Огромная подготовительная работа, проделанная Коммунистической партией и Советским государством в экономически отсталых национальных районах страны в 20-е годы, привела к тому, что во многих из них подавляющая масса крестьянства вступила в колхозы уже в 1930—1932 гг. К началу второй пятилетки такие республики, как Узбекская, Туркменская, Казахская, Киргизская, возникшие на бывших колониальных окраинах России, по охвату крестьянских хозяйств колхозами находились на уровне Украинской ССР или очень незначительно уступали этой наиболее развитой республике. На 1 июля 1933 г. колхозы объединяли на Украине 72,7% крестьянских хозяйств, а в Туркмении — 72,0%, Узбекистане — 71,6, Казахстане — 67,3, Киргизии — 66,9%. Массовая коллективизация здесь была в основном закончена или близилась к завершению. В Казахстане, Киргизии, Туркмении вне колхозов оставались главным образом хозяйства, занимавшиеся кочевым и полукочевым скотоводством, а также находившиеся в труднодоступных горных районах. Земледельческие хозяйства были почти полностью вовлечены в колхозы. Об этом свидетельствовал охват колхозами посевных площадей крестьянских хозяйств: в Казахстане — 96,4%, Туркмении — 90,4% (на Украине — 86,1%).

Среди республик Средней Азии лишь в Таджикской ССР колхозы объединяли менее половины крестьянских хозяйств — 45,2% на 1 июля 1932 г. Основными причинами замедленных темпов коллективизации в этой республике были затянувшаяся вплоть до 1926 г. вооруженная борьба с басмачеством, задержавшая переход к мирному строительству и восстановлению народного хозяйства; незавершенность на большей части территории земельно-водной реформы; более позднее, чем в других районах Средней Азии, возникновение колхозов и совхозов; существующие горные районы и т.п.

Сравнительно невысоким был уровень коллективизации сельского хозяйства и в республиках Закавказья. На 1 июля 1933 г. в колхозах Азербайджанской ССР состояло 58% крестьянских хозяйств, Грузинской ССР — 38,5, Армянской ССР — 38,2%⁸¹⁵. На темпах коллективизации здесь сказались некоторые особенности развития сельского хозяйства: натуральный или полунатуральный характер основной отрасли — зернового производства, распространенность садоводства и виноградарства, требовавших определенных условий для обобществления. В 1932 г. на долю колхозов в ЗСФСР приходилось 64,4% всех посевов технических культур, 32,8% посевов зерновых культур и 15,2% площадей под виноградниками⁸¹⁶. Около 10—12% составляли полукочевые скотоводческие хозяйства, в отдельных районах Азербайджанской ССР их удельный вес доходил до 60%. Значительную часть территории Закавказья занимали горные районы. Замедленные темпы коллективизации здесь объясняются и действием ряда социально-политических факторов: относительно слабой «подрезанностью» кулачества в ходе аграрных преобразований, активизацией в конце 20-х годов остатков буржуазно-националистических и мелкобуржуазных партий, получавших поддержку из-за рубежа благодаря пограничному положению ряда районов и т.п. Все эти обстоятельства привели к тому, что республики Закавказья были менее подготовлены к коллективизации, массовое колхозное движение в них развернулось лишь в 1931 г.⁸¹⁷

Так же как в союзных республиках, протекал процесс коллективизации в автономных республиках и областях РСФСР. К началу второй пятилетки некоторые из них в основном завершили коллективизацию, а другим еще предстояло вовлечь в колхозы большую часть крестьянства. Такое деление национальных районов по уровню коллективизации сельского хозяйства на две группы четко прослеживалось на Северном Кавказе. Черкесия, Адыгея, Северная Осетия и Кабардино-Балкария — автономные республики и области с преобладанием равнинных районов, сравнительно развитым зерновым производством — к июлю 1933 г. в основном закончили коллективизацию. Колхозы объединяли от 79,4 до 96,7% крестьянских хозяйств и от 90,3 до 98,1% посевной площади. Кабардино-Балкария уже в 1934 г., первая среди национальных районов Северного Кавказа, завершила коллективизацию горского населения. Другую группу составляли Дагестан, Карачай и Чечено-Ингушетия — территории с высоким удельным весом горных районов в экономике (в Дагестане, например, на долю предгорной и горной зон в начале 30-х годов приходилась половина всей посевной площади), развитым отгонным животноводством (животноводство давало около 72 сельскохозяйственной продукции в Дагестане и Чечено-Ингушетии и свыше ²/₃ в Карачае). Здесь коллективизацией было охвачено от 20,1 до 34,0% крестьянских хозяйств и от 36,3 до 52,3% посевной площади. Преобладающая масса коллективных хозяйств приходилась на равнинные районы, где процент коллективизации колебался от 40 до 70. В горных районах уровень коллективизации был невысок: колхозы объединяли от 5,6 до 26,8% крестьянских хозяйств.

Из национальных районов Сибири наиболее высокий уровень коллективизации к началу второй пятилетки был в Хакасии: 71,8% крестьянских хозяйств на 1 января 1933 г. В Бурятии и Горном Алтае (Ойротии) в колхозах было свыше половины крестьянских хозяйств — соответственно 55,6 и 55,8% на 1 июля 1933 г., в Якутии — 41,7% (на 1 января 1933 г.). Здесь были коллективизированы главным образом земледельческие районы, на очереди стояла коллективизация кочевых и полукочевых скотоводческих районов, горных районов, а в Якутии еще и районов, населенных северными народами.

В начале массового колхозного движения находились национальные районы Крайнего Севера. К 1933 г. лишь некоторые северные народы, ведущие оседлый образ жизни (например, народы Амура), завершили в основном коллективизацию. В целом по Крайнему Северу в 1932 г. в колхозы входило около 20—25% хозяйств северных народов, с колебаниями от 8,4% в Ямало-Ненецком национальном округе до 55% в Корякском национальном округе⁸¹⁸.

Таким образом, к началу второй пятилетки слабее всего были охвачены коллективизацией наиболее отсталые национальные районы страны с отраслями сельского хозяйства, труднее поддающимися производственному кооперированию, требующими определенных экономических условий для обобществления производства (если для обобществления производства зерновых и технических культур на первых порах достаточно простого объединения крестьянских земельных наделов и инвентаря, то для обобществления животноводства нужно предварительно подготовить помещения для скота, кормовую базу и т.п.).

Различия в уровнях коллективизации — завершение в основном коллективизации в одних районах и только начало массового колхозного движения в других — требовали дифференцированного подхода к процессу социалистической реконструкции сельского хозяйства в национальных республиках и областях. В районах, близких к завершению коллективизации, на первый план выдвигалась необходимость подведения под крупное социалистическое сельскохозяйственное производство соответствующей материально-технической базы, организационно-хозяйственное укрепление колхозов. В Дагестанской АССР и Карачаевской автономной области, ряде горных районов Средней Азии, в Якутской АССР, на Крайнем Севере и в других районах в первые годы второй пятилетки сохраняла актуальность задача подготовки массового колхозного движения, вовлечения крестьянства в простейшие объединения (животноводческие товарищества, супряги, десятидворки и т.д.)⁸¹⁹.

Вторая пятилетка ознаменовалась дальнейшими сдвигами в социалистическом преобразовании сельского хозяйства ранее отсталых национальных районов; в большинстве из них полностью завершился процесс коллективизации, а в кочевых и полукочевых районах, кроме того, процесс перехода хозяйств к оседлому образу жизни. Крестьянство этих районов окончательно порвало с остатками феодально-патриархальных и патриархально-родовых отношений и прочно встало на путь социализма.

Процесс коллективизации в национальных районах на ее завершающем этапе показывают данные таблицы.

^{* «Колхозы во второй пятилетке», стр. 3—5; «Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933—1940 гг.», стр. 439, 445. ** 1932 г. *** 1930 г. **** Апрель. ***** 1938 г.}

На рубеже первой и второй пятилеток, а также в начале второй пятилетки темпы колхозного движения повсеместно замедлились, в ряде районов число крестьянских хозяйств в колхозах даже сократилось, уровень коллективизации снизился. Так, в Казахстане (с 1 июля 1932 г. по 1 июля 1933 г.) число крестьянских хозяйств в колхозах уменьшилось с 662,9 тыс. до 536,6 тыс., в Узбекистане (с 1 июля 1932 г. по 1 июля 1935 г.) — с 726,9 до 623,2 тыс., в Туркмении (с 1 июля 1932 г. по 1 июля 1934 г.) — со 118,0 до 104,8 тыс., в Киргизии (с 1 июля 1933 г. по 1 июля 1934 г.) — со 145,5 до 117,6 тыс. Уровень коллективизации (по числу крестьянских хозяйств) составлял в Казахстане 73,1% на 1 июля 1932 г. и 67,3% на 1 июля 1933 г., в Узбекистане соответственно 81,7 и 71,6%, Туркмении — 73,0 и 72,0%, Киргизии — 67,4 и 66,9%. Снижение уровня коллективизации наблюдалось также в Азербайджане и Грузии (1933—1934 гг.), а среди автономных республик и областей РСФСР — в Бурятии, Горном Алтае (1932—1933 гг.) и др. Аналогичные явления отмечались и в ведущих зерновых районах страны: на Северном Кавказе, Средней и Нижней Волге⁸²⁰.

Сокращение числа крестьянских хозяйств в колхозах было связано с уходом части колхозников в города вследствие бурно развернувшейся индустриализации страны. Однако главную роль в замедлении, а тем более в снижении темпов колхозного движения играли несовершенство налоговой системы, приводившее к повышенному обложению колхозников по сравнению с единоличниками, случаи нарушения колхозной демократии и т.п.⁸²¹ В различных районах к этим общим для всей страны причинам прибавлялись другие обстоятельства. В зерновых районах развитие колхозного движения было замедлено из-за неурожая 1931 и 1932 гг., подорвавшего колхозную экономику и вызвавшего выход из колхозов части крестьян. В районах кочевого и полукочевого скотоводства Казахстана, Киргизии, Туркмении, Бурятии к концу первой пятилетки наметилась тенденция форсировать коллективизацию крестьянства и переход к оседлому образу жизни. Это вызвало выход части крестьян из колхозов, откочевки за пределы районов форсированной коллективизации и даже за пределы своих национальных республик.

Партия и правительство приняли решительные меры по устранению причин, мешающих коллективизации сельского хозяйства. Была укреплена материально-техническая база колхозов: ускорено строительство МТС, увеличена поставка сельскому хозяйству тракторов, комбайнов и других машин. В конце 1934 — начале 1935 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР издали ряд постановлений, направленных на стимулирование дальнейшего роста колхозного движения (в частности, были расширены льготы колхозам и колхозникам по заготовке сельскохозяйственной продукции и налоговому обложению по сравнению с единоличными хозяйствами), улучшение финансового положения и упорядочение учета в колхозах и т.д.⁸²²

Огромную роль в завершении коллективизации сыграл новый Примерный устав сельскохозяйственной артели, принятый, как уже упоминалось, Вторым Всесоюзным съездом колхозников-ударников в феврале 1935 г. и утвержденный СНК СССР и ЦК ВКП(б)⁸²³. Обобщив опыт коллективизации сельского хозяйства в стране, устав внес некоторые важные изменения в организационные принципы колхозного строя, что способствовало притоку в колхозы новых членов. По сравнению с уставом 1930 г. облегчались условия приема единоличников в колхозы, более четко определялось место личного подсобного хозяйства колхозника и устанавливались его размеры для различных районов страны, причем значительно увеличивалось количество скота в личном пользовании колхозного двора. Новый устав обеспечивал расширение колхозной демократии, укрепление основ общественного производства и рост материального благосостояния колхозников⁸²⁴.

Партия и правительство приняли также ряд специальных мер по ликвидации перегибов и недостатков, выявленных в колхозном строительстве отдельных республик и национальных районов. Еще в постановлении «О формах коллективизации в районах народностей Крайнего Севера» от 1 сентября 1932 г. ЦК ВКП(б) потребовал от краевых и областных партийных организаций «повести решительную борьбу против грубого механического перенесения в отсталые туземные районы Крайнего Севера опыта передовых районов Союза», приведшего к форсированному строительству здесь артелей и коммун. Главное внимание в этих районах предлагалось сосредоточить на простейших формах производственного кооперирования, лишь в наиболее развитых в экономическом и политическом отношении районах допускалось создание колхозов по типу сельскохозяйственных артелей⁸²⁵.

В постановлении «О сельском хозяйстве, и в частности животноводстве, Казахстана» от 17 сентября 1932 г. ЦК ВКП(б) указывал на недопустимость администрирования в вопросах колхозного строительства и перевода кочевого и полукочевого населения на оседлый образ жизни. Постановление направляло партийные и советские органы республики на постепенное осуществление коллективизации и перестройки отсталого скотоводческого хозяйства при широком добровольном участии и самодеятельности самих бедняцко-середняцких масс. В качестве основной формы колхозного движения на ближайшие годы рекомендовалось товарищество по общественной обработке земли и косьбе сена.

В целях дальнейшего развертывания социалистических преобразований в животноводческих районах ЦК ВКП(б) предлагал расширить сеть машинно-тракторных и машинно-сенокосных станций, всемерно содействовать развитию земледелия, для чего обеспечить казахов-скотоводов пахотными землями, оказать им помощь кредитами, продовольствием, семенами, сельскохозяйственными машинами и орудиями. Кочевые и полукочевые хозяйства на два года освобождались от централизованных заготовок скота и хлеба, от государственных налогов и обязательных платежей, с них была снята задолженность за прошлые годы⁸²⁶.

В связи с указаниями ЦК ВКП(б) намечались дополнительные меры помощи Казахстану в завершении коллективизации и переводе кочевого и полукочевого населения на оседлый образ жизни (сокращение объема хлебозаготовок; отсрочка возврата продовольственной и семенной ссуды, часть которой (в размере 1 млн. пуд. зерна) признана безвозвратной и оставлена в распоряжении республики; увеличение бюджетных средств на мероприятия по перестройке кочевого образа жизни казахского крестьянства; обеспечение оседающих хозяйств рабочим и продуктивным скотом и т.д.)⁸²⁷.

Основные положения постановлений партии и правительства по Казахстану были распространены на районы кочевого и полукочевого животноводства Киргизии, Туркмении, Бурятии и Горного Алтая.

Во второй половине 1933 г. ЦК ВКП(б), изучив ход колхозного строительства в ряде национальных районов, отметил искусственное ускорение перевода тозов на устав сельскохозяйственной артели в Таджикистане, ставшее главным препятствием для развития коллективизации, и предложил руководящим органам республики развертывать колхозное движение в простейших формах⁸²⁸.

На Крайнем Севере, в Таджикистане, в районах кочевого и полукочевого животноводства Казахстана, Киргизии, Туркмении и других республик колхозное строительство в начальные годы второй пятилетки велось под знаком преодоления ошибок и недостатков, реализации намеченных партией и правительством путей и форм борьбы за социалистическое переустройство сельского хозяйства.

Во всех этих районах искусственно созданные артели были преобразованы в простейшие колхозы: ппо (простейшие производственные объединения) на Крайнем Севере, тозы, тожи (товарищества по общественному ведению животноводства), тоусы (товарищества по совместной уборке сена) в Таджикистане, Казахстане, Киргизии, Бурятии. Число ппо в районах Крайнего Севера в 1933 г. увеличилось более чем в 3,7 раза по сравнению с 1932 г. На их долю приходилось 8% всех колхозов в 1932 г. и 29,3% в 1933 г., в том числе в Ненецком национальном округе соответственно 46,7 и 62,5%, Ямало-Ненецком — 21,4 и 66,6%, северных районах Якутской АССР — 18,4 и 60,9%⁸²⁹. В Казахстане из 1117 сельскохозяйственных артелей, созданных в районах кочевого и полукочевого животноводства, было сохранено 178, на месте остальных образованы тозы⁸³⁰. В результате удельный вес простейших форм колхозов (по числу крестьянских хозяйств) вырос С 1,8% В 1932 г. до 29,3% в 1933 г. Аналогичные процессы происходили в других республиках. В 1933 г. в Таджикистане в тозах состояло уже 50,4% всех крестьянских хозяйств, вступивших в колхозы, в Туркмении — 33,5%⁸³¹.

Реорганизация сельскохозяйственных артелей в простейшие формы колхозов сопровождалась ликвидацией товарных ферм и возвращением обобществленного скота в индивидуальное пользование колхозников. Так, в Казахстане в 1933 г. было расформировано 624 колхозных товарных фермы и возвращено колхозникам в личную собственность 279 тыс. голов скота⁸³².

Кроме того, в 1933—1934 гг. в индивидуальное пользование колхозников поступило еще свыше 956,6 тыс. голов скота, купленного на льготных условиях у совхозов и колхозов⁸³³. В Туркмении в 1933 г. были расформированы 53 колхозные фермы и возвращено колхозникам около 35 тыс. голов скота. В 1934 г. им передано совхозами и колхозами еще более 40 тыс. голов скота⁸³⁴.

Исправление допущенных ошибок и оказание экономической помощи крестьянству привели к массовому возвращению хозяйств, откочевавших в другие районы (так называемых откочевников), расселение и хозяйственное устройство которых происходило путем включения в существующие колхозы или объединения в новые тозы. В Казахстане к концу 1933 г. таким образом было устроено свыше 96 тыс. кочевников и откочевников, на эти цели затрачено более 23 млн. руб.

После июльского (1934 г.) совещания, проведенного ЦК ВКП(б) с секретарями республиканских, областных и краевых комитетов партии, во всех национальных районах были составлены планы завершения коллективизации, в которых намечались различные меры по вовлечению крестьянства в колхозы с учетом специфики каждого района, определялись формы колхозного строительства на ближайший период. В соответствии с этими планами особенно большая работа развернулась в районах, до сих пор слабо охваченных колхозным движением. В этих районах создавались простейшие объединения как подготовительная ступень к колхозам. Так, в Карачаевской автономной области организовывались животноводческие товарищества, в состав которых входили специальные производственные группы для выполнения отдельных сельскохозяйственных работ: обработки земли, выпаса скота, сенокошения и т.п. Эти товарищества охватывали в 1933 г. 68,5% всех единоличных хозяйств, в 1934 г. — 72,4% при уровне коллективизации в области соответственно 29,1 и 32,5%. В Якутии большое внимание уделялось организации супряг, означавших сложение рабочего скота и сельскохозяйственного инвентаря на период посевной и уборочной кампаний. На Крайнем Севере Советы и культбазы, красные чумы и фактории создавали среди единоличных хозяйств неуставные временные объединения по совместному выпасу оленей, охоте. На базе всех этих простейших объединений затем возникли многие колхозы.

В районах Крайнего Севера, кроме того, была сохранена и укреплена интегральная кооперация, которая до 1936 г. оставалась «основной организацией, ведущей работу по социалистической реконструкции северного промыслового хозяйства»⁸³⁵ (в целом по стране производственная — сельскохозяйственная — кооперация как исчерпавшая свои функции была ликвидирована). По решению правительства интегральная кооперация выделялась в самостоятельную кооперативно-колхозную систему, действующую исключительно на Крайнем Севере⁸³⁶. В 1933 г. она охватывала около 45% взрослого населения северных народов, в 1934 г. — свыше 50%, в том числе кочевое население было кооперировано на 20—25%⁸³⁷.

Советское государство усилило помощь экономически отсталым национальным республикам и областям в деле развития и завершения коллективизации: возросли капиталовложения в сельское хозяйство, осуществлялось преимущественное снабжение этих районов передовой техникой, расширялась сеть машинно-тракторных и машинно-сенокосных (на Крайнем Севере — моторно-рыболовных и промыслово-охотничьих) станций, предоставлялись кредиты и различные дополнительные льготы колхозам и колхозникам в отношении налогов и заготовок (например, колхозы Крайнего Севера в течение второй пятилетки полностью освобождались от обязательных поставок продукции), ужесточились экономические меры борьбы с сохранившимися эксплуататорскими хозяйствами и т.д. В годы второй пятилетки усилилось шефство социалистических промышленных предприятий над аулами и улусами, более развитых районов, уже завершивших коллективизацию, над отстававшими в этой области.

Одной из форм помощи Советского государства северным народам в колхозном строительстве было создание промышленно-транспортных комбинатов, осваивающих Крайний Север (Акционерного Камчатского общества, Главсевморпути, Дальстроя и др.). Постановлением СНК СССР от 22 июня 1936 г. на эти комбинаты возлагалось «содействие хозяйственному и культурному подъему коренного населения Крайнего Севера и привлечение этого населения к активному участию в социалистическом строительстве», организация и руководство перестройкой их хозяйства⁸³⁸. Так, под руководством Дальстроя к концу 1936 г. в трех национальных районах Охотско-Эвенского округа было создано 9 артелей и 19 ппо, объединивших 79,5% оседлых и 75,5% кочевых хозяйств⁸³⁹.

Важная роль в социалистических преобразованиях на Крайнем Севере отводилась культурным базам. Это были целые городки, где располагались просветительные, медицинские и ветеринарные учреждения, показательные предприятия (питомники племенного скота, опытные агрономические и животноводческие пункты и т.п.). В 1936 г. в районах Крайнего Севера действовало 18 культбаз, которые служили центрами хозяйственной и культурной жизни, подготовки национальных кадров для колхозного строительства. Вокруг культбаз прежде всего возникали колхозы.

Большую помощь народам Севера, а также бурятскому, казахскому и другим народам в организации колхозов оказали русские старожилы и переселенцы. Старожилы были основателями ряда колхозов или вступали в существующие колхозы коренного населения, принося новые! трудовые навыки, содействуя развитию новых отраслей производства. В годы второй пятилетки известное влияние на ускорение колхозного строительства в национальных окраинных районах оказало усилившееся их заселение. Русские и украинские крестьяне, переселявшиеся сюда целыми колхозами, втягивали в них коренное население, иногда они сливались с имевшимися здесь национальными колхозами.

Все это, а также организационно-хозяйственное укрепление колхозов обусловило быстрый рост колхозного движения во всех национальных республиках и областях. С 1933—1934 гг., в ряде районов с 1934—1935 гг., начинается прилив крестьян в колхозы. Особенно значительным он был в 1935—1936 гг., чему немало способствовал переход колхозов на новый устав сельскохозяйственной артели. В Туркменской ССР с 1 июня 1935 г. по 1 июля 1936 г. в колхозы вступило 7,6 тыс. крестьянских хозяйств вместо 0,7 тыс. за период с 1 июля 1934 г. по 1 июля 1935 г., в Таджикской ССР — соответственно 42,0 тыс. вместо 0,5 тыс. В республиках Закавказья за то же время число крестьянских хозяйств в колхозах увеличилось на 243,2 тыс. вместо 94,6 тыс. Подобные явления отмечались во всех национальных республиках и областях⁸⁴⁰.

С середины второй пятилетки усилилось колхозное строительство в горных районах Средней Азии, Северного Кавказа, Закавказья. По Западному Памиру (Таджикская ССР) колхозы охватывали в 1935 г. 7,8% крестьянских хозяйств, в 1936 г. — 26,8, в 1937 г. — 57,4, к весне 1938 г. — 70%⁸⁴¹. Уровень коллективизации крестьянства во всех горных районах республики повысился с 5,5% в 1933 г. до 52,5% в 1937 г. В Дагестане в 1935 г. возникли первые колхозы в трех высокогорных районах. В последующие годы второй пятилетки в колхозное строительство включились остальные пять высокогорных районов, где до этого совершенно не было колхозов. К концу 1937 г. колхозы горных районов Дагестана объединяли 75,7% крестьянских хозяйств вместо 5,6% в 1933 г.

В годы второй пятилетки были достигнуты серьезные успехи в колхозном строительстве на Крайнем Севере. Некоторые северные народы уже в 1934—1935 гг. полностью завершили коллективизацию. У народов в бассейне реки Амура (нивхов, нанаев, ульчей) колхозы охватывали 95—97% хозяйств, у народов Сахалина (нивхов, ороков, эвенков) — 90—100, у тофаларов — 97,8%⁸⁴². К завершению коллективизации приближались целые национальные округа Крайнего Севера — Корякский и Ханты-Мансийский, вовлекшие в колхозы соответственно 88,3% (1936 г.) и 74,4% (1937 г.) хозяйств северных народов.

Вместе с тем в отдельных районах первые колхозы стали возникать лишь к концу второй пятилетки. Так, в Оленекском районе (Север Якутии) организация колхозов — товариществ по совместному выпасу оленей — впервые началась в 1935—1936 гг., в Хатангском районе (Таймырский национальный округ) — в 1937 г. Наиболее медленными темпами колхозное строительство развертывалось у народов, занимавшихся оленеводством и ведущих кочевой образ жизни. В Ямало-Ненецком национальном округе колхозы объединяли в 1937 г. 40% хозяйств северных народов, в Чукотском — 42,1% (1936 г.). По всему Крайнему Северу к концу второй пятилетки в колхозы входило не менее ? хозяйств северных народов.

В связи с усилением колхозного строительства в наиболее отсталых районах различия в уровнях коллективизации между национальными республиками и областями страны за годы второй пятилетки существенно сгладились. В 1937 г. вне колхозов в целом по Союзу оставалось 7% крестьянских хозяйств, в Казахстане — 2,5%, республиках Средней Азии — от 4,6% (Туркмения) до 10,9% (Киргизия), республиках Закавказья — от 11,3% (Армения) до 23,5% (Грузия). Та же картина наблюдалась в автономных республиках и областях РСФСР. По Российской Федерации на долю единоличных хозяйств приходилось 7,4% всех крестьянских хозяйств, в автономных республиках и областях — от 0,4% (Северная Осетия) до 13,2% (Дагестан). Лишь в Якутии удельный вес единоличных хозяйств повышался до 31,4%, в национальных районах Крайнего Севера — до 50%.

Еще меньшими были региональные различия в уровнях коллективизации при учете посевной площади крестьянских хозяйств, объединенных в колхозы. В 1937 г. единоличные хозяйства сохраняли по Союзу 0,9% бывших крестьянских посевов, по союзным республикам — от 0,2% (Казахстан) до 7,4% (Армения) и только в Грузии — 17,2%, по автономным республикам и областям РСФСР (на 1 июля 1938 г.) — от 0 (Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Калмыкия) до 4,2% (Дагестан) и 11,8% в Якутии⁸⁴³.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что к концу второй пятилетки коллективизация была практически завершена почти во всех национальных республиках и областях. Не было вовлечено в колхозы небольшое число крестьянских хозяйств, находившихся в наиболее отдаленных и труднодоступных горных районах (Таджикистан, Дагестан, Грузия), районах кочевого и полукочевого животноводства (Киргизия, Туркмения, Казахстан), в Якутии и на Крайнем Севере. Эти хозяйства занимали незначительное место в сельскохозяйственном производстве. По данным 1938 г., в Казахстане они составляли всего 0,1% в валовом сборе сельскохозяйственных культур⁸⁴⁴. В Узбекистане на их долю приходилось 0,2% посевной площади республики, в Туркмении — 0,5%, в Киргизии (в 1937 г.) — 2,7%. Несколько выше был удельный вес частного сектора в скотоводстве: в Туркмении у единоличников оставалось 2,9% поголовья лошадей, 2,7% поголовья крупного рогатого скота, 5,6% овец и коз, в Киргизии соответственно — 3,7, 4,0, 1,7%, в Дагестане — 6% общего поголовья скота всех видов⁸⁴⁵. Только в Якутии единоличникам принадлежали 24,4% поголовья крупного рогатого скота и 21,9% лошадей⁸⁴⁶.

Объединение оставшихся единоличных хозяйств в колхозы произошло в годы третьей пятилетки или в начале Великой Отечественной войны. В отдельных местах (горные районы Грузии, Чукотский национальный округ Крайнего Севера) коллективизация полностью завершилась в послевоенный период.

С победой колхозного строя в национальных республиках и областях завершилась ликвидация эксплуататорских классов. В 1933—1934 гг. по отношению к кулацким и феодально-байским элементам еще применялись такие меры, как экспроприация и выселение за пределы районов их деятельности или за пределы национальных республик и областей. Однако внеэкономические методы ликвидации эксплуататорских элементов (раскулачивание) не были характерны для второй пятилетки. В эти годы остатки эксплуататорских классов в сельском хозяйстве национальных районов ликвидировались преимущественно экономическими методами (установление твердых заданий по сдаче хлеба, мяса и других сельскохозяйственных продуктов, повышенное налоговое обложение и т.п.). Так, в Карачаевской автономной области к повышенному обложению сельскохозяйственным налогом в 1933 г. было привлечено 115 кулацких хозяйств, в 1934 г. — 201 хозяйство. Сельскохозяйственный налог на одно кулацкое хозяйство превышал его средний годовой доход в 1933 г. в 2,3 раза, в 1934 г. — более чем в 3 раза⁸⁴⁷. В республиках Закавказья налоги и платежи, взимаемые с кулацких хозяйств, в 1933 г. были в 5 раз выше их среднего годового дохода⁸⁴⁸. Поставленные в столь жесткие экономические условия эксплуататорские хозяйства были вынуждены отказываться от применения наемного труда, свертывать производство, а затем и прекращать существование.

В ряде республик и областей экономические меры сыграли главную роль в ликвидации эксплуататорских элементов. Так, в Закавказье раскулачивание проводилось в 1930—1931 гг. и затронуло 20—25% кулацких хозяйств. В дальнейшем этот метод не применялся. Проводилась политика ограничения и вытеснения кулачества экономическими мерами, которая привела к ликвидации подавляющей части кулацких хозяйств в 1932—1934 гг. В закавказских республиках, по данным финансовых органов, в 1930/31 г. насчитывалось 13 577 кулацких хозяйств, в 1934 г. — 548, в 1935 г. — 211⁸⁴⁹. Та же картина наблюдалась в Таджикистане. В 1931 г. в республике числилось 5383 хозяйства кулацкого типа, в 1935 г. их оставалось 1150⁸⁵⁰. Ликвидация эксплуататорских хозяйств в национальных республиках и областях завершилась к концу второй пятилетки, лишь в отдельных районах (например, горных районах Северного Кавказа) она захватила начало третьей пятилетки.

Экономические меры при ликвидации эксплуататорских элементов широко практиковались и на Крайнем Севере. Изъятие промысловых угодий, конфискация средств производства и выселение применялись по отношению к пришлым эксплуататорам — торговцам и кулакам. Местные эксплуататоры здесь в большинстве национальных районов ограничивались и вытеснялись с помощью различных экономических мер. Для них были установлены твердые задания по сдаче оленей, пушнины, рыбы и другой продукции; в строгом соответствии с выполнением твердых заданий и по определенным нормам осуществлялось снабжение потребительскими товарами; отпуск всех товаров производился по повышенным ценам (обычно в 2 раза). У этих хозяйств изымались лучшие промыслово-охотничьи и пастбищные угодья, которые передавались колхозам, им же отводились худшие по качеству и более отдаленные угодья. Запрещалось кредитование эксплуататорских хозяйств, они исключались из кооперативных организаций. Велась борьба с шаманством.

К середине второй пятилетки эксплуататорская верхушка у северных народов была значительно ослаблена. В районах с оседлым населением она фактически утратила свое социально-экономическое значение; в ряде кочевых районов в результате перераспределения пастбищных и промысловых угодий, изъятия в порядке твердых заданий и закупок оленей она лишилась прежней экономической роли. Так, в Эвенкийском национальном округе, по данным окрисполкома, в 1931 г. кулакам принадлежало 71,2% всего поголовья оленей, а в 1935 г. — 28,9%. Но в некоторых районах, главным образом в тех, где кочевое оленеводство преобладало над всеми другими отраслями, эксплуататорские элементы (кулаки и шаманы) еще удерживали свои позиции. В Таймырском национальном округе в 1934 г. им принадлежало 73% всего поголовья оленей, 60,6% охотничьих собак и 43,6% орудий лова пушных зверей (пастей и капканов)⁸⁵¹.

В последующие годы экономические меры вытеснения эксплуататорских хозяйств еще более усилились. В районах, завершающих коллективизацию, к ним применялись методы раскулачивания. В конце второй — начале третьей пятилетки в большинстве национальных районов Крайнего Севера эксплуататорские элементы были ликвидированы. Так, по Эвенкийскому национальному округу на долю кулачества приходилось в общем поголовье оленей в 1936 г. 25,5%, в 1937 г. — 13,4, в 1938 г. — 0,003%, в добыче пушнины в 1935 г. — 5%, в 1936 г. — 1%, в 1937 г. — 0⁸⁵². Окончательное вытеснение эксплуататорских элементов во всех районах Крайнего Севера, за исключением Чукотского национального округа, произошло к 1940—1941 гг.

Завершающий этап коллективизации в экономически отсталых национальных районах потребовал особых, переходных форм и методов для обобществления основных средств производства крестьянских хозяйств, установления правильных соотношений размеров личного и общественного имущества, организации труда и распределения доходов в колхозах. Во многих этих районах основной формой коллективизации в течение второй пятилетки являлись простейшие колхозы. В 1937 г. простейшие колхозы составляли в Таджикистане 67%, Киргизии — 33,8, Казахстане — 29,0, Якутии — 17,4, на Крайнем Севере — от 40% (Ханты-Мансийский национальный округ) до 99% (Таймырский национальный округ)⁸⁵³.

Отличаясь некоторыми специфическими чертами в различных районах страны, эти простейшие колхозы были однотипны в своей основе. Здесь объединялись для совместного использования земельные наделы, пастбища и сенокосы, охотничьи и рыболовные угодья, а также труд. Коллективной собственностью являлись в основном крупные средства производства (например, сельскохозяйственные машины), племенной скот. Рабочий и продуктивный скот, мелкие орудия труда оставались в индивидуальной собственности отдельных членов простейших колхозов. Распределение произведенной продукции осуществлялось не только с учетом затраченного труда, но и вложенных средств производства.

В годы второй пятилетки в деятельности простейших колхозов произошли определенные изменения. В 1933—1934 гг. они были переведены на новые уставы, которые предусматривали упорядочение процесса образования общественных фондов, улучшение организации и оплаты труда (создание постоянных бригад, внедрение трудодня для учета трудовых затрат и используемых на коллективных работах необобществленных средств производства отдельных членов товарищества). Новые уставы уделяли больше внимания подъему индивидуального хозяйства колхозников, особенно подъему животноводства. В соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 17 сентября 1932 г. в этих уставах были значительно увеличены нормы скота, находящегося в индивидуальном пользовании членов колхозов. Например, в кочевых и полукочевых районах Казахстана члены животноводческих товариществ могли иметь в индивидуальном пользовании до 100 голов овец и коз, 8—10 голов крупного рогатого скота, 3—5 верблюдов, 8—10 голов табунных лошадей⁸⁵⁴. Эти изменения в деятельности простейших колхозов способствовали вовлечению крестьянства наиболее отсталых национальных районов в колхозное строительство.

В простейших колхозах с помощью государства постепенно расширялось общественное хозяйство: увеличивались неделимые фонды и капиталовложения в основные средства производства, росли посевные площади, создавались животноводческие фермы, повышалась роль коллективного труда в обеспечении материального благосостояния колхозников. По данным годовых отчетов колхозов Казахстана, только в 1935 г. по сравнению с 1934 г. капиталовложения в тозах увеличились в 2,1 раза в расчете на 1 колхоз и в 3,8 раза в расчете на 1 колхозный двор, денежные доходы соответственно в 2,7 и 2,9 раза⁸⁵⁵. За годы второй пятилетки простейшими колхозами был накоплен известный опыт коллективного хозяйствования, освоены некоторые новые сельскохозяйственные отрасли (например, полеводство, огородничество в районах кочевого и полукочевого животноводства). Усилилась политическая и общественно-производственная активность членов товариществ, выросли передовики и организаторы социалистического производства. Эти процессы означали, что в товариществах формировались элементы, присущие более высокой форме колхозов — сельскохозяйственной артели. Устав товарищества становился препятствием для дальнейшего развития общественного хозяйства окрепших простейших колхозов, которые в 1935—1936 гг. начали перерастать в артели.

Вместе с тем к концу пятилетки все более обнаруживалось, что простейшие формы, сыграв важную роль в приобщении крестьянства отсталых районов к колхозам, не отвечали задачам завершения коллективизации, организационно-хозяйственного укрепления колхозного строя, увеличения сельскохозяйственного производства и повышения материального благосостояния колхозников. Вследствие более низкого уровня обобществления средств производства и труда тозы, тожи и другие товарищества значительно уступали сельскохозяйственным артелям по качественным показателям хозяйственной деятельности. Так, данные годовых отчетов колхозов Казахстана за 1934—1935 гг. показали, что в расчете на 1 колхоз в тозах по сравнению с артелями были намного меньше капиталовложения (в 1934 г. — в 9,5 раза, в 1935 г. — в 5,2 раза), выше (примерно в 1,5 раза) затраты трудодней на 1 га посева, ниже денежный доход (в 1934 г. — в 20 раз, в 1935 г. — в 13,5 раза) и доход, приходящийся по трудодням на 1 колхозный двор (в 1934 г. — в 1,3 раза, в 1935 г. — в 1,7 раза)⁸⁵⁶. В простейших колхозах сохранялись возможности получения нетрудового дохода их членами в связи с распределением части продукции по вложенным средствам производства; слабо стирались имущественные различия между бывшими батраками, бедняками и середняками.

Учитывая все эти обстоятельства, партийные и советские органы Казахстана, Таджикистана и других национальных республик стали принимать меры по переводу товариществ на устав сельскохозяйственной артели⁸⁵⁷. Тозам, преобразуемым в артели, в первую очередь предоставлялись краткосрочные и долгосрочные кредиты на развитие общественного хозяйства, передавались земля, скот и некоторые другие средства производства отдельных ликвидированных совхозов, а также средства производства, экспроприированные у эксплуататорских элементов.

При переводе товариществ на устав сельскохозяйственной артели были выработаны различные формы обобществления средств производства, облегчающие этот процесс. Так, если сельскохозяйственный инвентарь обобществлялся полностью и без всякой компенсации, то в отношении скота (рабочего и продуктивного) дело обстояло сложнее. В Казахстане, где в артелях сохранялись высокие нормы индивидуального животноводства, продуктивный скот, находившийся в личной собственности членов товариществ, не обобществлялся. Животноводческие фермы создавались за счет покупки скота у колхозов и совхозов республики или в других районах страны. Рабочий скот обобществлялся частично при добровольном желании колхозников. Лишь в годы третьей пятилетки при завершении процесса преобразования тозов в артели было осуществлено более полное обобществление рабочего скота⁸⁵⁸.

В Таджикистане общественные стада в тозах, переходящих на устав артели, формировались путем выкупа излишков (сверх норм, предусмотренных уставом) скота, в первую очередь рабочего, у колхозников или путем обмена одного вида скота на другой. Выкуп производился по ценам и на условиях, определяемых соглашением между колхозным двором и правлением колхоза, из средств, отчисленных в неделимый фонд или полученных в порядке государственного кредитования⁸⁵⁹. Покупка излишнего скота у колхозников при переводе товариществ на устав артели осуществлялась также в Туркмении, Киргизии, в некоторых районах Крайнего Севера (Север Якутии).

В ускорении процесса преобразования товариществ в артели значительную роль сыграло принятие в 1935 г. нового Примерного устава сельскохозяйственной артели. Учитывая региональные особенности развития сельского хозяйства, новый устав предусматривал в экономически отсталых национальных районах обобществление лишь незначительной части скота, в том числе и рабочего. В районах кочевого и полукочевого животноводства в артелях практически оставались те же нормы личного пользования скотом, что и в товариществах. Например, в Казахстане членам артелей в некоторых районах по новому уставу разрешалось иметь в личном пользовании до 8—10 коров, молодняк, 100—150 овец и коз, до 10 лошадей и т.д.⁸⁶⁰

Сочетание личных и общественных интересов, материальное поощрение крестьян обусловили широкое развертывание процесса перехода товариществ на устав сельскохозяйственной артели. В Дагестане все простейшие формы колхозов перестроили свои хозяйства на основе устава сельскохозяйственной артели в течение 1935—1936 гг. В Казахстане преобразование товариществ в артели приняло массовый характер с 1936 г., в течение которого число тозов сократилось с 3091 до 2321. Этот процесс завершился в основном к 1939 г. (на 1 января 1939 г. в республике сохранилось 137 тозов)⁸⁶¹. В Таджикистане, Киргизии, Туркмении большинство товариществ перешло на устав артели в годы третьей пятилетки, на Крайнем Севере такой переход завершился в период Великой Отечественной войны (в Чукотском национальном округе — в 50-е годы).

Переход от товариществ к более высокой форме — артели — способствовал значительному росту общественного хозяйства колхозов, материального благосостояния и культурного уровня колхозного крестьянства, означал упрочение социалистических производственных отношений в сельском хозяйстве наиболее отсталых национальных районов.

На завершающем этапе коллективизации была решена задача перевода кочевого и полукочевого населения на оседлый образ жизни. По материалам Правительственной комиссии ВЦИК по вопросам оседания кочевых и полукочевых хозяйств, на август 1933 г. насчитывалось 458 тыс. хозяйств, которые предстояло перевести на оседлый образ жизни в годы второй пятилетки. Из этого числа комплексными мероприятиями по переводу на оседлый образ жизни только в 1933 г. было охвачено 246 тыс.⁸⁶² В последующие годы второй пятилетки процесс перехода кочевых и полукочевых народов к оседлости продолжал развиваться и уже к концу 1935 г. был в основном завершен. К этому времени перешли на оседлый образ жизни в Казахстане 325,7 тыс. хозяйств, в Киргизии (1931—1933 гг.) — 44,4 тыс., в Бурятии — 23,8 тыс., Горном Алтае — 7,2 тыс.

Процесс переустройства кочевого образа жизни в экономически отсталых национальных районах носил планомерный характер и осуществлялся при огромной материальной помощи Советского государства. Только в Казахстане в течение 1930—1936 гг. на перевод к оседлости 338,7 тыс. хозяйств был затрачен 61 млн. руб. Для хозяйств, перешедших к оседлому образу жизни, в республике было проведено землеустройство на площади в 47,6 млн. га, построено 37763 новых одно- и двухквартирных дома и отремонтировано 86162 старых дома, возведены производственные помещения (971 зернохранилище, 998 скотных дворов, 410 конюшен, 247 овчарен, 621 инвентарный сарай, 499 кузниц и т.п.⁸⁶³). Оседающим хозяйствам предоставлялись различные льготы: освобождение от сельскохозяйственного налога, кредитование жилищно-бытового строительства, первоочередное снабжение лесом и т.д.

Для второй пятилетки характерна особенно тесная взаимосвязь процесса коллективизации кочевых и полукочевых хозяйств с их переходом к оседлому образу жизни. Так, в Казахстане в 1930 г. в колхозы объединились 58,2% хозяйств, переходящих к оседлому образу жизни, в 1931 г. — 87,3, в 1932 г. — 89,1%. В 1933 г. уровень коллективизации таких хозяйств повысился до 96,7%, в 1935 и 1936 гг. — до 100%⁸⁶⁴.

Переход к оседлому образу жизни означал более интенсивное использование природных ресурсов, приобщение кочевников к новым видам сельскохозяйственного труда. В кочевых и полукочевых районах с помощью машинно-тракторных и машинно-тракторно-сенокосных станций быстро расширялись посевные площади. По данным Наркомзема СССР, в Бурятии в районах оседания кочевников посевная площадь на одно хозяйство увеличилась с нуля в 1930 г. до 1,83 га в 1934 г., в Казахстане соответственно с 1 до 7 га. Выросли доходы хозяйств, перешедших к оседлому образу жизни. По кочевым районам национальных республик и областей РСФСР доходы хозяйств, перешедших на оседлость, повысились в 2—3 раза, а в Горном Алтае (Ойротии) — в 6 раз⁸⁶⁵.

В Средней Азии и Казахстане, в национальных районах Сибири перевод кочевых и полукочевых хозяйств к оседлости полностью завершился в конце второй — начале третьей пятилетки. А на Крайнем Севере к этому времени только начался плановый и организованный переход к оседлому образу жизни кочевого и полукочевого населения. Специфика этого перехода состояла в том, что он осуществлялся вслед за коллективизацией кочевых и полукочевых хозяйств. Сначала здесь создавались кочевые колхозы, которые затем переходили к оседлости. В 1937 г. изъявили желание перейти на оседлость 170 колхозов Крайнего Севера, объединявших примерно ? всех кочевых хозяйств. Национальным округам и районам были выделены миллионные ассигнования для помощи переходящим на оседлость колхозам, значительные средства внесли сами колхозы. Строились новые поселки, обеспеченные школами, медицинскими и другими учреждениями. Полностью этот процесс завершился в послевоенный период.

Завершающий этап коллективизации характеризовался организационно-хозяйственным укреплением колхозов. Этот процесс, сыгравший огромную роль в упрочении колхозного строя в стране, был особенно важен для ранее отсталых национальных районов, ибо созданные в них колхозы значительно уступали колхозам более развитых районов в организационно-хозяйственном и политическом отношении. Помимо общих недостатков, присущих большинству колхозов страны, в колхозах этих районов еще сохранялись патриархально-родовые пережитки. В ряде мест колхозы строились по родовому принципу, в них входили баи, разжигавшие родовую борьбу. На руководящие должности в колхозах подчас выбирались «авторитетные сородичи» (баи, шаманы). Наблюдалось разделение труда по полу и возрасту. Неравноправное положение занимали женщины, которые слабо вовлекались в общественное производство и для которых устанавливалась более низкая оплата труда. В колхозах Крайнего Севера практиковалось уравнительное распределение продукции с сохранением древних родовых обычаев.

На организационно-хозяйственное состояние колхозов в ранее отсталых национальных районах влияли и другие факторы. Вместе с коллективизацией в районах кочевого и полукочевого животноводства совершался переход к оседлости, что вызывало дополнительные трудности овладения новыми отраслями сельского хозяйства, новыми трудовыми навыками. Среди колхозов значительное место занимали тозы и тожи, служившие лишь переходной формой к артели. Сказывалось также отставание от более развитых районов по общему уровню сельскохозяйственного производства и культуры населения.

Важную роль в организационно-хозяйственном и политическом укреплении колхозов в национальных районах, как и в центральных, сыграли политотделы МТС и совхозов. В наиболее отсталых районах политотделы вели работу по вовлечению крестьянства в тозы, по переводу тозов на новые уставы и подготовке условий для их преобразования в сельскохозяйственные артели. При помощи политотделов значительная часть колхозов была очищена от кулацко-байских элементов, организована подготовка колхозных кадров (председателей колхозов, бригадиров и т.д.), проделана большая работа по вовлечению женщин в общественное производство.

В национальных районах увеличивалась сеть государственных технических станций (машинно-тракторных и машинно-тракторно-сенокосных в Средней Азии, Казахстане, Сибири, на Северном Кавказе; моторно-рыболовных и промыслово-охотничьих в районах Крайнего Севера). Организация государственных технических станций стала одним из решающих условий завершения коллективизации в национальных районах и перехода кочевого и полукочевого населения к оседлости. В тех же районах, в частности горных, где ограниченность сколько-нибудь значительных земельных массивов, пригодных для применения машин, не позволяла создавать МТС, процесс коллективизации развертывался медленнее и завершился позднее. Осуществляя техническую реконструкцию отсталых отраслей производства, выступая формой государственного руководства колхозами, МТС содействовали их организационно-хозяйственному укреплению.

Важную роль в организационно-хозяйственном укреплении колхозов ранее отсталых районов сыграл переход тозов на устав сельскохозяйственной артели. С этим переходом усиливались процессы обобществления производства в колхозах, внедрялись более прогрессивные формы организации и оплаты труда, хозяйство принимало многоотраслевой характер.

Победа колхозного строя в ранее отсталых национальных районах имела огромное историческое значение. В этих районах были ликвидированы все эксплуататорские элементы, консервировавшие на протяжении веков феодально-патриархальные и патриархально-родовые отношения; замена мелкого индивидуального производства крупным коллективным производством окончательно уничтожала самую почву для существования таких отношений. Коллективизация сельского хозяйства явилась важным этапом на пути перехода многих народов страны к социализму, минуя капитализм, на пути преодоления их экономической, политической и культурной отсталости.

Завершающий этап колхозного строительства в ранее отсталых национальных районах еще сохранял некоторое своеобразие, но по мере вовлечения в коллективное производство всех единоличных хозяйств и перехода от простейших форм колхозов к артели эти особенности сглаживались. В сельском хозяйстве всех районов страны утверждались единые — социалистические — производственные отношения, под них подводилась единая материально-техническая база, формировался единый класс — колхозное крестьянство.

С победой колхозного строя была создана экономическая основа для быстрого преодоления разрыва в уровнях развития сельского хозяйства различных районов страны, для выравнивания этих уровней в национальных республиках и областях. Выравнивание уровней развития сельского хозяйства в различных районах страны — сложный и многоплановый процесс. Важнейшей составной частью его является повышение технической оснащенности сельскохозяйственного производства. В годы второй пятилетки в национальных республиках и областях была создана широкая сеть МТС. При этом значительный рост числа МТС наблюдался в ряде ранее отсталых районов. Если по СССР число МТС увеличилось с 1932 по 1937 г. в 2,4 раза, в РСФСР — в 2,1 раза, УССР — в 1,5 раза, то в Казахстане — в 2,6 раза, в Киргизии — в 3,3 раза⁸⁶⁶.

С учетом специфики сельскохозяйственного производства (орошаемое земледелие, выращивание технических культур и т.п.) в республиках Советского Востока создавалась более густая сеть МТС, чем, например, в зерновых районах страны. В 1937 г. в УССР на одну МТС приходилось 21 655 га колхозных посевов, а в Азербайджанской ССР — 10 847 га, Грузинской ССР — 11 020, Армянской ССР — 11 363, Казахской ССР — 14 459, Узбекской ССР — 13 065, Киргизской ССР — 16 356, Таджикской ССР — 6893, Туркменской ССР — 7010⁸⁶⁷.

Вместе с ростом числа МТС увеличилось их участие в колхозном производстве. В 1937 г. МТС охватывали в целом по Союзу 91,2% посевной площади колхозов, в том числе в РСФСР — 90,9%, УССР — 98,8 БССР — 86,9, Азербайджанской ССР — 64,8, Грузинской ССР — 70,3, Армянской ССР — 73,2, Казахской ССР — 84,6, Туркменской ССР — 96,2, Узбекской ССР — 90,7, Киргизской ССР — 79,2, Таджикской ССР — 43,9%. По автономным республикам РСФСР этот показатель был следующим: Северо-Осетинская АССР — 98,5%, Кабардино-Балкарская АССР — 90,7%, Чечено-Ингушская АССР — 88,8, Калмыцкая АССР — 91,7, Бурятская АССР — 78,6%⁸⁶⁸. Колхозное производство национальных республик страны было еще в разной степени охвачено машинно-тракторными станциями: часть ранее отсталых районов достигала уровня более развитых районов, часть приближалась к этому уровню, а в Таджикистане и Якутии МТС охватывали пока менее половины колхозных посевов. Эти различия носили временный характер. Очевидна была тенденция к полному охвату МТС посевных площадей колхозов во всех национальных республиках страны, повсеместному обеспечению колхозного производства крупной машинной техникой.

О повышении уровня технической оснащенности сельского хозяйства во всех республиках свидетельствовал рост основных фондов. Особенно значительным этот рост был в республиках Советского Востока с их интенсивным характером земледелия. Уже в годы второй пятилетки обеспеченность колхозных посевов основными фондами в республиках Советского Востока была в несколько раз выше, чем в более развитых республиках. В 1937 г. на 1 га колхозного посева приходилось основных фондов МТС и колхозов (в руб.): по СССР — 171,2, РСФСР — 151,7, УССР — 164,1, БССР — 211,4, Азербайджанской ССР — 366,7, Грузинской ССР — 711,9, Армянской ССР — 459,3, Туркменской ССР — 599,0, Узбекской ССР — 470,8, Таджикской ССР — 253,4, Киргизской ССР — 222,7 руб.⁸⁶⁹

Эту тенденцию к всемерному повышению уровня технической оснащенности сельского хозяйства республик Советского Востока отражают и данные об обеспеченности посевных площадей сельскохозяйственными машинами и орудиями, занимавшими ведущее место в составе основных фондов. В расчете на 1 га колхозного посева стоимость сельскохозяйственных машин и орудий МТС и колхозов в 1937 г. составляла (в руб.): СССР — 45,0, РСФСР — 43,0, УССР — 48,3, БССР — 36,2, Азербайджанская ССР — 59,1, Грузинская ССР — 43,5, Армянская ССР — 47,9, Туркменская ССР — 95,8, Узбекская ССР — 70,5, Таджикская ССР — 37,9, Казахская ССР — 51,5, Киргизская ССР — 50,1⁸⁷⁰.

В годы второй пятилетки во всех республиках возросли энергетические мощности сельского хозяйства, в их структуре увеличилась доля механических двигателей. В 1937 г. на 100 га колхозного посева по СССР приходилось 18,3 л. с. всех энергетических мощностей, в том числе механических двигателей — 12 л. с. По республикам эти показатели были следующими: РСФСР — 16,9 и 11,2 л. с., УССР — 21,3 и 14,9, БССР — 16,6 и 6,6, Азербайджанская ССР — 24,6 и 11,7, Грузинская ССР — 31,4 и 9,3, Армянская ССР — 28,5 и 9,3, Казахская ССР — 19,9 и 14,6, Туркменская ССР — 31,8 и 22,1, Узбекская ССР — 29,1 и 17,5, Киргизская ССР — 19,5 и 12,9, Таджикская ССР — 12,4 и 9,4 л. с.⁸⁷¹ Лучше всего были обеспечены механическими энергетическими мощностями колхозные посевы в Туркмении и Узбекистане: соответственно в 2 и 1,5 раза по сравнению со среднесоюзными данными. Превосходили среднесоюзный уровень Казахстан и Киргизия. Грузия, Армения и Таджикистан несколько отставали от этого уровня. Если же взять обеспечение посевных площадей тракторами, то во всех республиках Советского Востока, за исключением Грузии и Армении, она была значительно выше, чем в среднем по Союзу, а также по РСФСР и УССР. В 1937 г. мощность тракторов в расчете на 100 га всех посевных площадей составляла по СССР — 6,2 л. с., РСФСР — 6,0 л. с., УССР — 5,9, БССР — 3,9, Азербайджанской ССР — 7,5, Грузинской ССР — 4,1, Армянской ССР — 5,0, Казахской ССР — 7,9, Туркменской ССР — 14,1, Узбекской — 11,8, Таджикской и Киргизской ССР — 7,0⁸⁷². Приведенные данные еще раз свидетельствуют о том, что в стране последовательно осуществлялся курс на повышенное обеспечение республик Советского Востока крупной машинной техникой.

В годы второй пятилетки в республиках Советского Востока отмечался наиболее высокий рост объема работ, произведенных тракторами МТС в колхозах. С 1933 по 1937 г. этот объем (в тыс. га, в переводе на пахоту, включая молотьбу) вырос по СССР в 5,3 раза, РСФСР — 5,6, УССР — 3,5 раза, а в Азербайджанской ССР — в 7,4 раза, Грузинской ССР — 9,3, Армянской ССР — 9,5, Казахской ССР — 7,5, Туркменской ССР — 9,5, Киргизской ССР — 10, Узбекской ССР — 12,7, Таджикской ССР — в 13,4 раза⁸⁷³.

Повысился уровень механизации основных работ в земледелии. Наибольших успехов в механизации земледелия достигли ведущие зерновые районы страны: Северный Кавказ, Средняя и Нижняя Волга, Украина. Однако уже в эти годы по степени механизации некоторых полевых работ ранее отсталые районы перегнали более развитые районы страны. Так, в 1937 г. вспашка зяби была механизирована в колхозах Узбекской ССР на 95,5%, Киргизской ССР — 89,3, Туркменской ССР — на 81,7. %. В автономных республиках Северного Кавказа этот показатель достигал: в Чечено-Ингушской АССР — 100%, Северо-Осетинской АССР — 98,4, Кабардино-Балкарской АССР — 96,7%. В целом по Союзу механизация вспашки зяби в колхозах достигла 67,4%, по УССР — 71,6%, Северному Кавказу — 87,3%⁸⁷⁴.

С повышением уровня технической оснащенности сельского хозяйства происходило укрупнение колхозов, что свидетельствовало о развитии процесса концентрации производства. Различные показатели неодинаково отражали этот процесс. Если взять среднее число дворов на один колхоз, то наибольший рост наблюдался в республиках Закавказья. В Азербайджане и Грузии в 1932 г. на один колхоз приходилось по 49 дворов, а в 1937 г. соответственно 84 и 88, или в 1,7 и 1,8 раза больше, в Армении — 71 и 156 дворов, или в 2,2 раза больше. По другим республикам этот рост был меньшим. В Узбекистане среднее число дворов на один колхоз с 1932 по 1937 г. возросло с 71 до 75, в Таджикистане — с 42 до 43 (по СССР — с 71 до 76). В Казахстане и Киргизии число дворов на один колхоз во второй пятилетке уменьшилось (соответственно со 127 до 73 и со 100 до 78), что было связано с разукрупнением ряда колхозов в 1933—1934 гг. В целом же к концу второй пятилетки республики Советского Востока по числу дворов на один колхоз подтянулись к среднесоюзному уровню. Исключение составляли Армения, где на один колхоз приходилось вдвое больше дворов, чем в среднем по Союзу, и Таджикистан, где это число было вдвое меньше.

Крупные колхозы были созданы в ряде автономных республик РСФСР с зерновым или животноводческим направлением сельского хозяйства. На 1 июля 1938 г. в Калмыцкой АССР на один колхоз приходилось 202 двора, в Северо-Осетинской АССР — 234, Кабардино-Балкарской АССР — 271 двор (в РСФСР — 67, СССР — 78 дворов).

Если же взять средний размер обобществленной посевной площади, то он более всего увеличился в республиках Закавказья (в Азербайджане — в 1,3 раза, Грузии — 1,9, в Армении — в 2 раза) и Узбекистане (в 1,6 раза). В Туркмении и Киргизии обобществленная посевная площадь в расчете на один колхоз возросла соответственно на 10 и 3%, в Казахстане и Таджикистане она уменьшилась. Вследствие интенсивного характера земледелия в республиках Советского Востока средний размер обобществленной посевной площади на один колхоз здесь был к концу второй пятилетки в 1,3—2,9 раза меньше, чем в целом по Союзу. Иная картина наблюдалась в ранее отсталых национальных районах с зерновым или животноводческим направлением сельского хозяйства. Средний размер обобществленной посевной площади на колхоз в этих районах был, напротив, выше, чем в целом по Союзу. На 1 июля 1938 г. в Кабардино-Балкарской АССР на колхоз приходилось 1507 га обобществленной посевной площади, в Калмыцкой АССР — 1377, Северо-Осетинской АССР — 918, Казахской ССР — 700, Бурятской АССР — 641 га (по РСФСР — 469 га, СССР — 484 га)⁸⁷⁵.

Социалистическое преобразование сельского хозяйства позволило вовлечь в производственный оборот значительные массивы ранее не используемых земель и расширить посевные площади. В 1937 г. по сравнению с 1913 г. общая посевная площадь увеличилась в РСФСР на 34,1%, УССР — на 9,7%, Азербайджанской ССР — 14,1, Грузинской ССР — 35,4, Армянской ССР — 26,3, Казахской ССР — 39,0, Узбекской ССР — 22,5, Туркменской ССР — 23,9, Таджикской ССР — 59,2, Киргизской ССР — на 63,6%⁸⁷⁶. Во всех республиках Советского Востока прирост посевных площадей был выше, чем в УССР, а в Грузии, Казахстане, Таджикистане и Киргизии — выше, чем в РСФСР, располагавшей крупными массивами неиспользуемых земель.

Произошли важные прогрессивные изменения в структуре посевных площадей. Изменился удельный вес зерновых культур: по СССР с 89,9% в 1913 г. до 77,2 в 1937 г., РСФСР соответственно с 90,6, до 79,1%, УССР — с 90,5 до 72,4%, Азербайджанской ССР — с 86,6 до 73,4%, Грузинской ССР — с 94,5 до 85,9%, Армянской ССР — с 89,2 до 84,0%, Казахской ССР — с 93,3 до 88,4%, Узбекской ССР — с 70,2 до 51,3%, Туркменской ССР — с 63,6 до 45,8, Киргизской ССР — с 86,8 до 80,5%, Таджикской ССР — с 80,5 до 72,7%. Одновременно увеличился удельный вес технических культур. В 1913 г. на долю технических культур приходилось по Союзу 4,3% всех посевных площадей, а в 1937 г. — 8,2%, по РСФСР — 4,2 и 6,9%, УССР — 3,5 и 9,4%, Азербайджанской ССР — 11,4 и 19,3, Грузинской ССР — 2,8 и 5,2, Армянской ССР — 6,0 и 7,1, Узбекской ССР — 20,3 и 37,7, Туркменской ССР — 24,0 и 41,9, Киргизской ССР — 4,9 и 10,5, Таджикской ССР — 7,5 и 20,1%⁸⁷⁷. Наибольшим удельным весом технических культур выделялись среднеазиатские республики и Азербайджан, занимавшиеся выращиванием хлопчатника. Наряду с расширением производства традиционного сельскохозяйственного сырья республики Советского Востока начали выращивать новые технические культуры: сахарную свеклу (Казахстан и Киргизия), табак (Азербайджан) и т.д. В составе посевных площадей повысился также удельный вес овоще-бахчевых и кормовых культур. Эти изменения свидетельствовали, во-первых, о дальнейшей специализации республик на производстве отдельных сельскохозяйственных продуктов, во-вторых, о преодолении однобокого, зернового направления сельскохозяйственного производства и создании многоотраслевого хозяйства. В целом же они отражали процесс интенсификации сельскохозяйственного производства, внедрения более совершенных систем земледелия.

Сходные тенденции проявились в развитии социалистического животноводства, вставшего в годы второй пятилетки на путь подъема. Все республики Советского Востока превосходили РСФСР по темпам роста поголовья основных видов скота (исключение составляли Азербайджан и Грузия, в которых поголовье крупного рогатого скота увеличилось несколько меньше, чем в РСФСР)⁸⁷⁸. Особенно быстрыми темпами росло колхозное поголовье, ибо в годы первой пятилетки животноводство в ряде республик было слабо обобществлено. С 1932 по 1937 г. поголовье крупного рогатого скота на колхозных товарных фермах увеличилось по РСФСР в 2,1 раза, УССР — в 1,9 раза, а в Азербайджане и Грузии — в 3,7 раза, Таджикистане — в 4,7 раза, Армении и Туркмении — в 5,1 раза, Узбекистане — в 5,9 раза. Поголовье овец и коз на колхозных фермах за этот период увеличилось: в РСФСР — в 3,4 раза, УССР — в 2,7 раза, а в Грузии — в 4,1 раза, Таджикистане — в 5,2 раза; поголовье лошадей: в РСФСР — в 7,1 раза, УССР — 9,4 раза, в Азербайджане и Грузии — в 12 раз, Узбекистане — в 10 раз, в Казахстане — в 13 раз. В обеспечении колхозов товарными фермами часть республик Советского Востока к концу второй пятилетки еще уступала Российской Федерации и Украине. Тем не менее быстрый рост колхозного стада свидетельствовал о том, что здесь, как и в более развитых республиках, обобществленное земледелие дополнялось обобществленным животноводством, хозяйство колхозов приобрело более интенсивный и многоотраслевой характер.

Преодолев трудности реорганизационного периода, социалистическое сельское хозяйство во всех республиках стало наращивать темпы производства продукции. В Грузии и Армении в годы второй пятилетки наблюдался наиболее высокий среди союзных республик рост производства зерновых культур. В Азербайджане, среднеазиатских республиках и Казахстане быстро расширялось производство хлопка-сырца. В 1937 г. по сравнению с 1913 и 1932 гг. производство хлопка-сырца увеличилось: в Азербайджане соответственно в 3,2 и 1,8 раза, в Узбекистане — 3,0 и 1,9, Туркмении — 2,7 и 1,7, Киргизии — 3,4 и 2,0, Таджикистане — 5,5 и 3,5, Казахстане — в 8,2 и 2,3 раза⁸⁷⁹.

Улучшились качественные показатели развития сельскохозяйственного производства. В земледелии повысился уровень агротехники: выросла обеспеченность сельскохозяйственных культур парами и зябью, сократились сроки проведения основных работ, расширились посевы сортовыми семенами и т.д. В республиках Советского Востока сев хлопчатника производился только сортовыми семенами. В производство внедрялись новые, более ценные и высокоурожайные сорта хлопчатника, прежде всего тонковолокнистый. В Таджикистане на долю тонковолокнистого хлопка-сырца в 1932 г. приходилось 9% валового сбора, в 1937 г. — 19%⁸⁸⁰. Увеличился удельный вес сортовых посевов и других сельскохозяйственных культур. В 1938 г. в Киргизии 35,6% посевной площади зерновых культур засевалось сортовыми семенами, в Армении — 26,1%⁸⁸¹. Хотя этот удельный вес был пока ниже, чем в целом по Союзу (67%), он явственно отражал процесс совершенствования сельскохозяйственного производства, повышения культуры земледелия.

Синтезированным показателем качественного улучшения сельскохозяйственного производства в годы второй пятилетки явился рост урожайности. По всем хлопкосеющим республикам Советского Востока урожайность хлопчатника (сбор хлопка-сырца с гектара) в 1937 г. была на 86% выше по сравнению с 1932 г. и на 34% по сравнению с 1913 г.⁸⁸² Увеличилось число колхозов, добивавшихся высоких по тем временам урожаев хлопчатника. В 1937 г. в Киргизии при средней урожайности хлопчатника 14,8 ц с 1 га 23,8% всех колхозов получили от 15,1 до 19 ц, а 12,5% колхозов — свыше 19 ц, в Узбекистане и Таджикистане при средней урожайности 16 ц с 1 га соответственно 28,7 и 28,1% колхозов собрали свыше 19 ц (в 1935 г. таких колхозов было 9,7 и 3,0%)⁸⁸³.

В животноводстве происходила замена малопродуктивного скота более продуктивным. Наибольших успехов в улучшении породного состава стада достигли совхозы. К началу 1938 г. в совхозах Казахстана на долю породного и улучшенного скота приходилось 33% поголовья крупного рогатого скота, 62,7% поголовья лошадей, 71,9% поголовья овец, 63% поголовья свиней. В колхозах в годы второй пятилетки еще шел процесс обобществления животноводства. Поставка племенного скота колхозам в ряде республик началась только с 1936 г. К январю 1938 г. в колхозах Казахстана породный и улучшенный скот лишь в поголовье овец составлял 42,6%, в поголовье других видов скота его удельный вес колебался от 5 до 15%⁸⁸⁴. Та же картина наблюдалась в Азербайджане. В колхозах республики на 1 января 1939 г. породность скота характеризовалась следующими данными: крупный рогатый скот — 3%, в том числе коровы и буйволицы — 1,3, овцы — 41, свиньи — 50%⁸⁸⁵. По продуктивности скота колхозы республик Советского Востока пока значительно уступали более развитым районам⁸⁸⁶.

Выравнивание уровней развития сельского хозяйства советских республик проявлялось не только в повышении технической оснащенности и укрупнении социалистических предприятий, росте производства и улучшении его качественных показателей, но и обеспеченности кадрами специалистов и организаторов производственного процесса, сельских механизаторов, животноводов, полеводов и других работников массовых профессий. В годы второй пятилетки во всех республиках расширилась сеть средних и высших сельскохозяйственных учебных заведений, увеличился выпуск агрономов, зоотехников, мелиораторов и т.д. В распределении кадров специалистов по республикам прослеживалась уже отмеченная выше тенденция к повышенному обеспечению ими сельского хозяйства ранее отсталых национальных районов. В 1937 г. колхозы РСФСР охватывали 70% посевных площадей колхозов страны, но в них было занято лишь 48% всех колхозных агрономов и техников-полеводов. В республиках Закавказья это соотношение было следующим: 1,7% посевных площадей и 7,4% агрономов и техников-полеводов, в Узбекистане — 2,0 и 4,9, Киргизии — 0,6 и 1,0%⁸⁸⁷.

В республиках Советского Востока отмечался и более высокий рост численности механизаторских кадров. Численность трактористов в 1937 г. по сравнению с 1933 г. увеличилась по СССР в 2,9 раза, в РСФСР — в 3,2, УССР — в 2,0 раза, а в Грузии, Армении, Узбекистане и Туркмении — в 3,6 раза, в Киргизии — в 5 раз, в Казахстане — в 5,2 раза. Численность бригадиров тракторных бригад за то же время выросла по СССР в 4,6 раз, в РСФСР — 5,2, УССР — 2,9, в Казахстане, Узбекистане и Киргизии — в 7, Армении — 10, Туркмении — в 11,3 раза⁸⁸⁸. В составе механизаторских кадров увеличился удельный вес представителей коренных национальностей. За годы второй пятилетки для сельского хозяйства Казахстана было подготовлено около 100 тыс. механизаторов, среди них 26 тыс. составили казахи⁸⁸⁹. Сельские кадры пополнились женщинами, хотя по удельному весу женщин в важнейших сельскохозяйственных профессиях республики Советского Востока еще уступали более развитым районам.

Социалистическое преобразование сельского хозяйства создало условия для повышения материального благосостояния крестьянства во всех районах страны. За годы второй пятилетки увеличилась оплата труда колхозников, повысилась обеспеченность их скотом. Проведенное в 1937 г. по различным районам страны обследование бюджетов колхозников показало, что идет процесс сближения уровней личных доходов колхозников. Весь личный доход колхозников (по трудодням и от личного подсобного хозяйства) в расчете на 1 душу составлял (в руб.): в Центрально-Нечерноземном районе — 1519,0, в Центрально-Черноземном районе — 1323,7, в УССР — 1198,7, БССР — 1284,8, Азербайджанской ССР — 911,0, Грузинской ССР — 1187,0, Армянской ССР — 899,9, Туркменской ССР — 1052,0, Узбекской ССР (Ферганская область) — 1587,6, Таджикской ССР — 909,3⁸⁹⁰.

Во всех республиках была в основном ликвидирована неграмотность сельского населения, повысился общеобразовательный и культурный уровень колхозного крестьянства.

Развитие сельского хозяйства в республиках Советского Востока являло собой резкий контраст по сравнению с развитием сельского хозяйства в странах зарубежного Востока. Колониальное или зависимое положение последних вело к тому, что между ними и ведущими капиталистическими державами все более усиливался разрыв в уровнях развития. Стремясь скрыть это положение и преуменьшить достижения советских республик, буржуазные идеологи распространяли домыслы о «красном колониализме», о провале «большевистского эксперимента» по ускоренному преодолению экономической и культурной отсталости бывших национальных окраин России. Однако успехи советских республик были столь значительны, что даже апологеты капитализма вынуждены были их признать. Сравнивая развитие народов Востока в Британской империи и в СССР, Л. Бернс отмечал, что власти Британской империи «сделали за 150 лет для индийцев, цейлонцев и народов Западной Индии гораздо меньше, чем Советский Союз за ¹/₁₀ этого срока для социально сравнимого населения в своей стране»⁸⁹¹.

Группа по изучению колониальных проблем Королевского института международных отношений (Англия) в своем отчете подчеркивала, что «эксперимент Советского Союза», добившегося тесного сотрудничества почти сотни национальностей и значительных успехов в деле культурного подъема и улучшения «крайне примитивных условий жизни» национальных меньшинств, требует самого тщательного изучения и использования при решении национального вопроса⁸⁹².

Советский опыт экономического и культурного развития отсталых в прошлом народов является предметом оживленного обсуждения и в зарубежной литературе наших дней. Особенно повысился интерес к нему с 50-х годов, о чем свидетельствует быстрое увеличение количества выпускаемой литературы, участившиеся конференции, симпозиумы и т.д.

Современный антикоммунизм предпринимает разнообразные попытки опорочить исторический путь развития ранее отсталых народов СССР, рассчитывая таким образом отпугнуть развивающиеся страны от социализма и сохранить их в сфере капитализма. На свет извлекаются домыслы о «советском колониализме», о якобы «насильственной» коллективизации и т.д.

Однако каким бы извращениям и нападкам ни подвергался опыт социалистического строительства в республиках Советского Востока, он вызывает неослабный интерес со стороны молодых независимых государств. Среднюю Азию и Казахстан посещают многочисленные делегации этих стран. По их просьбе ООН и ЮНЕСКО здесь часто проводят международные конференции, семинары, симпозиумы по вопросам ирригационного строительства, кооперирования крестьянства, перевода кочевого населения на оседлый образ жизни и т.д. Построение социализма в республиках Советского Востока сыграло немаловажную роль в том, что в ряде стран Азии и Африки объявлена социалистическая ориентация развития экономики и принимаются действенные меры в этом направлении.

Примечания:

8

«Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР». М., Госпланиздат, 1934, стр. 94, 98, 105, 257, 266; «Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам», т. 2. Политиздат, 1967, стр. 445—459.

81

Протокол комиссии при председателе Госплана СССР В. И. Межлауке по вопросу о ценах и себестоимости. В работе комиссии участвовали Г. К. Орджоникидзе, А. И. Микоян и другие руководители партии и правительства (ЦГАНХ, ф. 4372, оп. 33, д. 54 б, л. 21—22).

82

«План», 1936, № 9, стр. 11.

83

«Плановое хозяйство», 1936, № 5, стр. 80.

84

«Большевик», 1935, № 17, стр. 18.

85

«Плановое хозяйство», 1935, № 12, стр. 143.

86

Б. Генкин, Н. Преображенская, А. Шевелев. Хозрасчет бригады и мастера на автозаводе им. Сталина. М., Госфиниздат, 1935, стр. 37.

87

СЗ, 1936, № 20, ст. 169.

88

СЗ, 1936, № 20, ст. 170.

89

«Плановое хозяйство», 1938, № 4, стр. 60.

815

«Колхозы во второй пятилетке». М.—Л., Госпланиздат, 1939, стр. 3.

816

«Итоги выполнения первого пятилетнего плана развития народного хозяйства ЗСФСР». Тифлис, 1934, стр. 94.

817

Подробнее об этом см. П. Н. Ломашвили. Великий переворот. Тбилиси, 1972.

818

«Социалистическое народное хозяйство СССР в 1933—1940 гг.». М., Изд-во АН СССР, 1963, стр. 433—434, 438—439, 445.

819

См. «Постановления VII сессии ЦИК Якутской АССР седьмого созыва». Якутск, 1934, стр. 34; «Итоги хозяйственного и культурного строительства Карачаевской автономной области». Материалы к отчетному докладу Карачаевского облисполкома V областному съезду Советов. Кисловодск, 1935, стр. 102—104; «Резолюции VII Киргизской областной партконференции». Фрунзе, 1934, стр. 12.

820

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 2—3.

821

Подробнее об этом: «Ленинский кооперативный план и борьба партии за его осуществление», Политиздат, 1969, стр. 129—130; «История Коммунистической партии Советского Союза», т. 4, кн. 2. Политиздат, 1971, стр. 432—433.

822

СЗ СССР, 1935, № 12, ст. 91; № 15, ст. 112; № 30, ст. 232; «Коллективизация сельского хозяйства. Важнейшие постановления Коммунистической партии и Советского правительства. 1927—1935». М., 1957, стр. 517—519; «Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам», т. 2. Политиздат, 1967, стр. 531—533.

823

«Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам», т. 2, стр. 519—530.

824

Подробнее об этом см. «Советское крестьянство. Краткий очерк истории (1917—1970)». Политиздат, 1973, стр. 316—320.

825

«Местные органы власти и хозяйственные организации на Крайнем Севере». М., 1934, стр. 133.

826

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана (1926 — июнь 1941 гг.)». Документ ты и материалы, ч. I. Алма-Ата, 1967, стр. 538—539.

827

«Казахстанская правда», 26 октября 1932 г.; «Большевик Казахстана», 1932, № 12, стр. 12—13.

828

«История Коммунистической партии Советского Союза», т. 4, кн. 2, стр. 437—438.

829

«Советский Север», 1934, № 2, стр. 58.

830

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана (1926 — июнь 1941 гг.)», ч. II. Алма-Ата, 1967, стр. 585.

831

«Сельское хозяйство СССР». Ежегодник, 1935. М., 1936, стр. 637.

832

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана (1926 — июнь 1941 гг.)», ч. II, стр. 585.

833

А. Б. Турсунбаев. Победа колхозного строя в Казахстане. Алма-Ата, 1957, стр. 229.

834

К. Сахатов. О подъеме животноводства. Доклад народного комиссара земледелия ТССР V Всетуркменскому съезду Советов. Ашхабад, 1935, стр. 9—10, 25.

835

«Резолюции VIII расширенного Пленума Комитета Севера при Президиуме ВЦИК. М., 1931, стр. 29—30.

836

СЗ СССР, 1933, № 53, ст. 309; № 67, ст. 404; СУ РСФСР, 1934, № 20, ст. 117.

837

«Советский Север», 1934, № 5, стр. 12, 68; № 6, стр. 147.

838

«Советская Арктика», 1936, № 9, стр. 27, 28.

839

Н. А. Жихарев. Очерки истории Северо-Востока РСФСР. Магадан, 1961, стр. 201.

840

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 2.

841

Ф. Амануллаев. Развитие сельского хозяйства колхозов Советского Памира. — «Труды АН ТаджССР». Отдел экономики, т. VI, 1960, стр. 22.

842

М. А. Сергеев. Некапиталистический путь развития малых народов Севера. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 352.

843

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 3—5.

844

Ф. И. Колодин. Товарищества по совместной обработке земли (тозы) в Казахстане в годы первой и второй пятилеток. — «Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР», т. 2. Алма-Ата, 1956, стр. 224.

845

«Сельское хозяйство Узбекистана за 15 лет. 1924—1939». Сборник статей. Ташкент, 1939, стр. 13; «15 лет Туркменской ССР». Статистический сборник. Ашхабад, 1939, стр. 37, 44; «Социалистическое строительство Киргизской ССР». Статистический сборник. Фрунзе, 1940, стр. 51; «Сельское хозяйство Горного Дагестана». М.—Л., 1940, стр. 44.

846

«Социалистическое строительство», Якутск, 1940, № 4, стр. 23.

847

«Итоги хозяйственного и культурного строительства Карачаевской автономной области», стр. 181.

848

Я. Я. Ломашвили. Великий переворот, стр. 430—440.

849

Там же, стр. 380, 434—440.

850

X. Н. Дриккер. К истории коллективизации сельского хозяйства в Таджикистане в период первой и второй пятилеток (1929—1937 гг.). — «Труды Института истории, археологии и этнографии АН ТаджССР», т. 59. Душанбе, 1959, стр. 132.

851

В. 3. Аношин, В. К. Логвинов, Г. К. Сухарев. В братской семье народов (расцвет экономики и культуры в Таймырском и Эвенкийском национальных округах). Красноярск, 1956, стр. 33, 45; В. Н. Увачан. Переход к социализму малых народов Севера. М., 1958, стр. 127.

852

В. Н. Увачан. Путь народов Севера к социализму. М., изд-во «Мысль», 1971, стр. 221.

853

«Советская Арктика», 1938, № 9, стр. 60; В. Н. Увачан. Переход к социализму малых народов Севера, стр. 125; «Материалы к истории таджикского народа в советский период». Душанбе, 1954, стр. 260; «XV лет Киргизской ССР». Фрунзе, 1951, стр. 109; А. А. Избекова. Победа колхозного строя в Якутской АССР, т. I. Хабаровск, 1958, стр. 264; Ф. И. Колодин. Товарищества по совместной обработке земли (тозы) в Казахстане в годы первой и второй пятилеток. — «Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР», т. 2, стр. 219.

854

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана (1926 — июнь 1941 г.)», ч. II, стр. 123—131.

855

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана (1926 — июнь 1941 гг.)». Документы и материалы, ч. II, стр. 254.

856

Там же, стр. 252—254.

857

См., например, постановления Казкрайкома ВКП(б) от 31 июля 1936 г. «О мероприятиях по переводу тозов (малсерктиков) на устав сельскохозяйственной артели»; ЦК КП(б) Таджикистана от 1 апреля 1936 г. «О помощи тозам, переходящим на устав сельскохозяйственной артели» и т.д.

858

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана», ч. II, стр. 309—310, 418—422.

859

«Коммунист Таджикистана», 4 и 12 апреля 1936 г.

860

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана», ч. II, стр. 192—200.

861

Там же, стр. 313, 320, 592.

862

ЦГАОР и СС, ф. 6985, оп. 1, ед. хран. 4, л. 111; ед. хран, 5, л. 92.

863

«Коллективизация сельского хозяйства Казахстана (1926 — июнь 1941 гг.)», ч. II, стр. 318—319.

864

Там же, стр. 320.

865

Там же, стр. 220.

866

«Итоги выполнения второго пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР». М., Госпланиздат, 1939, стр. 96, 125, 128, 148, 150.

867

«МТС во второй пятилетке». М.—Л., Госпланиздат, 1939, стр. 17.

868

Там же, стр. 12—13.

869

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 28.

870

Там же, стр. 29.

871

«МТС во второй пятилетке», стр. 88—89.

872

«Итоги выполнения второго пятилетнего плана развития народного хозяйства Союза ССР», стр. 92—96, 124—151.

873

«МТС во второй пятилетке», стр. 60—61.

874

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 33—34.

875

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 4—5, 6.

876

«Социалистическое строительство Союза ССР (1933—1938 гг.)». Статистический сборник. М.—Л., Госпланиздат, 1939, стр. 157, 161, 169, 173, 177, 181, 185, 189, 193, 197.

877

«Социалистическое строительство Союза ССР (1933—1938 гг.)», стр. 157—158, 161—162, 169, 173—174, 177, 181, 185, 189.

878

«Социалистическое строительство Союза ССР (1933—1938 гг.)», стр. 158, 170, 175, 178, 182, 186, 190, 194, 198.

879

Там же, стр. 158, 162, 166, 170, 174, 177, 182, 186, 189, 194, 197—198.

880

«Советский Таджикистан за 50 лет». Сборник статистических материалов. Душанбе, 1975, стр. 91.

881

«Социалистическое строительство Киргизской ССР». Статистический сборник. Фрунзе, 1940, стр. 66; «Социалистическое строительство Армянской ССР (1920—1940 гг.)». Статистический сборник. Ереван, 1940, стр. 66.

882

«Социалистическое строительство Союза ССР (1933—1938 гг.)», стр. 97.

883

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 94.

884

«20 лет Казахской ССР (1920—1940 гг.)». Алма-Ата, 1940, стр. 149.

885

«Развитие народного хозяйства Азербайджанской ССР и рост материального и культурного уровня жизни народа». Статистический сборник. Баку, 1961, стр. 110.

886

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 103.

887

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 73—74, 82, 86.

888

Там же, стр. 80.

889

«20 лет Казахской ССР (1920—1940)», стр. 129.

890

«Колхозы во второй пятилетке», стр. 114.

891

L. Barnes. Empire or Democracy? A Study of the Colonial Question. London, 1939. p. 282.

892

«The Colonial Problem. A Report by a Study Group of Members of the Royal Institute of International Affairs». London — N.Y. — Toronto, 1937, p. 126.