Елизаветинские пираты

Джону Оксенхаму, или Окснаму, принадлежит слава первого в истории иностранного врага испанской короны в водах Тихого океана. Он был родом из зажиточной девонширской семьи и командовал одним из судов Фрэнсиса Дрейка во время его экспедиции в Карибское море в 1572–1573 годах. В июле 1572 года Дрейк совершил набег на поселение Номбре-де-Диос – конечный пункт карибского серебряного пути вдоль Панамского перешейка. В начале следующего года Дрейк, сопровождаемый Оксенхамом, вернулся и пересек перешеек приблизительно на расстоянии одной лиги от города Панама. По дороге пиратам улыбнулась удача, и они смогли захватить караван из мулов, груженный перуанским серебром, и именно после этого и Дрейк, и Оксенхам поставили себе целью совершать набеги на испанские поселения и грабить суда, крейсируя в девственных водах Южного моря. Об Оксенхаме нам известно очень немногое, но из небольшого количества доступных источников следует, что он был талантливым и компетентным навигатором с большим воображением и храбростью, натурой необузданной и человеком, довольно сильно подверженным власти собственных эмоций.

По возвращении в Англию после панамского набега Оксенхам снарядил судно водоизмещением приблизительно в 140 тонн и выплыл из Плимута в 1575 году с командой, состоящей из 70 взрослых матросов и юнг. К концу года они приплыли к северному побережью Панамы, где Оксенхам возобновил свой предыдущий союз с маронами – беглыми негритянскими рабами, которые жили в джунглях и вели спорадические военные действия против испанцев. Пиратское судно было вытащено на берег и укрыто в зарослях мангровых деревьев, а Оксенхам с командой и маронами через джунгли и горы пешком преодолели путь в 12 лиг к верховью реки, несущей свои воды в залив Сан-Мигель, в Тихом океане. Здесь они провели несколько недель, строя пинас – полубаркас с 45-футовым килем, вооруженный двумя маленьким орудиями, которые пираты буксировали за собой через джунгли. Они пустили свой пинас вниз по течению и, выплыв в Южное море, взяли курс на архипелаг Жемчужных (Королевских) островов, простиравшийся прямо вдоль морского пути в Панаму с юга.

После десяти дней, проведенных в засаде, Оксенхам захватил свой первый трофей – маленькое судно, идущее из Кито в Панаму с 60 тысячами песо в золоте и большим запасом продовольствия на борту. Шесть дней спустя пираты захватили второй барк – большое парусное судно, идущее из Перу, на котором находилось 100 тысяч песо в серебряных слитках. Испанцы не были вооружены, и можно представить себе их изумление при неожиданном появлении врага. Одним из пассажиров на борту захваченного барка была женщина, в которую, со слов сэра Ричарда Хокинса, Оксенхам сразу влюбился. Хокинс в своих воспоминаниях придавал слишком большое значение этому роману, считая его основным источником всех будущих неприятностей и злоключений Оксенхама. Чарльз Кингсли (1819–1875), английский священник и писатель-романист, опираясь на версию Хокинса, сочинил весьма романтичный рассказ об этой любви пирата.

Совершив набег на поселения ловцов жемчуга на архипелаге и вернувшись на материк с трофеями, Оксенхам отпустил захваченные суда и освободил всех своих узников, кроме испанской леди, которая сама пожелала остаться вместе с ним. Это стоило ему дружбы с маронами, которым он ранее обещал передать всех испанских пленников, а слухи о его милосердии быстро дошли до властей Панамы, тем самым известив о его присутствии. (По словам Барни и Мазефилда, Оксенхам ограбил негров – ловцов жемчуга, которые и поведали о нем в Панаме.)

Президент аудиенции Панамы снарядил четыре галиота – быстроходные парусные галеры – с сотней солдат под командованием Хуана де Ортеги, который настиг флибустьера в заливе Сан-Мигель около устья той самой реки, по которой пираты прибыли туда. Сальвадор де Мадариага в своем произведении «Падение испанской американской империи» говорит, что испанцы при Педро-де-Ортеге настигли пиратов «во вторник на Страстной неделе 1577 года», – это единственная точная дата, связанная с экспедицией Оксенхама, которой мы обладаем. Однако Дж. Мазефилд утверждает, что эта стычка произошла годом ранее. К этому моменту в команде Оксенхама царил разлад. По всей видимости, Оксенхам успел рассориться не только с маронами, но и со своими людьми, которые были недовольны дележом награбленного. Во время отступления произошло несколько стычек с перестрелками, в результате которых была убита половина англичан. Остальные же вместе с Оксенхамом бежали в глубь страны, оставив награбленные сокровища, которые позднее были обнаружены испанцами.

Тем временем власти Номбре-де-Диос обнаружили судно Оксенхама, скрытое на северном побережье, и вскоре все пираты, кроме Оксенхама и нескольких человек, которых взяли в плен и увезли в Панаму, были убиты. Некоторые были приговорены к смертной казни, а Оксенхама и трех его офицеров увезли в Лиму и передали в руки инквизиции по обвинению в ереси. К октябрю 1580 года они все еще были живы, но вскоре их казнили. Этими офицерами были Томас Ксервэль [2], капитан судна; Джон Батлер, лоцман; и младший брат Батлера. Единственными оставшимися в живых после этой экспедиции были пять юношей – юнг, которых, вероятнее всего, продали в рабство в Лиме.

Фрэнсис Дрейк родился в Девоншире приблизительно в 1543 году. Много трудов было посвящено изучению документов, имеющих отношение к карьере Дрейка, и в особенности к экспедиции, совершенной им в 1577–1580 годах. Двумя изданными первоисточниками являются: «Мир, покоренный сэром Фрэнсисом Дрейком» (Лондон, 1628) и «Знаменитый вояж сэра Фрэнсиса Дрейка», являющийся частью книги Хаклита «Искусство мореплавания и навигацкое дело» (Лондон, 1589).

Большое количество документов из Центральной Америки относительно вояжа Дрейка перепечатано в труде Мануэля Мария де Пералта «Коста-Рика, Никарагуа и Панама». Не имея никакого образования и будучи почти безграмотным, Дрейк еще мальчиком вышел в море, сопровождая своего кузена, Джона Хокинса, в нескольких торговых морских рейсах в Америку и другие места. Приблизительно в возрасте двадцати четырех лет он командовал своим первым судном, которое держало курс к Мексиканскому заливу, где он чудом избежал участи быть захваченным испанцами. К 1572 году, когда Дрейк предпринял успешный поход на Панамский перешеек, он, возможно, был самым квалифицированным навигатором своего времени и полностью оправдывал славу компетентного тактика в военно-морском деле. Будучи явным лидером, он окружал себя блеском великолепия и, что наиболее важно, его сильной стороной всегда была рассчитанная дерзость, неожиданность, мастерская импровизация в ходе сражений, чем он и впечатлял надменных противников Англии. Уже к началу кругосветного плавания его окружала слава неукротимого пирата, распространившаяся по всей испанской Америке. Порой было достаточно одного слуха о его приближении, чтобы деморализовать противника.

Дрейк покинул Англию 13 декабря 1577 года на четырех маленьких судах и пинасе. Было несколько противоречивых версий относительно цели его экспедиции и степени, до которой эту экспедицию финансировала королева Елизавета и ее двор. Вагнер в своем произведении «Вояж сэра Фрэнсиса Дрейка» предполагает, что ее главной целью было открытие торгового пути между Англией и Востоком.

Вторичной целью, возможно, было открытие пролива Аниан, который, как полагали в то время, соединял Тихий океан с Атлантикой где-то на севере Калифорнии. Наименее вероятными следует признать предположения, выдвинутые некоторыми писателями о планах или инструкциях, данных Дрейку о колонизации земель для английской короны. Очевидно, что основной целью, побудившей Дрейка предпринять свой вояж, была его неутолимая жажда к обогащению и стремление нанести как можно больший урон абсолютно незащищенному тихоокеанскому побережью испанской Америки. Дрейк, безусловно, имел некоторые полномочия от своей королевы, но, вероятнее всего, они никоим образом не выходили за рамки ординарной поддержки и не давали ему полномочий предпринимать или провоцировать открытые военные действия против Испании. Он был финансово поддержан компанией авантюристов, в которых королева Елизавета, по всей видимости, не была открыто заинтересована, так как Англия официально не находилась в состоянии войны с Испанией, но получала как политическую, так и финансовую выгоду от экспедиции Дрейка. Со слов Корбетта, королева инвестировала в вояж Дрейка 1000 фунтов стерлингов.

Первоначальная численность команды Дрейка составляла 164 человека вместе с юнгами, включая нескольких выходцев из аристократических семей. Команды в основном состояли из англичан, но также было много французов, шотландцев, басков, фламандцев, несколько негров и других моряков. Некоторые из них ранее проходили морскую службу на Тихом океане на испанских судах. Флагманский корабль Дрейка «Pelican» («Пеликан»), позже переименованный в «Golden Hind» («Золотую лань»), был приблизительно 70 футов длиной и грузоподъемностью 100–120 тонн. Судно имело один ряд орудийного порта, по семь с обеих сторон, и было вооружено двенадцатью чугунными и двумя медными пушками. В носовой его части также было несколько медных орудий. Команда была вооружена главным образом аркебузами. На борту также имелись большие луки и арбалеты, к этому добавим огромное количество боеприпасов и запас продовольствия, рассчитанный на очень длительный поход. Все это вкупе с командой, насчитывающей более девяноста человек, создавало благоприятные предпосылки для длительного плавания. Для поддержания и увеличения престижа Англии «Золотая лань» была богато меблирована и декорирована, особенно та ее часть, где находились покои Дрейка, а корабельные музыканты должны были услаждать слух команды в часы досуга, во время трапез и в особо торжественных случаях. Дисциплина на борту была достаточно жесткой, и даже незначительные провинности карались с особой строгостью, но при этом Фрэнсис Дрейк, бесспорно, оставался очень уважаемым и чрезвычайно популярным капитаном.

Дрейк не любил больших флотилий, и еще в водах Атлантики два корабля по его приказу были сожжены, а их экипажи распределены между остальными. Оставшиеся три судна относительно легко прошли почти неисследованный Магелланов пролив и вошли в тихоокеанские просторы ранним сентябрем 1578 года. Впервые после Оксенхама английские суда появились в акватории Южного моря. Однако вскоре они были застигнуты несколькими штормами, которые разрушили одно судно, дав капитану другого корабля уважительную причину для возвращения назад в Англию, оставив «Золотую лань» в гордом одиночестве продолжать свой путь на север вдоль побережья Чили.

Не встретив сопротивления, Дрейк захватил и разграбил порт Вальпараисо, а затем, 5 декабря, напал на небольшое испанское поселение. Далее он поспешил на север, по пути заходя в большинство портов от Кокимбо до Кальяо, и почти всюду, используя эффект неожиданности, захватывал испанцев врасплох. Самой богатой добычей в открытом море для Дрейка стало судно «Nuestra Senora de la Conception» («Нуэстра Сеньора де ла Консепсьон», прозванное «Cacafuego» («Какафуэго»), груженное большим количеством серебра, золота, жемчуга и различного рода драгоценными камнями, которое он захватил у Эквадора 1 марта 1579 года.

Вице-король Перу послал вдогонку за Дрейком эскадру, но ее командующий Луис де Толедо, находясь на пути домой в Испанию, очевидно, не испытывал большого желания догонять пиратов. Во всяком случае, он приказал своим судам следовать прямо к Панаме, где «преследование» и завершилось.

16 марта 1579 года «Золотая лань» и маленький полубаркас достигли острова Кано, представляющего собой необитаемую скалу у южных берегов Коста-Рики. Со стороны небольшого залива напротив острова (по всей вероятности, бухта Сиэрпэ) у входа в залив Никоя есть еще один остров Кано, но приведенные описания больше подходят к острову, находящемуся у пункта Сан-Педро.

Дрейк приказал вытащить «Золотую лань» на пустынный берег и заделать швы на ее корпусе. Тем временем пинас с тридцатью людьми стоял на страже позади острова Кано, и 20 марта в поле его зрения попало небольшое парусное судно, идущее с севера. Как выяснилось позже, это судно покинуло Сан-Педро-де-Пальмар, что в заливе Никоя, за три дня до этого и направлялось в Панаму с командой из тринадцати матросов и грузом кукурузы, меда, сарсапарели и древесины. Пинас Дрейка, пустив в ход весла и паруса, погнался за испанским судном для перехвата. Команда, размахивающая аркебузами и стреляющая при этом в воздух, изумила врага требованиями о сдаче. Сначала испанцы не знали, как реагировать на это требование, но, когда пираты поразили двух членов их команды из аркебузов, они быстро сдались и были взяты на абордаж. Это единственный зарегистрированный случаи, когда испанцы были ранены людьми Дрейка во время североамериканского маршрута его набега, если, конечно, не считать того, что они заставили лоцмана манильского галеона нырять в воду с борта своего судна. Люди из команды Дрейка клялись, что ни один испанец не был убит на протяжении всего похода.

Трофейное судно, доставленное в залив, было осмотрено Дрейком, который очень вежливо обращался с пленниками и был особенно рад, узнав, что среди узников находятся два штурмана манильских галеонов, Алонсо Санчес Кольчеро и Мартин де Агиерра, которые находились на борту в качестве пассажиров. Среди их багажа были навигационные карты и лоции к маршруту Акапулько–Манила, которые тут же с нетерпением конфисковал Дрейк. Испанцы были очень напуганы тем, что один из пиратов разбил распятие их судна и сбросил его в море.

Далее Дрейк, с целью разгрузить «Золотую лань» и в то же самое время облегчить ее на время ремонтных работ на ней, перенес все вооружение и часть груза вместе с балластом на борт трофейного судна. Последнее, должно быть, было очень крепким небольшим судном, поскольку Дрейк держал его у себя в течение четырех месяцев. Пираты продолжали затыкать паклей и заливать смолой швы своего судна, а также пополнять запасы воды, древесины и рыбы. 25 марта орудия были вновь установлены на борт корабля Дрейка, и «Золотая лань» с трофейным судном на буксире покинула остров Кано. Пленникам, за исключением пожилого лоцмана Санчеса Кольчеро, был передан пинас Дрейка, на котором они отправились обратно к заливу Никоя.

Слухи о присутствии Дрейка медленно распространялись по побережью. Освобожденные пленники достигли Эспарзы 29 марта. Каботажное судно, которое прибыло в порт Реалейя из Эспарзы 6 апреля, принесло туда весть о злоключениях подвергшихся нападению испанцев. Один из чиновников аудиенции Гватемалы, в это время случайно находившийся в Реалейе, взял на себя полномочия по защите территории. У входа в порт был сооружен бруствер и подготовлены бревна, для того чтобы в нужный момент блокировать доступ судам к городу и верфи, самой стратегически важной точке на западном побережье Центральной Америки. В то же время сообщение о непосредственной близости Дрейка было переслано с судном в Акахутлу, а оттуда уже в Гватемалу, Гуатулько, Акапулько и Мехико. 14 апреля президент аудиенции Гватемалы Лесенсиадо Вельверде писал, что он снаряжает флот из трех судов с экипажем в 200 человек для поимки Дрейка, и с этой же целью отдал приказ о переплавке всех церковных колоколов Гватемалы на пушки. Он надеялся захватить Дрейка по его возвращении с юга.

Но враг оказался проворнее испанских посыльных. В то время как Реалейя готовилась к нападению, Дрейк, не сумевший убедить лоцмана Санчеса Кольчеро ввести судно в гавань, уже прошел мимо нее. В наказание за неповиновение старого лоцмана сбросили с нок-реи «Золотой лани», заставив его искупаться в водах Южного моря. Санчес Кольчеро также отказался от 1000 дукатов, которые Дрейк предложил заплатить ему, если бы тот продолжил служить лоцманом на его, Дрейка, судне. Следующим деянием Дрейка был захват другого испанского судна с приблизительной грузоподъемностью 60 тонн, направляющегося из Акапулько в Перу с грузом китайских товаров. Два судна почти столкнулись друг с другом на рассвете 4 апреля в двух лигах севернее Акахутлы. Приняв «Золотую лань» за испанское судно, экипаж довольно грубо поприветствовал «земляков», на что Дрейк, вежливо ответив по-испански, тут же выслал абордажную команду, которая, не встретив сопротивления, быстро захватила их. За исключением нескольких человек, вся команда, включая владельца судна, богатого торговца и испанского гранда по имени Франсиско де Зарате, еще спала. Команду грубо разбудили, отобрали рапиры и ключи и закрыли в трюме их собственного судна. Зарате препроводили на «Золотую лань», где он предстал перед Дрейком, разгуливающим по палубе.

Дрейк вел себя весьма учтиво, даже радушно, и, пригласив своего высокородного пленника в богато обставленную каюту, продолжал расспрашивать «гостя» о его грузе. Как оказалось, золота и серебра было совсем немного, корабль вез шелка, одежду из хлопка, фарфоровую посуду, а также великолепного золотого сокола с большим изумрудом, украшавшим его грудь. Зарате был весьма впечатлен изысканными манерами и поведением своего пленителя, так же как и богатым убранством его каюты, но больше всего его поразила дисциплина и то уважение, с которым команда относилась к Дрейку. Комментируя поведение команды Дрейка относительно несколько преувеличенного уважения, оказываемого капитану (например, они «не садились или не носили шляп в присутствии Дрейка, если последний не приказывал им сделать это, порой даже несколько раз»), Зарате, подвергая этот факт сомнению, одновременно допускает, что пираты могли это делать напоказ, дабы произвести должное впечатление на испанцев. Тем же вечером Дрейк еще больше поразил Зарате, пригласив его отужинать в свою каюту в обществе Санчеса Кольчеро, полностью оправившегося после купания. Великолепные кушанья были поданы на изысканной английской посуде, а слух трапезников ублажали искусные музыканты.

«Золотая лань» тащила на буксире судно Зарате в течение двух дней и ночей. Этого времени вполне хватило команде Дрейка, чтобы перетащить весь груз, представлявший для нее интерес, на борт своего судна. Видя, как содрогается сердце Зарате при расставании с золотым соколом и многими другими вещами, Дрейк приносил вежливые извинения, объясняя свои поступки исключительно желанием привезти домой сувениры для любимой жены. Взамен он подарил Зарате изогнутый кинжал и серебряное блюдо. Утром 6 апреля Зарате было возвращено его судно, а экипажу и пассажирам в виде компенсации за причиненные неудобства была выдана горсть серебряных монет. Дрейк, оставив у себя лоцмана с судна Зарате, чтобы тот вел «Золотую лань» в Гуатулько, на этот раз отпустил и Санчеса Кольчеро. По некоторым данным, Дрейк удерживал у себя на судне негритянскую распутную девку по имени Мария, у которой позже родился ребенок то ли от капитана, то ли от пиратов и которая впоследствии была высажена на маленький остров. Затем Зарате был отпущен и благополучно добрался до порта Реалейя 15 апреля, а «Золотая лань», все еще сопровождаемая маленьким трофейным судном, захваченным около острова Кано, продолжила свой путь в северо-западном направлении вдоль залива Теуантепек.

В десять часов утра 13 апреля 1579 года (в понедельник Страстной недели) два судна Дрейка вошли в маленький порт Гуатулько. К 1579 году стратегическое значение некогда процветающего конечного пункта морского торгового пути между Мексикой и Перу – порта Гуатулько – начал затмевать порт Акапулько, и, будучи на грани упадка, первый переживал далеко не лучшие дни в своей истории. Во всяком случае, период с апреля по июнь был мертвым сезоном для перуанской торговли из-за неблагоприятных ветров. По прибытии Дрейка в порту на якоре стояло всего одно судно грузоподъемностью около ста тонн. При этом в порту было совсем немного испанцев, 400–500 индейцев, несколько соломенных хижин, пустых складов и никаких фортификационных сооружений. Кроме того, вести о том, что Дрейк бороздит окрестные воды Тихого океана, еще не достигли Гуатулько.

Алькальд-мэр Гаспар де Варгас, увидев «Золотую лань», сначала подумал, что «это корабль из Перу, которого я ждал», а трофейный пинас Дрейка принял за судно местных добытчиков жемчуга. Однако итальянский моряк, стоявший на берегу, сказал, что прибывшие больше похожи на англичан. Услышав это, испанцы вооружились и собрали нескольких индейцев для возможной стычки. Как только Дрейк бросил якорь, он спустил на воду баркас с 25 матросами, вооруженными аркебузами, мечами и щитами. Трофейный пинас следовал позади баркаса и стрелял из перьер. Увидев, что сопротивление бесполезно, Варгас быстро ретировался в ближайший лес на окраине города, оставив только священника и двух испанцев, которые вскоре стали пленниками пиратов. Затем Дрейк сошел на берег в сопровождении большого количества пиратов, которые начали грабить город. На этот раз добыча была небогатой, она составила несколько тысяч песо в золоте и серебре, немного драгоценностей. Пираты обнаружили также одежду, провиант и бочонки с водой, в которой они очень нуждались. Позже один из испанских чиновников жаловался, что англичане «вывезли из Гуатулько все найденные индейские женские блузы»! В типичной для того времени манере пираты осквернили небольшую церковь, разбив все изображения распятия и прихватив с собой церковные ризы, украшения и даже колокола. Испанское судно, стоявшее на якоре, тоже было захвачено, тщательно обыскано, а бушприт и топсели отрезаны.

В тот же вечер Дрейк на борту «Золотой лани» позаботился о поднятии престижа Англии в глазах жителей испанской колонии. Сначала своих пленников, включая священника, он принудил присутствовать на протестантском богослужении, которое вел он сам, а его компания вместе с оркестром со смаком и удовольствием распевала псалмы. Затем, по окончании богослужения, был дан торжественный обед, на котором для гостей танцевал юнга. Дрейк навязал пленникам беседу (он прекрасно говорил по-испански), сообщив им о цели своего вояжа: причинить королю Филиппу и вице-королю Новой Испании как можно больший урон. Дрейк не упускал ни малейшей возможности передать угрозы и оскорбления в адрес вице-королей Перу и Новой Испании. Зарате исполнил пожелание Дрейка, покорно передав все сказанное по назначению. Далее Дрейк сказал, что будет преследовать и наказывать испанцев до тех пор, пока не вернет те 2 миллиона песет, которые были отобраны у его кузена Джона Хокинса в Вера-Круз в 1568 году (в той злополучной экспедиции Дрейк командовал одним из судов). После этого пространного излияния пленники были препровождены в роскошную каюту и посажены под замок.

Следующим утром все были отпущены на берег, а Дрейк, вняв их мольбам, снабдил их небольшим количеством провизии. Вечером 15 апреля группа уполномоченных испанцев, одним из которых был комендант Гуатулько Бернардино Лопес, нанесли визит вежливости на «Золотую лань», позаботившись о том, чтобы прибыть после обеда, дабы не осквернять свой церковный пост поеданием еретической говядины. Они приятно провели время в компании Дрейка и ближе к ночи спустились на берег.

Поздно вечером в четверг 16 апреля 1579 года, в день омовения ног беднякам на Страстной неделе, два судна Дрейка снялись с якоря и покинули порт Гуатулько. Перед выходом из порта от «Золотой лани» по направлению к испанскому кораблю отплыла лодка и высадила на нем португальского лоцмана Нуньё да Силву, которого Дрейк подобрал на островах Зеленого Мыса и который хорошо служил ему в качестве навигатора. Но, попав к испанцам, он был немедленно схвачен и передан инквизиции как пират и еретик. Инквизиция обошлась с ним достаточно сурово, и да Силва, затаив обиду, несколько лет спустя, снарядив свою собственную пиратскую экспедицию в Америку, отомстил испанцам.

Согласно свидетельским показаниям да Силвы, к тому времени, когда Дрейк покидал порт Гуатулько, в его команде насчитывалось 80 взрослых мужчин и 8 подростков. Это означало, что, с того времени как Дрейк вошел в акваторию Тихого океана, он потерял лишь одного или двух членов команды. Из этого можно сделать вывод, что Дрейк знал об опасности поражения команды цингой и предпринял необходимые шаги для предотвращения этой опасности.

В день, когда Дрейк прибыл в Гуатулько, алькальд-мэр города отправил депеши в Мехико и Акапулько, и вскоре все вице-королевство было охвачено суетным беспокойством. Войска наводнили Акапулько, Гуатулько, Гватемалу и даже Вера-Круз на Атлантике. Один из выживших заключенных экспедиции Хокинса, Майлс Филипс, сопровождал две сотни солдат, направленных в Акапулько, где они были погружены на 60-тонное судно и два пинаса и направлены вдоль побережья к югу до самой Гватемалы. В пути большинство солдат сильно страдало от морской болезни, поэтому было принято решение высадить их в порту Гуатулько, с тем чтобы они вернулись по суше в Акапулько. Президент аудиенции Гватемалы Вельверде также оборудовал и укомплектовал флот, который он послал на север преследовать пиратов. А ежегодный манильский галеон вот уже несколько месяцев как находился в плавании и не смог бы возвратиться в Акапулько до ноября. Это было хорошо известно Дрейку, а так как порт Акапулько в то время не имел никаких фортификационных сооружений, слухи о близком нахождении и намерениях пиратов вызвали настоящую панику в Новой Испании. Все были уверены, что целая эскадра вражеских кораблей курсирует в опасной близости.

Тем временем Дрейк спрятал пушки в трюм и направил «Золотую лань» далеко в простор Тихого океана. Удалившись от Гуатулько приблизительно на 500 лиг в юго-западном направлении, он поймал северный ветер и продолжил путь к Верхней Калифорнии. Его желанием было как можно скорее пересечь Тихий океан, направляя при этом свое судно к Молуккским островам, но сезон благоприятных западных ветров для совершения такого круиза к тому времени уже прошел. Кроме того, «Золотая лань» была далеко не в лучшем состоянии и снова нуждалась в кренговании.

3 июня 1579 года погода внезапно испортилась, резко похолодало, и оснастка судна замерзла под моросящим дождем. Со слов Вагнера, самым северным пунктом, до которого доплыл Дрейк, была 40-я параллель северной широты приблизительно в двухстах милях к западу от мыса Мендосино. Тогда два судна направились в сторону берега и бросили якорь в незащищенном заливе, в котором шквалистые ветры и туман чередовались друг с другом. Вершины гор, видневшиеся вдали, были покрыты снегом. Наконец, 17 июня они нашли пристанище то ли в заливе, который на сегодняшний день носит имя Дрейка, то ли, согласно более правдоподобной версии, внутри самого залива Сан-Франциско. Информация об активности Дрейка в Калифорнии слишком объемна, чтобы быть полностью приведенной на страницах этой книги. Дрейк со своей командой провели там более месяца, в течение которого они капитально отремонтировали «Золотую лань» и установили дружественные отношения с местными жителями. Индейцы, короновав Дрейка, предложили ему верховную власть. Воспользовавшись удобным случаем, Дрейк присоединил всю эту территорию к английским владениям королевы Елизаветы и назвал ее Новым Альбионом.

23 июля 1579 года «Золотая лань» покинула калифорнийское пристанище и вскоре пристала к скалистым островам (возможно, это были Фаралонские острова), где команда, чтобы пополнить продовольственные запасы, устроила охоту на тюленей и птиц. Наконец, 25 июля «Золотая лань», оставив позади трофейный баркас, продолжила свой путь по Тихому океану в юго-западном направлении. Удача сопутствовала Дрейку. Ловко используя попутные ветры, он достиг Каролинских островов уже 13 октября. В Ост-Индии он установил хорошие торговые отношения, и 26 сентября 1580 года «Золотая лань», трюмы которой были доверху забиты испанским серебром и золотом, вошла в плимутскую гавань.

Впоследствии Дрейк, который сыграл важнейшую роль в разгроме испанской Непобедимой армады, своей королевой был посвящен в рыцари. Неутомимый мореход скончался от лихорадки во время очередного плавания к берегам Нового Света на борту своего корабля в Карибском море в 1596 году.

Набеги Дрейка заставили испанцев предпринять определенные шаги для защиты своих портов и судоходства на Тихом океане, которые до его появления считались излишними. В то время как «Золотая лань» шла на всех парусах домой через Восток, возможность такой траектории никоим образом не рассматривалась всерьез правителями испанской Америки. Вице-король Перу направил Педро Сармьенто де Гамбоа на юг, к Магелланову проливу, чтобы тот перехватил неуловимого корсара на его обратном пути, а также выстроил фортификационные сооружения, дабы лишить других пиратов возможности входить в Тихий океан этим путем. К тому времени испанцы еще не знали о существовании альтернативного прохода вокруг мыса Горн несколькими милями южнее, и Сармьенто действительно в 1584 году укрепил пролив, хотя небольшая колония, основанная им, была почти уничтожена голодом и покинута всеми оставшимися жителями четыре года спустя. Другой головной болью испанских властей была защита судов, которые везли огромные количества серебряных слитков из Перу в Панаму для дальнейшей транспортировки в Испанию. Было решено конвоировать такие суда одним или двумя хорошо вооруженными кораблями эскорта. Когда эта система конвоя прижилась и укрепилась, она очень эффективно предотвращала повторение инцидентов, подобных тому, что произошел с «Cacafuego». В дополнение к этому для защиты транспортировки серебра в городе Панама было установлено много пушек, направленных в сторону моря.

Однако к северу от Панамы для укрепления портов и защиты ценных грузов и серебра, которые перевозились морским путем из Перу в Мексику, не было сделано ничего. Еще более удивительно то, что манильские галеоны оставались полностью без защиты.

Начавшись в 1573 году, торговля, которую вела Новая Испания с азиатскими странами через воды Тихого океана, активно развивалась. К 1586 году общая стоимость серебра, вывозимого из Акапулько на судах, направляющихся в Китай, составляла более 1 миллиона песо, а десять лет спустя стоимость ежегодного количества вывозимого серебра достигла 12 миллионов песо. Большая часть этого серебра шла из Перу, несмотря на неоднократные указы короля Испании, запрещающие продажу китайских товаров в этом королевстве. Можно понять, почему вице-короли не решались открыто обеспечивать королевской защитой суда с контрабандным товаром, курсирующие между Перу и Мексикой, но удивительно то, что спустя восемь лет после налетов Дрейка не было предпринято никаких шагов для защиты королевских галеонов, а также на протяжении всего западного побережья Мексики не было установлено ни одного орудия. Велось много разговоров о возведении фортификационных сооружений в Акапулько, но реально не было сделано ничего. В начале 1587 года в письме к королю вице-король Новой Испании благодарит его за известие о приближении английских военных судов к акватории Тихого океана и заверяет, что обороноспособность его королевства находится в хорошем состоянии. Более того, он отмечает, что на западном побережье Новой Испании нет ничего, что могло бы привлечь пиратов, так как он запретил кому бы то ни было селиться там! Подобная недальновидность привела к тому, что манильские галеоны оставались уязвимыми. На этих судах, идущих в западном направлении, обычно было несколько солдат, следующих на Филиппины, а иногда даже несколько орудий. Но на обратном пути в Акапулько каждый дюйм палубы огромного судна был забит связками и тюками ценного груза, и для артиллерийских орудий просто не оставалось места. Учитывая тот факт, что галеоны всегда следовали одним и тем же маршрутом, пролегающим вдоль калифорнийского побережья, без сопровождения и без оружия на борту, трудно оправдать ту беспечность и спокойствие, которую демонстрировал вице-король. Тем более, что англичане знали об этом и даже имели карты и лоции китайского маршрута (факт, который был хорошо известен испанцам).

Однако нужно помнить, что в сферу его деятельности также входило обеспечение безопасности в Мексиканском заливе и Карибском море, где пиратство было гораздо большей проблемой, чем в районе Тихого океана. Фернандес Дуро в своей книге «Испанская армада» утверждает, что отсутствие в те времена каких бы то ни было защитных средств в акватории и на побережье Тихого океана было ошибкой не вице-короля, а самого короля Испании, который не желал тратить денег на укрепления и фортификационные сооружения, а также на содержание и обслуживание флота береговой охраны, так как считал иностранные пиратские вторжения в этих местах лишь временным злом.

С 1585 года Испания находилась в состоянии войны с Англией. Удачно балансируя на грани патриотизма и личного интереса, две группы авантюристов, воодушевленные феноменальным успехом Дрейка, в начале 1585 года решили последовать его примеру. Джордж Клиффорд, граф Камберлендский, снарядил два судна с командой в 200 человек, которыми командовали Роберт Витрингтон и Кристофер Листер, к ним впоследствии присоединилось еще два судна. Одно из них принадлежало сэру Уолтеру Рали. Вторая, и единственная, экспедиция, достигшая Тихого океана, была снаряжена и находилась под командованием Томаса Кавендиша (или Кендиша, как часто произносили его фамилию), молодого джентльмена, родившегося в Суффолкском графстве в 1560 году. Кавендиш был весельчаком и задирой при дворе королевы Елизаветы, жил не по средствам и решил стать капером, чтобы восстановить свое растраченное состояние. Несмотря на нежное дворянское воспитание, Кавендиш, в отличие от простолюдина Дрейка, был жесток к своим противникам. Он был компетентным навигатором и гидрографом. Его навыки в военно-морском деле трудно переоценить, вряд ли можно было бы найти противника, равного ему. К началу экспедиции ему было лишь двадцать шесть, но за плечами у него был определенный опыт в навигационном деле, приобретенный во время колонизационного вояжа в Америку в 1583–1585 годах.

Кавендиш покинул плимутскую гавань 31 июля 1586 года [3] на трех судах с командой в составе 123 человек, некоторые из которых были с Дрейком во время его кругосветной экспедиции. Флагманский корабль Кавендиша «Desire» («Вожделение») грузоподъемностью в 120 тонн был хорошо вооружен, имея на борту 29 медных и чугунных орудий и два перьера, вероятно расположенные в носовой части. Второе судно, «Centent» («Смысл жизни»), имело грузоподъемность только 60 тонн. Кроме того, в составе экспедиции был еще барк «Hugh Gallant» («Доблестный Хью»), впоследствии специально затопленный недалеко от берегов Эквадора из-за уменьшения численности команды. Цель экспедиции Кавендиша была очень простой: разорять порты, нападать на суда и грабить противника. Кроме того, получение дополнительной информации гидрографического характера и содействие торговым отношениям с Ост-Индией также были целями его экспедиции.

Многие члены команды Кавендиша погибли во время вспышки цинги недалеко от берегов Африки, а во время трудного перехода через Магелланов пролив вся команда страдала от недостатка продовольствия. Они вошли в воды Тихого океана 6 марта 1587 года, по пути совершая набеги на побережья Чили и Перу, но добыча была весьма скудной. Центральная Америка предстала перед их взором 11 июля. К тому моменту команда Кавендиша на обоих судах насчитывала около ста взрослых членов команды и юнг: шестьдесят – на «Desire» и сорок – на «Content».

Тем временем в конце мая вице-король Перу отправил в Панаму и Мексику срочные сообщения о том, что Кавендиш плывет на север. Президент Панамы снарядил два судна и послал своего сына, Кристобаля де Мендоса, вдогонку врагу, но последний опережал его почти на две недели. Вице-король Новой Испании получил письмо из Перу в середине октября, но к тому времени англичане уже успели напасть на его беззащитное королевство.

19 июля Кавендиш подошел к 120-тонному испанскому кораблю вблизи порта Акахутла и без особых трудностей захватил его. На этот раз пираты не могли похвастать богатой добычей, но на судне англичане пленили одного из штурманов манильских галеонов, француза, которого называли Мигель Санчес. Будучи подвергнут пытке, Санчес сообщил Кавендишу, что в этом году ожидается прибытие двух галеонов с Востока. Со слов Санчеса, галеоны никак не могли достигнуть берегов Новой Испании до ноября, что означало, что у англичан было вполне достаточно времени, чтобы выбрать удобное место и выжидать добычу. Едва Кавендиш уничтожил свое первое трофейное судно, предав его огню, как 20 июля пираты заметили на горизонте другой корабль, который также с легкостью захватили. Судно, большинство членов команды которого сбежали на берег, недавно покинуло порт Акахутла и держало курс на север, с тем чтобы распространить весть о приближении пиратов. В отличие от Дрейка, который просто отпускал трофейные корабли, Кавендиш сжигал их, и участь последнего не явилась исключением.

Будучи абсолютно уверенным в том, что весть о его приближении еще не достигла берегов Мексики, Кавендиш решил последовать примеру Дрейка и совершить набег на незащищенный порт Гуатулько. 5 августа английская эскадра бросила якорь в устье реки Копалита и снарядила пинас с 30 людьми, который на рассвете следующего дня должен был войти в Гуатулько. Хотя торгово-стратегическая значимость порта со дня посещения его Дрейком продолжала снижаться, в нем все еще проживало несколько сотен жителей и имелась небольшая сеть торговли. Помимо этого, он использовался как склад для китайских товаров, привезенных из Акапулько и незаконно переправляемых в Перу. Незадолго до прибытия Кавендиша два перуанских судна заходили в него и произвели обмен крупной партии китайского товара на серебро. Хуан де Ренхифо, новый алькальд-мэр, очевидно, нагрел руки на этой контрабандной сделке и был обрадован, заметив еще одно судно, входящее в залив. Единственным судном, стоящим в порту в это время, был 50-тонный барк из Акахутлы, груженный какао.

Первым делом каперы захватили барк с какао, стоящий на якоре. А затем, стреляя в воздух из мушкетов и аркебуз, высадились на берег и с легкостью взяли город. В то время как большинство жителей убежали в окрестные леса, Ренхифо попал в плен. Добыча оказалась весьма скудной. Летописец Кавендиша сообщает, что в городе было около ста хижин, плетенных из соломы, церковь и большой таможенный склад, заполненный какао и индиго. Корсары предали огню город и осквернили церковь.

На следующий день, 7 августа, два судна Кавендиша вошли в порт, и вся команда высадилась на берег. Взяв с собой 30 человек, Кавендиш направился разорять и сжигать сельские поселения в радиусе нескольких миль. Перед тем как покинуть Гуатулько, англичане сожгли барк с какао и попытались уничтожить большой деревянный крест, стоявший на берегу. Согласно данным испанских историков, «Санта-Круз» чудом остался цел и невредим после того, как пираты набросились на него с факелами, топорами и пилами, а затем попытались вырвать его с помощью своего флагманского корабля и веревки.

В наши дни довольно трудно провести черту между реальностью и легендой в вопросе о судьбе креста «Санта-Круз». Претти вовсе не упоминает об этом инциденте. История подробно изложена Франсиско де Бургоа, который утверждает, что видел «expedientes», в своем количестве превышающие две тысячи инфолио (формат 1/2 листа), составленные приблизительно в 1610 году по просьбе епископа Оахаки и содержащие свидетельства людей, которые находились в Гуатулько во время нападения Кавендиша. Инцидент также подробно описан в повествовании Хуана де Торквемады («Monarchia Indiana»).

Как предполагается, крест был привезен и установлен в Гуатулько задолго до конкисты. После того как он чудом уцелел после надругательств пиратов-«еретиков», его почти полностью разобрали по частям охотники за сувенирами, после чего в 1612-м или 1613 году епископ приказал перевезти его в Оахаку. Позднее из дерева были сделаны кресты меньшего размера, одному из них, который находится в часовне собора Оахаки, и по сей день поклоняются прихожане. Этому кресту приписывается множество чудес. Как предполагалось, он помогал и был особенно эффективен при лечении патологий беременности и дефектов речи. История варварского надругательства над крестом повторялась и изменялась впоследствии многими авторами, некоторые из них даже путали Кавендиша с Дрейком и другими пиратами.

12 августа Кавендиш покинул разоренный порт и, продвигаясь вдоль западного побережья, миновал Акапулько. Этот город не представлял большого интереса для пиратов, и к тому же мог быть хорошо защищен. На самом деле Кавендиш, возможно, смог бы взять Акапулько, который к тому времени все еще оставался почти без защитников и каких-либо фортификационных сооружений. Весть о приближении англичан достигла Мехико только к середине августа, и лишь тогда вице-король предпринял некоторые шаги для защиты западного побережья. Он послал предупреждения в Гвадалахару и другие города, ввел вооруженные отряды в Оахаку и Акапулько. В начале октября мексиканская эскадра, охотившаяся на пиратов, во главе с генералом Кристобалем де Мендосой, который слыл «юнцом без какого бы то ни было опыта», наконец достигла вышеупомянутого порта. Два мексиканских судна были готовы присоединиться к ней и следовать на север вдогонку Кавендишу, но Мендоса столько мешкал и откладывал начало погони, что вице-король назначил руководить экспедицией своего собственного генерала, Диего Гарсия де Паласио, возглавлявшего аудиенцию Мексики, в результате чего началась глупая ссора между двумя испанскими генералами. Мендоса отказался сдать свои полномочия, угрожая оставить Акапулько без продовольствия. При этом он запретил Гарсия следовать за ним, желая единолично захватить пиратов, после чего покинул порт и, выбрав неправильное направление, взял курс назад, к Панаме. Днем позже Гарсия покинул Акапулько на своих двух судах и направился на северо-запад в надежде нагнать пиратов, но встречный ветер заставил его через неделю вернуться обратно.

Сделав еще несколько попыток, он так и не смог преодолеть более 90 миль.

Тем временем Кавендиш продолжал свои опустошительные набеги, продвинувшись далеко на север. 3 сентября он послал пинас с 30 матросами в порт Навидад, следуя за ним на расстоянии нескольких часов. Навидад в то время был центром жемчужной монополии, простирающейся до Калифорнии, а также там была судостроительная верфь с небольшим поселением на берегу. Одно из суден, занимающихся жемчужным промыслом, недавно покинуло верфь и отплыло к северу, что было вполне своевременно, но на верфи оставались еще два судна грузоподъемностью приблизительно в 150 тонн каждое, которые Кавендиш уничтожил. Они принадлежали Хуану Тоскано и Антонио дель Кастильо и уже были почти готовы к спуску на воду. У входа в лагуну англичане подожгли несколько хижин, а также захватили посыльного, который вез письмо вице-королю с предупреждением о приближении пиратов. Согласно одному из документов аудиенции Гвадалахары, датированному 23 сентября 1587 года, он предписывал Луису де Карваялю с отрядом солдат направиться в Навидад, но к тому времени, когда тот прибыл туда, Кавендиш уже успел покинуть эти места.

Два дня спустя, 5 сентября, Кавендиш снялся с якоря и направился на юг к безлюдным заливам Сантьяго и Салагуа. Оставаясь там в течение недели, команда пополняла запасы воды, а затем развлекалась, плавая, ловя рыбу и ныряя за жемчугом. 13-го числа пираты взяли курс на север к заливу Малакка (по всей видимости, этот залив ныне известен как залив Тенакакита), что в одной лиге к западу от Навидада. Здесь Кавендиш, взяв 30 человек, высадился на берег и направился к деревне Акатлан, где они осквернили церковь и сожгли большинство домов местных жителей. Покинув Малакку 14 сентября, оба судна через четыре дня бросили якорь в бухте Чакала, где высадились на берег двумя группами. Одна из них обнаружила две лачуги на берегу, а другая потратила весь день, напрасно прочесывая всю окрестность в поисках провизии, в которой они очень нуждались. В конце концов они захватили несколько пленных из числа местных жителей в надежде обменять их на продовольствие. Жены несчастных доставили продукты на берег, но два пленника все же были увезены Кавендишем 20 сентября, в день, когда он покинул Чакалу.

В целях пополнения запасов продовольствия пираты сделали пятидневный привал на острове Святого Эндрю (вероятно, один из островов архипелага Лас-Трес-Мариас), где они поймали несколько игуан и птиц. 4 октября англичане с тем же намерением бросили якорь в безлюдной гавани Масатлан, где, главным образом, ловили рыбу. Обнаружив, что оба судна нуждаются в ремонте, Кавендиш взял курс на север к одному из островов вблизи гавани Масатлан. В течение двенадцати дней, проведенных там, пираты кренговали и чинили два своих судна, а пинас подвергли капитальному ремонту. Один из пленников бежал, проплыв приблизительно одну милю до материка, в то время как другой помогал пиратам в поисках воды, показывая им, где нужно копать землю, чтобы добыть воду. В какой-то момент англичане увидели отряд численностью приблизительно в 30 или 40 всадников, появившийся на противоположном берегу. Они, вероятно, были из форта Масатлан, незадолго до этого построенного в 14 милях от берега.

19 октября небольшой флот покинул свое пристанище и через пять дней пересек Калифорнийский залив, направляясь к мысу Сан-Лукас, что на самом юге Нижней Калифорнии, где Кавендиш решил ждать манильские галеоны. Они бросили якорь в небольшом заливе позади мыса, где нашли пресноводную реку, кишащую рыбой, древесину, а также много зайцев и кроликов. Одно из судов было предусмотрительно оставлено нести яхту вдоль мыса, а часовые дежурили на холмах, откуда хорошо просматривались просторы Тихого океана. Некоторые авторы выдвигали предположения, что залив, называемый Кавендишем Агуада-Сегера, на самом деле был заливом Сан-Хосе-дель-Кабо, а не заливом Сан-Лукас, но, судя по словам одного из ловцов жемчуга, посетившего и описавшего его в 1632 году, можно смело сделать вывод, что это был залив Сан-Лукас (Эстебан Карбонэль, магистр естественных наук, говорит, что там, на берегу, были найдены черепки фарфоровой посуды, оставленные после визита» английских корсаров).

В 1587 году два галеона, шедшие из Филиппин в Акапулько, пересекли Тихий океан, это были «Nuestra Senora de Esperanza» («Нуэстра Сеньора де Эсперанса») и «Santa Ana» («Санта Ана»). Лоцману первого из этих судов – Педро де Унамуно – было поручено произвести исследования в северной части Тихого океана, с тем чтобы найти легендарные острова Рика-де-Оро, Рика-де-Плата Исла-дель-Арменьо. Он пристал у берегов Верхней Калифорнии, высадился там, совершил экспедицию в глубь материка, а затем, в начале ноября, продолжил плавание вдоль побережья в южном направлении, огибая мыс Сан-Лукас. Очевидно, он плыл слишком далеко от берега, чтобы быть замеченным часовыми, выставленными Кавендишем. 12 ноября Унамуно достиг залива Бандерас, где встретил баркас. Он шел из Навидада и должен был пересечь залив и предупредить галеоны об опасности встречи с пиратами. Однако баркас не сумел преодолеть залив.

Второй галеон, «Santa Ana», построенный в порту Реалейя, успел совершить только один рейс на Восток. Будучи очень громоздким, медлительным и маломаневренным, этот 700-тонный галеон в этом фатальном для него рейсе не имел никакого вооружения, кроме нескольких ржавых мушкетов и аркебуз. Кроме того, его палубы были настолько переполнены товаром, что едва хватало места для команды и пассажиров, числом более 300 человек. Командовал галеоном Томас де Альзола, а среди торговцев на борту находился будущий генерал и исследователь Себастьян Визкэйно.

Вечером 14 ноября 1587 года, спустя более чем четыре месяца после выхода из Манилы, «Santa Ana» медленно следовала мимо мыса Сан-Лукас. [4] Ее дозорный заметил на горизонте два парусных судна, но Альзола принял их за испанские шхуны, занимающиеся жемчужным промыслом. Однако на следующее утро, когда испанцам представилась возможность отчетливо увидеть два корабля и пинас Кавендиша, они сразу признали в них врагов. Видя, что англичане на всех парусах несутся на его галеон, Альзола собрал всю команду, пассажиров, раздал им оружие и все, что могло таковым послужить (мушкеты, аркебузы, мечи, копья и камни), и закрепил за каждым импровизированный пост. После нескольких часов преследования «Desire» смог подойти к галеону на близкое расстояние и открыло по нему огонь из всех орудий. Затем, зацепившись за середину правого борта абордажными крюками, около сорока пиратов, несмотря на град камней, сыпавшихся на них с более высокой палубы «Santa Ana», сумели пробиться на ее борт. На судне завязалась рукопашная схватка, во время которой Альзола застрелил одного из офицеров Кавендиша, вскарабкавшегося на основную мачту и пытавшегося перерубить оснастку и такелаж. Потеряв двоих людей убитыми и нескольких ранеными в ходе ожесточенного сражения, англичане были вынуждены временно отступить.

«Desire» отплыл, чтобы перезарядить свои орудия, и, развернувшись, флагман снова пошел в атаку. На этот раз пираты не предпринимали попыток взять жертву на абордаж. Они просто подошли к галеону и произвели одновременный залп из всех орудий борта, а так как расстояние до жертвы было небольшим, повреждения оказались весьма значительными. Много испанцев было убито и покалечено. В третий раз «Desire» подошел к «Santa Ana» уже со стороны носа галеона. Англичане снова штурмовали манильского исполина, и опять, после тяжелой борьбы, были отброшены назад. Теперь уже Кавендишу стало окончательно ясно, что справиться с «Santa Ana», на борту которой не было орудий, намного легче при помощи артиллерии, нежели в рукопашном бою. И четвертый заход стал решающим. Включена была вся мощь бортовой артиллерии, и после часа бойни беззащитная «Santa Ana» была вынуждена капитулировать. Расколотые мачты и разодранное оснащение были разбросаны на ее палубе, а вода через зияющие дыры на уровне ватерлинии поступала внутрь галеона. Многие из испанцев были убиты, почти вся команда имела ранения, а запасы пороха иссякли. С галеона была спущена шлюпка, и с белым флагом на борту она пошла на веслах к «Desire». Кавендиш в послании к Альзоле потребовал, чтобы тот убрал уцелевшие паруса и прибыл на борт его корабля со своими офицерами. Капитан был вынужден подчиниться требованиям.

Кроме традиционных китайских товаров – шелк, ткани, духи, специи, фарфор, вина и провиант, – «Santa Ana» перевозила огромное количество серебряных и золотых монет. На борту было 122 тысячи песо золотом и огромное количество отборного жемчуга. 17 ноября галеон отбуксировали в залив Сан-Лукас, где был произведен тщательный подсчет несметных сокровищ. 19 ноября всех оставшихся в живых испанцев (приблизительно 190 человек, включая женщин) пираты лишили всего личного имущества, «…не оставив ни единой булавки», и высадили на берег. В качестве одеяния им достались лишь их разодранные паруса. Также Кавендиш снабдил их небольшим количеством продуктов. Позднее был освобожден и сам Альзола. Его высадили на берег, снабдив оружием и порохом, чтобы он мог защитить себя от индейцев, которые издали наблюдали за странным поведением белых людей. Также ему оставили грузовой регистр «Santa Ana» и вручили приходный ордер на товар и деньги, аккуратно подписанный Кавендишем! В плену оставалось восемь узников: лоцман с галеона, португальский торговец, два японских мальчика, три молодых филиппинца и священник по имени Хуан де Альмендарис. Все они были взяты на борт «Desire», кроме священника, нанесшего оскорбление Кавендишу. Он был повешен на грот-мачте, а затем его тело было выброшено за борт.

В тот же день (19 ноября) английские моряки подняли бунт. Команда «Content», практически не принимавшая участия в схватке, шумно выражала свое недовольство относительно дележа награбленного. Но вскоре волнения улеглись – согласно данным, дошедшим до нас из испанских источников тех времен, добыча была разделена на три равные части, две трети из которых достались Кавендишу, а треть была распределена между членами команды. Больше недели пираты тщательно обыскивали «Santa Ana» в поисках наиболее ценных вещей, и все же многое (по некоторым данным, около 500 тонн) им пришлось оставить на ее борту.

29 ноября 1587 года англичане разрушили остатки мачт «Santa Ana» и подожгли судно. После чего, дав единовременный залп гордости из нескольких орудий, «Вожделение», сопровождаемое «Смыслом жизни» и с пинасом на борту, покинуло свое пристанище. «Смысл жизни» отстал от флагмана, взял курс немного севернее, и с тех пор о его судьбе ничего не было известно. Кавендиш же лег на обычный западный курс, которым шли манильские галеоны, и достиг острова Гуам только через 45 дней. Далее он продолжил свой путь через Филиппины, Ост-Индию, обогнул Южную Африку, и 20 сентября 1588 года его корабль целым и невредимым вошел в плимутскую гавань с сокровищами на борту.

Та часть команды и пассажиров «Santa Ana», которые были высажены на берег в Сан-Лукасе, чувствовала себя достаточно уязвимой, оказавшись в окружении нецивилизованных индейцев. В течение двух дней они наблюдали, как полузатонувший остов их разбитого судна продолжал гореть, дрейфуя недалеко от берега. Целыми оставались лишь небольшая часть корпуса и киль. Проявив чудеса ловкости и изобретательности, испанцы спасли то, что осталось от некогда величественного галеона, удалили балласт и смогли привести его в состояние, в котором он мог совершить еще одно плавание. Они покинули Сан-Лукас 21 декабря, взяв с собой двух калифорнийских индейцев (мужчину и женщину). Им удалось не только достичь материка, но и продолжить свой путь к берегам Акапулько, куда они прибыли 7 января 1588 года.

Потеря манильского галеона была весьма существенным и оскорбительным ударом для Испании. Это стало причиной разорения многих торговцев и глубокой депрессии, распространившейся по территории всей Новой Испании. Незадолго до возвращения Кавендиша в Плимут могучая испанская Непобедимая армада была наголову разгромлена англичанами в проливе Ла-Манш. И, учитывая, что Англия «стала править морями», угроза вторжения с ее стороны в акваторию Тихого океана оставалась достаточно велика, но, несмотря на эту опасность, западное побережье Новой Испании в течение еще более тридцати лет по-прежнему оставалось полностью незащищенным. Пока память о набегах Кавендиша была еще свежа, вице-король в одном из своих писем настоятельно требовал от своих подчиненных укрепить берега и перетащить туда орудия, но ничего подобного сделано не было.

Через десять лет товарооборот, осуществляемый посредством манильских галеонов, вырос в десять раз, но, тем не менее, неуклюжие исполины оставались беззащитными на обратном пути в Мексику. Они даже игнорировали разумное предупреждение вице-короля, настоятельно рекомендовавшего не приближаться на опасное расстояние к берегам до тех пор, пока они не достигнут широт Акапулько. Многие вице-короли даже считали необходимым максимально сократить численность населения вдоль береговой линии Тихого океана, за исключением Акапулько, с тем чтобы сделать пиратские набеги бессмысленными. Эта практика настолько прижилась, что, вполне возможно, стала одной из причин того, что западное побережье Мексики и на сегодняшний день остается малозаселенным. В Центральном архиве индейской культуры имеется большое количество свидетельств о том, что галеоны продолжали следовать курсом, находившимся в пределах видимости с острова Седрос и мыса Сан-Лукас, а затем шли вдоль побережья от мыса Корриентес до Акапулько.

В июне 1588 года, когда слухи о том, что пираты находятся у берегов Чили, достигли Мексики, вице-король направил два судна к острову Седрос, с тем чтобы они встретили и сопроводили манильские галеоны. Слухи оказались ложными. Но в следующем году английская эскадра действительно покинула Англию, взяв курс к Южному морю. Во главе эскадры находился Эндрю Мерик, он покинул плимутскую гавань в августе 1589 года, но встречные ветра в Магеллановом проливе заставили его повернуть назад.

Томас Кавендиш тоже предпринял очередную попытку достичь этих мест в 1591 году, но его судно также столкнулось с трудностями в проливе. Знаменитый капер умер в возрасте тридцати двух лет по пути домой через Атлантику.

Весной 1594 года последний пират-елизаветинец Ричард Хокинс, преодолев пролив, направился к берегам Чили и Перу, с тем чтобы совершать разорительные набеги. Его судно с чисто английской иронией было названо «Dainty» («Гостинец»). Предупреждение о его приближении было переслано в Мексику, и в конце августа вице-король приказал Алонсо де Арельяно взять судно и пинас из Акапулько и следовать на север, с тем, чтобы предупредить и сопроводить галеон, идущий из Китая. Между тем в июле того же года Хокинс был схвачен испанцами недалеко от берегов Эквадора.

Поскольку война с Англией затягивалась, слухи о нахождении вражеских кораблей в Тихом океане продолжали беспокоить испанцев. В октябре 1597 года индейские рыбаки сообщили, что они видели недалеко от Масатлана три английских судна, направлявшиеся к мысу Сан-Лукас. И снова вице-король незамедлительно отправил генерала Себастьяна Визкэйно на защиту галеонов. Визкэйно не без труда добрался до Сан-Лукаса, но не застал там ни пиратов, ни галеонов, которые благополучно добрались до Акапулько в феврале следующего года. В 1598 году команда манильского галеона «San Geronimo» («Сан-Херонимо»), возвращающегося из очередного рейса, заметила три парусных судна. Пассажиры и команда буквально клялись в том, что они отчетливо видели корабли, находясь приблизительно в двух лигах от них. Они были уверены, что это те самые пиратские суда, которые были замечены недалеко от острова Седрос в начале октября прошлого года. Немного погодя на горизонте появилось еще одно судно – манильский галеон «Santa Margarita» («Санта-Маргарита»). Испанцы предположили, что галеон был захвачен пиратами, так как «San Geronimo» преследовали все четыре судна до тех пор, пока он не обогнал их. Когда эти тревожные вести дошли до вице-короля, он отправил два отряда солдат в Акапулько и приготовился выслать флот, чтобы спасти город. Но до того как флот вышел в море, «Santa Margarita», целая и невредимая, прибыла в порт назначения. Ее капитан заявил, что, следуя приказу, он даже не приближался к острову. И все-таки вице-король предположил, что, возможно, за корабли были приняты густые облака.

Англичане еще много лет не подходили к западному побережью Новой Испании, но вскоре новая напасть в лице дерзких голландских навигаторов, также являвшихся врагами испанской короны, должна была обрушиться на эти края.