Глава 26

Покидая Субик, я чувствовал себя ужасно. Шлюпка отошла от плавучей базы на рассвете и по черной воде медленно направилась к берегу. Причала не было. Лодка зарылась носом в песок, и я отнес свой багаж под пальмы. Пока мы стояли и смотрели на горы, начался дождь. Крупные капли упали на деревья, на крыши хижин из пальмовых листьев, возле которых расположились филиппинцы, смотревшие на нас. Мы прозвали эту деревню Субик-Сити. В тот момент я еще не знал, что болен, но был слаб и безразличен ко всему. Услышав шум дождя, водитель повернулся и сказал:

– Нам предстоит трудный путь через перевал.

Он оказался прав.

В хорошую погоду дорогу из Субика в Манилу можно назвать посредственной, при условии что по ней не движутся американские войска. Она петляет в джунглях, взбирается на склоны холмов, извивается среди гор. Как только мы выехали, дождь полил как из ведра. Водитель посмотрел на небо. Ему не хотелось въезжать в ущелье до того, как станет совсем светло. В лесах прятались японцы. Тридцать тысяч японцев умирали от голода в северной части острова Лусон. Некоторые из них выходили на дороги и нападали на проезжающих. Другие пытались выдать себя за филиппинских солдат и становились в очередь за продовольствием. Тех, кого местные жители разоблачали, ждала печальная участь – они умирали мучительной смертью. Мне было совершенно наплевать, нападут на нас японцы или нет. Подобное равнодушие характерно для больных дизентерией.

Между тем джип, меся грязь и пробуксовывая, продолжал медленно двигаться вперед. Ржавые японские танки, застывшие в высокой траве по обе стороны дороги, и глубокие окопы свидетельствовали о том, что здесь шли жестокие бои. Должно быть, японцам было очень трудно воевать в этой стране. Мосты над оврагами охраняли филиппинские солдаты. Они, словно цыплята, ежились под проливным дождем и ласково прижимали к груди новые американские винтовки.

Когда мы миновали ущелье и поехали по ровной местности, дождь прекратился, и выглянувшее из-за туч солнце стало сильно припекать. Мы проезжали небольшие деревушки. Некоторые дома стояли на сваях. Местные жители провожали нас безразличным взглядом. Они устали от войны, которая, наверное, будет им сниться до конца жизни. На полях паслись кремового цвета буйволы, на спинах которых сидели ребятишки. Помню одну сцену. В середине ручья остановилась небольшая телега, запряженная буйволом. Сидящие на ней люди покорно ждали, пока животное, напившись и умывшись, вновь соизволит везти их.

Вновь тучи заволокли небо, и пошел дождь. Эти резкие изменения погоды раздражали. Я так и не смог привыкнуть к влажному, насыщенному запахами джунглей воздуху этих островов.

Мы добрались до места неожиданно. Манила. Огромный желтый щит на развилке дорог. На нем большими красными буквами информация о числе жертв в результате дорожно-транспортных происшествий и употребления некачественного виски, купленного на черном рынке.

Манила. Город опустошения и безысходности. Мы видели города, подвергшиеся бомбежке, но с подобным столкнулись впервые. В огромных современных зданиях зияли отверстия от снарядов, роскошные особняки были изрешечены автоматными очередями. На улицах было много обгоревших, пробитых пулями автомобилей. Помимо прочего дома просто взрывали, заложив взрывчатку в подвал. На их месте оставались груды камня и искореженной арматуры. Трудно было поверить, что эти дымящиеся развалины были когда-то цветущим городом.

Через руины города двигалась американская армия. Эта чудовищная машина уничтожения бесконечным потоком неслась по пыльным и грязным дорогам. Тут же бродили местные жители в своих широких шляпах. Смуглые девушки были по-своему привлекательны. В чистых белых платьях, с аккуратно завитыми темными волосами, они изящно ступали на камни своими маленькими ножками в яркого цвета туфлях. Мальчуганы торговали японскими деньгами. В воздухе стоял едкий запах гари, который шел от развалин и разносился вокруг проносившимися мимо грузовиками. Нас несколько раз останавливали на контрольных пунктах. «ВМС Великобритании», – бросал водитель, и мы продолжали путь.

Аэродром Николса находился к югу от города. Мы вклинились в поток машин американской армии и вскоре добрались до пригорода. Здесь разрушений было меньше, но на всех зданиях были следы от пуль. В окнах почти не осталось стекол. Когда мы добрались до аэродрома, было уже жарко. Я сильно устал и чувствовал себя отвратительно. Работники аэродрома, американцы, с апатичным видом сидели в деревянном самодельном строении. Они тоже были частью этой машины, которая подняла их и перенесла сюда, за тысячи миль от дома. Я так и не смог ничего от них добиться. «Какой номер вашего самолета? По какому маршруту вы летите? Какая у вас срочность?» – спрашивали они, но я не знал ответов на эти вопросы. Я не вписывался в слаженную работу этой бездушной машины.

Отчаявшись, я попросил водителя отвезти меня на аэродром Нельсона. Но и там мне не смогли помочь. Я знал только, что самолет «дакота», на котором должен был лететь, принадлежал адмиралу, командовавшему 7-м подводным флотом. Служащие аэродрома ничего не слышали об этом самолете. К тому же у меня не было необходимых документов. В конце концов мы вернулись на аэродром Николса и припарковали джип у взлетно-посадочной полосы. Столовой поблизости не было. Мы с водителем расположились под крылом четырехмоторного «Дугласа» и принялись жевать шоколад, который я прихватил с собой. Время шло.

Около пяти часов, когда самочувствие мое значительно ухудшилось и я потерял всякую надежду на счастливый исход, приземлился самолет цвета серебра. Из него вышел мой приятель. Он прибыл из Австралии. Мы встретились с ним в здании, где происходила посадка. Он сообщил мне, что я полечу на этом самолете. Мы поменялись одеждой. Он сказал, что в Перте холодно, и дал длинные военные брюки цвета хаки и пальто. Я отдал ему свои шорты. Настроение мое улучшилось. Но тут появился командир самолета и сказал, что сможет вылететь только через два дня. Я снова приуныл. В городе не было казарм и английских воинских частей. Должно быть, я выглядел довольно скверно, поскольку летчик сказал:

– Вам больше не надо никуда ехать. Идите и поживите пока в самолете. Мой экипаж присмотрит за вами.

Я подошел к этому серебристому самолету и познакомился с американским экипажем. Они подняли в салон мой багаж, соорудили для меня койку и поинтересовались, когда я буду есть. Я упал на постель и проспал дотемна. Американцы разбудили меня и пригласили к столу, на котором были разложены вареные яйца, кофе и немного виски.

В эту ночь я спал под фюзеляжем самолета на походной кровати. Самолеты взлетали редко. Напротив нашей стоянки находился личный самолет генерала Макартура «Батаан». Его охранял часовой. Утром пошел дождь, и с крыльев полилась вода, но мне было сухо и тепло. Недалеко от взлетно-посадочной полосы был деревянный туалет, в который я заходил раза три за час. Это не могло остаться незамеченным. Должно быть, американские летчики с удивлением наблюдали за изможденным англичанином, который раз за разом шагал по бетонированной площадке к туалету и обратно. Не знаю, что они думали, но мне было совсем не весело.

Вечером появился командир самолета и сказал:

– О'кей. Мы вылетаем.

Члены экипажа вытащили из-под колес башмаки, подняли в салон маленькую стальную лестницу, и мы взлетели. Я не испытывал сожаления, когда Манила стала исчезать из виду.

В течение двух часов мы летели над синевато-серой водой и зелеными островами. Больших судов внизу не было, изредка проплывали суденышки местных жителей, оставляющие за собой длинный след на воде. Хорошо были видны тонкие коричневые полосы рыболовных сетей. В местах мелководья море отливало замечательными желтыми, зелеными и синими цветами. В лесах на островах американские патрули вели поиски остатков японской армии.

В ту ночь мы приземлились на взлетно-посадочной полосе острова Самар. Один за другим после длительного перелета над Южно-Китайским морем совершали посадку бомбардировщики «В-24», носившие гордое название «Освободитель». В лагере ни на минуту не прекращалась работа. Взад и вперед сновали джипы. Экскаваторы добывали гравий из склонов холмов, бульдозеры уничтожали джунгли. На наших глазах там, где еще вчера были непроходимые заросли, вырастали казармы.

Поели мы в столовой, но спали снова под самолетом. Слышно было, как за ограждающей сеткой гудят москиты. После заката солнца выпили виски с водой и сыграли несколько партий в покер, пока совсем не стемнело. На одной из пальм висел киноэкран. Слышны были звуки музыки. Мы пошли туда и увидели, что под звездным небом сидят сотни солдат и смотрят последний голливудский фильм.

Встав до рассвета, взлетели раньше, чем взошло солнце. Поднявшись в воздух, мы сразу увидели восход. Небо на востоке было чистым. Самолет описал круг и взял курс на острова Палау.

По моему мнению, единственный способ получить от полета удовольствие – это всю дорогу спать.

Что я и сделал. Меня разбудили резкий крен самолета и перемена давления. Самолет снижался. Я посмотрел в иллюминатор и увидел, что мы летим на высоте около 200 футов над морем. Очень низко. Решил, что мы заблудились. Однако вскоре на воде появились темные очертания острова, двигатели фыркнули, и самолет начал заходить на посадку.

Острова Палау находятся между островом Самар и островами Адмиралтейства. Раньше все они принадлежали японцам, но Соединенные Штаты с помощью своих морских пехотинцев захватили их. Пролетев над рифами и атоллами, самолет опустился на взлетно-посадочную полосу. Как только мы приземлились, подъехал грузовик с топливом.

Американский Красный Крест организовал на этих островах очень эффективную систему торговли продуктами питания. В любое время дня и ночи там можно было закусить горячими пончиками и выпить кофе. Ассортимент и качество продуктов зависели от срока оккупации и поэтому на юге были значительно лучше. Когда я через два месяца летел обратно, то убедился, что эта система налажена уже на острове Самар и на Филиппинах.

Остров, куда мы прилетели, был таким маленьким, что его целиком можно было охватить одним взглядом. Американцы оставили боевые позиции японцев такими, какими они выглядели сразу после боев. Восточная оконечность острова представляла собой мрачное зрелище: десятки разрушенных зданий и сломанные пальмы. К западу от взлетно-посадочной полосы тоже царило запустение, если не считать небольшой площадки с зеленым газоном вокруг флагштока с американским флагом. Под флагом находились холмики с белыми деревянными крестами. Это были могилы морских пехотинцев, погибших в бою за остров.

Мы пробыли здесь полчаса. Пришел командир экипажа и сказал:

– Полетели.

Последовал часовой перелет до Холландии, столицы Западного Ириана. Я снова уснул и проснулся только тогда, когда внизу появились горы Новой Гвинеи. Сверху хорошо были видны высохшие русла рек в ущельях. Над зелеными лесами висели серые облака. Где-то в этих лесах австралийские солдаты преследовали японцев. Не очень удачное место для вынужденной посадки.

Взлетно-посадочная полоса находилась недалеко от гор. Сверху были видны следы прошедших боев. На земле разбросаны обгоревшие металлические обломки самолетов. Наш самолет описал два круга над гаванью Голландии и пошел на посадку. Легко можно было отличить места, где раньше находились японские военные постройки. Там не осталось ничего, кроме фундамента. После изгнания японцев американцы тщательно все вычистили из соображений санитарии.

Самолет прокатился по взлетно-посадочной полосе, по обеим сторонам которой росла высокая трава, и остановился. Жара навалилась на нас всей своей тяжестью. Домики и деревья дрожали в золотистом мареве. В горячем воздухе дороги походили на блестящие длинные реки. Мы с большим облегчением вернулись в самолет и поднялись в воздух, продолжая путь на острова Адмиралтейства.

Вечером мы долетели к этим крошечным островкам и немного покружили над ними. Деревушки, находящиеся в устьях рек, были затоплены водой. Домики цвета грязи покоились на высоких сваях. Возле некоторых из них видны шлюпки. Внизу показалась гавань острова Манус. Мы снизились и приземлились на взлетно-посадочной полосе самого восточного из островов Адмиралтейства. Остров был так мал, что взлетная полоса пересекала его от одного берега к другому. Водитель встречавшего нас джипа велел следовать за ним, и самолет, словно автобус, покатил за автомобилем по лужайкам и просекам, пока джип не остановился на поляне среди пальм. Самолет, развернувшись, замер, и мы спустились на землю.

На острове был английский офицер связи. Он отвел меня в лагерь для транзитных пассажиров, расположенный у живописной лагуны со спокойной зеленой водой. Нас разместили в небольших коттеджах. В столовой обслуживали негры. Любое блюдо стоило один доллар. Прямо у воды расположился американский клуб. Он представлял собой простой сборный барак, разукрашенный синим и желтым цветами. Столики, стоявшие на берегу, защищались от солнца сине-желтыми зонтиками. Между двумя пальмами был натянут киноэкран. В целом место неплохое. До британской базы на Манусе около часа езды через густые джунгли. Дороги, построенные американцами, оказались образцом инженерного искусства.

На островах Адмиралтейства мы провели два дня. Загорали, ловили в лагуне барракуд и проводили время в клубе. В общем, замечательно отдохнули после трудного перелета. Я очень гордился тем, что в моем распоряжении находился самолет. На острове было несколько англичан, которые целую неделю ждали отправки на остров Гуам. В конечном итоге путешествие по воздуху оказывается более длительным, чем кораблем, и гораздо менее удобным.

С Мануса мы перелетели в Дарвин, провели там ночь и в конце концов воскресным утром приземлились на аэродроме Гилфорд неподалеку от Перта. Когда я вышел из самолета в своем тропическом хаки, меня встретила австралийская зима. Шел дождь. Это был один из самых холодных дней в году. Я сильно замерз и отогрелся только в госпитале.