В этой главе затрагиваются некоторые страницы из истории Великого Переселения народов преимущественно периода IV–V вв. н. э.

На восточных рубежах Русколапи в районе Волго-Дона и Прикавказья начинаются многочисленные войны с языгами, уграми, прикочевавшими с Урала, аварами-обрами, явившимися авангардом большой группы племён, начавших продвижение из Центральной Азии, а также активизировавшихся готов, которые до этого, как свидетельствует «Велесова книга», четыреста лет сидели у Готского (Азовского моря), но с появлением Германареха напали на Русколань. Сечи те были жестокие и страшные:

«Кровавый месяц ходил над степью…
И гром мечей, и звон щитов
заглушали крики людские и конское ржание,
и ничего не было слышно —
ни стона, ни вопления человеческого…»

((«Сказание про Русов и Угров»))

Как и в предыдущих главах, здесь встречается описание приёмов и методов военной тактики Русов, ведших войны с многими захватчиками своих земель. Для нас, изучавших подвиги древних Римлян и Греков, и так мало знающих о собственных предках, это особенно важно.

В «Сказании про Диво Степное» описывается подготовка к сече:

«Князь скажет, чтобы все готовы были и мечи имели,
да чтобы острыми были мечи те,
и кони наготове стояли, зерном кормленые,
и чтоб мёда свежего им давали зараннее,
ибо от того мёда кони сильными становятся.
а на войне сильный конь — половина победы…»

В «Сказании про Русов и Угров» упоминается один из способов маскировки на открытой местности в степи:

«Царь наш Зеленич приказал пырей-траву рвать,
и из того пырея зелёную вервь плести,
и той вервью обкручиваться,
дабы в траве ни воина, ни коня
врагу не было видно…»

Стоит такой замаскированный отряд, ничем себя не выдавая, а противник видит только чистую степь и травы и идёт без опаски. А русские воины вдруг возникают, как из-под земли, и бьют мечами по щитам, и набрасываются на врагов.

«И шла Руса прямо из травы,
а вороги того лякались и князьям своим кричали:
„та Руса заколдованная есть,
и мы против них ничего поделать не можем!“»

Буквально поражает воображение тактика борьбы Русов с вражеской конницей. Укрывшись в траве и вооружившись пиками и акинаками («оконяками»), воины дожидались подхода конницы и прямо из травы вспарывали брюха лошадям противника. Грозный кочевник, с детства привыкший сидеть в седле, если сразу не был придавлен своим рухнувшим конём, становился пешим и гораздо уязвимее, попадая под мечи русов. Славяне же были универсальными воинами: овладев конём, пеший тут же становился всадником, а выбитый из седла так же хорошо владел приёмами пешего единоборства.

«Берите ножи, пики, берите кии,
да берите ножи-оконяки острые,
да бросайтесь в траву, ждите ворога…
А когда враг прискачет прямо на вас.
то наставляйте ножи ваши коням в черево,
да загоняйте их преглубоко,
и тогда станут кони спотыкаться и падать,
и начнут своих всадников сбрасывать…»

((«Сказание про Беду-Бедучую»))

Какой же выдержкой, силой воли и смелостью должен был обладать воин, какой психологической подготовкой, чтобы видеть и слышать, как с гиком и криком скачет вражеская конница в сотни тысяч копыт и мощных конских тел. ощетинившаяся копьями и мечами всадников, жаждущих победы и крови, и ничем не выдать своего присутствия.

Земля дрожит и стонет, улетели все птицы и убежали степные звери от смертельной живой лавины, и только русский воин лежит в траве, сжимая древко копья или рукоять меча, дожидаясь своего часа. Как сильно нужно было любить свободу и свою землю, дорожить честью и верить в своих Богов и Пращуров, чтобы обладать такой силой духа! Только философия Прави могла дать подобную воистину неиссякаемую энергию, когда против готов, облачённых в воловьи шкуры с рогами на головах, или греков с римлянами, одетых в железные доспехи, русы выходили, «скидавали рубахи и так, голяком, бились крепко». Особенно отличались этим Буй-Туры — «были они сильны, крепки и могучи».

Неудивительно, что русских воинов так высоко ценили и римляне, и греки, и другие народы, стремясь любыми средствами и способами заполучить их в свои ряды.

Однако враги не иссякали. И скоро в донские степи пришли гунны. В IV в. началось их массовое передвижение на запад, давшее толчок к гак называемому Великому Переселению народов. Покорив аланов на Северном Кавказе, гунны перешли Дон, и их неисчислимые полчища вторглись в Причерноморье.

«Рано утром враги начинают сечу,
и Русы падают, и кровь течёт, —
своя ли, чужая, а всё равно красная.
И трава степная почервонела,
и земля тех кровей упилась…»

И сначала Ярусланы вынуждены были уйти за Днипро-Славуту, а затем и Кий со своими людьми подался к Дунаю и к Днепру. Из «Велесовой книги» мы помним, что и отец Орей увёл свои Роды из благодатных степей из-за хунов (предков гуннов), которые убивали людей и детей, крали скот и творили бесчинства.

«Сказания» опровергают утверждения некоторых исследоватей о том, что гунны были славянами, а Атилла являлся киевским князем «Гатылою».

Русы, как подтверждают и «Сказания», и «Велесова книга», воевали с гуннами.

«И вот текут Гуняки на Русу конницей,
и бьётся Руса с ними в степи беспрестанно,
и идёт Руса Лесная ей на подмогу.
И видят Гуняки, что Руса хоробрая,
И что не могут они над ней витезеть,
И тогда стали пытать миру Гуняки Отиловы…»

((«Сказание про Гуняк Отиловых»))

Здесь однозначно утверждается, что гунны «пытали миру» не потому, что были такими покладистыми, а оттого, что видели силу и храбрость русов. И тогда они заключили перемирие с русами и вступили с ними в военный союз против Рима. Но опять же выясняется, что не все славянские племена ходили в этот поход с гуннами.

«Шли Гуняки Отиловы на полудень
и с Тиверой и Покутой сговаривались.
И шли Гуняки на Ромов войной.
И те Русы полуденные с ними шли —
И Везунча, и Улича, и Хорвы.
А Русь Степная и Русь Борусская,
И Киянская Русь не ходили, —
не знали они ещё, каков тот Отыла,
умеет ли держать слово своё…
А потом слышно было, что Гуняки слово держат,
и Ромов бьют, а Отыла страву русскую ест
и мёды русские пьёт, как и мы…»

Само название «Отыла» полностью соответствует южной традиции древнеславянских наименовании — Ормяны, Олява, Обры, Оставры, Онтове и др. — и подтверждает его историчность. И смерть Атиллы, вопреки утверждениям некоторых «историков», наступила не от половых излишеств с многочисленными жёнами, а потому что его «дивчина завраждила», т. е. убила. Из других источников известно, что Атилла действительно взял в жёны готскую девушку, но, поскольку гунны разбили готов, та очевидно, из чувства мести убила его. И неудивительно, что русы справляли по нём «страву», так как на тот момент Атилла был их союзником в борьбе против римлян, греков и готов. Но это отнюдь не значит, что Атилла был славянином. Гунны, как известно, сложились из тюркоязычных «хунну», перекочевавших из Центральной Азии сначала в Приуралье, а затем в Северное Причерноморье и далее на запад. В Гуннский Союз племён входило много покорённых ими народов — угры, сарматы, остготы, гепиды, герулы и многие другие, в том числе и часть славянских племён.

Ко времени прихода гуннов к Днепру и Дунаю (V в. н. э.) здесь «хозяйничали» готы, которые совершали также опустошительные вторжения в пределы Римской Империи. Готы убили князя Руси Боже-Буса и распяли его вместе с семьюдесятью воеводами на крестах, поскольку уже были «просвещены» христианством.

Готов разбили гунны, но после этих войн Русколань была разрушена, и многие отошли к северу. Возникли новые княжества — Киевская Русь и Антия.

В «Сказании про Буй-Тур-Русов и Уголищину» более подробно рассказывается о Боже-Бусе, князе Буй-Тур-Русов. Возможно, это и была Антия, поскольку Бус известен как антский князь. Турасы это представляли собой одно из мощнейших славянских княжеств этого периода наряду с Сурожью, Волынью и новым образованием — Киевской Русью. Обитали они между реками Бугом и Тирасом-Турасом (Днестром), поэтому и назывались Буй-Туры (Бут-Турасы), а ещё потому что, как уже упоминалось, силу имели огромную, как грозные быки буй-туры.

В этом сказании утверждается, что князей Боже-Бусов было два, отец и сын. Это дало возможность уточнить перевод из «Велесовой книги», где говорилось, что после того, как Боже-Бус был распят вместе с семьюдесятью иными воеводами, то «ста младенч венде славе, а сбере Русь а веде ю на не» — «и стал (на челе) младший (Бус) и повёл славян, и собрал Русь, и повёл её на них (готов)» (дощ. 32). Вначале мы переводили «младенч» буквально как «Младич», и только сведения из Сказаний позволили определить это выражение как «младший» (Бус).

Буй-Туры делали бусы-лодии (прототип казацких чаек) и ходили на них к грекам «с великой войной».

«И когда ворочались Русы с добычею
и мимо городнеч Ромейских проходили,
то никто из ромейских ратей не выходил —
все они боялись Русов до смерти.
И Греки, как только видели их, кричали:
„Тур-Русы пришли! Беда, спасайтесь!“»

Однажды, возвращаясь из удачного похода. Турасы везли больше пятисот лодий, гружёных золотом, серебром, дорогими каменьями. А когда приплыли, узнали, что готы напали на их селения. И велел князь Бус зарыть добро и четыре камня поставить, чтоб то место отметить, а потом ушли на войну.

«А когда хотели назад воротиться
и добро найти, то не знали — где.
Все, кто яму копал, в бою сгинули,
и сам Бус-князь полёг от меча вражеского.
И так добро то осталось где-то на Буге-реке лежит-дожидается,
может кто-то придёт и отыщет его…»

Вот такая информация для археологов и кладоискателей. Может, не всё здесь легенда и вымысел, кто знает…

нём было в степи добре, а ночью было утерпенье Русам великое, потому как Диво ходило в бурьянах и гукало, и смеялось, и плакало, и даже стражникам порой жутко было. Однако ж Диво — то ещё не Лихо, хоть и голос у него мерзкий.

А вечером Скота идёт красть-катранить скот чужой, идёт пешая, только с мечами и стрелами, и смеётся, ничего не боится.

А Русы, на них глядя, только головой качают — и как Скоча та не пугается, и как она, если что, от всадников убежит?

Прошла Скоча — и в травах пропала.

А Русы сидят у костра, и собаки подле них рядом лежат, они врага в ночи добре чуют, и когда лезет кто — рыкают и гарчат.

Вот вскочили собаки, гавкают — кто-то идёт в степи. Поднялись Русы на Могилу древнюю, а с неё далеко видно — и видно, что Скоча ворочается, а за нею враги гонятся. Вот остановилась Скоча, и Старший их стал палкой конников в пыли рисовать. А потом махнул рукой — и вскочили кони, и уже летит Скоча на баских конях, а враги далеко отстали — не догонят, не отомстят.

Глядят Русы и Диву даются, было то или не было, или Скоча в дружбе с тем Дивом Степным?

А меж тем уже третьи петухи пропели, и Зорька ясная поднялась на небе, а Ночная Яма стала отходить в балки, в глухие терны и шипшину колючую.

Догорает в степи костёр, бледнеет в свете грядущего. Вот уже и бабы встают за варево принимаются, а девчата молоко несут утренее. Скоро и все уже на нстях. умываются. Зорьку с Солнцем приветствуют. Богам и Пращурам славу поют и садятся за сниданок-свитанок.

И рекут друг дружке, что уже другой вечер и утро Диво Дивное вдалеке кричит, в траве скачет, к небу подпрыгивает и опять оземь бьётся!

И отвечают им Старцы, что то знаменье недоброе — знать скоро придёт на Русь година тяжкая, и война, и боль, и страдания.

И потому князь велел, чтоб были готовы все и мечи имели, и чтобы острыми были мечи те, и кони наготове стояли, зерном кормленые, и чтоб мёда им свежего давали зараннее, потому как от того мёда кони сильные становятся, а на войне сильный конь — половина победы.

И скачет к Русам Скоча комонная и рассказывает, что видела в степных травах Диво Дивное и Лихо Семиочитое, и что Лихо то идёт прямо к ним с Восхода солнечного!

И велел русский князь Турас собираться борозо и идти до Донца Северского к Городечням.

Вставали Русы, и скотину гнали, и возы трёхосные поклажу везли, и люди шли и комонно ехали.

И когда Солнце во всю мощь засияло в небе, Русы уже далеко отошли от мест тех. И видели они со старых Могильников, как Обра злая текла, и как повернула она к старому Табору русскому, оглядела его и опять потекла. И целый день Русы шли до реки Донца, и целый день за ними Обра текла. И видит князь Турас, что не поспеет он до реки дойти, и враг их скоро настигнет.

А тут другой табор с восхода идёт — едут Ярусланы с царём своим Ярусланом Зореславовчем, и кричат они Русам, чтоб те поспешили. И прибавили Русы шагу, а Ярусланы свернули в степь за Могилы Великие, и Обра за ними пошла.

А Русы спешили, скотина траву на ходу хватала, а люди не могли остановиться и сварить еду, аж пока не дошли до Донца. Вечером увидели они реку, перегнали стада вброд на другую сторону, и там только разложили костры, а уже ночью заодно вечеряли и обедали.

И видели Русы, что опять Диво в ночи скакало и мёртвые кости к небу подбрасывало, и собаки всю ночь рычали на Диво то. А утром стража обнаружила в степи множество костей — там Русы когда-то с врагами бились, и кости их остались непогребёнными.

И велел князь Турас разжечь кострище великое Триз-ненное, и нести в него кости русские. И целый день Русы собирали те кости, и горели они в огне очищающем, и превращались в прах, как положено. А Русы трижды славили безвестных павших героев, и так они в той поминальной Тризне обрели мир и покой.

А вночи опять Диво Дивное прыгало, а за ним и Лихо Семиочитое бесновалось — выло жутко и драло землю когтями крепкими. И кричало оно пардусом, и в траве стлалось, то с одной, то с другой стороны подползало.

Утром Ярусланы пришли и сказали, что надо дальше подаваться, потому как враги сильные текут, и никто им на пути не препона.

И шли Русы с Ярусланами к Городечням, и там в лесах дубовых скрывались, и Обру видели, а та всё шла.

счёт модрая река времени, течёт, в море впадает и там исчезает, будто и не было. Так и люди хранят Старовину Пращурскую, а потом многое забывают, будто и не было тех времён, про которые потомкам знать надобно.

Так во времена царя нашего Зеленича прискакали гонычи от Кощобы, и передали они от царя их слово такое, что с Восхода солнечного идут на нас разбойники стенные безжалостные.

И приказал тогда царь Зеленич пырей-траву высокую рвать, и из того пырея плести вервь зелёную, и той вервью обкручиваться, чтобы в траве ни коня, ни всадника не видно было врагу.

И до вечера плели воины вервии те, а вечером уже на конях зелёные попоны были, и всадника в той траве никто увидеть не мог. А трава в то лето такая густая была да высокая, что когда Месяц из неё вставал, так за деревей зацеплялся, и долго шелестел в траве и шуршал, пока на небо взбирался.

И пришли изведатели к царю Зеленичу и рассказали, что видели кострища великие и много людей, а то враги были злые, то была Угра дикая.

И сказал царь Зеленич идти на врага и бить его, гнать геть подальше с земли нашей. И напали Русы на Угру, а та Угра убегала, зубы щерила, а потом ворочалась и нападала на Русов. И жестокими были сечи.

Кровавый Месяц ходил над степью, а Русы шли из травы, гремя мечами по щитам своим, и гул великий стоял окрест.

Вставай, Месяц, вставай, ясный, да погляди на ту битву страшную! А там Угра дикая волком выла, а там Русы в щиты били и на врага бросались. И гром мечей, и звон щитов заглушали крики людские и конское ржание, и ничего слышно не было — ни стона, ни вопления человеческого.

Расступись. Мать Сыра-Земля, дай в твои недра укрыться от врага злого и меча беспощадного! — так молили иные воины и бежали в бурьяны от грозящей смерти. Да ежели час приспел, то Смерть-Мара и в густой траве настигала, и на поле боя дых перехватывала. Однако ж тех. кто пали героями. Перунииа поила водой вечной жизни, и они отправлялись в Сваргу в войско Перуново. А трусливые и малодушные попадали к Мору с Марой и мерзкому Яме.

И появилось вдруг в степи множество русских воинов, и шли те Русы прямо из травы, а враги того пугались и князьям свои кричали: «Та Руса заколдованная есть, и ничего мы с ней поделать не можем!»

И кричали на них князья ихние, и мечами размахивали, головы снять им сами грозились. И шла Угра в сечу, и от русских мечей падала. И шла та битва три дня и три ночи. А потом Угорские князья решили идти лепше на Панщину, — там люди смирные и легко подчиняются.

И пошли Угры на Днестровщину, а оттуда — на Панщину. И не стала Панщина биться, и стала Угрой.

Такая же беда была с Мазовой и с Норчей — не сражались они до конца, и исчезли — стали Волошиной.

А Русы помнили, как Хоропы и Седьмичане врага не щадили, и Меды, и Троянцы, и все от Ойразов до Иры знали, что за родную землю надо сражаться до смерти! А ляжет Рус на поле со славою — отправится на Тот Свет в Ирий прекрасный, и встретится там с отцом, с матерью, с братьями, сестрами умершими и всей своей прежней Родыной. А там они землю Сварогову рают, пашницу сеют и вено венят летом, и Свет Тот такой, как и наш, только без болезней и горестей. И люди там такие же, как и здесь, только синие, и земля там синяя, и трава, и синие кони ржут, и синие стада по синим степям ходят.

те времена, когда ещё земли Киевской-на-Днепре не было, а была единая Русколань, и Русы жили от Pa-реки до Карпен, то между Днестром и Прутом тоже обитали русские племена. В те времена все славяне, какие были на полуночи и восходе Солнца, назывались Русами, потому что были русыми и голубоглазыми.

Ещё перед тем, как Дурий-царь на Русь ходил, а царица Сиромахова на Дону владычила, тогда уже славяне-русы вместе были и правил ими единый царь — Маха. А потом жена его. царица вдовая Мать-Си-ромахова владычила Русами и Киряку — царя Ойранского — разбила напрочь.

Да пошли потом между Русами распри великие — одни хотели расселиться Родами, а другие хотели оставаться в едином Племени.

И вот часть Русов отошла к Роуси-реке и там поселилась, а другая часть уже давно жила за Горынью, хоть там были Ляхи, что Русов примуковали.

Те же, что между Днестром-Турасом жили и Прутом, назывались Буй-Тур-Русами, потому как были сильными, крепкими и могучими, будто грозные быки буй-туры. И вот Буй-Тур-Русы пошли на Дунай и там осели в гырле-устье его на болотах. А те, кто остались между Днестром и Бугом, назывались Бужанами-Бужичами или Бо-жичами, потому что река их Боугом звалась.

А возле них недалеко была Кивереччина и Уголичи. Те Уголичи или, иначе, Уличи, жили без страха, Волохов не боялись, и хаты свои ставили улицами широкими. А Русы полуденные и восточные ставили грады колунями, чтобы в коло сила была.

Те же Уголичи были храбрыми и сильными, и град у них был великий и крепкий, и улицами на углах пересекался во все стороны. А ещё он был перекрестьем для многих путей из Руси в Волошину и Греиколань и потому назывался Пересечень-градом.

И Буй-Тур-Русы были храбрыми. И вот после смерти князя их Боже-Буса стал сын его Бус-младший Буй-Турами править. Собирались они вместе с Уличами, делали бусы-лодии, от которых потом пошли чайки казацкие, и отправлялись за добычею к Грекам.

Было ведь два Боже-Бус князя и два князя Менжемира хоробрых, первые были отцы, а младшие — их сыновья.

И так был Божа-князь и был Божа-Бус, сын его хоробрый и удачливый. И ходили бусичи, Русы полуденные, против Греков с великой войной на бусах-лодиях многими ратями. И легионы ромейские не могли бусичам противостоять. Когда ворочались они с добычею и проходили мимо Ромейских градов, никто из Греков не выходил, все они боялись Русов до смерти. Буй-Туры, как уже говорилось, жили в устье Дуная и были могучими воинами. И когда выходили сражаться, то снимали рубахи и так, голяком, шли на Греков и побеждали. Потому Греки, как только видели их, кричали:

— Тур-Русы пришли! Беда, спасайся! — и разбегались все, кто куда. Знали, кто к Буй-Турам попадёт, у того жизнь будет короткая — тоньше волоса в прялке у молодой бабы.

А били Русы Греков за то, что те Русичей крали и продавали в отрочество. Русы же рабство-отрочество ненавидели, а с ним вместе и Ромеев-Греков, и ходили Греков наказывать.

Как-то раз ворочались три тысячи лодий Буй-Туровских, и пятьсот из них были нагружены золотом, серебром и дорогими каменьями. А когда пристали к родному берегу, узнали, что Годь на их сёла напала, стариков убила, а жён и детей в полон забрала. Опечалился Бус-князь, потом приказал яму рыть, сложить в неё всё добро и четыре камня поставить, чтоб потом отыскать.

И послал Бус-князь к Ярусланам просить коней, потому что своих Готы забрали. Пришли Ярусланы, пригнали коней и рассказали, что Готы возле Боуга-реки Станом раскинулись.

Обратился Бус к людям своим:

— Русы мои, Буй-Туры храбрые! Лепше загинем, а за жён, детей и отцов отомстим!

И пошли Буй-Туры к Боугу-реке и укрылись в балках до вечера. А ночью оседлали коней и налетели на Готов, как вихри, разбили их, разметали, отбили половину родичей, а другая уже бьша Готами до смерти замучена. И били Русы Готов так, что земля почервонела от крови, и полегло врагов две тьмы!

А потом прослышали Русы, что Гуны в их степи идут.

И опять долго бились-сражались с врагами новыми в чистом поле, и не знали ни покоя, ни отдыха.

А когда вернулись назад, хотели добро найти, да не знали — где. Все, кто яму копал, в боях сгинули, и сам Бус-князь полёг от меча вражеского.

И так добро то осталось где-то не Буге-реке, лежит-дожидается, может кто придёт и отыщет его.

огда много времён прошло, и Русы о прошлом понемногу забывать стали, то Певцы-Бояны напоминали им о древности, о Пересечне, о Родич-граде и Роде-Рожаниче славном.

Так когда-то возвели Русы валы высокие для защиты от Горыньской Змеюки. То враги были, что за Горынь-рекой тырловались, а оттуда на Русь лезли. И как пробиралась та Змеюка, так людей жрала, и ниоткуда спасенья не было, потому как соседи Русам не помогали — они сами Змеюки той боялись.

И вот возвели Русы валы, а посредине стали Родич-град будовать. Строили, да не достроили, поспорили и разошлись в разные стороны, а валы бросили и охраны на них не оставили.

А вночи приползла Змеюка Горыньская и многих людей убила.

Собрал тогда один Воевода людей и прогнал ту Змею-ку силой. И сказали люди, чтоб тот Воевода был над ними Князем, а иначе всем — гибель. И велел тогда Князь славить Рода-Рожанича или, иначе, Сварога и приносить ему требы. И сказал он так:

— Сварог-отец есть Род божий, а от него через Перуна, Свентовида, Даждьбога, Яра, Купалу, Вышня, Крышня, через Велеса мудрого, Сивого, Коляду, Хорса и Мать Сыру-Землю нашу происходит и наш Род, Род славян-русов. И оттого мы должны прежде всего Рода-Рожанича славить и Род свой беречь. А кто не будет заветы Богов и Пращуров чтить, дважды речь не стану — изгоню из Рода, и он станет бездомным Бродником!

Поняли Русы, что князь об их же благе печётся, и назвали его Род-князем и стали его слушаться.

Достроил Род-князь Родич-град, поставил на валах охрану, а в степь выслал дозоры. Потом приказал волов пригнать, зпряг их в большой плуг и провёл в дикой степи первую борозду. За ним и все люди стали поля раять и жито-пшеницу сеять. А когда Змеюка нелезала, собирались и били её. А Роду-Рожаничу непременно Требу давали — молоко, яйца, сыр, масло, просо, пшеницу. И давал им Сварог урожай щедрый, и Русы редко страдали голодом.

И размножилась Русь, стало много у неё воинов и пеших, и конных, и стали бояться её враги.

Потому восславим и мы Рода-Рожанича, и Род свой, и старого Род-князя, и всех воинов, что за Русь полегли!

о было давным-давно, ещё в начале веков, когда Русы в лесах и степях жили, скот гоняли, охотничали и бортничали.

И тогда в степях люди, как в великом котле, кипели, — одни уходили, другие являлись, одни других убивали и грабили, уводили пленников и продавали в рабство.

И были у наших Щуров-Пращуров цари разные — были умные, храбрые, а бывали и глупые. И был у них царь Лихослав ленивый — всё на возу спал да мёд хмельной пил. И людей своих распустил совсем, слушаться перестали, а потом и от Рода начали отделяться. Пошли селиться по всем малым речкам, и две-три семьи уже Род новый делают, а про старый не желают и знать. Ловят в реке рыбу, бьют в лесу зайцев и вепрей, в лесах борти на мёд делают, орехи-ягоды собирают. А надо хлеб — меняют у тех, кто просо под золу сеют. Берут просо — толкут, варят, пекут и едят. И что в степи происходит — Русам не ведомо.

Ежели бегут люди от врагов каких — Русы их принимают, а сами на сечу не идут, потому как и сам царь ихний не хочет ни в какие дела вмешиваться, ему на возу лежать спокойнее.

А тем временем Хоролы пришли из Гнилого Дона, где у них зимние кошары, они там, в камышах, своих овец зимой держат, и рассказали, что на восходе большая война идёт — Гуны на Ланей и Ерусланей напали, много скота отобрали, а людей в отроки взяли и заставили на себя работать, а кто противился, того убивали, либо огнём жгли, а то к лошадям привязывали и на куски разрывали. И собрались Лани и Еруслани, вступили в сечу с Гунами, и часть стад своих и людей отбили, и идут сюда, за Днипро, к Герлыгам. И мы стада свои забрали, от Гунов уходим, да скоро Гуны и в наши степи придут.

Услышали про то степные цари и собрались на Совет, как общей силой против врага выступать. И послали к царю Лихославу гонца с требованием людей для войска прислать.

Подумал царь Лихослав, почесал бороду, и позвал Старших Родичей, чтоб те подготовили воинов.

И собрали те пять конных ратей, и послал их Лихослав к степным царям воевать.

Пошли они, поехали к полудню, а уже вечером прибежали назад! Велел царь Лихослав их киями побить, а каждого десятого на дубах повесить, а остальных назад отослал, чтоб степные цари на него не гневались. И сам взял кий дубовый и всех советников своих колошматил, так что разбегались они с воплением. И ушли вояки назад на полдень, и в тот раз уже добре бились, царя своего боялись.

И сказали Старые люди — когда-то были Русы Могучары великие, а теперь стали ленивые. Только когда бьёшь и наказываешь, тогда слушаются. Видишь, царь, своими очами, что людей нельзя распускать, а надо держать в послушности. А чтоб люди тебя слушались, самого себя распускать нельзя!

Ежели б все такие были у нас цари, то Русь давно бы загинула. Да, слава богам, достойными князьями и героями она прославилась!

те далёкие времена, которые в буркунах-травах заплутали, так что не осталось от них ни славы, ни памяти, был над Русами царь Калюжа, и много старался он для людей своих, и люди его любили за то.

В тот час шли великие войны на земле нашей, и Калюжа-царь берёг людей от напастей. И как-то случилось, что Русы не могли детей выкармливать — много помирало их осенью и зимой. И призвал Калюжа-царь людей Зналых, и те сказали детей в тепле держать, давать им зимою мёда и ягод, поить брагою и молоком, блюсти чистоту и хворых отделять от здравых. И скоро стали дети здоровые. Так пасли Русы скотину, рыбу ловили в реках, бортничали в лесах. А жили они возле речек, и там бабы бакши садили. Мужики скот гоняли в степях, сторожевую службу несли и редко дома бывали. А дома жёны, деды и дети работу свою справляли каждый день, а работы много было, так что детям и погулять времени не выпадало. И нарекали жёны, что ежели б не война весь час, то козаки чаще б домой ворочались и во всём помогали, и всем тогда стало легче.

Да прискакали гонцы от Волыни и сказали, что Обра на них напала. И велел Калюжа-царь брать мечи и становиться на межах-границах, и не пускать Обру в земли свои.

И стояли козаки на межах и стражу несли. И был в то лето великий недород хлебный, и бакши капусты не уродили, и Руса с осени стала голодовать.

И сказал Калюжа-царь орехи собирать, крапиву мочить и рыбу сушить, а зерно в общий амбар собрать и всем выдавать понемногу и поровну. Так жили Русы бедовали до следующего года.

А там охота пошла добрая, скотина за лето расплодилась, и бакши уродили рясно. И с того времени поправилась Русь, и царя своего славила.

Вспомним и мы Калюжу-царя и помянем его имя славой!

одили Русы в степи, и подкрадывалось к ним в ночи Лихо Семиглазое-Семиочитое — то шакалом выло, то пардусом неслышно ползло.

И всю ночь не спали Русы, и тысячи огней во тьме видели. А то костры горели далёкие, и у каждого костра — сто врагов, а всего тех костров — тысяча, и как от того Лиха избавиться?

Покидали Русы овец на возы и поехали к Борусам в леса дубовые, в густые тернии, к Городечням славным на Донце-реке. Там сидят Русы Лесные — Бор-Русы и мечи готовят против Гуняк-врагов.

Вот напали Гуняки на Русов, потекли многою конницей, и пошла в степи великая валка. Да пришла Русь Лесная на подмогу, а потом вступила с ними в битву Русь Киевская Днепровская. И видят Гуняки, что Русь храбрая, и что не могут они над ней вытезеть, и тогда стали пытать мира Гуняки Отиловы.

И шли Гуняки Отиловы на полдень и с Тиверой и Покутой сговаривались про совместную войну против Ромов. И те русы полуденные с ними шли, и Везунча, и Уличи, и Хорвы. А Русь Степная, Русь Борусская и Киевская Русь не ходили — не знали они ещё, каков Отила тот, умеет ли держать своё слово, и справедливо ли добычею делится. А потом слышно стало, что Гуняки слово держат и Ромов бьют, а Отила Страву русскую ест и мёды пьёт, как и мы.

И вот пошла Русь Дунайская с Гуняками, а Степная Русь и Киевская всё равно не пошли.

И в те времена Диво Дивное каждую ночь в степи резвилось и нападало на Лихо Семиочитое, и Русам зла никогда от Дива не было. Теперь всё зло доставалось Ромеям-Грекам, — грабили их Гуны с Русами полуденными, отбирали много скота, коней и добра всяческого, пригоняли в Киев и продавали задёшево. А Русы Киевские только глядели, что творится на Межах и Панщине, а также в Норочи за Дунаем синим. И плакали Греки, как когда-то Русы, и не знали, камо податься и куда главу свою деть, чтоб целой осталась.

И было так, пока Отила с людьми дальше на запад Солнца не отошёл. А когда назад вернулся, то вскоре помер — его дивчина какая-то завраждила.

И с того времени исчезли Гуны, и Русам уже некого опасаться стало.

а как пришла в степь Беда-Бедучая неминучая, Беда-Бедованная кровавая.

То не ветер в граве свистит, то кони борзые по степи скачут, и зовёт Воевода людей своих:

— Ой, вы хлопцы мои. добры молодцы! А вставайте, храбрые, поднимайтесь! Новый враг в нашу степь пришёл, страшный враг, злой и сильный!

Вы же, хлопцы мои, добры молодцы, берите палицы крепкие, берите пики длинные, вынимайте ножи-оконяки острые, затаитесь в траве высокой и дожидайтесь ворога.

А прискачет враг — поднимайтесь, наставаляйте оконяки на коней вражеских и бейте их прямо в черево, загоняйте поглубже в брюхо. И тогда споткнутся они, станут падать, станут всадников своих сбрасывать. И когда вы, мои молодцы, тех упавших всадников перебьёте, то придёт конец и войне!

И скакал по степям цветущим молодой Воевода с витязями, и кричал он всем слово воинское:

— Собирайтесь все, люди добрые! Собирайтесь мужи и юноши! Да берите в руки оружие и встречайте врага ужасного! Там сосед наш царь Одинац уже храбро кровь свою проливает, так не пощадим и мы животов своих и отвадим гостей непрошенных!

И сошлись тут витязи русские в смертной битве со своим ворогом. Заблестели мечи булатные, затрещали копья дубовые, тучи стрел зажужжали осами, и слилось щитов громыхание.

А земля гудит, трава падает, трава падает, дым встаёт — то Беда в степи валом катится. Кто упал, тот навек пропал, кто промедлил миг — и того не сыщешь. И летят к полю битвы вороны, клевать мяса мужские белые.

Застонала сама Земля-Матушка, убоялася за своих детушек. Стала жарко молиться мужу, своему Сварогу небесному, чтобы он за Русов вступился да помог им врагов изгнать и Беду-Бедучую миновать!

тоит Баба Каменная, стоит-поглядывает
на степь на зелёную, на курганы высокие.
А чья то степь, и что за курганы?
А то русская степь и курганы русские, —
спят в них вечным сном наши витязи.
Стоит Баба и думу думает,
думу степную вечную, тягостную, как камень.
Сама видела Баба и слышала,
как земля тряслась от грома железного,
как трава ложилась от ржания конского,
как звенели ветры от криков воинских,
и как шли полки русские в свой последний бой.
И хотела крикнуть им Баба Степная:
«Ой, Лихо моё, горе! Куда ж вы идёте?
А вдруг никто из вас не придёт назад,
не придёт назад, не воротится!
И будут плакать по вас жёны и матери,
а дети останутся сиротами!»
Так хотела кликнуть Баба Степная,
да ни слова им не промолвила —
не владела языком человеческим,
да и русской речи не ведала.
И стоит с тех пор над курганами
с вечной горечью в сердце каменном.
Столько слёз уже перевидела, что к земле
склонилась от тяжести…