Только-только все успокоилось в Европе после Наполеоновских войн, короли и герцоги, в том числе Ольденбургские, получили назад свои земли и титулы, в международных делах наступила некоторая гармония, даже термин такой изобрели – европейский концерт. И вдруг, – на тебе, опять Шлезвиг «вылезает». Не было в европейских делах середины XIX века вопроса более болезненного и насущного, чем вопрос о Шлезвиге и Гольштейне. Германия и Австрия отняли-таки Шлезвиг у Дании. Дважды воевать пришлось – в 1848 и в 1864, но отняли. В 1848 году царь Николай I заступился за Данию, в 1864 не нашлось у страны сказочника Андерсена заступников. «В 1864 году Пруссия и Австрия, два первоклассные государства, имевшие в совокупности около 60 000 000 жителей и могущие располагать чуть не миллионного армиею, нападают на Данию, одно из самых маленьких государств Европы, населенное двумя с половиною миллионами жителей, не более, – государство невоинственное, просвещенное, либеральное и гуманное в высшей степени. Они отнимают у этого государства две области с двумя пятыми общего числа его подданных…»[101]. Так и расстроился европейский концерт, пошли неувязки, обострились франко-прусские противоречия. Покатилось дело к большой войне.

И вышло так, что в это-то время русской императрицей стала датчанка. И вот Дагмар – в святом крещении Мария Федоровна – всю патриотическую датскую ненависть к голштинским (шире – германским) завоевателям привила своему мужу императору Александру III и сыну Николаю II. Центр тяжести российской политики качнулся в стан врагов Германии. В России наступила эра дегерманизации. От петровских начал стали отказываться. Царь Александр III отказался подтвердить остзейские привилегии при вступлении на трон. Дошло до открытой войны с Германией, Петербург переименовали на русский лад.

История его правления в Эстляндии и Петербурге. – Потомки.

Прапрадед Марии Федоровны принц (с 1773 года герцог) Петер Август Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекский по происхождению относился к королевской датской семье. Предком принца и по отцовской, и по материнской линии являлся брат датского короля Фредерика II Юхан Младший. Большая семья была. А королевство – маленькое. Приходилось изворачиваться, чтобы братья на трон не зарились, – то герцогство какое-нибудь им выделить, то епископство. Брата Магнуса Фредерик II пристроил управлять островом Эзель (эст. Сааремаа) да титул дал королевский. Но Магнусу показалось королевство тесновато, и он перебежал к Ивану Грозному и даже женился на его племяннице. Царь подарил ему замок Оберпален (Пыльтсамаа) в качестве резиденции и обещал всю Ливонию. Финал известен – пришлось бежать и от Ивана Грозного. Так где-то в бегах и сгинул Магнус. Юхан Младший планов грандиозных не строил. Его потомство владело маленьким герцогством Бекским – в центре Германии. Пусть небольшим, зато безопасным. К XVIII веку владения семейства сузились до размеров одного замка, так что Ганс Христиан Андерсен как будто с них и списывал короля из сказки «Принцесса на горошине»: «Как-то ввечеру разыгралась страшная буря: сверкала молния, гремел гром, дождь лил как из ведра, ужас что такое! И вдруг в городские ворота постучали, и старый король пошел отворять». В общем, владетельные герцоги Гольштейн-Бекские владели крохотным замком, и если им и не приходилось самим отворять ворота своего замка, то уж служить как простым дворянам за жалованье у иностранных государей было не привыкать. Сказал бы кто тогда, что их родственники будут управлять не то что Эзелем, а всей Россией – наверное, они бы очень удивились.

Начиналось все прозаично: мама Петера Августа попросила русскую царицу Анну принять сына на русскую службу. А то болтался недорослем по Европе, никак не мог себя найти. В России устроили его полковником – до генерала даже при бироновщине дорасти надо было. Принц, впрочем, чваниться не стал, службу нес исправно, поучаствовал в кампаниях 1730-х годов под командованием славного фельдмаршала Б. X. Миниха. Фельдмаршал характеризовал его по службе положительно: «Крепкого и здорового сложения, справедливый и хороший полководец, служит охотно и добрый воин». С воцарением в 1741 году императрицы Елизаветы Петровны фельдмаршала отправили в Сибирь, а другие русские полководцы прежнего царствования —

Кейт, Левендаль, Ласси – отправились от греха подальше на заработки в более благополучные страны. Не то принц Петер Август. В России обжился и уезжать не захотел. Получил звание генерал-поручика. А главное – женился. На графине Головиной, дочке адмирала, президента Адмиралтейств-коллегии.

Адмирал при новой императрице вошел в фавор. В 1742 году, во время странной Русско-шведской войны, Головин стал генерал-губернатором Санкт-Петербурга и главнокомандующим войсками, которые должны были защищать столицу от возможного нападения шведов. А в 1743 году на адмирала Головина возлагается командование всем корабельным флотом. Зачем от такого счастья уезжать? Но счастье переменчиво. Действия адмирала Головина вызвали недовольство императрицы, и отправили его в почетную отставку на «лечильные воды». Не сослали в Сибирь, и на том спасибо. Так что принц не долго пользовался покровительством тестя. И с приданым вышла заминка. Адмирал был нрава просвещенного и свое состояние завещал «жившей с ним незаконной жене Гозенфлихт» с детьми. Принц добился, чтобы императрица Елизавета наследственное владение с ярким, броским таким названием Нижние Деревеньки у Гозенфлихтов отняла и законной наследнице Наталье Николаевне герцогине Гольштейн-Бекской, урожденной Головиной, вернула. Тогда стало у герцога все-таки больше землицы, чем в родном герцогстве Бекском. Ворота, наверное, самому уж отворять не приходилось. Настоящее счастье наступило, когда в 1750 году племянница герцога Софья вышла замуж в прусском замке Прекельвиц (пол. Праквице) за герцога Георга Гольштейн-Готторпского, дядю будущего императора. Тут и принц Гольштейн-Бекский становился близким родственником наследника российского престола. На родственника пролился дождь наград и пожалований. Что там Нижние Деревеньки! Императрица Елизавета Петровна пожаловала герцогу несколько имений в Эстляндии и назначила его губернатором Ревеля и его окрестностей. Среди пожалованных герцогу в Эстляндии имений была мыза Лаакт (эст. Лагеди).[102]

Портрет принца Гольштейн-Бекского.

Короткое правление Петра III ознаменовало пик в карьере герцога. Петр-Август-Фридрих Гольштейн-Бекский был произведен в российские фельдмаршалы с назначением петербургским генерал-губернатором, «командиром над всеми полевыми и гарнизонными полками, находившимися в Петербурге, Финляндии, Ревеле, Эстляндии и Нарве». Получил под свое командование Петербург в дополнение к Ревелю и Нарве. Петр III рассчитывал на него. «Добрый воин», пороху нюхал. Во главе армии за Шлезвиг воевать, может, и не поставишь, но войска вокруг Петербурга доверили – как-никак эстляндец, да и зять бывшего губернатора. Войсками командовать, чтобы в поход на Данию идти, Петр вызвал дядю, герцога Георга, генерала прусской службы. Сам поехал навстречу к нему в Нарву и оттуда сопровождал его в Петербург. Дорогого гостя поселили в особом дворце на месте нынешнего здания Сената, «где ожидало их множество Русской и Голштинской знати и состоялся большой ужин».[103]

Строения мызы Лаакт (эст. Лагеди). Современный вид. Июль 2010 г. Фото автора.

Недолгое правление герцога в Петербурге не ознаменовалось громкими свершениями, но полезные меры предпринимались.

Кирьяново – дача Е. Р. Дашковой.

Из них самым полезным приходится признать указ о запрещении выпуска домашнего скота на городские улицы. Очень полезное нововведение – представляете, приедет иностранный гость, например тот же герцог Георг Гольштейн-Готторпский, а на Адмиралтейском лугу коровы пасутся. Или того хуже, не приведи господь, – какая-нибудь бурая свинья в присутствие забредет. Еще куда ни шло, если забегут на центральные площади куры или гуси. Но свиней и козлов велено было на публичные площади не пускать. От этого не только эстетическая картина портится – могут поссориться обершенк Нарышкин с президентом двух академий Екатериной Романовной Дашковой.[104]

Герцога ввели было в состав нового правительственного органа Российской империи, очередного Верховного тайного совета. 20 мая Сенат слушал указ: «Чтоб многие его императорского величества к пользе и славе империи его и к благополучию верных подданных принятые намерения наилучше и скорее в действо произведены быть могли, то избрали его императорское величество трудиться под собственными его императорского величества руководством и призрением над многими до того принадлежащими делами его высочества герцога Георгия, его светлость принца Гольштейн-Бекского, генерал-фельдмаршала Миниха, генерал-фельдмаршала князя Трубецкого, канцлера графа Воронцова, генерал-фельдцейхмейстера Вильбоа, генерал-поручика князя Волконского, генерал-поручика Мельгунова и действительного статского советника тайного секретаря Волкова»[105]. Благополучие верных подданых российского императора зависело теперь от рассуждения таких крупных эстляндских помещиков, как герцог Гольштейн-Бекский, генерал-фельдмаршал Миних, генерал-фельдцейхмейстер Вильбоа, а заодно и тайный советник Волков. Совет, впрочем, недолго продержался – уже в июне произошла революция, и принц потерял все свои посты в столице, но сохранил пост ревельского губернатора.

Дворец генерал-губернатора герцога Петра Августа Гольштейн-Бекского в Ревеле, ныне – резиденция парламента Эстонской Республики. Июль 2010 г. Фото автора.

Герцог вернулся в Ревель, где стал жить поживать и добра наживать. Остзейские историки склонны живописать его правление в Эстляндии как «золотой век»: «Вследствие своего открытого и гуманного склада ума, тонкого чувства такта, трез-вомыслия, трудолюбия и достоинств, присущих урожденному немецкому князю, управлял провинцией „не как сатрапией, а скорее как наследственным герцогством"»[106]. Когда умер дядя императрицы Екатерины II герцог Георг, то его детей доверили герцогу Петру Августу на воспитание. Ревель превратился в резиденцию боковой ветви герцогов Голштинских, родственников российских императоров. В 1767 году для герцога и его подопечных по приказанию Екатерины II стали строить резиденцию на Вышгороде по проекту приглашенного из Иены архитектора Иоганна Шульца. Укрепления средневековой ревельской крепости сильно обветшали, и было решено снести восточную стену а на ее месте возвести дворец губернского правления.

Усыпальница герцога Петра Голыитейн-Бекского при церкви Св. Николая в Таллине. Июль 2010 г. Фото автора.

Но герцог не успел въехать в свой новый представительный офис. Он скончался в 1775 году. Герцога оплакивал весь эстляндский люд. 18-го мая состоялись похороны. «Между часом и двумя часами пополудни собрались во дворе замка высший генералитет, господа ландраты и все благородное рыцарство, члены городского магистрата… купцы из Большой гильдии, братства Черноголовых, гильдии св. Канута и все население Вышгорода; все были в черных накидках с белыми застежками. Сама процессия началась в три часа под предводительством его сиятельства вице-губернатора фон Сиверса и специально назначенного для этой цели церемониймейстера… Похороны Высочайшего усопшего… сопровождались пушечными выстрелами на валах, а также троекратным салютом собранных полков. На следующий день доставили Высочайшего усопшего с факельной процессией на кладбище к церкви Св. Николая, где находится его каменная часовня. Говорят, ее строительство встало в 600 рублей. Гроб поместили в гробницу и замуровали вход могильным камнем».[107]

Герцог был женат два раза. Его первая жена графиня Гессен-Филипсталь родила сына Карла и скончалась. Кажется, Карл остался жить в Германии у родственников, когда герцог перебрался в Россию. Дочь Петра Августа и Натальи Головиной Наталья в 1767 году в Ревеле вышла замуж за бывшего флигель-адъютанта Петра III князя Ивана Сергеевича Барятинского. Молодые венчались в православной Преображенской церкви Ревеля, той самой, где на иконостасе изображено венчание Екатерины на царство. «Праздничный кортеж с женихом и невестой направился из замка в русский собор. После венчания кортеж с молодоженами вернулся в замок на Вышгороде. Мать и сестра жениха встретили молодых по русскому обычаю хлебом с солью… Празднования завершились на третий день балом-маскарадом».[108]

Так герцог оказался основателем двух родов – протестантских немецких князей Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Бекских и (по линии дочери) русских православных князей Барятинских. По первой линии он является прародителем датского королевского дома, его потомки правят сейчас в Дании и Норвегии (до 1974 г. – также в Греции). Когда датские туристы приезжают в Таллин, они с удивлением узнают и с явным недоверием воспринимают информацию, что Таллин – датский город не только потому, что был основан датчанами, но и потому, что здесь покоится прах основателя современной королевской датской династии.

Правнук герцога по русской православной линии князь Александр Барятинский в июле 1856 года назначается главнокомандующим кавказского корпуса и наместником Кавказа. Под его руководством была завершена бесконечная Кавказская война: наконец, покорены кавказские горские племена и пленен их предводитель знаменитый имам Шамиль. Барятинские унаследовали владения герцога в России, в том числе Нижние Деревеньки.

У Дании отнимают Шлезвиг – вместе с Гольштейном. – Принцесса Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургская становится женой наследника русского престола. – Усыпальница герцога Гольштейн-Бекского в Ревеле отреставрирована.

Дагмар – имя для датской королевской семьи нередкое – славянского происхождения. Когда-то датский король Вольдемар (праправнук Владимира Мономаха, в честь него и назван) женился на чешской принцессе Драгомире. Датчанам тяжело было выговорить славянское имя, и они превратили его в Дагмар. Король Вольдемар носил гордое прозвище Победитель, потому что завоевал Эстляндию в 1219 году и основал крепость Ревель. Эстонцы прозвали крепость Датским городом, или Таллином. Благодаря подвигам победоносного короля были прославлены и проникли в датский, а затем и в общеевропейский обиход имена Вольдемар и Дагмар.

Принцесса Дагмар, будущая русская императрица Мария Федоровна, родилась в 1847 году в Копенгагене, в семье офицера датской армии принца Кристиана Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургского, правнука губернатора Ревельского и генерал-губернатора Петербургского. В семье было шестеро детей, все они по жизни хорошо устроились, так что Кристиана прозвали потом «тестем всей Европы».

Семья жила скромно даже по датским меркам – говорить об этом стало общим местом. Однако не подумайте, что Дагмар приходилось мерзнуть, торгуя спичками на улицах Копенгагена. Они жили как бедные родственники не самого богатого королевского дома Европы, но все-таки как члены королевской семьи. И под покровительством тети, королевы Марии Софии Фредерики, вдовы короля Дании Фредерика VI.

Говорят, вдовствующая королева Мария очень горевала, что у нее нет своих внуков, и видела их в детях младшей сестры. Из них всех тетя души не чаяла почему-то именно в племяннике Кристиане и добилась того, чтобы король принял его в состав королевской семьи и подарил ему к совершеннолетию дом на высоком цоколе, в три этажа, в центре Копенгагена, известный под именем Желтого дворца. Так что принц Кристиан играл при датском королевском дворе ту же роль дальнего и бедного, но любимого и обласканного родственника, какую тогда же играл при дворе царя Николая I принц Петр Ольденбургский.

В общем, отцу принцессы Дагмар повезло. Не пришлось ехать на заработки куда-нибудь в Россию. Он жил в Дании. Числился в датской армии. Женился на принцессе Гессен-Кассельской – немаловажный плюс, ведь тетя тоже принадлежала к этому роду (не потому ли и милости?). В общем, тетя ли постаралась, звезды ли помогли, но в 1847 году великие державы по предложению царя Николая назвали принца Кристиана наиболее приемлемым кандидатом на датский трон по кончине бездетного короля Фредерика VII – по-датски говорит как на родном языке, а по крови – немецкий принц. С нужным чувством такта, чтобы управлять страной не как сатрапией. И когда у супругов в том же 1847 году в Желтом дворце родилась дочь, счастливые родители назвали ее в честь тетушки – ведь полное имя Марии Федоровны, данное ей при рождении – Мария София Фредерика Дагмар.

Памятный знак в Таллине на склоне холма Тоомпеа – на месте падения датского национального флага Данеброг в 1219 г. Июль 2010 г. Фото автора.

Сестры принцессы Дагмар и Александра, будущая королева Английская.

А Дания в это время напоминала Югославию 1990-х годов – смешалось в кучу и оскорбленное национальное величие, и смена социальных устоев, и растущие аппетиты соседей, и разнонаправленный национализм главных этнических групп – датчан и немцев. Катастрофа поражения 1814 года, когда Данию как союзницу Наполеона победители лишили ее главной колонии Норвегии, привела к стойкому чувству ущемленного национального величия. Имперская мания развилась. Ни о чем другом и не помышляли, только бы Шлезвиг удержать.

Победа над голштинскими герцогами, одержанная путем революции 1762 года в России, сыграла теперь с датскими королями злую шутку. Датские короли, они же герцоги Голштинские, загнали себя в ловушку. Они бы и рады не быть сатрапами, конституцию какую-нибудь в духе времени подписать, свободы даровать, а Гольштейн упирается. Дескать, мы сами себе хозяева, никаких конституций от датского короля не хотим. И тут бы еще можно было как-то договориться, но прогнило что-то в самом датском королевстве. Пошел в датском королевском семействе разлад – еще жив последний король из династии Ольденбургов, но наследники уже меряются силами. Из племянников Фредерика VI – главные претенденты герцог Фридрих Кристиан Август Аугустенбургский и Кристиан Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургский. На стороне первого – старшинство в роде, на стороне второго – любовь тетушки Марии и знание датского языка.

Королевская резиденция в Копенгагене. На переднем плане Желтый дворец, в котором родилась принцесса Дагмар. Май 2010 г. Фото автора.

Портрет Марии Федоровны.

Знание датского языка перевесило. Герцог Кристиан Август Аугустенбургский не получил датской королевской короны и остался очень обижен. Взбунтовал Гольштейн вместе со Шлезвигом, пруссаков пригласил. Нагадил. В отместку в Дании выпустили в продажу ночные горшки с портретом герцога Кристиана Августа Аугустенбургского на дне. Дескать – получи обратно свое добро. Но воевать с Пруссией – это вам не портрет герцога, как бы это покультурнее выразиться, описать (ставьте ударение сами).

Через сто лет после несчастного Петра III, но настигла датского короля война за Шлезвиг. И не с Россией. С Пруссией. Тут революцией не отделаешься. Едва отец Дагмар занял королевский престол в 1863 году под именем Кристиана IX, как война началась. Как ни старались датчане, но не смогли выстоять. Пруссаки, естественно, победили. Пруссия отобрала Гольштейн у отца принцессы Дагмар. Заодно и Шлезвиг. В 1867 году оба княжества Пруссия аннексировала.

Подъем датского национализма и обостренное чувство национальной обиды сформировали мировоззрение Дагмар и определили ее отношение к Германии. Много лет спустя, уже в эпоху Первой мировой войны она писала: «В течение пятидесяти лет я ненавидела пруссаков, но теперь питаю к ним непримиримую ненависть». То есть с 1864 по 1914 год – ненавидела просто, а с 1914 – жгуче.

И вышло как-то так, что дочь того племянника короля Фредерика VI, который не получил датскую корону и связался с пруссаками, стала женой кайзера Вильгельма II[109]. А дочка того племянника короля Фредерика VI, который получил датскую корону, но потерял Шлезвиг, стала невестой наследника русского престола, матерью Николая II. Чувствуете, какая интрига намечается? В 1866 году Дагмар отправилась в Россию на борту корабля под говорящим названием. Рискнете погадать, каким? Корабль назывался «Шлезвиг», на датской мове правильнее – «Слесви». Это был, как принято выражаться в образованных кругах, «мессидж», то есть намек. Шлезвиг Пруссия у Дании отняла, но Дания знает, как Пруссии отомстить.

Репродукция с картины Otto Bache. Датские солдаты возвращаются в Копенгаген, 1849 г.

Когда о помолвке русского великого князя с принцессой Дагмар было объявлено, Барятинские не сплоховали. Разыскали могилу прадедушки Петра Августа Гольштейн-Бекского в далеком Ревеле. Отреставрировали. И табличку приделали, где по-латыни написано:

«Этот монумент благочестивому усопшему герцогу Гольштейн-Беку Петру-Августу-Фридриху. Реставрирован в 1865 году его потомками: князем Александром Барятинским, генерал-фельдмаршалом; Владимиром Барятинским и Анатолием Барятинским, генерал-лейтенантами; Виктором Барятинским, адмиралом в отставке; супругой князя Сайн-Виттгенштейна и супругой графа Орлова-Давыдова, потомков князей Барятинских». Так мол и так, покоится здесь наш общий предок герцог Гольштейн-Бек Петр-Август-Фридрих, общий не только для князей Барятинских с княгиней Сайн-Витгенштейн и графиней Орловой-Давыдовой, но и для невесты наследника престола Российской империи. Тоже мессидж. Послание urbi et orbi – городу и миру. Знайте, мол, все сущие во языцех – Барятинские теперь родственники царского дома.

22-го сентября 1865 г. принцесса Дагмар взошла на борт корабля «Шлезвиг», и многочисленная толпа жителей Копенгагена пришла проститься с ней. Гравюра XIX в.

Мемориальная доска на фасаде усыпальницы герцога Петра Голъштейн-Бекского в Таллине. Июль 2010 г. Фото автора.

Влияние датского патриотизма супруги русского императора на антигерманские настроения мужа. – Великокняжеская чета в Эстляндии. – Судьбоносное свидание немецкой и русской императорских семей в Нарве.

Принцесса Дагмар прибыла в Петербург в сентябре 1866 года. 12 октября она приняла православие и стала Марией Федоровной. 28 октября Мария Федоровна и наследник российского престола Александр Александрович обвенчались. Молодых поселили в Аничковом дворце. Впервые после Петра I женой наследника русского престола стала принцесса из страны за пределами Германии. Это событие тоже иначе как революцией не назовешь. Назовем ее матримониальной. В эпоху объединения Германии под верховенством Пруссии, превращения единой Германии в ведущую политическую и экономическую силу мира женой наследника русского престола и матерью будущего русского императора стала ненавистница Пруссии. По условиям брачного контракта, Мария Федоровна как жена наследника русского престола получала 50 000 рублей серебром в качестве подарка, с которых ей выплачивались только проценты при жизни супруга. Вся сумма капитала причиталась ей к выплате только если она овдовеет. Если наследник скончается до того, как взойдет на трон, она получала бы 85 000 рублей в год из средств департамента уделов и постоянное место проживания, если останется жить в России. Если же она уедет за границу, то будет получать только 42 500 рублей.

Почти 15 лет Мария Федоровна прожила в Петербурге на положении жены наследника престола («цесаревны»), и за это время она должна была решить 2 задачи: а) обеспечить трон своему мужу и детям и б) поддерживать и развивать антигерманские настроения мужа в атмосфере неограниченного, сгущенного германофильства петербургского двора, чтобы потом, став императором, Александр предпринял нужные действия для возвращения Шлезвига под власть Дании.

Задача «а» была не так проста, как может показаться современному читателю. Мало родить сына. Почти одновременно с бракосочетанием 21-летнего великого князя Александра и принцессы Дагмар 48-летний его отец царь Александр II завел вторую семью с княгиней Екатериной Михайловной Долгорукой, которой тогда не исполнилось и 20 лет. В 1872 году у Александра и Екатерины родился сын Георгий, которого в семье звали Гога, – единокровный брат наследника-цесаревича Александра. Царь отдавал явное предпочтение своим маленьким детям от связи с княжной Долгорукой. Впоследствии он узаконил их происхождение, для начала присвоив титул светлейших князей Юрьевских. Более того, он хотел приравнять их к детям от первого брака.

Репродукция с портрета Я. Туксена. Александр III, Мария Федоровна и великий князь Михаил. 1884 г.

«– А вот и мой Гога! – воскликнул гордо Император, поднимая в воздух веселого мальчугана и сажая его себе на плечо. – Скажи-ка нам, Гога, как тебя зовут? – Меня зовут князь Георгий Александрович Юрьевский, – отвечал Гога и начал возиться с бакенбардами Императора, теребя ручонками. – Очень приятно познакомиться, князь Юрьевский! – шутил Государь. – А не хочется ли, молодой человек, вам сделаться Великим князем?»[110]. Молодому человеку, понятно, хотелось больше поиграть с папиной саблей, но взрослые хорошо понимали, чего хочется его папе. В царской семье наступил разлад. Причин разлада между Аничковым и Зимним дворцами было, по мнению мемуаристов, несколько, «но главной являлось увлечение Александра II княжною Долгорукою. Эта, ставшая общеизвестной, связь, а особенно последовавший затем брак царя, оскорбляли наследника. Он считал их несовместимыми с достоинством русского императора»[111], ну и с собственными видами на наследство. Мария Федоровна вспоминала: «И тогда я поднялась как настоящая львица, защищающая своих детенышей. Между мною и государем разыгрались тяжелые сцены».

В 1880 году скончалась мать великого князя императрица Мария Александровна, законная жена Александра II. Катя Долгорукая с детьми уже давно жила в Зимнем дворце. Царь незамедлительно, не выждав положенного по этикету траура, женился на Екатерине Долгорукой. Появились слухи, что царь хочет короновать Екатерину. И коронация будто бы назначена на апрель 1881 года. Но за месяц до того императора убили. Поляк Гриневицкий бросил бомбу, которая распутала эту семейную драму: сделала Александра III царем, Марию Федоровну – императрицей, ну а Кате и ее детям пришлось выехать за границу. Удачно как-то получилось, прости господи. Александр Александрович хорошо знал русскую историю – как никак, а преподавал ему профессор С. Соловьев. Кажется, он хорошо выучил ту главу, в которой рассказывалось об отношениях Екатерины I и царевича Алексея. Екатерины III в русской истории не последовало.

Задача «б» – воспитание антигерманского настроения в муже ради возвращения Шлезвига под власть датского короля была тоже не из простых. «Как истая датчанка, государыня ненавидела немцев, не прощая им аннексии Шлезвига и Голштинии в 1864 году»[112]. И это при том, что, по словам современника, «император Вильгельм I Германский и некоторые мелкие немецкие князья пользовались при дворе Александра II слишком большим и совершенно незаслуженным влиянием». Например, правителем болгарским в 1879 оказался племянник императора Александра II (по линии гессенских родственников его жены) и эстляндских помещиков Штакельбергов (по линии матери) герцог Александр Баттенберг – и это после кровопролитной войны, как было официально заявлено, «за освобождение балканских славян», в которой основная тяжесть вынесла на своих плечах Россия! Какой стоял перед Марией Федоровной отчаянно непреодолимый вызов! В итоге, однако, настойчивость Марии Федоровны принесла свои плоды: «…Реакция в душе Александра III оказалась чрезвычайно энергичною: он буквально возненавидел все немецкое».[113]

Крамской. Портрет незнакомки (княгини Е. М. Долгорукой?)

Это, впрочем, не исключало симпатии к Эстляндии. Ведь ее прапрадеда официально приняли в ряды эстляндского рыцарства в 1756 году. Здесь он провел большую часть жизни, вырастил и выдал замуж дочь, скончался и похоронен в Ревеле. И для самой Марии Федоровны Эстляндия была дорога. Она любила бывать в Эстонии – потому что здесь любил бывать ее муж. А сам Александр III посещал Эстонию, наверное, чаще любого другого русского царя, кроме разве что Петра I. Александр III привык с детства проводить летние месяцы в Гапсале (эст. Хаапсалу). Он отдыхал в Гапсале начиная с 6-летнего возраста, с 1852 года, – сначала с матерью, затем самостоятельно. В 1871 году он привез сюда жену Марию с детьми. Мария незадолго до этого родила второго сына Георгия. Старшему сыну Николаю было всего три года. Здесь отогрелась она душой после смерти младенца Александра.

Репродукция с картины Маковского. Александр II на смертном одре.

Сергей Волконский вспоминает Марию Федоровну отдохнувшей и посвежевшей после пребывания на «гапсальских водах»: «В 1871 году приезжала в Фалль цесаревна Мария Феодоровна. Как-то запомнились мне подробности этого посещения. В шесть часов утра приехали два барона, Мейендорф и Буксгевден, предупредить, что цесаревна приедет из Гапсаля к двенадцати часам; с ней свиты человек шесть… Хорошо помню платье цесаревны – серой парусины, отделанное полосой красного бархата под кружевной прошивкой… Цесаревна была мила, в радостном, почти детском настроении духа. Она рвала цветы направо и налево от дороги; но вдруг увидела землянику – вот уж прямо как ребенок обрадовалась. Заметив это, мы с братом стали рвать землянику и подавать ей. Очень нас поразило, что она съедала все ягодки, даже самые зеленые…»[114]. Сразу видно – человек из Дании, земляники не видал.

Репродукция с картины Сверчкова. Александр III в ландо. 1888 г.

Репродукция с картины Крамского. Портрет Марии Федоровны.

Письма царской семьи содержат упоминания Гапсаля как места, где они все были счастливы. «Жду с нетерпением нашего возвращения в милый и тихий Гапсаль и радуюсь вас всех увидеть»[115], – писал Александр своему старшему сыну летом 1880 года из Красного Села. Там, вдали от двора и столичных дел, семья фактически проводила отпуск от государственных дел и церемониального этикета. Эстонская изустная традиция сохранила и передала картины счастливого семейного отдыха царственной четы.

«Александр III наследником престола приезжал каждое лето на гапсальские грязевые ванны, вместе с семьей. Они жили на вилле де-ла-Гарди, пивали, бывало, чай напротив виллы, под сенью деревьев под стенами епископского замка. Он немного понимал по-эстонски. Нормальный был мужик. Поддерживал гапсальских бедняков, повелел восстановить кирху в замке. Во время строительных работ в стене нашли скелет женщины, вокруг головы – черный платок, видимо, заживо замуровали когда-то[116]. В Гапсале Александр III частенько выезжал с семьей на прогулки, когда в лес, когда на острова. Дети катались на маленьких осликах, которые ужасно орали. Мальчики – будущий император Николай II и его братья – были очень подвижными озорниками – бросали в пруд лопаты и метлы слуг, ползали под столом и отрывали у гостей пуговицы. Однажды император поехал с семьей в лес за Ууэмыйза, и там они купили у батрачки сметаны. На обратном пути шарабан тряхнуло на кочке и вытряхнуло сметану из посудины, которая у кучера на козлах стояла, прямо на всю царскую семью. Так они со смеху чуть не померли».[117]

Городская вилла графов Бреверн де ла Гарди. Совремнный вид. Здесь останавливалась во время отдыха в Гапсале семья великого князя Александра. Июль 2010 г. Фото автора.

Мария Федоровна покровительствовала городу Гапсаль. Городишко знаменит своим средневековым замком – резиденцией эзельских епископов. Но к 1880-м годам замок практически развалился, кафедральный собор стоял с 1726 – 150 лет! – без крыши и разрушался. Мария Федоровна организовала восстановление древнего замка, дала денег на реставрацию собора. Ее призрением Гапсаль преобразился. К работам приступили в 1886 году, и через три года восстановленный храм был освящен в честь сына императорской четы и в память святого Николая.

Пребывание в Гапсале царской четы способствовало популяризации курорта в среде столичной аристократии и интеллигенции. В конце XIX – начале XX веков здесь бывали на отдыхе члены царской династии, представители столичного бомонда, творческой интеллигенции.

Впоследствии Гапсаль увековечил память об Александре III. Здесь установили два (!) памятника императору – один из которых, хоть и в изуродованном виде, уцелел до наших дней. Монумент воздвигнут в 1896 году на том месте, где царь любил отдыхать и, по легенде, разводил костер и пек картошку. Стелу из местного изестняка, популярного строительного камня, известного под названием «вазалеммаский мрамор», украшал позолоченный купол, напоминавший купола русских церквей. В нише на металлической плите было изображение царя, запекающего картошку на костре. Перед плитой горела лампада. Лампаду и плиту уничтожили еще в 1918 году.

Руины замка и восстановленный при помощи императрицы Марии Федоровны храм Св. Николая в Гапсале (эст. Хаапсалу). Современный вид. Июль 2010 г. Фото автора.

В 1881 году Александр Александрович стал императором (и в Гапсаль уже никогда не вернулся). Достаточно кратковременный период правления Александра III охарактеризовался стремительным ростом российской экономики, увеличением благосостояния населения империи (сумма вкладов в сберкассах увеличилась в 10 раз за неполных 12 лет царствования). Сам хороший пианист, собиратель живописи, Александр III покровительствовал изящным искусствам. При нем были основаны Русский музей в Петербурге и Исторический музей в Москве. Рывок страны в области развития национальной культуры оказался настолько впечатляющим, что главный императорский театр оперы и балета в Петербурге – Мариинский – принято связывать с именем Марии Федоровны, хотя здание построено еще при Николае I, а свою деятельность театр начал в 1860 году и получил название в честь Марии Александровны, супруги Александра II.

Вокзал в городе Гапсаль – самый длинный крытый перрон в Российской империи – был построен в 1905 г. для приема царского поезда. Современный вид. Июль 2010 г. Фото автора.

Под влиянием жены Александр III разорвал тесные связи с Германией и переориентировал внешнюю политику страны на союз с Францией, которая успешно использовала впоследствии российский ресурс для антигерманского реванша после поражения в 1871 году. В августе 1890 г. Александр III посетил Нарву в связи с маневрами гвардии и очередной годовщиной Нарвской битвы 1700 года. Царь прибыл в Нарву на поезде утром 4 (17) августа 1890 г. и остановился на даче Штиглица/Половцова. Во время визита состоялась встреча императора Александра III и кайзера Германии Вильгельма II. Заканчивалось действие «перестраховочного» договора между Россией и Германией. От переговоров монарха и кайзера зависело, с кем дальше будет дружить Россия – с Германией или Францией. Очень важная была встреча, можно сказать – судьбоносная.

По такому случаю вместе с царской четой прибыли представители всех ветвей императорской фамилии: представители старшего поколения царской семьи великие князья Николай и Михаил Николаевичи, братья Александра II; братья самого императора – великие князья Владимир, Сергей, Алексей Александровичи; герцог Александр Ольденбургский и герцог Георгий Лейхтенбергский. «После обеда присутствовавшие приглашаются пройти в пальмовый садик, куда приходит Нарвское певческое собрание (Liedertafel) петь немецкие песни. Государь, очень любящий хоровое пение, благодарит их и говорит с некоторыми из них по-немецки»[118]. Вопрос, на каком языке говорить в Эстляндии – на немецком или русском, скоро остро встанет на повестке дня.

Вечером того же дня в Нарву из Ревеля прибыл поезд с кайзером и членами его делегации, в состав которой были включены родственники жен великих князей, немецких принцесс, – например, герцог Мекленбург-Стрелицкий, брат жены великого князя Владимира Александровича; герцог Гессенский, тесть великого князя Сергея Александровича, и др.

Несмотря на солидную подготовку с германской стороны, профранцузская линия Александра III осталась неизменной и после нарвского свидания.

Шлезвиг перевесил. Немецкие жены русских великих князей шептались за спиной Марии Федоровны – пора бы ей вспомнить, что она на самом деле принцесса Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургская. Немка. Но она уже сделала свой выбор. Она была принцесса Слесви-Хольстен-Сенерборг-Люксборгская. Датчанка одним словом.

Памятник Александру III в Пуллапя близ Гапсаля. Июль 2010 г. Фото автора.

Эстляндцы как булка. Александр III способствует становлению политиков-эстонцев.

У современных читателей могут быть неправильные представления об истории Эстонии. Просьба не путать Эстляндию и Эстонию. Эстония, которую мы сегодня знаем как государство эстонцев, возникла в результате многочисленных революций («российская нация к революциям привычна») 1917 года в России. До 1917 года на этой территории существовала заграничная провинция Германии в составе Российской империи под названием Эстляндия. Превращение Эстляндии в Эстонию – побочное следствие борьбы, которые разные страны вели с Германией силами России. Кто за что. Например, Франция – за Эльзас, Дания – за Шлезвиг. Начало превращению Эстляндии в Эстонию пришлось как раз на годы царствования Александра III.

До Александра III Эстляндия была полностью автономной, сохраняя собственные законы и привилегии. Верховная власть принадлежала ассамблее помещиков, членов Эстляндского рыцарства. По словам председателя Эстляндского рыцарства графа Вольдемара фон Тизенгаузена на ландтаге 1887 года, «едва ли найдется еще такая область в Европе, которая имеет подобную широкую автономию»[119]. Например, держать кабак в деревне мог только помещик, член рыцарства. Понятно, что питейное заведение – очень выгодный бизнес. Тевтонские рыцари конца XIX века готовы были глотку перегрызть за свою монополию. А тут приходит новый царь и говорит – извините, подвиньтесь, я вам эту привилегию не подтверждаю. Теперь виноторговля будет монополией моей государственной казны. В общем, пошло ущемление феодальных прав баронов. Поначалу еще как-то сносно было. Царь впоминал Гапсаль и эстляндцев не трогал. Курляндцев – сразу поприжал. И лифляндцев. А эстляндцев щадил. Даже в пример приводил: у них-де порядок. Но потом закручивать гайки стал. Назначил в 1885 году губернатором в Ревель русского – князя Сергея Шаховского. Князь отнекивался было, так мол и так, я, Ваше Величество, немецкого языка не знаю – как же я буду в Эстляндии делами заниматься? А царь ему будто бы и говорит с улыбкой – не трусь, пусть они тогда русский учат. Князь приехал в Ревель и написал председателю рыцарства графу Вольдемару фон Тизенгаузену письмо. Разрешите представиться, мол, я князь такой-то, буду у вас губернатором, давайте сотрудничать. Вежливое такое письмо. Правильное. На красивом русском языке.

Здание эстляндского рыцарского собрания на холме Домберг (эст. Тоомпеа) в Таллине. Июль 2010 г. Фото автора.

А Вольдемар фон Тизенгаузен сам только недавно избран председателем Эстляндского рыцарства – горит благородным огнем древние остзейские привилегии защищать. Но гореть мало. Надо еще как-то грамотно гореть – не сгорая. Рыцарство обычно избирало в свои вожди людей не столько по их деловым качествам, сколько по степени влияния их самих либо их родственников в петербургских коридорах власти. Так им как-то комфортнее гореть было. Вот и графа Вольдемара фон Тизенгаузена избрали с воцарением Александра III – очевидно, как родственника Паниных, Кутузовых и других русских аристократов, близких к новому царю. Неведомо откуда взявшийся сын известного педераста николаевских времен Петра Тизенгаузена (ему М. Лермонтов советовал: «Не води так томно оком, круглой жопкой не верти…») – тайна его рождения пусть останется на совести его матери – Вольдемар фон Тизенгаузен умел воспламенять остзейское юношество призывами типа то ли «сломаюсь, но не согнусь!», то ли «согнусь, но не сломаюсь»[120], но умным, видать, не был. Поэтому граф отправил князю в ответ на вежливое русское письмо довольно грубую отповедь на немецком языке за подписью секретаря – дескать, на незаконном языке писем не читаю и читать не намерен. В Эстляндии, мол, есть только один законный язык – немецкий, на то она и Эстляндия.

Александр III. 1890-е гг.

Представляете, что тут началось! Естественно, реакция! Царь в это время в Копенгагене отдыхал у тестя. Не дожидаясь его возвращения, полетела в Копенгаген к Александру III депеша, что остзейцы русский язык незаконным назвали. Ну царь, понятно, расстроился. Как же так, в Гапсале такими приятными людьми казались. Наверное, с женой посоветовался, с тестем. Они ему порассказали, как от своих голштинских «остзейцев» потребовали в Шлезвиге на датском языке делопроизводство ввести. Тогда царь так и поступил – подписал 15 сентября 1885 года во Фреденсборгском дворце своего тестя указ, что все государственные учреждения обязаны корреспонденцию вести на государственном языке, то есть русском. Во избежание разночтений разрешалось приложить копию документа на немецком языке, однако оригиналом считался русский экземпляр. Русский язык становился теперь самым законным даже в Ревеле.

Император также будто бы прислал министру внутренних дел графу Толстому из Копенгагена предписание уволить Тизенгаузена, однако поручение оказалось невыполнимым, так как должность председателя Эстляндского рыцарства была неподконтрольна министру и даже государю. Такие вот гримасы феодализма наблюдались в «тюрьме народов». Тизенгаузен остался на посту. Но на следующей аудиенции царь дал ему понять, что он им недоволен. Будто бы император стоял у окна, повернувшись к Тизенгаузену спиной, и барабанил пальцами по стеклу. Тизенгаузен постоял, постоял, потом покашлял. Император повернулся и сказал: «А, это все еще вы» и снова отвернулся. Тизенгаузен понял, что аудиенция закончена, поклонился и вышел[121]116. Вскоре он свою мызу Малла продал и уехал из страны. Не сгорел. Скорее согнулся. Да и сломался.

К началу правления Александра III национальное расслоение в Эстляндской губернии в статистических данных выглядело следующим образом. Примерно 5000 немцев-помещиков владели всей полнотой политической и экономической власти в сельской местности. Им подчинялось 270 тысяч батраков и арендаторов – эстонских крестьян, 95 % от всего эстонского населения провинции. Эти 95 % эстонцев представляли из себя как бы бессловесную служебную массу при немецких господах, обреченную на постепенное онемечивание. В Пруссии так же – были немецкие господа-рыцари и были пруссы-крестьяне. И стали все как один немцы. Издревле немецкие господа пользовались неограниченным правами в отношении эстонских крестьян. Феодальные привилегии включали и право первой брачной ночи, и право помещиков самостоятельно судить, наказывать и даже казнить крестьян.

Но наступила мрачная эпоха русификации. Александр III эти полицейские права у рыцарей отнял. Ввел общегосударственные полицию и суды. Одним словом, реакция. Объективно политика Александра III в отношении Прибалтики была политикой дегерманизации, поскольку «русификация» балтийских провинций способствовала усилению роли прежде всего коренного населения. Робкие попытки пришлой русской бюрократии укрепиться на административном уровне оказывались малоэффективными в силу саботажа в среде столичных либералов и мощного остзейского лобби в Петербурге. Зато эстонцы и латыши сильно укрепили свои социальные позиции – за счет увеличения благосостояния. Более того, тогда распространилась среди местного населения идея собственной государственности. Они поняли, что немецкие господа не всесильны, а русские администраторы – бестолковы.

На сомнительность такого курса замещения немцев на вершине региональной пирамиды власти представителями национальной интеллигенции указывали наиболее глубоко мыслящие общественные деятели России. Ретрограды вроде Константина Леонтьева. «А если мы… в Остзейском крае, вместо европеизма феодального, который дал Царям русским стольких хороших полководцев и политиков, будем вводить европеизм эгалитарно-либеральный, который, кроме адвокатов, обличительных корреспондентов, „реальных" наставников и т. п., ничего не дал и дать не может, то какая же это русификация?.. Если что-нибудь подобное будет нами делаться для эстов и латышей, то это очень печально. Все эти Мантейфели, Бреверны де-ла Гарди, Шау фон Шауфуссы – образы и величины определенные и значительные. А что такое эсты? К чему эта племенная демократизация? Пусть их не слишком теснят, и довольно!»[122]

Памятник Петру I в Таллине (уничтожен в годы первой независимости Эстонии. Открытка 1910-х гг.

Недолговременное правление Александра III не привело к решающей победе в битве с эстляндцами. Гибкие были, изворотливые. Сгибались и разгибались. Только согнешь их, глядь, а они снова разогнулись. Рассказывают такой случай – за завтраком в присутствии брата великого князя Владимира и его жены Марии Павловны где-то в 1893 году император ополчился на эстляндцев. «Эстляндцы требуют свои права назад, а я стисну их как эту булку!» – провозгласил он и сдавил своим гигантским кулаком, лежавшую на тарелке сайку. Чуть-чуть погодя сайка, однако, приняла свою первоначальную форму. Великая княгиня обратила на это его внимание, на что он бросил в ответ короткую фразу: «А может быть, они все-таки правы!»[123] Для справки: сайка – слово эстонского происхождения, означает белую булку.

И на протяжении правления его сына Николая так все время и было – их сдавливали, они распрямлялись. И какие хитрые были! В 1910 году к 200-летию вхождения в состав России поставили в Ревеле памятник Петру I. Как будто верноподданные. Но в руку царя вложили свиток, а там – привилегии, которые Петр I даровал, а Александр III не подтвердил. Намек. «Мессидж».

Примечания:

1

Белинский В. Г. Собрание сочинений: В 3 т. Т. II. Текст цитируется по сайту: http: // az.lib.ru./b/belinskij.

10

Дворжецкий В. Я. Пути больших этапов. Текст приводится по сайту: http: // www. dvorjetsky.ru.

11

См., напр., письмо Марии Федоровны управляющему Павловским городовым правлением Е. К. Фридерици: «Ермолай Карлович! Апробовав сделанный архитектором Росси план и фасад надстройки предполагаемой при Павловском дворце над расписанною декоратором Гонзагом Галлерею, для помещения там Главной моей библиотеки, я прошу приступить немедленно к производству работ, дабы в скорейшем по возможности времени привести сию надстройку к окончанию», http://www.allmuseums.spb.ru.

12

Тельбиг Г. фон. Русские избранники. М., 1999. С. 80. Текст приводится по сайту: http://mikvl.narod.ru.

101

Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Текст цитируется по сайту: http://www.vehi.net.

102

Мыза Лаакт имеет какое-то мистическое свойство притягивать интерес петербургских градоначальников с тех пор, как первым из их числа этой мызой владел князь А. Меншиков. В середине XVIII века ею же владел оберполицмейстер Петербурга Н. Чичерин. Уже в наше время, в разгар строительного бума Сергей Матвиенко, сын губернатора В. Матвиенко, «со товарищи» купил живописный остров в русле реки Пирита возле бывшей мызы Лаакт. Кажется, он хотел построить там домики для себя и других представителей российской бизнес-элиты и открыть вертолетную линию между Пулково и островом. Громадье планов сына петербургской градоначальницы не смог изменить даже кризис из-за бронзового солдата. Но экономический кризис, кажется, внес коррективы. Вышло ли что-либо коммерчески путное из этой затеи, неизвестно. – С. Г.

103

Сиверс Д. Р. Записки Д. Р. Сиверса / Примеч. П. И. Бартенева // Русский архив. 1909. Кн. 2. Вып. 7. С. 518—526. Текст цитируется по сайту: http://mikvl.narod.ru.

104

В 1788 году свиньи Нарышкина, соседа по даче княгини, разрыли ее цветник. Княгиня велела загнать двух свиней в сарай и убить их. Между соседями возникла тяжба. 30 октября 1788 года А. В. Храповицкий записал в Дневнике: «Дашкова побила Нарышкиных свиней; смеясь сему происшествию, <императрица> приказала скорее кончать дело в суде, чтоб не дошло до смертоубийства». Дашкову оштрафовали на 60 рублей. – С. Г.

105

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 25. Текст приводится по сайту: http://www.krotov.info.

106

Wedel. Esrtlandische ritterschaft, s. 24, cit. Mati Laur lk 51. Пер. с эст. автора.

107

Гольдман И. О лицах, упомянутых в тексте на памятной доске на фасаде часовни-склепа генерал-губернатора принца П. А. Гольштейн-Бекского. В сборнике «Eesti kunstimuuseumi aastaraamat 1990—1992. Lk 41, 42 обр. Перевод с эст. автора.

108

Там же. С. 43. Перевод с эст. автора.

109

См. Malmstrom S. R. Dagmar, princesse af Danmark, kejserinde af Rusland. Kobenhavn, 1930. S. 28.

110

Вел. кн. Александр Михайлович. Книга воспоминаний // Иллюстрированная Россия. 1933. Текст приводится по сайту: http://militera.lib.ru.

111

Мосолов А. А. При дворе последнего императора. СПб., 1992. С. 119, 120.

112

Там же. С. 91.

113

Там же. С. 70

114

Волконский С. М. Мои воспоминания: В 2 т. // Князь Сергей Волконский. М., 1992. Текст приводится по сайту: http://www.sakharov-center.ru.

115

Кузнецов В. В. Русская Голгофа. СПб., 2003.

116

Вероятно, та самая женщина, которую под видом слуги поселил у себя каноник монастыря и которую по преданию замуровали в стене замка живьем. В августе ее силуэт появляется в окне собора в замке. Явление известно под названием «белой дамы». – С. Г.

117

Keiser Aleksander 3. Haapsalus // Vabamaa. 1932. Текст цитируется по сайту: www.muuseum.haapsalu.ee. Пep. с эст. автора.

118

Дневник государственного секретаря А. А. Половцова. М., 1966. Т. II. С. 304.

119

Bellingshausen Е. von. Kodumaa teenistuses, lk. 42. Tallinn, 1994. Пер. с эст. автора.

120

Фамильный девиз Тизенгаузенов: «Frangas non flectas!», то есть: «Сломаюсь, но не согнусь!»

121

Bellingshausen, Е. von. Kodumaa teenistuses, lk 43. Tallinn, 1994. Пер. с эст. автора.

122

Леонтьев К. Н. Наши окраины // Собр. соч. СПб., 1912. Т. VII. Текст цитируется по сайту: http://knleontiev.narod.ru.

123

Bellingshausen, E. von. Kodumaa teenistuses, lk 49. Tallinn, 1994. Пер. с эст. автора.