Глава 5

Большие караваны судов, курсировавших в заливе Клайд, выходили из портового города Гринок и, минуя ряд буев, проходили через расселину в Кембрийских горах. Достигнув острова Бьют, они сворачивали на юг и двигались вдоль побережья графства Эршир. В этих водах было несколько участков, где проводились учения подводных лодок. Именно здесь, между островами Бьют, Кинтайр и Арран, мы проходили боевую подготовку в ноябре 1942 года. Этот район носил название Инчмарнокские воды.

В заливе Клайд обычно было холодно и туманно. С запада, со стороны Атлантического океана, приходили колючие дожди, и сильный ветер гнал по темной воде миллионы светлых барашков. Иногда по утрам небо прояснялось. В такую погоду мы, после плотного завтрака и горячего кофе, плыли вниз по течению реки, улыбаясь наступившему дню и горя желанием поскорее начать занятия.

Эти тихие воды, куда не заплывали корабли, были по-своему прекрасны. Можно было часами смотреть на водную гладь, в которой отражался багрянец заката, на горы, чернеющие вдалеке, на редкие огни на их склонах. Мы были оторваны от мира. Иногда работа продолжалась до глубокой ночи и приходилось бросать якорь в одной из тихих бухт близ пустынного каменистого берега, поросшего вереском.

Постепенно мы совершенствовали свои навыки. Провели тщательные испытания лодки. Погружались на глубину 450 футов и просили экипаж эсминца бросить неподалеку глубинную бомбу, часами патрулировали прибрежные воды, сверяя теорию с практикой. Теперь лодка была наша. Гражданские покинули ее, захватив с собой чек на 350 тысяч фунтов стерлингов, подписанный командиром от имени адмиралтейства. Мы должны были позаботиться о том, чтобы деньги налогоплательщиков не пропали даром.

Залив Лох-Лонг узкой серебристой лентой тянулся среди холмов до тихого поселка Аррокар. Мы поставили лодку на прикол у старого деревянного причала и пошли в местную гостиницу, чтобы немного выпить. На западе купалась в лучах солнца вершина горы Кобблер. Усевшись за стол, подняли бокалы с пивом, и показалось, что мир вокруг нас замер. Позднее мы узнали, что такие чудные моменты чрезвычайно кратковременны, и усвоили привычку не растягивать удовольствие. Но тогда, в той шотландской деревне, мы расслабились и не спеша тянули пиво. На следующий день предстояли учебные торпедные стрельбы, и мы, наслаждаясь тишиной и задушевной беседой, засиделись допоздна.

Раннее утро. Наша подлодка на всех парах мчится по заливу. Местами он очень узкий, и отражение нависших над его берегами холмов смыкается на его поверхности. Перед полигоном замедляем ход, разворачиваемся и занимаем позицию для торпедной стрельбы. Торпедный полигон обозначен буями. Наши стрелки проверят торпедные аппараты и дадут возможность новым торпедам проявить себя. Рядом с нами стоит мотобот, с него нам дадут команду к началу стрельб. В конце полигона расположилось небольшое рыболовецкое судно. Наблюдатели на нем ожидают наших торпед, боевые зарядные отделения которых заполнены не тринитротолуолом, а водой. У края поросшего травой крутого берега живописная березовая рощица. То и дело из воды выпрыгивают рыбины. Но нам не до красот – мы ждем сигнала. Момент весьма ответственный. Внизу, в торпедном отсеке, наши специалисты настраивают приборы, которые зафиксируют все необходимые показатели. Нас эти проблемы мало беспокоят. Лично я должен обеспечить позицию для торпедной атаки, а затем могу спокойно курить на мостике и ждать резкого толчка, свидетельствующего о торпедном залпе. Моряки на мотоботе зашевелились. Мы по-приятельски улыбаемся им. В нас живет чувство морского товарищества.

Учения начались. Лодка вздрагивает, и первая торпеда уходит к цели, оставляя за собой след из воздушных пузырьков. Следы трех первых торпед исчезают в серой дымке. Четвертая торпеда неожиданно привлекает наше внимание: она резко отклоняется вправо, подпрыгивает, словно веселый дельфин, выскакивает на берег и, сметая все на своем пути, исчезает в зарослях папоротника. В воздух поднимается тонкая струйка дыма, ноздри щекочет запах горячего масла. Мотобот немедленно отъезжает, чтобы разыскать беглянку. Этот случай с блудной торпедой ничуть не огорчил нас, напротив, он нас позабавил и показал, что мы отнюдь не всесильны. Специалисты кусают ногти и качают головой. Бледное солнце по невысокой дуге крадется на юг. На берегу среди деревьев видны развалины небольшого каменного здания.

Аррокар. С этой деревушкой связано много воспоминаний. Однажды местные добродетельные матроны решили организовать для нас танцы. Однако большинство наших парней не торопились в танцзал – спокойно допивали пиво в гостинице. Те же немногие, что пришли вовремя, забрались на сцену к музыкантам и затянули песню о нашей подводной лодке, не обращая внимания на стоящих у стен девушек и гневные взгляды их матерей.

Я с одним приятелем даже поднялся на гору Кобблер. Мы вышли из гостиницы после обеда и зашагали по пологому склону, заросшему вереском. Наша лодка, стоящая на якоре в середине залива, по мере того, как мы поднимались, становилась все меньше и меньше. Одолев первый холм, мы прямо перед собой увидели вершину – огромную каменную скалу, уходящую в небо. День клонился к вечеру, и мы торопливо зашагали вверх. Становилось прохладно. Для столь серьезного восхождения одежда наша – серые фланелевые брюки и бушлаты с жестким воротником – была слишком легкой.

Мы достигли вершины, когда солнце уже уходило за горизонт. Подошли к краю утеса и далеко внизу увидели залив и мерцающие якорные огни нашей лодки. Сильный ветер обжигал нам лица дыханием Арктики. Стало совсем темно, и мы поспешили вниз.

Через час, измученные, продрогшие, полупьяные от кислорода, но довольные, мы столкнулись с компанией веселых мужчин и женщин, которые расположились на ночь у подножия горы. Завязалась оживленная беседа. Они оказались членами альпинистского клуба из Глазго и на рассвете собирались начать восхождение на гору Кобблер. Мы посмотрели на них с удивлением, но так и не решились сказать, что в своей легкой униформе недавно стояли на вершине, для покорения которой они пожертвовали своим коротким отпуском и запаслись картами, теплой обувью, веревками, болтами с крючьями и прочим снаряжением. Попрощавшись, мы спустились на дорогу и с трудом преодолели последние мили до залива. На лодке нас встретили без особого энтузиазма. Наши товарищи удивленно поднимали брови и поглядывали на нас как на чокнутых. Мы же сохраняли гордый вид и с большим удовольствием потягивали свое виски.

Через несколько дней торпедные стрельбы нам порядком надоели, и мы были рады, что наша лодка взяла курс к поселку Аррокар кормой, оставив наблюдателей на берегу. Когда мы на всех парах неслись по заливу, командир заметил на берегу среди деревьев каменные развалины и решил, что это замечательная мишень для учебной стрельбы из пулемета. Лодку остановили в 500 ярдах от мишени, вынесли на мостик пулеметы. Точка прицеливания – дымовая труба на крыше полуразрушенного здания. Ярко светило солнце. Пулеметчики навели оружие на цель.

– Огонь! – прозвучала команда. Раздались выстрелы. В сторону леса понеслось несколько верениц красных трассирующих пуль. Из сухих листьев на земле поднялись небольшие клубы пыли. Цель осталась нетронутой. Лицо командира потемнело, и он приказал открыть огонь из 20-миллиметрового «эрликона». Глухие выстрелы эхом отозвались в тишине. От дымовой трубы отвалилось два кирпича, но она устояла. Немного погодя «эрликон» замолк, и стрелки с виноватым видом доложили, что его заклинило. Командир щелкнул пальцами и устремил тоскующий взгляд на 4-дюймовую пушку. Мы ждали, затаив дыхание. Через мгновение раздался приказ:

– Орудийному расчету занять позицию у четырехдюймовки! Зарядить один комплект для учебной боевой стрельбы!

– Дальность 050! Отклонение 0! – поочередно выкрикнули наводчики. – Огонь!

Прогрохотал выстрел, от которого задрожали верхушки деревьев. Над лодкой поднялось облако черного дыма. Стена желтой пыли закрыла мишень. Когда пыль осела, мы дружно заулыбались. Дымовая труба исчезла, а вместе с ней и все здание. Над тем местом, где оно стояло, летали встревоженные птицы. С чувством выполненного долга мы продолжили путь.

Через некоторое время пришло письмо от руководителя местного комитета по лесоводству, в котором говорилось о том, что в определенный день и час английская подводная лодка обстреляла и разрушила строение на берегу залива Лох-Лонг, где обычно прятались от непогоды работники лесничества. Тон письма был вежливый, но его содержание сводилось к тому, что дело серьезное и не должно иметь продолжения. Письмо нам принесли утром, в нижней его части оставалось место для заметок. Командир взял карандаш, написал: «Извините» и расписался. На этом инцидент был исчерпан.

В середине ноября мы вернулись в Инчмарнокские воды, где продолжили интенсивные учения. По ночам, когда зажигались маяки, проводили учебные атаки, нанося удары торпедами, пушками, пулеметами и так далее. Мы использовали сигнальные ракеты, радиолокатор, пеленгатор и другие вспомогательные устройства. Погружались на большую глубину, и специалисты с помощью громадного микрофона оценивали громкость работы каждого механизма нашей лодки. После занятий чаще всего возвращались на плавучую базу в заливе Холи-Лох и шли ночевать в скромную местную гостиницу. Мы знали, что скоро исполнится наше заветное желание – участвовать в боевом патрулировании наших вод.

Не обошлось без инцидента. В один из темных туманных вечеров мы получили приказ занять позицию для учебной боевой стрельбы по надводной цели. Видимость ужасная, и, несмотря на все усилия, невозможно разглядеть цель в темноте. Но мы любим свое оружие и готовы продемонстрировать мастерство. Сначала необходимо выпустить несколько осветительных снарядов и, пока осветительные ракеты будут спускаться на парашюте, произвести залп боевыми снарядами. Осветительные снаряды снабжены взрывателем и должны взрываться высоко в небе над целью. Для стрельбы ствол орудия поднимают под углом 45 градусов к горизонту, что соответствует максимальной дальности стрельбы. Выпустив осветительные снаряды, мы зарядим боевые, уменьшим дальность стрельбы до 1000 ярдов и будем ждать появления цели. Готовимся очень тщательно. Вдали светятся огни городка Солткотс. С мостика виден поднятый ствол пушки, готовой произвести первый залп. Мы основательно продрогли, и все это мероприятие кажется нам слишком сложным. Две другие подводные лодки, которые должны были участвовать в стрельбах вместе с нами, ретировались и теперь уже, наверное, на полпути домой. Мы всматриваемся в темноту и, кажется, замечаем темные очертания судна, буксирующего цель. Так и есть. Открываем огонь.

Все происходит очень быстро. Орудие громко ухает. У осветительных снарядов заряд небольшой, и при выстреле не возникает вспышки. Звук глуховатый. Первые три снаряда ушли в небо, и тут происходит нечто непонятное. Следующий выстрел оглушительно громкий и звонкий. Снаряд со свистом улетает в ночь. Угол подъема ствола по-прежнему 45 градусов, следовательно, этот снаряд улетит на 8000 ярдов. Орудийный расчет застывает от неожиданности. Кто-то по ошибке зарядил пушку учебным, заполненным песком снарядом, и теперь он со свистом несется к берегу. С тревогой смотрим на огни Солткотса. Мигает сигнальная лампа. Стрельбы отменяются. Мы разворачиваемся и, преодолевая приливное течение, полным ходом возвращаемся домой. До того как откроется бар, у нас будет время принять ванну, переодеться и обсудить события прошедшего дня. Такая перспектива нас радует.

Насколько мне известно, тот снаряд так и не долетел до побережья графства Эршир. Но возможно, через много лет его обнаружат археологи, изучающие следы нашей цивилизации. Интересно, что они подумают.

В середине декабря мы завершили учебу и были признаны «годными для несения боевой патрульной службы». Нам предоставили отпуск. Наша лодка осталась стоять в ледяной воде. Она прошла испытания: ее стальное тело было крепким, а нервы чутко реагировали на наши команды. Пока мы отдыхали в кругу близких, она безмолвно и неподвижно стояла у плавучей базы. Но когда мы вернемся, ее сердце снова забьется и кровь вновь побежит по артериям. В ее темных отсеках зажжется свет, и тишину нарушат наши веселые голоса. Тем временем в разных концах Британской империи отдыхали и набирались сил члены экипажа лодки. Эти моряки, которых я и впредь намерен именовать собирательным словом «мы», на время вспомнили о своей индивидуальности и стали самостоятельными, подобно листьям, сорванным ветром с дерева и разбросанным по разным уголкам сада.