Архитектура от Сталина до Хрущева

Есть известная фраза, что архитектура – это музыка, застывшая в камне. Можно сказать, что архитектура – еще и политика, застывшая в камне. Хрущевское время опознаваемо зрительно – это спальные районы, пятиэтажки, знаменитые Черемушки. От советского времени остались сталинский стиль и хрущевский стиль. Нет ленинского стиля, нет брежневского, нет горбачевского. Только Сталин и Хрущев оставили после себя зримый образ страны своего времени, образ советского города.

Пятиэтажку можно вносить в Книгу рекордов Гиннесса как проект, тиражированный самым большим числом. Существует несколько миллионов копий этих стандартных пятиэтажек. Они стоят по всей России, их экспортировали в Китай, во Вьетнам: там целые районы были застроены такими зданиями.

Практически те же самые пятиэтажки существуют во всех крупных городах мира. Этот проект был придуман во Франции в 1958 году инженером Лагутенко, и первая серия пятиэтажек называлась К-7. Без лифта, с совмещенным санузлом – маленькое и дешевое жилье для широких слоев населения. Сам принцип был прост: здание изготавливалось на заводе методом конвейера, на месте собиралось из деталей, поэтому и существовало такое количество копий.

После покупки французского проекта его переделали под советские реалии и на основе базовой разработали около пятнадцати серий различных пятиэтажек – с мусоропроводами, балконами и тому подобное. В совхозах и малых городах строили трехэтажные и четырехэтажные дома по тем же проектам, просто не достраивая один или два этажа.

В начале 60-х появились и девятиэтажки. Собственно, в хрущевское время строили только эти два типа домов, за исключением, конечно, домов по индивидуальным проектам, в том числе и жилых.

Пожалуй, последняя массовая застройка по всему Советскому Союзу проходила во времена Хрущева. Конечно, в русских провинциальных городах сегодня можно найти какой-нибудь бывший обком или райком брежневской постройки. Но основная застройка все-таки именно хрущевская: вплоть до автобусных остановок, рынков, кинотеатров. В малых провинциальных городах ясно видно, что цивилизация туда последний раз приходила именно с Хрущевым.

Многие сторонники Сталина любят опровергать утверждение, что именно Хрущеву советские люди обязаны массовым строительством жилья. При этом никто не спорит, что эти пятиэтажки решили квартирный вопрос и в массовом порядке обеспечили советских граждан отдельными квартирами. Но эта категория людей утверждает, что Хрущев только реализовал проект, который родился задолго до него, т. е. еще при Сталине. И соответственно отцом этого проекта нужно называть именно Сталина.

Вопрос этот очень сложный и неоднозначный. И чтобы на него ответить, надо рассмотреть и само хрущевское массовое строительство, и реформу архитектуры, и предпосылки к ним.

Само обновление архитектуры, которое произошло, было в русле передовых мировых тенденций. И выражалось оно в отказе от сталинского неоклассицизма. То же самое господство неоклассицизма до Второй мировой войны наблюдалось во всех тоталитарных странах – в Германии, Италии и Японии, и даже во многих демократических странах. Во Франции Всемирная выставка была сделана в духе неоклассицизма, а в Нью-Йорке в этом стиле были построены все небоскребы.

После войны Европа испытала невероятную тягу к обновлению. Казалось, что весь мир должен выглядеть по-другому, потому что старый порядок привел к такому кошмару, как мировая война. И фактически во всех странах, начиная с 1950 года, стал побеждать модернизм. Особенно ясно это было видно в Берлине, где в советской зоне строились сталинские здания, а за стеной уже росли те самые пятиэтажки (т. е. там есть семиэтажки, есть четырехэтажки, но в принципе – это то же панельное домостроительство). Таков был общемировой тренд. И в этом смысле было очень правильно, что СССР встал на те же рельсы, что и весь мир.

Но была и отрицательная сторона. Она заключалась в том, что хрущевская реформа была чудовищным крахом для всей советской архитектуры в целом. А началось это с постановления Совмина «Об излишествах в архитектуре» в 1955 году, предваряемого совещанием по строительству. Разумеется, провести реформу в строительной отрасли за такой короткий срок после смерти Сталина было нереально: строительный отдел ЦК, который проводил это совещание, готовил реформу все два года.

Еще в начале 1954 года некто Георгий Градов написал письмо в ЦК КПСС, где заявил, что в отделе архитектуры сидят вредители – старые профессора, которые не дают перейти на новые индустриальные методы строительства, удешевить архитектуру, в результате чего мы не можем строить жилье, не можем ответить на потребности народа, а вместо этого создаем дорогие высотные здания. На основании этого письма комиссия ЦК стала готовить постановление об излишествах. На совещании по строительству сначала выступил Мордвинов – президент Академии архитектуры, потом Власов – главный архитектор Москвы. Они каялись: «Да, действительно, вот мы тут допустили некоторые излишества, и как-то у нас это все получилось неудачно. Но с другой стороны, мы старались для народа, и здания наши правильные».

Потом Градов разоблачал вредителей, предателей и так далее. И по итогам было принято обращение Всесоюзного съезда строителей выпустить постановление «Об излишествах в архитектуре». Весь процесс был сделан точно по схеме «дела врачей». Смысл во всем этом был такой, что архитекторы будто бы специально хотели строить дорогие здания.

После этого Академия архитектуры была расформирована и вместо нее создан Госстрой. Высочайший уровень профессионализма архитекторов, достигнутый при Сталине, был потерян – всем профессорам пришлось отказаться от профессии. Практически, архитекторов вообще отстранили после этого от проектирования жилых домов, этим стали заниматься инженеры.

Поэтому, с одной стороны, индустриализация, изготовление зданий заводским методом – да, это был мировой тренд. С другой стороны, во всех других странах архитекторы очень много работали с жилыми домами и массу всего интересного придумывали. Ведь и такие здания тоже могут быть очень выразительными. В Советском Союзе же любое внесение корректив в стандартный проект стало рассматриваться как вредительство.

Конечно, реформу и погром архитектуры задумал еще Сталин. Но воплотил ее в жизнь и начал реальное строительство миллионов квадратных метров жилья, разумеется, Хрущев. У Сталина идей о дешевом жилом строительстве никогда не было.

После реформы стали искать разные варианты максимального удешевления строительства. Некоторые примеры ранних хрущевских пятиэтажек можно найти в Москве – они кирпичные, и по легенде их строили немецкие военнопленные. В провинции таких зданий тоже построили довольно много, когда восстанавливали города после войны. А потом было принято решение, что это неэффективно, и взят на вооружение французский проект.

Хрущев понимал, что для действительно дешевого и массового строительства нужен конвейер. И он его построил, пусть даже ценой уничтожения профессии архитектора и школы советской архитектуры.

Но конечно, при Хрущеве строили не только пятиэтажки. Каждый политический лидер хочет оставить после себя что-то и в архитектуре. После Сталина остались грандиозные московские высотки, а после Хрущева – Дворец съездов и Новый Арбат.

Изначально у Никиты Сергеевича не было никаких особых вкусов в архитектуре. Для него дом был всего лишь домом. Он вообще согласился с такой кардинальной реформой архитектуры постольку, поскольку не понимал, где тут искусство. Строительство он оценивал только количеством квадратных метров. Однако у архитекторов даже после разгрома школы все равно была масса идей. Они считали, что отказ от сталинской архитектуры – это благо, это возвращение к конструктивизму и к мировому авангарду. Поэтому строительство типовых пятиэтажек сопровождалось неким взрывом новаторских проектных идей. К примеру, был построен Дом пионеров на Ленинских горах – очень легкое, словно летящее здание. Потом появился Дворец Советов – тоже очень легкое, стеклянное, авангардное здание. Свободная композиция, много воздуха, много света – главной идеей проекта была свобода. Это, собственно, и есть два главных признака архитектуры раннего модернизма – свобода и полет. Стен как будто нет, и получается, что этажи висят на стекле, то есть как бы парят в воздухе. Впрочем, Хрущеву это было все еще совершенно безразлично.

Но потом он стал очень много ездить в зарубежные поездки, и у него начал формироваться свой собственный вкус и свой взгляд на то, какой должна быть архитектура. Он заметил, что города в других странах выглядят совсем не так, как в Советском Союзе, они сделаны на другой эстетике. И ему очень понравилась Куба, особенно набережная Гаваны, которая была построена американцами еще в довоенное время и представляла собой океанскую набережную с небоскребами-гостиницами. И вот тогда Хрущев решил строить Новый Арбат – создать в Москве как бы океанскую набережную.

Он вспомнил о том, что Москва – порт пяти морей, и стал реализовывать свой пафосный архитектурно-политический проект. Строили небоскребы, стилобаты, здание СЭВ, с отсылкой к зданию ООН в Нью-Йорке. Если посмотреть на хрущевские фотографии этого строительства, можно заметить, что его всегда снимали с воды, словно в Москве главный транспорт – это речные трамвайчики. Делалось это специально, чтобы было похоже на океанскую набережную.

Для молодых москвичей Новый Арбат стал собственной «Америкой» – он был непривычный, западный и современный. Там даже висела кубинская реклама и можно было зайти в настоящий бар. Но при Брежневе все хрущевские начинания подвергались критике, и Новый Арбат получил обидное прозвище «вставная челюсть Москвы».

Что касается пятиэтажек, то их строили очень быстро – за считаные месяцы. И это было так невероятно в сравнении со сталинскими домами, которые строили по два-три года, что казалось фантастичным. Но это очень вписывалось в общее настроение, царившее в стране. Было ощущение технологического прорыва: Гагарин полетел в космос, дома строятся за месяц. Это стало как бы частями единого рывка вперед.

Кроме того, Хрущев придумал, так сказать, «временную архитектуру». Он сказал, что коммунизм через двадцать лет будет построен, то есть через двадцать лет будет уже совсем другой мир. Поэтому и дома при строительстве рассчитывали на двадцать пять лет эксплуатации.

Ну и конечно, говоря об архитектуре, нельзя не затронуть вопрос сохранения культурного наследия. Вот этим Хрущев совершенно не занимался. У него не было никакого уважения ни к истории, ни культуре, он мыслил исключительно практично. Фактически, все движение по охране памятников началось в брежневские времена. А при Хрущеве была вторая после 20-х годов волна сноса исторических памятников. Он боролся с пережитками, религией, закрывал и сносил монастыри. При строительстве Дворца съездов был уничтожен Чудов монастырь, а Новый Арбат прошел по жилым районам[41].







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх