350.

id="c4_92">

92 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. С. 26–44.

id="c4_93">

93 Юшков С. В. Русская Правда… С. 290–291.

id="c4_94">

94 См.: Свердлов М. Б. От Закона Русского… С. 31–32; Андреев В. Ф. Проблемы социально-политической истории Новгорода XII–XV вв. в советской историографии // Новгородский исторический сборник // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1962. 1. С. 142–143.

id="c4_95">

95 Юшков С. В. Русская Правда… С. 292.

id="c4_96">

96 Андреев В. Ф. Проблемы… С. 143.

id="c4_97">

97 Юшков С. В. Русская Правда… С. 287–293.

id="c4_98">

98 Там же. С. 292.

id="c4_99">

99 ПВЛ. Ч. I. С. 110.

id="c4_100">

100 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 342, 671.

id="c4_101">

101 Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в. М., 1977. С. 68.

id="c4_102">

102 В Тверской летописи, например, читаем: «Князь Ростислав Володимерович побежав из Новагорода, и с ним бежа Порей, Вышата, сын Остромирь, воеводы Новогородского» (ПСРЛ. Т. XV. Стб. 154). Аналогичный текст содержит Никоновская летопись (Там же. Т. IХ. С. 92). См. также: ПСРЛ. Т. XXII. С. 374; Т. XXIII. С. 92.

id="c4_103">

103 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 81.

id="c4_104">

104 Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. II. С. 46.

id="c4_105">

105 Троцкий И. М. Возникновение Новгородской республики // Изв. АН СССР. VII серия. Отд. обществ, наук. 1932. № 4. С. 289–291.

id="c4_106">

106 Там же. С. 290.

id="c4_107">

107 Там же. С. 289–290.

id="c4_108">

108 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 49–50.

id="c4_109">

109 Там же. С. 49.

id="c4_110">

110 См.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 444, 456–457; Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. Л., 1940. С. 18.

id="c4_111">

111 Троцкий И. М. Возникновение новгородской республики. С. 290.

id="c4_112">

112 Там же. С. 291.

id="c4_113">

113 О соотношении изгнания и выбора-призвания скажем ниже.

id="c4_114">

114 НПЛ. С. 161, 470.

id="c4_115">

115 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 49.

id="c4_116">

116 См.: ПВЛ. Ч. II. С. 396; Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 49–50.

id="c4_117">

117 Свидетельства, относящиеся к XII в., говорят, что князь отвечал перед вечевой общиной за военные успехи. Поражение князя в бою нередко воспринималось как проявление его неспособности вообще выступать в роли лидера (См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 132–133).

id="c4_118">

118 НПЛ. С. 161, 470. — В. Л. Янин почему-то рассуждает о «беспрецедентном факте изгнания князя Давыда Святославича в 1096 г.», усматривая в этом изгнании отражение «первых политических успехов борьбы новгородцев за городские вольности». Автор несколько замедляет политическое развитие Новгорода второй половины XI в.

id="c4_119">

119 ПВЛ. Ч. I. С. 150.

id="c4_120">

120 НПЛ. С. 161, 470.

id="c4_121">

121 См.: Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 540.

id="c4_122">

122 ПВЛ. Ч. I. С. 114–115. — См. также: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 130; 2) Вече в Киеве 1068–1069 гг. // Из истории феодальной России. Л., 1978.

id="c4_123">

123 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 539.

id="c4_124">

124 ПВЛ. Ч. I. С. 120–121.

id="c4_125">

125 Это явствует из слов, предваряющих известие о волнениях в городе: «…и в нашем Новеграде при Глебе», — Летописец Переяславля Суздальского (ЛПС. С. 48). М., 1850.

id="c4_126">

126 См.: ЛПС. С. 48.

id="c4_127">

127 ПСРЛ. Т. IV. С. 131.

id="c4_128">

128 См.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. С. 456–457.

id="c4_129">

129 Воронин Н. Н. Восстание смердов в XI веке // Исторический журнал. 1940. № 2. С. 58.

id="c4_130">

130 Мавродин В. В. Очерки по истории феодальной Руси. Л., 1949. С. 149–150.

id="c4_131">

131 Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 204.

id="c4_132">

132 Рапов О. М. О датировке народных восстаний на Руси XI века в Повести временных лет // История СССР. 1979. № 2. С. 149.

id="c4_133">

133 Воронин Н. Н. Восстание смердов в XI веке. С. 157–158; Мавродин В. В. Очерки по истории феодальной Руси. С. 148–149; Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 266–267; Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 124–126; Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 184; Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М., 1980. С. 20.

id="c4_134">

134 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории; 2) Киевская Русь: Очерки социально-политической истории; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.

id="c4_135">

135 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 126,

id="c4_136">

136 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 266–267.

id="c4_137">

137 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 184.

id="c4_138">

138 Рыбаков Б. А. Языческое мировоззрение русского средневековья // Вопросы истории. 1974. № 1. С. 19.

id="c4_139">

139 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории; 2) Киевская Русь: Очерки социально-политической истории.

id="c4_140">

140 Такому пониманию может, казалось бы, препятствовать указание летописца, что волхв «многы прельсти, мало не всего града». Однако, во-первых, это указание поддается толкованию в том смысле, что летописец из числа союзников волхва исключил князя, епископа и их окружение. Во-вторых, чуть ниже он говорит, что веру волхва «вси яша», т. е. свидетельствует о переходе в конечном счете на сторону волхва всех новгородцев.

Для полноты историографической картины необходимо сказать: разделение новгородцев в истории с волхвом на знать и чернь имеет давнюю традицию. Еще С. М. Соловьев по поводу выступления волхва в Новгороде писал: «Жители разделились надвое: князь Глеб с дружиной пошли и стали около епископа, а простые люди все пошли к волхву, и был мятеж великий между ними» (Соловьев С. М. Сочинения. М., 1988. Кн. II. С. 51). В том же духе размышлял Н. И. Костомаров, привлекавший поздние летописи, где вместо Глебовой дружины фигурируют княжеские бояре (Костомаров Н. И. Северно-русские народноправства. СПб., 1863. Т. II. С. 105–106). В. Н. Татищев проявил несравненно больше чутья, когда замечал, что к волхву «множество людей пристав, собралися, а Глеб Святославич с епископом Федором, собрав своих людей домовных, вышли против оных» (Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 87).

id="c4_141">

141 Консолидация новгородских «феодалов» в класс была далека до завершения даже в XIII–XIV вв. Это хорошо видно на примере новгородского боярства, разобщенного и страдающего от изнурительной внутренней борьбы (См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 367).

id="c4_142">

142 Последний вывод остается в силе, если даже признать, что в этом раздоре принимали участие, с одной стороны, знатные люди, а с другой — простые свободные новгородцы. Мы особо подчеркиваем: простые свободные новгородцы, поскольку нет никаких оснований предполагать в них феодально-зависимых.

id="c4_143">

143 Рапов О. М. О датировке народных восстаний… С. 149.

id="c4_144">

144 Они еще цепко держались в сознании людей. — См.: Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси // Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. С. 288–329.

id="c4_145">

145 В Никоновской летописи так и сказано: явился (ПСРЛ. Т. IХ. С. 99).

id="c4_146">

146 См.: Фроянов И. Я. 1) Волхвы и народные волнения в Суздальской земле 1024 г. // Духовная культура славянских народов. Л., 1983; 2) О языческих «переживаниях» в Верхнем Поволжье второй половины XI в. // Русский Север. Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики // Отв. ред. Т. А. Берштам, К. В. Чистов, Л., 1986.

id="c4_147">

147 Фроянов И. Я. 1) Волхвы и народные волнения… С. 28–30, 34–37; 2) О языческих «переживаниях»… С. 37–38, 39–40, 48–49.

id="c4_148">

148 Колчин Б. А., Черных Н. Б. Дендрохронология Восточной Европы. М., 1977. С. 80–81, 89.

id="c4_149">

149 Рапов О. М. О датировке народных восстаний… С. 145.

id="c4_150">

150 Колчин Б. А., Черных Н. Б. Дендрохронология… С. 80.

id="c4_151">

151 Рапов О. М. О датировке народных восстаний… С. 149.

id="c4_152">

152 На это намекает Новгородская IV летопись, где говорится, что в городе «была молва не мала». (ПСРЛ. Т. IV. С. 131). См. также: Т. IХ. С. 99.

id="c4_153">

153 См.: Фроянов И. Я. Волхвы и народные волнения…

id="c4_154">

154 НПЛ. С. 18, 201.

id="c4_155">

155 См.: Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. С. 30.

id="c4_156">

156 НПЛ. С. 473.

id="c4_157">

157 См.: Фроянов И. Я. Волхвы и народные волнения…

id="c4_158">

158 НПЛ. С. 18, 201.

id="c4_159">

159 ПВЛ. Ч. I. С. 132.

id="c4_160">

160 НПЛ. С. 470.

id="c4_161">

161 Там же.

id="c4_162">

162 Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980. С. 15.

id="c4_163">

163 Там же. С. 42.

id="c4_164">

164 Там же. С. 18.

id="c4_165">

165 Там же. С. 34.

id="c4_166">

166 Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 99–108.

id="c4_167">

167 Там же. С. 103.

id="c4_168">

168 Там же. С. 106–107.

id="c4_169">

169 В этом, между прочим, специфика новгородских волнений в отличие от им подобных в Суздале, где влияние христианства в первой четверти XI в. было, если можно так выразиться, нулевым, а во второй половине названного столетия оно только что стало внедряться в туземное общество. В Новгороде ситуация была иной: там христианство уже пустило корни. Поэтому и выступление волхва имело антихристианскую направленность.

id="c4_170">

170 Положим, однако, что знатные новгородцы пошли за епископом и князем. Но и в этом случае неправомерно говорить о классовой борьбе, поскольку знатные и рядовые новгородцы составляли две группы свободного людства. Следовательно, мы могли бы рассуждать тогда только о социальных противоречиях внутри свободного населения Новгорода, не успевшего еще разделиться на антагонистические классы.

id="c4_171">

171 Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 539.

id="c4_172">

172 См.: с. 149–151 настоящей книги.

id="c4_173">

173 Отмечая появление новой системы «выкармливания» князя, Б. А. Рыбаков пишет: «Новгород приглашал к себе юного княжича из семьи влиятельного князя и с ранних лет приучал его к своим боярским порядкам» (Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 540). Тут опять сказывается классовая «зашоренность» исследователя.

id="c4_174">

174 Согласно «Истории Российской» В. Н. Татищева, князь Мстислав родился в 1076 г. (Татищев В. Н. Исторйя Российская. Т. II. С. 91).

id="c4_175">

175 ПВЛ. Ч. I. С. 182.

id="c4_176">

176 Там же. С. 137.

id="c4_177">

177 Троцкий И. М., Возникновение Новгородской республики // Изв. АН СССР. VII сер. Отд. обществ, наук. 1932. № 5. С. 363.

id="c4_178">

178 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 59.

>

Очерк пятый

id="c5_1">

1 НПЛ. М.; Л., 1950. С. 21, 205.

id="c5_2">

2 Соловьев С. М. Сочинения. М., 1988. Кн. I. С. 409; Рожков Н. А. Исторические и социологические очерки. М., 1906. Ч. 2. С. 30; Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII вв. М., 1955. С. 172; Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 65–67. — По мнению С. М. Соловьева, предшественник Бориса на посадничьей должности Константин Моисеевич также был назначен киевским князем (Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 409).

id="c5_3">

3 НПЛ. С. 22, 206.

id="c5_4">

4 Янин В. Л. Социально-политическая структура Новгорода в свете археологических исследований // Новгородский исторический сборник // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1982. I. С. 90.

id="c5_5">

5 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 79–81.

id="c5_6">

6 Троцкий И. М. Возникновение Новгородской республики // Изв. АН СССР. VII серия. Отд. обществ, наук, 1932. № 5. С. 353.

id="c5_7">

7 Там же. С. 369–370.

id="c5_8">

8 См.: НПЛ. С. 21, 22, 23, 24, 205, 206, 268, 210.

id="c5_9">

9 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 409; Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 178–180.

id="c5_10">

10 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 409.

id="c5_11">

11 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 180.

id="c5_12">

12 См.: Троцкий Н. М. Возникновение Новгородской республики. С. 370–371.

id="c5_13">

13 НПЛ. С. 20, 204.

id="c5_14">

14 ПСРЛ. Т. II. М., 1962. Стб. 284.

id="c5_15">

15 НПЛ. С. 20, 204.

id="c5_16">

16 Там же. С. 21, 205.

id="c5_17">

17 Ср.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 67.

id="c5_18">

18 Вспомним, кстати, что в X в. племена, «примученные» Киевом, часто восставали именно со смертью киевских князей. Эта традиция не могла исчезнуть бесследно для людей Древней Руси XII в.

id="c5_19">

19 См.: НПЛ. С. 22, 207.

id="c5_20">

20 Там же. С. 22, 206.

id="c5_21">

21 «Се аз Мьстислав Володимирь сын, — читаем в одной грамоте, — дьржа Русьску землю, в свое княжение повелел есмь сыну своему Всеволоду отдати Буице святому Георгиеви с данию, и с вирами, и с продажами…» (ГВНП. М.; Л., 1949. № 81. С. 140).

id="c5_22">

22 НПЛ. С. 22, 207.

id="c5_23">

23 ПСРЛ. Т. I. М., 1962. Стб. 301; Т. II. Стб. 295.

id="c5_24">

24 НПЛ. С. 22–23, 207.

id="c5_25">

25 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 69.

id="c5_26">

26 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 189–190

id="c5_27">

27 Ср.: Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Щапов Я. Н. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 249.

id="c5_28">

28 См.: Словарь русского языка XI–XVII вв. М., 1976. С. 151.

id="c5_29">

29 См.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 69. — В. Л. Янин говорит, что Всеволод предпринял попытку нарушить ряд с новгородцами (Там же). Вернее было бы сказать, что он нарушил его, покинув Новгород ради Переяславля.

id="c5_30">

30 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 69.

id="c5_31">

31 ПСРЛ. Т. I. Стб. 301.

id="c5_32">

32 Татищев В. Н. История Российская. Т. II. М.; Л., 1963. С. 144.

id="c5_33">

33 ПСРЛ. Т. IХ. С. 158.

id="c5_34">

34 НПЛ. С. 23, 207–208.

id="c5_35">

35 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 410.

id="c5_36">

36 НПЛ. С. 23, 208.

id="c5_37">

37 См.: Соловьев С. М. Соч. Т. I. С. 411; Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 69.

id="c5_38">

38 НПЛ. С. 23, 208.

id="c5_39">

39 Рожков Н. А. Исторические и социологические очерки. Ч. 2. С. 43–44.

id="c5_40">

40 Греков Б. Д. Революция в Новгороде Великом в XII веке // Учен. зап. ин-та истории РНИОН. 1929. Т. 4. С. 21.

id="c5_41">

41 Там же. С. 14, 19, 20, 21.

id="c5_42">

42 Введенский Д. А. К истории образования Новгородской республики // Учеш записки Харювського державного ушверситету. Кн. 15. Труди юторичного факультету. № 1. Харюв, 1939. С. 18, 20.

id="c5_43">

43 Лихачев Д. С. «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 года // Исторические записки. 25. 1948. С. 241, 242.

id="c5_44">

44 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 168.

id="c5_45">

45 Там же. С. 197.

id="c5_46">

46 Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 206.

id="c5_47">

47 Мавродин В. В. Народные восстания в Древней Руси, XI–XIII вв. М., 1961. С. 92, 93.

id="c5_48">

48 Пашуто В. Т. Очерки истории СССР XII–XIII вв. М., 1960. С. 29.

id="c5_49">

49 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 544.

id="c5_50">

50 Краткая история СССР. Ч. I. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. М.; Л., 1963. С. 58.

id="c5_51">

51 Троцкий И. М. Возникновение Новгородской республики. С. 372.

id="c5_52">

52 Там же. С. 374.

id="c5_53">

53 Там же.

id="c5_54">

54 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 72.

id="c5_55">

55 Там же.

id="c5_56">

56 Там же. С. 5,

id="c5_57">

57 Греков Б. Д. Революция в Новгороде Великом в XII веке. С. 14.

id="c5_58">

58 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 3.

id="c5_59">

59 Там же. С. 10. — См. также: Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. М., 1977. С. 221; Янин В. Л., Колчин Б. А. Итоги и перспективы новгородской археологни // Археологичсское изучение Новгорода. М., 1978. С. 8. — Исключительность политического строя Новгорода не вызывает у В. Л. Янина ни малейшего сомнения. Он пишет: «Любой интересующийся отечественной историей человек знает, что средневековый Новгород имел особое государственное устройство. Он не был княжеством, как Киев или Чернигов, хотя в нем и сохранялся княжеский стол. Власть в этом городе принадлежала местной аристократии — крупнейшим землевладельцам, боярам, создавшим республиканскую систему государственности» (Янин В. Л. Не только 28 мая 1136 года // Знание — сила. 1983. № 5. С. 31).

id="c5_60">

60 В одной из своих недавних работ В. Л. Янин заметил, что «вся история возникновения Новгородской республики представляется результатом длительного столкновения княжеской власти с боярством, а вечевые органы противостоят в этой борьбе княжеской администрации» (Янин В. Л. Социально-политическая структура Новгорода в свете археологических исследований. С. 88).

id="c5_61">

61 См.: Костомаров Н. И. Начало единодержавия в древней Руси // Вестн. Европы. 1870. ноябрь; Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1900. Т. 2. С. 1, 2; Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. СПб., 1912. С. 118, 119. — См. также: Цамутали А. Н. История Великого Новгорода в освещении русской историографии XIX — начала XX в. // Новгородский исторический сборник. I.

id="c5_62">

62 Покровский М. Н. Избр. произв. М., 1966. Кн. I. С. 146–147.

id="c5_63">

63 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 162–184.

id="c5_64">

64 НПЛ. С. 24, 209.

id="c5_65">

65 ПСРЛ. Т. IХ. С. 159. — См. также: Татищев В. Н. История Российская. Т. II. С. 147; Карамзин М. Н. История Государства Российского. М., 1991. Т. II. С. 112.

id="c5_66">

66 Введенский Д. А. К истории образования Новгородской республики. С. 20.

id="c5_67">

67 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 412.

id="c5_68">

68 Рожков Н. А. Исторические и социологические очерки. Ч. II. С. 38.

id="c5_69">

69 Греков Б. Д. 1) Революция в Новгороде Великом в XII веке. С. 18; 2) Киевская Русь. М., 1953. С. 270–271.

id="c5_70">

70 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 271.

id="c5_71">

71 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 193–197. — Автор допускает участие в движении 1136 г. части новгородского купечества (Там же. С. 193–194).

id="c5_72">

72 Мавродин В. В. Народное восстание в Древней Руси XI–XIII вв. С. 93.

id="c5_73">

73 Данилова Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV–XV вв. М., 1955. С. 84.

id="c5_74">

74 Пашуто В. Т. Очерки истории СССР XII–XIII вв. С. 28.

id="c5_75">

75 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 71.

id="c5_76">

76 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 248.

id="c5_77">

77 Введенский Д. А. К истории образования Новгородской республики. С. 20.

id="c5_78">

78 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 250.

id="c5_79">

79 Черепнин Л. В. Русь. Спорные вопросы истории феодальной земельной собственности в IX–XV вв. // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. Пути развития феодализма. М., 1972. С. 176–177.

id="c5_80">

80 Фроянов И. Я. Смерды в Киевской Руси // Вестн. Ленингр. ун-та. 1966. № 2. С. 71.

id="c5_81">

81 См.: Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 271; Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 193, 194, 197; Данилова Л. В. Очерки… С. 84.

id="c5_82">

82 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 62–72.

id="c5_83">

83 НПЛ. С. 24, 209–210.

id="c5_84">

84 Греков Б. Д. Революция в Новгороде Великом в XII в. С. 16.

id="c5_85">

85 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 249.

id="c5_86">

86 НПЛ. С. 24, 209.

id="c5_87">

87 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 70.

id="c5_88">

88 Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 99–125.

id="c5_89">

89 НПЛ. С. 26, 212; 32, 220; 43, 236.

id="c5_90">

90 Там же. С. 24, 209.

id="c5_91">

91 Там же.

id="c5_92">

92 Там же. С. 24–25, 210.

id="c5_93">

93 Там же. С. 25, 210.

id="c5_94">

94 Аверкиева Ю. П. Индейцы Северной Америки: От родового общества к классовому. М., 1974. С. 266.

id="c5_95">

95 НПЛ. С. 25, 210.

id="c5_96">

96 Кстати сказать, Ипатьевская летопись именно так истолковывает их намерение: «Придоша Пльсковичи и пояша к собе Всеволода княжить а от Новгородець отложиша». (ПСРЛ. Т. II. Стб. 300).

id="c5_97">

97 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 235; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988; Дворниченко А. Ю. Городская община и князь в древнем Смоленске // Город и государство в древних обществах // Отв. ред. В. В. Мавродин. Л., 1982. С. 144.

id="c5_98">

98 Во избежание недоразумений еще раз подчеркнем, что имеем в виду княжеский институт, а не отдельных лиц княжеского рода.

id="c5_99">

99 Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. С. 26.

id="c5_100">

100 Там же. С. 33. — См. также: Янин В. Л. Актовые печати древней Руси X–XV вв. Т. I. Печати X — начала XIII в. М., 1970. С. 159.

id="c5_101">

101 Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения. С. 33, 34.

id="c5_102">

102 Янин В. Л. 1) Вислые печати новгородских раскопок 1951–1954 гг. // Труды Новгородской археологической экспедиции. Т. I. М., 1956; С. 163; 2) Актовые печати древней Руси X–XV вв. Т. I. С. 159; 3) Очерки комплексного источниковедения. С. 34.

>

Очерк шестой

id="c6_1">

1 Соловьев С. М. Об отношениях Новгорода с великими князьями М., 1846. С. 36, 38, 47, 50.

id="c6_2">

2 Тем же. С 35, 40, 46.

id="c6_3">

3 Там же. С. 37.

id="c6_4">

4 Там же. С. 44, 46, 49.

id="c6_5">

5 Там же. С. 46–47.

id="c6_6">

6 Беляев И. Д. История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. М., 1864. С. 245.

id="c6_7">

7 Там же.

id="c6_8">

8 Там же. С. 246.

id="c6_9">

9 Там же. С. 249, 250, 254, 256, и др.

id="c6_10">

10 Пассек В. Новгород сам в себе // ЧОИДР. 1869. Кн. 4. М., 1869. С. 24.

id="c6_11">

11 Там же. С. 25.

id="c6_12">

12 Там же. С. 36.

id="c6_13">

13 Там же. С. 38.

id="c6_14">

14 Там же. С. 43–44.

id="c6_15">

15 Там же. С. 44.

id="c6_16">

16 Там же.

id="c6_17">

17 Там же. С. 35. — В. Пассек стремился территориально привязать враждующие группы, помещая «докняжеских бояр» на Софийской стороне, а их противников — на Торговой (там же. С. 13). Борьба сторон виделась и М. Д. Затыркевичу, который подчеркивал, что «во всех волнениях и междоусобиях, происходивших в Новгороде в домонгольский период, проглядывает вражда между Славянским и Немецким городом», т. е. между Софийской и Торговой сторонами (Затыркевич М. Д. О влиянии борьбы между народами и сословиями на образование строя русского государства в домонгольский период. М., 1874. С. 242). По мнению М. Д. Затыркевича, «в Новгороде почти до конца домонгольского периода не известна была борьба между бедными и богатыми и между Боярством и посадскими людьми», ибо «простой народ является всегда только послушным орудием в руках борющихся знатных партий. В Новгороде не известна была и борьба между Боярскими семействами» (там же. С. 241, 242). Вражда новгородских сторон обострилась «с тех пор, как началась борьба на Юге между Ольговичами и Мономаховичами за владение Киевом и Новгородской Землей». Впоследствии «Торговая Сторона, заинтересованная более Славянской в тесных отношениях с Суздальской землей, желала находиться под верховной властью Князей Суздальских, или их сторонников, Князей Черниговских Олегова племени; между тем Славянская Сторона, населенная Боярами, по большей части держалась Мстиславичей». Определяя отличия сословной борьбы в Новгороде, М. Д. Затыркевич писал: «В то время, когда на Юге вражда между сословиями вызвала борьбу между Князьями, в Новгороде, наоборот, отношения между Князьями вызвали борьбу между сословиями» (там же. С. 242, 243).

id="c6_18">

18 Никитский А. И. История экономического быта Великого Новгорода. М., 1893. С. 293–297.

id="c6_19">

19 Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства во времена удельно-вечевого уклада: В 2 т. СПб., 1863. Т. 1. С. 63.

id="c6_20">

20 Там же. С. 63, 69, 78.

id="c6_21">

21 Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. СПб., 1863. Т. 2. С. 107.

id="c6_22">

22 Там же. С. 104–105.

id="c6_23">

23 Там же. С. 105.

id="c6_24">

24 Там же. С. 114.

id="c6_25">

25 Рожков Н. Исторические и социологические очерки: Сб. статей: В 2 ч. М., 1908. Ч. 2. С. 27–28.

id="c6_26">

26 Там же. С. 26.

id="c6_27">

27 Там же. С. 28–29.

id="c6_28">

28 Там же. С. 43.

id="c6_29">

29 Там же. С. 41–42.

id="c6_30">

30 Там же. С. 38.

id="c6_31">

31 Там же. С. 38, 42.

id="c6_32">

32 Там же. С. 44–45.

id="c6_33">

33 Там же. С. 42–43.

id="c6_34">

34 Мавродин В. В. Народные восстания в древней Руси XI–XIII вв. М., 1961. С. 91.

id="c6_35">

35 Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 94.

id="c6_36">

36 Там же. С. 104.

id="c6_37">

37 Там же. С. 94.

id="c6_38">

38 Там же. С. 95, 97, 99.

id="c6_39">

39 Там же. С. 105.

id="c6_40">

40 Там же. С. 101, 105.

id="c6_41">

41 Там же. С. 105.

id="c6_42">

42 Там же. С. 99.

id="c6_43">

43 Характерным в данном отношении является следующее высказывание В. Л. Янина: «В борьбе за власть в Новгороде группы бояр находят себе опору не в разных социальных слоях самого Новгорода, а в одной и той же феодальной среде вне Новгорода». (Там же. С. 94).

id="c6_44">

44 Подвигина Н. Л. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII–XIII вв. М., 1976. С. 123–125.

id="c6_45">

45 Андреев В. Ф. Северный страж Руси. Л., 1989. С. 42.

id="c6_46">

46 Петров А. В. Социально-политическая борьба в Новгороде XII–XIII вв.: Автореф… канд. дис. Л., 1990.

id="c6_47">

47 Петров А. В. Социально-политическая борьба в Новгороде в середине и второй половине XII в. // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории города // Отв. ред. И. Я. Фроянов. Л., 1988. С. 26.

id="c6_48">

48 Там же. С. 26–27.

id="c6_49">

49 НПЛ. С. 24, 209; ПСРЛ Т. II. Стб. 300.

id="c6_50">

50 Соловьев С. М. Сочинения: В 18 кн. М., 1988. Кн. I. С. 409.

id="c6_51">

51 Там же. С. 407–408.

id="c6_52">

52 НПЛ. М.; Л, 1950. С. 23, 208.

id="c6_53">

53 Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси // Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность, Византия. Древняя Русь. Л., 1988. С. 311–312.

id="c6_54">

54 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 411.

id="c6_55">

55 НПЛ. С. 24, 209.

id="c6_56">

56 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 411–412.

id="c6_57">

57 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 96.

id="c6_58">

58 НПЛ. С. 24–25, 209–210.

id="c6_59">

59 Там же. С. 25, 210–211.

id="c6_60">

60 ПСРЛ. Т. II. М., 1962. Стб. 301.

id="c6_61">

61 НПЛ. С. 25, 211.

id="c6_62">

62 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 413.

id="c6_63">

63 НПЛ. С. 25, 211.

id="c6_64">

64 Не исключено, однако, что Ростислава новгородцы изгнали, о чем сообщает Ипатьевская летопись (См.: ПСРЛ. Т. II. Стб. 307).

id="c6_65">

65 НПЛ. С. 25, 211.

id="c6_66">

66 ПСРЛ. Т. I. Стб. 308.

id="c6_67">

67 Н. Л. Подвигина, проявляя невнимание к сведениям летописи, заявляет: «Посадничество Якуна продолжалось до 17 апреля 1138 г., когда был изгнан Святослав Ольгович, брат черниговского князя. В конце 1139 г., вскоре после того, как его брат Всеволод стал великим киевским князем, Святослав вторично получил новгородское княжение. Якун, хотя и бежал с князем, посадничества лишен не был и с возвращением Святослава утвердился на своем посту» (Подвигина Н. Л. Очерки… С. 123). Тут все перепутано: посадничество Якуна продолжалось до 1141 г., и он бежал из Новгорода с князем Святославом Ольговичем не в 1138, а в 1141 г.

id="c6_68">

68 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 97.

id="c6_69">

69 НПЛ. С. 25, 211.

id="c6_70">

70 Там. же. С. 26, 211.

id="c6_71">

71 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 97.

id="c6_72">

72 ПСРЛ. Т. I. Стб. 308.

id="c6_73">

73 ПСРЛ. Т. II. Стб. 307–308.

id="c6_74">

74 Там же. Стб. 308. — См. также: Т. I. Стб. 308.

id="c6_75">

75 НПЛ. С. 26, 211.

id="c6_76">

76 Там же. С. 26, 212.

id="c6_77">

77 ПСРЛ. Т. II. Стб. 308.

id="c6_78">

78 НПЛ. С. 26, 212.

id="c6_79">

79 Какое-то влияние на согласие Всеволода оказала его жена — родная сестра Святополка. Согласно Ипатьевской летописи, брат Святополка, князь Изяслав Мстиславич, «посла к сестре своей, рече испроси ны у зяте Новгород Великыи брату своему Святополку, она же тако створи» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 309). Однако, как справедливо заметил С. М. Соловьев, «не одна просьба жены заставила его согласиться на это: ему выгоднее было видеть в Новгороде шурина своего Мстиславича, чем сына Юрьева; притом изгнание последнего в пользу первого усиливало еще больше вражду между Юрием и племянниками, что было очень выгодно для Всеволода» (Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 424).

id="c6_80">

80 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 97.

id="c6_81">

81 Там же. С. 98.

id="c6_82">

82 Гуревич А. Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970. С. 136.

id="c6_83">

83 НПЛ. С. 27, 213.

id="c6_84">

84 Там. же.

id="c6_85">

85 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 98.

id="c6_86">

86 Там же.

id="c6_87">

87 НПЛ. С. 26–27, 212–213.

id="c6_88">

88 Там же. С. 27, 213.

id="c6_89">

89 Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 99–108.

id="c6_90">

90 Ср.: Петров А. В. Социально-политическая борьба в Новгороде в середине и второй половине XII в. С. 29.

id="c6_91">

91 См.: с. 266–270 настоящей книги.

id="c6_92">

92 НПЛ. С. 28, 214.

id="c6_93">

93 Там же. С. 29, 216.

id="c6_94">

94 ПСРЛ. Т. II. Стб. 367–368.

id="c6_95">

95 Там же. Стб. 369–370.

id="c6_96">

96 Там же. Стб. 370–371.

id="c6_97">

97 НПЛ. С. 27, 29, 214, 216.

id="c6_98">

98 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 100.

id="c6_99">

99 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 8–63.

id="c6_100">

100 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 101.

id="c6_101">

101 Подвигина Н. Л. Очерки… С. 124.

id="c6_102">

102 См.: Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 398–483.

id="c6_103">

103 НПЛ. С. 30, 217.

id="c6_104">

104 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 480.

id="c6_105">

105 Татищев В. Н. История Российская: В 7 т. Т. II. М.; Л., 1963. С. 180–181.

id="c6_106">

106 Заметно это и позднее. См., напр.: НПЛ. С. 32.

id="c6_107">

107 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 99.

id="c6_108">

108 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 101; Подвигина Н. Л. Очерки… С. 124,

id="c6_109">

109 Петров А. В. Социально-политическая борьба в Новгороде в середине и второй половине XII в. С. 31.

id="c6_110">

110 Там же.

id="c6_111">

111 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 103.

id="c6_112">

112 НПЛ. С. 26, 213.

id="c6_113">

113 ПСРЛ. Т. I. Стб. 496.

id="c6_114">

114 Там же. Стб. 502–503.

id="c6_115">

115 m Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 101.

id="c6_116">

116 НПЛ. С. 30–31, 218.

id="c6_117">

117 Их выступление, по В. Л. Янину, содержит «очевидный протест» против возврата прежних отношений князя с Новгородом: «Будучи сыном великого князя, Святослав Ростиславич своим, княжением воплощал старую идею зависимости Новгорода от Киева» (Янин В. Л. Новгородские посадники. 1.101). Автор, к сожалению, прошел мимо соответствующего разъяснения, сохраненного Лаврентьевской летописью, где сказано: «Прислашася Новгородци к Андрееви к Гюргевичю, просяще у него сына княжити Новугороду, а Ростиславича Святослава выгнаша, зане бе Ростислав, отець его, измориша братью их в погребе и многых именье взял» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 351). Думаем, что это разъяснение более правдоподобно, чем социологизированные обобщения.

id="c6_118">

118 ПСРЛ. Т. II. Стб. 509–510.

id="c6_119">

119 Там же. Стб. 510.

id="c6_120">

120 Там же. Т. I. Стб. 351; Т. II. Стб. 511.

id="c6_121">

121 НПЛ. С. 31, 218.

id="c6_122">

122 Данное обстоятельство заставляет настороженно отнестись к известию Ипатьевской летописи, по которому новгородцы сами «пояша» Святослава Ростиславича «к собе княжить опять, а Гюргевича внука выгнаша от себе Мьстислава» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 518).

id="c6_123">

123 НПЛ. С. 31, 218.

id="c6_124">

124 Беляев И. Д. История Новгорода… С. 261.

id="c6_125">

125 В Ипатьевской летописи читаем: «Поиде Ростислав Новугороду, занеже не добре живяху Новгородци с Святославом, сыном, его» (ПСРЛ. Т. II. Стб. 528).

id="c6_126">

126 НПЛ. С. 32, 219.

id="c6_127">

127 ПСРЛ. Т. II. Стб. 528–529.

id="c6_128">

128 НПЛ. С. 32, 219.

id="c6_129">

129 Там же.

id="c6_130">

130 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 102.

id="c6_131">

131 НПЛ. С. 33, 220.

id="c6_132">

132 Там же. С. 33, 221.

id="c6_133">

133 Там же. С. 33, 222.

id="c6_134">

134 Ср.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 103–104.

id="c6_135">

135 НПЛ. С. 34, 222.

id="c6_136">

136 Беляев И. Д. История Новгорода… С. 266.

>

Очерк седьмой

id="c7_1">

1 М. Г. Бережков, Л. В. Данилова, В. Л. Янин и Н. Л. Подвигина датируют эти события 1207 г. (см.: Бережков М. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 255; Данилова Л. В. Очерки по истории землевладения и хозяйства в Новгородской земле XIV–XV вв. М., 1955. С. 85; Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 116; Подвигина Н. Л. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII–XIII вв. М., 1976. С. 141).

id="c7_2">

2 НПЛ. М.; Л.; 1950. С. 50–51, 248–249.

id="c7_3">

3 См.: Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства во времена удельно-вечевого уклада: В 2 т. СПб., 1863. Т. I. С. 77–80; Беляев И. Д. История Новгорода Великого от древнейших времен до падения. М., 1864. С. 245, 265, 277, 282–287; Соловьев С. М. Сочинения: В 18 кн. М., 1988. Кн. I. С. 580–283; Рожков Н. А. Политические партии в Великом Новгороде XII–XV вв. // Исторические и социологические очерки. М., 1906. Ч. II. С. 45–46.

id="c7_4">

4 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII вв. М., 1955. С. 237.

id="c7_5">

5 Там же. С. 241.

id="c7_6">

6 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 278.

id="c7_7">

7 Подвигина Н. Л. Очерки… С. 141.

id="c7_8">

8 Данилова Л. В. Очерки… С. 85.

id="c7_9">

9 Там же. С. 86.

id="c7_10">

10 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 116–117.

id="c7_11">

11 Там же. С. 109–110.

id="c7_12">

12 Там же. С. 114.

id="c7_13">

13 Там же. С. 116.

id="c7_14">

14 Там же. С. 117.

id="c7_15">

15 Там же.

id="c7_16">

16 Там же.

id="c7_17">

17 Там же. С. 118.

id="c7_18">

18 НПЛ. С. 35, 224

id="c7_19">

19 Там же.

id="c7_20">

20 Там же.

id="c7_21">

21 НПЛ. С. 35, 225.

id="c7_22">

22 ПСРЛ. Т. I. М., 1962. Стб. 386.

id="c7_23">

23 Там же. Стб. 387.

id="c7_24">

24 Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в. М., 1977. С. 168.

id="c7_25">

25 НПЛ. С. 36, 225.

id="c7_26">

26 Там же. — Н. Л. Подвигина полагает, что после изгнания Мстислава Ростиславича, «очевидно, произошли изменения в посадничестве». Каковы ее аргументы? Н. Л. Подвигина пишет: «Прямых указаний на эти изменения в летописи нет, но под 1176–1177 г. упоминается имя Михалки Степановича в связи со строительством церкви св. Михаила. Возможно, Михалко Степанович в 1176 г. сменил Завида на посадничестве, правда, ненадолго» (Подвигина Н. Л. Очерки… С. 126). Доводы Н. Л. Подвигиной явно недостаточны для подобных заключений. К тому же они опираются на усеченный текст летописи, где сказано: «Томь же лете постави церковь нову Михаль Степаниць святого Михаила, а другую Моисеи Доманежиць святого Иоанна Усекновение главы на Чюдиньцеве улици» (НПЛ. С. 35, 224). По логике Н. Л. Подвигиной, посадником следовало бы считать и Моисея, который, как и Михалка Степанович, построил церковь.

id="c7_27">

27 НПЛ. С. 37, 227.

id="c7_28">

28 Там же.

id="c7_29">

29 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 108.

id="c7_30">

30 НПЛ. С. 38, 228–229.

id="c7_31">

31 См.: Беляев И. Д. История Новгорода… С. 276; Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 109; Подвигина Н. Л. Очерки… С. 127.

id="c7_32">

32 Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX–XIII вв. М., 1980. С. 224, 225. — О связи этих событий в Новгороде и Смоленске высказал догадку еще С. М. Соловьев. — См.: Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 580.

id="c7_33">

33 Дворниченко А. Ю. О характере социальной борьбы в городских общинах Верхнего Поднепровья и Подвинья в XI–XV вв. // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы социальной и классовой борьбы. Л., 1985. С. 83.

id="c7_34">

34 Там же. С. 84.

id="c7_35">

35 См.: с. 266–270 настоящей книги.

id="c7_36">

36 НПЛ. С. 38–39, 229.

id="c7_37">

37 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 109.

id="c7_38">

38 НПЛ. С. 39, 230

id="c7_39">

39 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 580–581.

id="c7_40">

40 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 109. — См. также: Подвигина Н. Л. Очерки… С. 127.

id="c7_41">

41 НПЛ. С. 39, 229.

id="c7_42">

42 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 581.

id="c7_43">

43 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 114.

id="c7_44">

44 Там же.

id="c7_45">

45 НПЛ. С. 41, 233–234.

id="c7_46">

46 См.: Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 325.

id="c7_47">

47 См.: Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси // Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988. С. 288–329.

id="c7_48">

48 См.: Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 582; Беляев И. Д. История Новгорода… С. 281.

id="c7_49">

49 НПЛ. С. 42, 235.

id="c7_50">

50 Там же. С. 43, 236.

id="c7_51">

51 Там же.

id="c7_52">

52 Там же.

id="c7_53">

53 63 Там же.

id="c7_54">

54 Ср.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 115.

id="c7_55">

55 НПЛ. С. 43, 237.

id="c7_56">

56 См..: Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства… Т. I. С. 80; Беляев И. Д., История Новгорода… С. 277; Пассек В. Новгород сам в себе // ЧОИДР. 1869. Кн. IV. С. 126; Рожков Н. А. Политические партии… С. 35.

id="c7_57">

57 НПЛ. С. 144, 238.

id="c7_58">

58 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 116.

id="c7_59">

59 Покровский М. Н. Избр. произв. М., 1966. Кн. I. С. 187.

id="c7_60">

60 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 239.

id="c7_61">

61 Мавродин В. В. Народные восстания в Древней Руси XI–XIII вв. М., 1961. С. 94;

id="c7_62">

62 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда. С. 276. — См. также: Буганов В. И. Очерки истории классовой борьбы в России XI–XVIII вв. М., 1986. С. 40. — О доме Мирошкиничей, тесно связанном с суздальскими князьями, писал А. Г. Кузьмин. — Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 51.

id="c7_63">

63 НПЛ. С. 50, 247.

id="c7_64">

64 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 117.

id="c7_65">

65 Там же. С. 118.

id="c7_66">

66 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 582.

id="c7_67">

67 Беляев И. Д. История Новгорода… С. 283.

id="c7_68">

68 Заметим, кстати, что эти обстоятельства послужили для Н. А. Рожкова подтверждением симпатии Мирошкиничей ко Всеволоду. — См.: Рожков Н. А. Политические партии… С. 45.

id="c7_69">

69 НПЛ. С. 50, 248.

id="c7_70">

70 Покровский М. Н. Избр. произв. Кн. I. С. 187.

id="c7_71">

71 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 117, 118. — См. также: Подвигина Н. Л. Очерки… С. 142.

id="c7_72">

72 НПЛ. С. 50–51, 248.

id="c7_73">

73 По С. М. Соловьеву, активной стороной тут выступал Дмитр вместе с приятелями, а Константин «позволял им насильственные поступки» (Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 583). Едва ли здесь Константин уступал Дмитру. Недаром князь Мстислав, появившийся тогда в Новгородской земле, говорил, обращаясь к новгородцам: «Пришьлъ есмь къ вамъ, слышавъ насилье от князь» (НПЛ. С. 51, 249).

id="c7_74">

74 НПЛ. С. 51, 248.

id="c7_75">

75 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 119.

id="c7_76">

76 НПЛ. С. 51, 248–249.

id="c7_77">

77 См.: Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда. С. 278.

id="c7_78">

78 Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1895. Т. II. С. 1294. — И. Д. Беляев был недалек от истины, когда замечал, что Святослав «вместо того, чтобы сослать в заточение, согласно с приговором веча, детей Мирошкинича и его приверженцев, отправил их к своему отцу…» (Беляев И. Д. История Новгорода… С. 286). Напомним, кстати, что в Лаврентьевской летописи так и сказано: «а детей Дмитровых и племеник его всех посла ко отцу» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 490).

id="c7_79">

79 Ср.: Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 109, 116.

id="c7_80">

80 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 238; Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 117; Буганов В. И. Очерки… С. 40.

id="c7_81">

81 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 180–183.

id="c7_82">

82 По В. Л. Янину, он посадничал два года (См.: Янин В. Л. Новгородские посадннки. С. 120).

id="c7_83">

83 В. Л. Янин и Н. Л. Подвигина вместо «куры» читают «куны» (Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 118; Подвигина Н. Л. Очерки… С. 142). Мы придерживаемся варианта, содержащегося в древнейших списках Новгородской летописи (См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 242–243; Мавродин В. В. Народные восстания… С. 94–95; Буганов В. И. Очерки… С. 41).

id="c7_84">

84 См.: Мавродин В. В. Народные восстания… С. 95.

id="c7_85">

85 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 242.

id="c7_86">

86 Там же. С. 243.

id="c7_87">

87 См.: Мавродин В. В. Народные восстания… С. 95.

id="c7_88">

88 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 243.

id="c7_89">

89 Ср.: Данилова Л. В. Очерки… С. 86. — Невозможно согласиться с Л. В. Черепниным, который взимание «серебра» с новгородцев отождествил с «резоимством» (Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 278). Летопись совершенно определенно говорит о сборе подати, а не ростовщичестве.

id="c7_90">

90 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 243.

id="c7_91">

91 ПСРЛ. Т. II. М., 1962. Стб. 932.

id="c7_92">

92 Памятники русского права. М., 1952. Вып. 1. С. 142.

id="c7_93">

93 Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. М.; Л., 1941, С. 228; Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 278.

id="c7_94">

94 См.: Мавродин В. В. Народные восстания… С. 95.

id="c7_95">

95 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 242.

id="c7_96">

96 ПВЛ. Ч. I. С. 59.

id="c7_97">

97 Там же. С. 119.

id="c7_98">

98 Ср.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 242.

id="c7_99">

99 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 184.

id="c7_100">

100 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 243.

id="c7_101">

101 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 62–65.

id="c7_102">

102 «Слово „грабежь” имеет в данном случае значение наказания», — резонно писал М. Н. Тихомиров (Крестьянские и городские восстания… С. 244).

id="c7_103">

103 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 243.

id="c7_104">

104 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 277.

id="c7_105">

105 Покровский М. Н. Избр. произв. Кн. I. С. 187.

id="c7_106">

106 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 244.

id="c7_107">

107 Там же. С. 243–244.

id="c7_108">

108 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 185–215.

id="c7_109">

109 Тихомиров М. Н. 1) Исследование о Русской Правде. С. 226, 227; 2) Крестьянские и городские восстания… С. 244.

id="c7_110">

110 Мавродин В. В. Народные восстания… С. 95.

id="c7_111">

111 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 276. — См. также: Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV–XV веков. М.; Л., 1948. Ч. I. С. 251.

id="c7_112">

112 Буганов В. И. Очерки… С. 42.

id="c7_113">

113 Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде. С. 228.

id="c7_114">

114 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 278.

id="c7_115">

115 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 244.

id="c7_116">

116 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения… С. 278.

id="c7_117">

117 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 244.

id="c7_118">

118 Подвигина Н. Л. Очерки… С. 143.

id="c7_119">

119 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 119.

id="c7_120">

120 Подвигина Н. Л. Очерки… С. 143.

id="c7_121">

121 См.: с. 198–203 настоящей книги.

id="c7_122">

122 Покровский М. Н. Избр. произв. Кн. I. С. 187.

>

Очерк восьмой

id="c8_1">

1 НПЛ. М.; Л., 1950. С. 65, 270.

id="c8_2">

2 См.: Клосс Б. М. Никоновский свод и русские летописи XVI–XVII веков. М., 1980. С. 148.

id="c8_3">

3 ПСРЛ. Т. IХ. СПб., 1862. С. 94.

id="c8_4">

4 Мавродин В. В. К вопросу о восстаниях смердов // Проблемы истории докапиталистических обществ. 1934. № 6. С. 78–79.

id="c8_5">

5 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 267.

id="c8_6">

6 Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. М., 1980. С. 48.

id="c8_7">

7 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII вв. М., 1955. С. 254–259; Данилова Л. В. Очерки по исто, рии землевладения и хозяйства в Новгородской земле в XIV–XV вв. М., 1956. С. 87–88; Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 137–138. Подвигина Н. Л. 1) Классовая борьба в Новгороде в конце XII–XIII вв. // Вестн. МГУ. История. 1968. № 6. С. 58–59; 2) Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII–XIII вв. М., 1976. С. 144–146. — Следует отдать должное Б. А. Рыбакову, который сожжение волхвов рассматривал в связи с голодной ситуацией в Новгороде последующих лет, сопровождаемой народными волнениями. Однако его анализ всех этих событий носит фрагментарный характер (Рыбаков Б. А. Языческое мировоззрение русского средневековья // Вопросы истории. 1974. № 1. С. 23–24).

id="c8_8">

8 Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе… С. 48.

id="c8_9">

9 Пашуто В. Т. Голодные годы в Древней Руси // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1962 г. Минск, 1964. С. 81. «По общей закономерности, — пишет Б. А. Рыбаков, — годы неурожая и голода вызвали… активность языческих жрецов» (Рыбаков Б. А. Языческое мировоззрение… С. 24).

id="c8_10">

10 НПЛ. С. 66, 271.

id="c8_11">

11 См.: Данилова Л. В. Очерки… С. 87; Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе Новгородской феодальной республики. С. 46.

id="c8_12">

12 В записи 1223 г. владимирский летописатель свидетельствовал: «Бе ведро велми, и мнози борове и болота загарахуся и дымове силни бяху, яко далече не видети человеком, бе бо яко мгла к земли прилегла, яко птицам по аеру не бе лзе летати, но падаху на землю и умлраху» (ПСРЛ. Т. I. М., 1962. Стб. 447). Засуха во Владимиро-Суздальской земле била и по Новгороду, поскольку он зависел от привозного, низовского хлеба. Кроме того, можно предполагать, что пагубные атмосферные явления распространились и на соседнюю Новгородскую землю. Во всяком случае, Псковская летопись под 1224 г. сообщает о «великом гладе» (ПЛ. Вып. I. М., 1941. С. 11). О связи стихийных бедствий в Новгородской и Владимиро-Суздальской землях см.: Пашуто В. Т. Голодные годы… С. 64.

id="c8_13">

13 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 254–255.

id="c8_14">

14 См.: Фроянов И. Я. 1) Волхвы и народные волнения в Суздальской земле 1024 г. // Духовная культура славянских народов: Литература, фольклор, история. Л., 1983; 2) О языческих «переживаниях» в Верхнем Поволжье второй половины XI в. // Русский Север: Проблемы этнокультурной истории, этнографии, фольклористики // Отв. ред. Т. А. Берштам, К. В. Чистов. Л., 1986.

id="c8_15">

15 НПЛ. С. 65, 270. — А. С. Хорошев (Церковь в социально-политической системе… С. 44–45) объясняет оставление Антонием архиепископской кафедры исключительно политическими мотивами, борьбой партий в Новгороде. Не отрицая этих мотивов в решении Антония, мы все-таки полагаем, что здесь немалую роль сыграло возбуждение народа, подогретое проповедями волхвов и вот-вот готовое обернуться против владыки. Последующие события, в центре которых оказался архиепископ Арсений, ориентируют нас именно в этом направлении.

id="c8_16">

16 НПЛ. С. 66–67, 272.

id="c8_17">

17 Там же.

id="c8_18">

18 В Новгородской IV летописи это обвинение высказано в четкой формулировке: «Тебе ради бысть зло се» (ПСРЛ. Т. IV. Ч. I. С. 206).

id="c8_19">

19 См.: Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. М., 1980. С. 99–108.

id="c8_20">

20 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 254–255; Данилова Л. В. Очерки… С. 87; Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 137; Подвигина Н. Л. Очерки… С. 145. — В. Т. Пашуто как будто связывает деяния волхвов с последующим изгнанием Арсения, вызвавшего, по убеждению народа, пагубное тепло и беспросветные дожди (автор почему-то пишет о засухе). Но он тут же переводит события в иную плоскость, предполагая, что мысль об ответственности Арсения за непогоду была внушена народу противниками суздальских князей (Пашуто В. Т. Голодные годы… С. 81). Мы полагаем, что эта мысль поднялась из глубин народного созания, взбудораженного речами волхвов. Следует согласиться с Б. А. Рыбаковым, когда он пишет об усилении языческой обрядности в Новгородской земле, вызванном недородом (Рыбаков Б. А. Языческое мировоззрение… С. 24). После публикации нашей статьи на данную тему (см.: Фроянов И. Я. О событиях 1227–1230 гг. в Новгороде // Новгородский исторический сборник // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1984). Вскоре появилась статья Б. А. Рыбакова, где он без принятых в науке ссылок на предшественников говорит об изгнании «епископа по совершенно языческим мотивам: по вине его произошел неурожай» (Рыбаков Б. А. Культура средневекового Новгорода //. // Славяне и скандинавы // Отв. ред. Е. А. Мельникова. М., 1986. С. 305). Историк отмечает «возрождение языческих реликтов во время неурожая в начале XIII в. в Новгороде и Новгородской земле» (Там же. С. 306).

id="c8_21">

21 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 137.

id="c8_22">

22 Подвигина Н. Л. Очерки… С. 145.

id="c8_23">

23 Хорошев А. С. Церковь в социально-политической системе… С. 46. — Несколько ниже А. С. Хорошев, правда, замечает: «Языческая пропаганда, вероятно, сыграла свою роль и при изгнании Арсения из Софии» (там же. С. 48). Автор не приводит конкретных фактов относительно содержания «языческой пропаганды», способствовавшей устранению Арсения с архиепископской кафедры.

id="c8_24">

24 См.: Фроянов И. Я. — Начало христианства на Руси // Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988. С. 266.

id="c8_25">

25 Данилова Л. В. Очерки… С. 88.

id="c8_26">

26 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 258; Подвигина Н. Л. Очерки… С. 145.

id="c8_27">

27 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 257.

id="c8_28">

28 Подвигина Н. Л. 1) Классовая борьба в Новгороде… С. 59; 2) Очерки… С. 145.

id="c8_29">

29 Памятники старинной русской литературы. Вып. 1. СПб., 1860. С. 277.

id="c8_30">

30 Там же. С. 277–278.

id="c8_31">

31 Там же. С. 278–279.

id="c8_32">

32 Пашуто В. Т. Голодные годы… С. 81.

id="c8_33">

33 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 257.

id="c8_34">

34 НПЛ. С. 67, 274.

id="c8_35">

35 Там же. С. 67–68, 273–274.

id="c8_36">

36 См.: Пашуто В. Т. Голодные годы. С. 81, 82.

id="c8_37">

37 О роли язычества в сознании древнерусской знати см.: Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси… С. 288–329.

id="c8_38">

38 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 227–229, 233–243.

id="c8_39">

39 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 259–260, 262–263; Данилова Л. В. Очерки… С. 88; Подвигина Н. Л. 1) Классовая борьба в Новгороде… С. 60; 2) Очерки… С. 146.

id="c8_40">

40 НПЛ. С. 67, 273.

id="c8_41">

41 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 260.

id="c8_42">

42 См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I. М., 1956. С. 553.

id="c8_43">

43 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 260.

id="c8_44">

44 Рыбаков Б. А. Языческое мировоззрение… С. 24. — В одной из своих работ мы выражали сомнение насчет данного предположения Б. А. Рыбакова (См.: Фроянов И. Я. О событиях 1227–1230 гг… С. 105), но проведенное нами специальное исследование, посвященное христианству и язычеству в Древней Руси (Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси), убедило нас в его правомерности.

id="c8_45">

45 Рыбаков Б. А. Культура средневекового Новгорода. С. 305.

id="c8_46">

46 Фроянов И. Я. Начало христианства на Руси. С. 245–246, 288–329.

id="c8_47">

47 Рыбаков Б. А. Культура средневекового Новгорода. С. 305–306.

id="c8_48">

48 См.: Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956–1957 гг.). М., 1963. С. 47; Рыбаков Б. А. Культура средневекового Новгорода. С. 305.

id="c8_49">

49 С. М. Соловьев в «забожничьем» видел новые пошлины, введенные Ярославом, когда он княжил в Новгороде (Соловьев С. М. Сочинения: В 18 т. М., 1988. Кн. I. С. 601–602).

id="c8_50">

50 НПЛ. С. 68, 274.

id="c8_51">

51 ПСРЛ. Т. Х. С. 96–97.

id="c8_52">

52 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 125.

id="c8_53">

53 Об искажении Никоновской летописью новгородского текста говорил в свое время Б. Д. Греков. — См.: Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 219. — В более ранней своей работе Б. Д. Греков отмечал, что «автор Никоновской летописи, как это часто бывает с историками, модернизирует явления и толкует старые факты применительно к современным ему отношениям…» (Греков Б. Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.; Л., 1937. С. 127 (прим.)).

id="c8_54">

54 Татищев В. Н. История Российская. Т. III. М.; Л., 1964. С. 224. — В первой редакции своей «Истории» В. Н. Татищев менее многословен: «Приде князь Михаил Всеволодич в Новгород по Велице дни на Фомине-седмицы в суботу (апреля 21-го). И ради быша новгородцы хотению своему и целоваша ему новгородцы крест, а он има на всех прежних грамотах Ярославлих, и даде свободу смердом на пять лет не платити дани, кто сбежал на чужу землю, и жити повеле, где кто живет, како уставили прежнии князи, без лихвы полетния» (Татищев В. Н. История Российская Т. IV М.; Л., 1964. С. 368).

id="c8_55">

55 Соловьев С. М. Сочинения. Кн. I. С. 602.

id="c8_56">

56 Юшков С. В. 1) Феодальные отношения в Киевской Руси // Учен. зап… Саратовского ун-та, 1925. Т. 3. Вып. 4. С. 49; 2) Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 102–103.

id="c8_57">

57 Юшков С. В. 1) Феодальные отношения… С. 50; 2) Очерки… С. 10.

id="c8_58">

58 Подвигина Н. Л. Классовая борьба… С. 50.

id="c8_59">

59 Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 263.

id="c8_60">

60 ПСРЛ. Т. XV. СПб., 1863. С. 351–352.

id="c8_61">

61 Никитский А. И. Очерк внутренней истории Пскова. СПб., 1873. С. 280.

id="c8_62">

62 Покровский М. Н. Избр. произв.: В 4 кн. Кн. I. М., 1968. С. 188.

id="c8_63">

63 Греков Б. Д. 1) Феодальные отношения… С. 127; 2) Киевская Русь. С. 219.

id="c8_64">

64 Юшков С. В. Очерки… С. 103.

id="c8_65">

65 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 220.

id="c8_66">

66 Юшков С. В. 1) Феодальные отношения… С. 49; 2) Очерки… С. 103. — С. Н. Чернов полагал, что смерды бежали с государственных земель на частные (См.: Чернов C. H., О смердах на Руси XI–III вв. // Академия наук СССР академику Н. Я. Марру. М.; Л., 1935. С. 771).

id="c8_67">

67 См.: Фроянов И. Я. Смерды в Киевской Руси // Вестн. Ленингр. унта. 1966. № 2. С. 69–71.

id="c8_68">

68 Ср.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 245–255; Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 137.; Подвигина Н. Л. Очерки… С. 146. — М. Н. Тихомиров характеризует «новгородское восстание» 1228 г. как одно из «крупнейших событий в истории классовой борьбы в России периода феодальной раздробленности» (Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские восстания… С. 254). Это — явное преувеличение.

id="c8_69">

69 НПЛ. С. 69, 277. О голоде в Новгороде 1230 г. рассказывает и Лаврентьевская летопись (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 512). Голодом был охвачен, вероятно, и Смоленск (там же. Стб. 511–512).

id="c8_70">

70 Там же. С. 70, 277.

id="c8_71">

71 Там же. С. 70, 278.

id="c8_72">

72 Эти сотни покрывали не только городские, но и сельские районы новгородской республики (См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 206–207).

id="c8_73">

73 См: Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. С. 103.

id="c8_74">

74 Подвигина Н. Л. 1) Классовая борьба в Новгороде… С. 61–62; 2) Очерки… С. 147.

id="c8_75">

75 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории; 2) Киевская Русь: Очерки социально-политической истории.

id="c8_76">

76 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 367.

id="c8_77">

77 Там же. С. 257–258, 272, 324, 339, 340–341.

id="c8_78">

78 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 138.

id="c8_79">

79 Подвигина Н. Л. 1) Классовая борьба в Новгороде… С. 62; 2) Очерки… С. 147.

id="c8_80">

80 НПЛ. С. 67, 273.

id="c8_81">

81 Там же. С. 70, 277–278.

id="c8_82">

82 Там же. С. 70, 278.

id="c8_83">

83 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. С. 62–65.


Очерк первый

id="c1_1">

1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 170–171; Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М., 1985. С. 42.



2 Куббель Л. Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988. С. 132.



3 См.: История первобытного общества: Эпоха классообразования // Отв. ред. Ю. В. Бромлей. М., 1988. С. 247.



4 Куббель Л. Е. Очерки… С. 132.



5 ПВЛ. Ч. 1. М.; Л., 1950. С. И.



6 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX–XI веков. Л., 1978. С. 81.



7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 156.



8 См.: Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 23.



9 Там же.



10 Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982. С. 270.



11 Там же. С. 174.



12 См.: Фроянов И. Я. Спорные вопросы образования городов на Руси // Историческая этнография // Отв. ред. Р. Ф. Итс. Л., 1985; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988. С. 22–34. — В. И. Гуляев, отмечая, что «ранний город — это прежде всего политико-административный центр округи», предлагает такую его дефиницию: древний город Старого и Нового Света есть «крупный населенный пункт, служивший политико-административным, культовым и хозяйственным центром определенной, тяготеющей к нему округи» (Гуляев В. И. Города-государства древних майя // Древние города: Материалы к Всесоюзной конференции «Культура Средней Азии и Казахстана» // Отв. ред. В. М. Массон. Л., 1977. С. 22).



13 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 138.



14 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 99.



15 Сайко Э. В. Предпосылки и условия формирования древнего города // Древнис города… С. 13.



16 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога // Средневековая Ладога: Новые археологические открытия и исследования // Отв. ред. В. В. Седов. Л., 1985. С. 5; Кирпичников А. Н., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Русь и варяги (русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы // Отв. ред. Е. А. Мельникова. М., 1986. С. 279; Лебедев Г. С. Русь и чудь, варяги и готы (итоги и перспективы историко-археологического изучения славяно-скандинавских отношений в I тыс. н. э.) // Историко-археологическое изучение Древней Руси // Отв. ред. И. В. Дубов. Л., 1988. С. 85.



17 Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян VIII–IX вв. в свете археологических данных // Проблемы археологии. II. // Отв. ред. А. Д. Столяр. Л., 1978. С. 125–132.



18 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 163.



19 Там же. Т. 3. С. 21.



20 Андреев Ю. В. Историческая специфика греческой урбанизации // Город и государство в античном мире: Проблемы исторического развития // Отв. ред. Э. Д. Фролов. Л., 1987. С. 11.



21 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46, ч. I. С. 465, 569.



22 Андреев Ю. В. Историческая специфика… С. 29. — См. также: Андреев Ю. В. Начальные этапы становления греческого полиса // Город и государство в древних обществах // Отв. ред. В. В. Мавродин. Л., 1982.



23 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 231. — См. также: Становление и развитие раннеклассовых обществ: Город и государство // Отв. ред. Г. Л. Курбатов, Э. Д. Фролов, И. Я. Фроянов. Л., 1986. С. 5–6, 334.



24 Соловьева Г. Ф. Славянские союзы племен по археологическим материалам VIII–XIV вв. н. э. (вятичи, радимичи, северяне) // Созетская археология. XXV. М., 1956. С. 140–165.



25 Там же. С. 166.



26 Там же. С. 167.



27 См.: Рыбаков Б. А. Союзы племен и проблема генезиса феодализма на Руси // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969. С. 26–28.



28 Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. // Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 155.



29 Седов В. В. Племена восточных славян, балты и эсты // Славяне и скандинавы. С. 176.



30 Седов В. В. Некоторые итоги раскопок в Изборске // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья // Отв. ред. А. Д. Столяр. Л., 1982. С. 155.



31 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 85.



32 См.: Плоткин К. М. Псков и его округа в конце I тыс. н. э. // Северная Русь и ее соседи… С. 159. — Автор отмечает соответствие результатов своих наблюдений «гипотезе Г. Ф. Соловьевой — Б. А. Рыбакова о территории большого и устойчивого племенного союза, в границах которого выделяются более мелкие территории первичных племен» (Там же).



33 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья в конце I тысячелетия н. э.: Автореф. канд. дис. М., 1977. С. 15; Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5, 21. — См. также: Орлов С. Н., Аксенов М. М. Раннеславянские поселения в окрестностях Новгорода // Новгородский исторический сборник. Вып. 10. Новгород, 1962. С. 163.



34 Кирпичников А. Н. 1) Ладога и Ладожская волость в период раннего средневековья // Славяне и Русь // Отв. ред. В. Д. Баран. Киев, 1979. С. 92; 2) Ладога и Ладожская земля VIII–XIII вв. // Историко-археологическое изучение Древней Руси. С. 67–68, 77.



35 Котляр Н. Ф. 1) Роль городов в процессе государственного освоения территории Галицко-Волынской Руси (до начала XIII в.) // Феодализм в России: Юбилейные чтения, посвященные 80-летию со дня рождения академика Л. В. Черепнина: Тезисы докладов и сообщений. М., 1985. С. 118. 2) Формирование территории и возникновение городов Галицко-Волынской Руси IX–XIII вв. Киев, 1985. С. 13.



36 Равдоникас В. И. Старая Ладога. Ч. II. // Советская археология. XII. М.; Л., 1950. С. 32.



37 Корзухина Г. Ф. Этнический состав населения древнейшей Ладоги // Тезисы докладов 2-й научной конференции по истории, экономике, языку и литературе скандинавских стран и Финляндии. М., 1965. С. 14; Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов // Вопросы истории. 1980. № 12. С. 34. — М. И. Артамонов говорит о «варяжско-финском населении» ранней Ладоги (Артамонов М. И. Первые страницы русской истории в археологическом освещении // Советская археология. 1990. № 3. С. 283).



38 Лебедев Г. С. Археологические памятники Ленинградской области. Л., 1977. С. 188.



39 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 19.



40 Мачинский Д. А. О времени и обстоятельствах первого появления славян на северо-западе Восточной Европы по данным письменных источников // Северная Русь и ее соседи… С. 13.



41 Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. Л., 1970. С. 148.



42 Там же. С. 149.



43 Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля… С. 44. — См. также: Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 24; Дубов И. В. Великий Волжский путь. Л., 1989. С. 60, 69.



44 Равдоникас В. И. Старая Ладога. Ч. II. С. 40.



45 Равдоникас В. И. Старая Ладога. Ч. 1 // Советская археология. XI. М., 1949. С. 48.



46 Там же. С. 54.



47 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 106.



48 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.



49 Там же. С. 6.



50 Там же. С. 5.



51 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 19–44; 2) Спорные вопросы образования городов на Руси; Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян…



52 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 6.



53 Там же. С. 24.



54 Рябинин Е. А. Новые открытия в Старой Ладоге // Средневековая Ладога. С. 74. — См. также: Давидан О. И. К вопросу о происхождении и датировке ранних гребенок Старой Ладоги // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. 1968. Вып. 10; Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89.



55 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 20. — По данным Е. А. Рябинина, появление гончарного круга в Ладоге относится «к периоду между 900 и 930 гг. (очевидно, ближе к последней дате)» (Рябинин Е. А. Новые открытия… С. 37).



56 Рябинин Е. А. Новые открытия… С. 74.



57 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 16.



58 См.: Фроянов И. Я. Спорные вопросы образования городов на Руси; Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.



59 А. Н. Кирпичников полагает, что «часть продуктов питания ладожане, как позднее и новгородцы, получали из сельской округи, в том числе и путем торговли» (Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 16). Это — догадка, не подтвержденная фактами.



60 См.: Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89; Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5, 19, 24; Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь // КСИА. 164. М., 1981. С. 7; Дубов И. В. Великий Волжский путь. С. 65.



61 См.: Хазанов А. М. Классообразование: факторы и механизмы // Исследования по общей этнографии // Отв. ред. Ю. В. Бромлей. М., 1979. С. 125.



62 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 164.



63 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.



64 Там же. С. 16.



65 Там же. С. 5. — См. также: Дубов И. В. Великий Волжский путь. С. 67.



66 Там же. С. 16.



67 Там же.



68 Кирьянов А. В. История земледелия Новгородской земли X–XV вв. // МИА. 1959. № 65. С. 361; Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 6.



69 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства (VIII — первая половина IX в.): Историко-археологические очерки. Л., 1968. С. 167.



70 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 15.



71 См.: Березовец Д. Т. Поселения уличей на р. Тясмине // МИА. 1963. № 108. С. 155; Гончаров В. К. Лука-Райковецкая // Там же. С. 311; Линка Н. В., Шовкопляс А. М. Раннеславянское поселение на р. Тясмине // Там же. С. 239.



72 Мавродин В. В., Фроянов И. Я. Об общественном строе восточных славян… С. 131.



73 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89; Лебедев Г. С. Русь и чудь… С. 80–81.



74 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники… С. 89; Лебедев Г. С. Эпоха викингов в Северной Европе. Л., 1985. С. 210.



75 Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь. С. 7.



76 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога… С. 18. — См. также: Носов Е. Н. Волховский водный путь и поселения конца I тысячелетия н. Э. // КСИА. 164. М., 1981. С. 18.



77 См.: Лебедев Г. С. 1) Северные славянские племена // Новое в археологии Северо-Запада СССР // Отв. ред. А. Н. Кирпичников. Л., 1985. С. 46–47; 2) Эпоха викингов… С. 100–101, 263–269; 3) Русь и чудь… С. 82–83.



78 Маврикий. Стратегикон // Вестн. древней истории. 1941. № 1. С. 252.



79 ПВЛ. Ч. I. С. 11.



80 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 127.



81 Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. М., 1987. Т. 1.С. 76.



82 История культуры Древней Руси: В 2 т. М.; Л., 1948. Т. 1. С. 281.



83 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 15.



84 Гуревич А. Я. Походы викингов. М., 1966. С. 84.



85 См.: Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 187.



86 Ловмяньский Х. Русь и норманны. М., 1985. С. 90.



87 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 19–20.



88 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 24.



89 Конецкий В. Я. Некоторые вопросы исторической географии Новгородской земли в эпоху средневековья // Новгородский исторический сборник // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1989. 3. С. 11–12, 18.



90 В принципе заключение В. И. Равдоникаса о том, что сельское хозяйство, домашняя промышленность, внешняя торговля являлись основами экономики Ладоги VI–IX вв., остается справедливым, хотя и должно быть скорректировано в сторону большей значимости специализированного ремесла и внешнеторговой деятельности.



91 См.: Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.



92 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 16. — См. также: Носов Е. Н. Волховский водный путь и поселения конца I тысячелетия н. э. // КСИА. 164. С. 20.



93 Там же.



94 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.



95 Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля VIII–XIII вв. С. 41–42.



96 Кирпичников А. Н. 1) Раннесредневековая Ладога. С. 5; 2) Ладога и Ладожская земля VIII–XIII вв. С. 39.



97 См.: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.



98 См.: Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.



99 Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения в лесной зоне Восточной Европы в свете истории хозяйства // Историко-археологические изучения Древней Руси. С. 34.



100 Там же.



101 Там же. С. 33, 34.



102 Там же. С. 34.



103 См.: Фроянов И. Я. 1) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 26–43; 2) Семья и вервь в Киевской Руси // Советская этнография. 1972. № 3. С. 90–95.



104 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 128; Рыбаков Б. А. Союзы племен и проблема генезиса феодализма на Руси // Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969. С. 27.



105 Рыбаков Б. А. Союзы племен… С. 27.



106 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 128; Русанова И. П. Исследование памятников на р. Гнилопяти // Археологические открытия 1965. М., 1966. С. 142–146.



107 Морган Л. Древнее общество. Л., 1934. С. 67.



108 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 159.



109 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.



110 ПВЛ. Ч. I. С. И.



111 Носов Е. Н. 1) Новгород и новгородская округа IX–X вв. в свете новейших археологических данных // Новгородский исторический сборник. 2. Л., 1984. С. 9; 2) Городище и Новгород в IX–XII вв. // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы истории города // Отв. ред. И. Я. Фроянов. Л., 1986. С. 19. — См. также: Арциховский А. В. Археологическое изучение Новгорода // МИА. № 55. 1956. С. 42; Куза А. В. Новгородская земля // Древнерусские княжества X–XIII вв. // Отв. ред. Л. Г. Бескровный. М., 1975. С. 171, 172.



112 Колчин Б. А., Янин В. Л. Археологии Новгорода 50 лет // Новгородский сборник // Отв. ред. Б. А. Колчин, В. Л. Янин. М., 1982. С. 111.



113 Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 5.



114 Янин В. Л., Алешковский М. Х. Происхождение Новгорода (к постановке проблемы) // История СССР. 1971. № 2. С. 41.



115 Там же. С. 39.



116 Там же. С. 40.



117 Куза А. В. Новгородская земля. С 171–172.



118 Там же. С. 173.



119 Там же.



120 Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа… С. 18.



121 Там же. С. 20, 37.



122 Там же. С. 17.



123 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 92–93.



124 См.: Засурцев П. И. Новгород, открытый археологами. М., 1967. С. 11.



125 Там же.



126 См.: Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа… С. 19–20.



127 Колчин Б. А., Янин В. Л. Археологии Новгорода 50 лет. С. 74.



128 Там же.



129 См.: Засурцев П. И. Новгород, открытый археологами. С. 80.



130 Там же. С. 72, 82, 100–104.



131 Колчин Б. А., Янин В. Л. Археологии Новгорода 50 лет. С. 74.



132 Там же. С. 74–75.



133 Носов Е. Н. Новгород и новгородская округа… С. 23.



134 Носов Е. Н. 1) Волховский водный путь… С. 20–21; 2) Поселения Приильменья и Поволховья… С. 14; 3) Новгород и новгородская округа… С. 23.



135 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 14.



136 Носов Е. Н. Исследования на берегах Волхова // Археологические открытия 1981 г. // Отв. ред. Б. А. Рыбаков. М., 1983. С. 29; Конецкий В. Я., Носов Е. Н. Загадки новгородской округи. Л., 1985. С. 22; Носов Е. Н., Плохое А. В. Поселение Холопий городок под Новгородом // КСИА. М., 1989. С. 38. — Состав клада отразил в вещественной форме «основные стороны хозяйства населения Приильменья, и прежде всего его земледельческую направленность» (Конецкий В. Я., Носов Е. Н. Загадки… С. 22). См. также: Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 181.



137 Жекулин В. С. Историческая география: предмет и методы. Л., 1982. С. 207.



138 Носов Е. Н. Поселения Приильменья и Поволховья… С. 20.



139 Там же.



140 Жекулин В. С. Историческая география… С. 207.



141 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 164.



142 НПЛ. М.; Л., 1950. С. 106. — В Повести временных лет текст читается иначе: «И въста род на род, и быша в них усобище, и воевати почаша сами на ся» (ПВЛ. Ч. I. С. 18). Термин «род» здесь обозначает скорее не общественную организацию (родовую общину), а княжескую династию, о чем писал Д. С. Лихачев применительно к другому рассказу Повести временных лет (ПВЛ. Ч. II. М.; 1950. С. 219). Но и в этом случае предположение о межплеменных конфликтах остается в силе.



143 См.: Кирпичников А. Н. Раннесредневековая Ладога. С. 23; Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 212.



144 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне // Учен. зап. Моск. горпединститута. Т. II. Кафедра истории СССР. Вып. 2. М., 1947. С. 3.



145 Татищев В. Н. История Российская: В 7 т. М., Л., 1962. Т. 1. С. 205, 285, 404; Карамзин Н. М. История Государства Российского: В 12 т. Т. 1. М., 1989. С. 288–289.



146 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне. С. 3.



147 Там же. С. 6, 10, 13, 27, 50.



148 Там же. С. 49.



149 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии. Л., 1990. С. 109, 257.



150 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне. С. 39.



151 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки отечественной историографии. С. 306.



152 Зимин А. А. Холопы на Руси. М., 1973. С. 27–28.



153 См.: Романов Б. А. Люди и нравы древней Руси. М.; Л., 1966; Смирнов И. И. Очерки социально-экономических отношений Руси XII–XIII веков. М.; Л., 1963.



154 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. С. 158.



155 Фроянов И. Я. 1) О рабстве в Киевской Руси // Вестн. Ленингр. ун-та. Сер. История, язык, литература. 1965. № 2; 2) Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. С. 110–113; Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 67.



156 Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 50.



157 Носов Е. Н., Плохов А. В. Поселение Холопий городок… С. 40.



158 См. с. 45 настоящей книги.



159 Носов Е. Н., Плохов А. В. Поселение Холопий городок… С. 39.



160 Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 68.



161 Там же. С. 72.



162 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в древней Руси и Русская Правда // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 162.



163 Вышегородцев В. И. «Холопья война» в летописной традиции // Крестьянство Севера России в XVI в. // Отв. ред. Ю. С. Васильев. Вологда, 1984. С. 172.



164 Там же. С. 173.



165 Смирнов П. П. Сказание о холопьей войне… С. 21.



166 Там же. С. 24–25.



167 Бережков М. Н. Старый Холопий городок на Мологе и его ярмарки // Труды VII археологического съезда в Ярославле. 1887. Т. I. М., 1890. С. 48–50.



168 См.: Колычева Е. И. Холопство и крепостничество (конец XV–XVI в.). М., 1971. С. 11–23; Панеях В. М. Холопство в XVI — начале XVII века. Л., 1976. С. 7–11.



169 См.: Зимин А. А. Холопы на Руси. С. 296–300; Яковлев А. Холопство и холопы в Московском государстве XVII в. М.; Л., 1943. С. 313.



170 См.: Костомаров Н. И. Северно-русские народоправства. Т. I. СПб., 1863. С. 241–251; Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 42; Бернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.; Л., 1961. С. 36–51.



171 Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 49–50,



172 Там же. С. 50, 51.



173 Там же. С. 50.



174 Там же.



175 См.: История первобытного общества: Эпоха первобытной родовой общины // Отв. ред. Ю. В. Бромлей. М., 1986. С. 405.



176 Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 49, 50.



177 Там же. С. 49.



178 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 330.



179 Там же. С. 495.



180 ПВЛ. Ч. I. С. 96.



181 ПСРЛ. Т. I. Стб. 374; Т. IХ. СПб., 1862. С. 253. — См. также: Бережков М. Н. Старый Холопий городок… С. 42.



182 Носов Е. Н. Поселения IX–X вв. в окрестностях Новгорода // Новгородский край // Отв. ред. В. Л. Янин. Л., 1984. С. 124–125; Носов Е. Н., Плохов А. В. Поселение Холопий городок… С. 39; Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. С. 172.



183 Лебедев Г. С. Ладога — торговый, политический, сакральный центр словен новгородских // Тезисы докладов советской делегации на V международном конгрессе славянской археологии. М., 1985. С. 61.



184 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 164.



185 Васильевский В. Г. Труды. Т. III. Пг., 1915. С. 95.



186 Там же. С. CCXXII–CCXXIII; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 11–12. — В другом месте своей книги М. В. Левченко расширяет хронологические рамки до 842 г. (Там же. С. 45).



187 Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 58; Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С. 111; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси: IX — первая половина X в. М., 1980. С. 30.



188 Татищев В. Н. История Российская: В 7 т. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 108.



189 ПВЛ. Ч. I. С. 13.



190 Третьяков П. Н. 1) Восточнославянские племена. М., 1953. С. 299. — П. Н. Третьяков в другом случае отнес «княжения» к разряду раннефеодальных государств (см.: Третьяков П. Н. У истоков Древней Руси // По следам древних культур: Древняя Русь. М., 1953. С. 33).



191 Королюк В. Д. 1) Основнi етапы розвитку ранньфеодальноi державностi у схiдних i захiдних слов’ян // Украiньский iсторичний журнал. 1969. № 12. С. 44; 2) Основные проблемы формирования раннефеодальной государственности и народностей славян Восточной и Центральной Европы // Исследования по истории славянских и балканских народов. Эпоха средневековья. Киевская Русь и ее славянские соседи // Отв. ред. В. Д. Королюк. М., 1972. С. 17.



192 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 162.



193 Там же. С. 168.



194 Мавродин В. В. О племенных княжениях восточных славян // Исследований по социально-политической истории России // Отв. ред. Н. Е. Носов. Л., 1971. С. 55.



195 Там же. С. 48, 55. — См. также: Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства… С. 100.



196 Пашуто В. Т. Особенности структуры Древнерусского государства // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 83–92.



197 Рыбаков Б. А. 1) Первые века русской истории. М., 1964. С. 10–11. 2) Славяне в VI в. н. э. Предпосылки образования русского государства // История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1966. Т. 1. С. 342, 343, 352.



198 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 88.



199 ПВЛ. Ч. I. С. 13.



200 В. Т. Пашуто пользуется термином «земли-княжения». — См.: Пашуто В. Т. Летописная традиция о «племенных княжениях» и варяжский вопрос // Летописи и хроники: Сб. статей. 1973 г. // Отв. ред. Б. А. Рыбаков. М., 1974. С. 106.



201 Куза А. В. Новгородская земля. С. 146; Мачинский Д. А. О времени и обстоятельствах первого появления славян… С. 14.



202 Лебедев Г. С. Ладога — торговый, политический, сакральный центр словен новгородских. С. 60.



203 Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 195.



204 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 143–144, 150–151, 164–165. — Наблюдения Ф. Энгельса подтверждены исторической наукой (См.: Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963. С. 23–25).



205 Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977. С. 222.



206 Янин В. Л. 1) Проблемы социальной организации Новгородской республики // История СССР. 1970. № 1. С. 46–47; 2) Очерки… С. 221–222.



207 См.: Алешковский М. Х. Повесть временных лет. М., 1971. С. 126–129; Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX–XIII вв. М., 1980. С. 112.



208 См.: Петров А. В. Княжеская власть на Руси X–XII вв. в новейшей отечественной историографии // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы историографии // Отв. ред. В. А. Ежов, И. Я. Фроянов. Л., 1983. С. 83.



209 Петров А. В. К вопросу о внутриполитической борьбе в Великом Новгороде XII — начала XIII вв. // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы социальной и классовой борьбы // Отв. ред. И. Я. Фроянов. Л., 1985. С. 80.



210 Вызывает недоумение тот факт, что Б. А. Рыбаков, вопреки свидетельству летописи, полагает, будто у новгородцев в первобытной древности не было «своего княжения» (Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 296).



211 ПСРЛ. Т. VII. СПб., 1856. С. 262.



212 Там же. С. 268.



213 См.: Там же. Т. IХ. СПб., 1862. С. 3; Т. IV. Пг., 1915. С. 3; Т. XXV. М.; Л., 1949. С. 338; Т. XXVI. М.; Л., 1959. С. 10; Т. XXVII. М.; Л., 1962. С. 174, 309; Т. XXVIII. М.; Л., 1963. С. 13, 167; Т. XXХ. М., 1965. С. 13; Т. XXXIII. Л., 1977. С. 11; Т. XXXIV. М., 1978. С. 33.



214 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших летописных сводах. СПб., 1908. С. 233.



215 Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986. С. 167–168.



216 Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 306.



217 Янин В. Л. Новгородские посадники. М., 1962. С. 46.



218 Дмитриева Р. П. Сказание о князьях владимирских. М.; Л., 1955. С. 129.



219 НПЛ. С. 164.



220 Дмитриева Р. П. Сказание… С. 162, 175, 188, 197. — В Сказании, кроме того, отсутствует рассказ о посажении. Гостомысла старейшиной в Новгороде.



221 Татищев В. Н. История Российская. Т. I. С. 108–109.



222 ПСРЛ. Т. XXVII. С. 140. — См. также: Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. I. С. 197.



223 ПСРЛ. Т. XXXIII. С. 147.



224 Там же.



225 См., напр.: Татищев В. Н. История Российская. Т. II. М.; Л., 1963. С. 32.



226 См., напр.: Карамзин Н. М. История Государства Российского. Т. I. С. 94.



227 См., напр.: Костомаров Н. М. Северно-русские народоправства. Т. I. СПб., 1863. С. 6.



228 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 46.



229 См.: с. 143–147, 149–150, 159–160 настоящей книги.



230 Янин В. Л. Новгородские посадники. С. 47.



231 ПВЛ. Ч. II. С. 214.



232 ПСРЛ. Т. VII. С. 262.



233 Татищев В. Н. История Российская. Т. I. С. 110.



234 Ключевский В. О. Боярская дума древней Руси. Пг., 1919. С. 15.



235 См.: Мавродин В. В., Фроянов И. Я. «Старцы градские» на Руси X в. // Культура средневековой Руси // Отв. ред. А. Н. Кирпичников и П. А. Раппопорт. Л., 1974. С. 29–33.



236 Морган Л. Древнее общество. Л., 1934. С. 71.



237 Там же.



238 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 142.



239 См.: Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 15–16.



240 См.: Фроянов И. Я. К истории зарождения Русского государства // Из истории Византии и византиноведения // Под. ред. Г. Л. Курбатова. Л., 1991.



241 ПВЛ. Ч. I. С. 18.



242 Там же.



243 Пашуто В. Т. 1) Особенности структуры Древнерусского государства. С. 85; 2) Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 21.



244 К сожалению, этот термин проник и в исследования других ученых (См., напр.: Кирпичников А. Н., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Русь и варяги… С. 190; Лебедев Г. С. Эпоха викингов… С. 212). Надуманным является и термин «федерация», используемый Б. А. Рыбаковым, В. Л. Яниным и А. В. Кузой (Рыбаков Б. А. Киевская Русь… С. 30; Янин В. Л. Очерки… С. 220; Куза А. В. Новгородская земля. С. 146). Понятия «конфедерация» и «федерация» искажают суть межплеменного союза, осовременивая его, т. е. придают объединению племен несвойственный ему характер.



245 См.: Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси.



246 Татищев В. Н. История Российская. Т. I. С. 108–109.



247 Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980. С. 219.



248 Седов В. В. Об этнической принадлежности псковских длинных курганов // КСИА. 1981. Вып. 166. С. 5–10; Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения… С. 29–30, 37.



249 Носов Е. Н. Некоторые общие проблемы славянского расселения… С. 30–31.



250 Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. // Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В. и др. Древнерусское государство и его международное значение. С. 412.



251 Там же. С. 417.



252 Ср.: Мачинский Д. А. О времени и обстоятельствах первого появления славян… С. 21.



253 Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // История СССР. 1982. № 4. С. 152, 157.



254 Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. СПб., 1870. С. 135–136.



255 Ключевский В. О. Сочинения. Т. 1. С. 122–124.



256 См.: Довженок В., Брайчевский М. О времени сложения феодализма в Древней Руси // Вопросы истории. 1950. № 8; Свердлов М. Б. Общественный строй славян в VI — начале VII веков // Советское славяноведение. 1977. № 3; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982. С. 93, 99; Горский А. А. 1) Дружина и генезис феодализма на Руси // Вопросы истории. 1984. № 9; 2) Древнерусская дружина. М., 1989. С. 15–25.



257 Довженок В., Брайчевский М. О времени сложения феодализма… С. 76.



258 Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы… С. 161.



259 Там же. С. 163.



260 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси… С. 140. — В другом месте своей книги авторы говорят о «дружинных укрепленных поселениях, известных с VIII–IX вв.» (Там же. С. 141).



261 Седов В. В. Восточные славяне VI–XIII вв. М.; 1982. С. 255. — Вместе с тем В. В. Седов замечает, что в VI–VIII вв. «сравнительно небольшое число дружинников находилось при племенном князе постоянно». (Там же. С. 247).



262 Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси… С. 140.



263 Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь. С. 8.



264 См.: Корсунский А. Р. Образование раннефеодального государства в Западной Европе. М., 1963. С. 158.



265 Фроянов И. Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. С. 19, 26–44.



266 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 143.



267 ПВЛ. Ч. I. С. 18.



268 НПЛ. С. 106.



269 ПВЛ. Ч. II. С. 219.



270 В. Л. Янин, исходя из своей теории аристократического происхождения Новгорода, населяет эти «грады» боярами, что нам представляется искусственным (см.: Янин В. Л. Очерки… С. 220).
 

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх