Секс и дети

Самым болезненным вопросом в викторианской семье был вопрос интимных отношений, заключавший в себе конфликт между сексом как репродуктивным актом и актом эротическим. Сексуальная сфера также была поделена на норму и отклонения. В интимных отношениях норма лишала женщину права на чувственность. В идеале она была целомудренна и чиста (кроме времени менструации), даже косметика не должна была украшать ее, а половые отношения с мужем должны были ограничиваться исключительно потребностями деторождения. Секс в супружестве как взаимное удовольствие викторианской моралью даже не рассматривался. Существует легенда, правда, получившая хождение только в 1930-е годы, что любая дама викторианской эпохи при исполнении супружеских обязанностей «ложилась на спину, закрывала глаза и думала об Англии» — ведь больше от нее ничего не требовалось, ибо «леди не двигаются».

Известный врач Уильям Актон полагал, что респектабельные женщины мало обеспокоены сексуальным желанием, будучи счастливы сами по себе и в общественной жизни, подчиняясь своим мужьям из побуждений внутренней гармонии и желания материнства. Руководства по гигиене заявляли, что чем культурней женщина, тем больше ее характер очищен от чувственности, и предостерегали от «любых спазматических конвульсий» во время соития, чтобы те не послужили препятствием зачатию.

Среди писем к Мэри Стопс, английской активистке движения за контроль рождаемости, есть письмо, написанное в 1920 году пожилым мужчиной, который признавался, что около 1880 года, будучи молодым мужем, он «был напуган и думал, что это был какой-то вид припадка», когда у его жены произошел оргазм.

Медицинская литература и всевозможная, как сейчас сказали бы, «научно-популярная» литература для новобрачных, касаясь очень многих щекотливых по тогдашним понятиям тем, активно пропагандировала среди мужчин умеренность в сексе.

«Между центральной нервной системой и половым аппаратом существует связь, в чем обыкновенно каждый муж, злоупотребляющий наслаждением любви, скоро и горько убеждается, — писал доктор Карл фон Гельзен в книге „Гигиена новобрачных“ (1889 г.), рисуя далее совершенно апокалиптическую картину. — Сперва у него ослабевают духовные способности, как-то: память, внимательность, размышления и способность заниматься продолжительной умственной работой, между тем как способности воображения, красноречия и музыкальности даже подчас значительно повышаются. Силы пропадают, чувства возбуждаются, и перед нами типичная картина нервного ипохондрика, жалующегося на всевозможные страдания, в особенности на головные боли в затылке или на боль половины лба. Далее, он жалуется на затруднение пищеварения, запоры и пр., откуда вытекают и другие последовательные большие или меньшие затруднения в отправлениях различных органов. Ослабленный таким образом организм теряет свою способность сопротивляться болезнетворным причинам, откуда являются катары слизистых оболочек носа, горла, глаз, кишечника и пр., влияющих теперь на него сильнее, чем в прежнее время неослабленного здоровья. Наконец, расслабленный организм легко может сделаться добычей чахотки, рака или какой-нибудь повальной болезни».

В изданном в 1889 году в Амстердаме английском порнографическом романе «Венера в Индии, или Любовные приключения в Индостане» имеется такой пассаж, характеризующий отношение типичной викторианской жены к сексу:

«Ибо дражайшая моя жена, благородный читатель, была воплощением страсти: она не была одной из тех, кто холодно подчиняется нежности своего мужа, потому что это их обязанность делать так, обязанность, однако, выполняемая не с удовольствием или радостно, но больше как разновидность епитимьи! Нет! С нею не было такого: „Ах! нет! позволь мне поспать сегодня вечером, дорогой. Я дважды делала это вчера вечером, и я не думаю, что ты в самом деле можешь хотеть этого опять. Ты должен быть целомудреннее и не мучить меня, как если бы я была твоей забавой и игрушкой. Нет! Убери свою руку! Оставь мою ночную рубашку в покое! Я заявляю, что ты ведешь себя самым неподобающим образом!“ и т. д., пока, изнуренная упорством своего мужа, она не решает, что самый короткий путь, в конце концов, будет состоять в том, чтобы позволить ему добиться своего, и поэтому нехотя позволяет раскрыть свою холодную щелку, неохотно раздвигает свои некрасивые ляжки и лежит бесстрастным бревном, нечувствительная к усилиям мужа высечь искру удовольствия из ее ледяных прелестей».

О существовании такого явления, как женский оргазм, не подозревали не только обычные люди, но и большинство врачей. Однако доктор Уотсон, скорее всего, в это число не входил. В том, что он поведал читателям о своей жизни до возвращения в Англию из Афганистана на корабле «Оронто» в январе 1881 года, имеются странные неточности. Согласно «Этюду в багровых тонах», в 1878 году он получил степень доктора медицины в Лондонском университете и после обучения на курсах в военной школе в Нетли был назначен ассистентом хирурга в V Нортумберлендский стрелковый полк.

«В то время полк стоял в Индии, и не успел я еще присоединиться к нему, как разразилась вторая Афганская война. Высадившись в Бомбее, я узнал, что мой корпус двинулся через перевал и был уже глубоко на вражеской территории. Вместе с другими офицерами, попавшими в такое же положение, я пустился вдогонку и сумел благополучно добраться до Кандагара, где, наконец, нашел мой полк и тотчас же приступил к своим новым обязанностям». Здесь мы сталкиваемся с откровенным обманом. Уотсон никак не мог догнать 5-й стрелковый полк в Кандагаре, потому что этот полк никогда там не квартировал. Полк был частью войск Пешаварской долины и использовался в Хайберском проходе, Базарной долине, в Ланди-Котал и Джелалабаде на северных территориях. Уж скорее он мог присоединиться к 66-му (Беркширскому) полку, хотя, оставаясь с ними, он не попал бы в Афганистан по крайней мере еще год, поскольку беркширцы отбыли из Бомбея в Кандагар только в начале 1880 года. О возможном времяпрепровождении Уотсона в течение года может свидетельствовать фраза в описании мисс Мэри Морстон, точный перевод которой таков: «При моем опыте с женщинами, который распространяется на многие нации и три отдельных континента, я никогда не видел лица, которое бы так ясно свидетельствовало об утонченной и чувствительной натуре».



Подвзяка. Иллюстрация из книги Э. Фукса «Иллюстрированная история нравов». СПб., 1913


Мы не знаем, что делал Уотсон в Лондоне после возвращения из Афганистана, вдали от колониальных развлечений и полковых борделей. В год женитьбы Уотсона, по оценкам полиции и медицинского журнала «Ланцет», только в Лондоне насчитывалось около 80 тысяч проституток. Те, кто не считал возможным из этических или экономических соображений, либо из опасений заразиться венерической болезнью, обращаться к проституткам, могли погрузиться в мир запретных эротических фантазий, предлагавшихся порнографической литературой, которую всегда можно было купить в одной из книжных лавок на улице Хоуливел-стрит близ Стрэнда между соборами Святого Климента и Святой Марии. Большинство этих изданий печаталось в Париже и Брюсселе, хотя в выходных данных указывалась Англия. С середины 1890-х главными зарубежными поставщиками порнографии были проживавшие в Париже Чарльз Каррингтон и Гарри Николз, который до этого был партнером Леонарда Смитерза, одного из самых видных британских издателей эротики. Уже упоминавшаяся «Венера в Индии» повествовала о неутомимом офицере и джентльмене капитане Чарльзе Деверуксе, расквартированном в Индии во время войны с афганцами — то есть практически о собрате по оружию нашего доктора Уотсона. В первой истории капитан Деверукс увлечен замужней женщиной, муж которой пребывает на фронте; во второй — предается любовным утехам с дочерьми-подростками своего командира. Небольшой перечень наиболее популярных книг позволяет представить себе это чтиво: «Сила месмеризма: эротическое изложение развратных событий и фантазий» (1880–91), «Любовные впечатления хирурга» (1881) Джеймса Редди, «Воспоминания хлыща» Джона Клеланда (1885 г.), «Автобиография блохи» (1887), «Лаура Мидлтон, ее брат и любовник» (1890), «Любовные связи развратного кардинала» (ок. 1890) и т. д. и т. п.



Офорт Ф. Ропса «Сводня и юная протитутка». Иллюстрация из книги Э. Фукса «Иллюстрированная история нравов». СПб., 1913



Офорт Леона Рише, иллюстрация к книге коротких рассказов «Одержимые дьяволом» писателя-декадента Жюля Барби Д'Оревильи. 1873


Выяснение того, посещал ли доктор Уотсон лондонские бордели и читал ли он порнографическую литературу, отсутствует в списке задач этой книги. Для нас интересней другое. Неизменный спутник Шерлока Холмса был дважды (или даже трижды) женат. В браке с мисс Мэри Морстон, продолжавшемся с ноября 1888 года вплоть до ее смерти в 1893 или 1894 году, Уотсон детей не имел. Между тем беременность была неотъемлемой и неизбежной частью жизни любой состоящей в браке или сожительстве викторианской женщины. В середине XIX века англичанка в среднем рожала до 6 детей, а свыше 35 % всех замужних женщин имели 8 и более детей. Материнство было составной частью образа «идеальной женщины» в викторианскую эпоху. Материнская любовь расценивалась как, быть может, единственное действительно бескорыстное чувство на Земле. Счастливая многодетная мать была общественным идеалом для среднего класса. Сама королева Виктория, воплощение названной в честь ее эпохи, имела 9 детей. Почему же Уотсон так и не стал за пять лет отцом?



Иллюстрация из книги Э. Фукса «Иллюстрированная история нравов». СПб., 1913


Ответов может быть четыре. Первая, и наиболее вероятная причина — бесплодие одного из супругов. Среди вещей, от которых следовало защищать женщину, в викторианском обществе находилась и медицина. Для мужчины осмотр врачом был процедурой обыденной, но если в семье среднего класса заболевала женщина, медицинское обследование превращалось в проблему. Женщина могла позволить себе проконсультироваться с врачом в присутствии мужа или компаньонки, и даже показать на манекене, где она чувствует боль. Но гинекологическое обследование производилось только в самом крайнем случае. Сам осмотр производился под простыней в затемненной комнате, либо врач и пациентка должны были быть разделены ширмой. Да и сама медицина тех дней не так уж много знала об этих предметах. Доктора не желали иметь дело с репродуктивными и сексуальными проблемами своих пациентов и пациенток. В предисловии к книге «Женщины в здоровье и болезни», изданной в 1889 году, врач Роберт Белл утверждал: «Мы не собираемся создавать в этой книге систему психологии сексуальной жизни. Цель этого трактата состоит в том, чтобы просто записать различные психопатологические проявления половой жизни в человеке и уменьшить их до их естественных состояний. Важность этого предмета, однако, требует научного исследования из-за его судебного значения и его глубокого влияния на общее благо. Только тогда врач-адвокат узнает, сколь ужасен недостаток наших знаний в области сексуальности».

Анни Безант в предисловии к «Закону народонаселения» в разделе, посвященном методам контрацепции, писала: «дальнейшее исследование этого предмета очень необходимо, и очень желательно было бы, чтобы больше мужчин-медиков посвятило себя этой важной отрасли физиологии». Но тех, кто рисковал сделать это, наказывали; в 1886 г. секретарь медицинского отделения Мальтузианской лиги, доктор Генри Оллбатт, был лишен медицинской лицензии за публикацию «Справочника жены», книги по женскому здоровью, содержавшей менее четырех страниц о контрацепции.

Здесь мы подошли ко второй возможной причине — сознательному предохранению от беременности. Кажется странным говорить о предохранении от беременности в викторианские времена при идеализации материнства, однако в сохранившихся письмах сама королева Виктория предстает совсем не викторианкой в своем отношении к этому состоянию. В неожиданно откровенном письме своей дочери о беременности она говорит: «Все, кто тебя любит, надеются, что ты обойдешься без этого испытания хотя бы год… Если бы у меня был год счастливого удовольствия с дорогим Папа для себя, как бы я была счастлива! Но я была на 3,5 года старше; и поэтому я тотчас была наказана — и как же я была взбешена!»

Доступных средств контрацепции у семьи Уотсонов было несколько. Во-первых, один из самых древних, примитивных и дешевых способов контрацепции — прерывание полового акта до начала семяизвержения. Другой способ был основано на воздержании в определенных стадиях менструального цикла. Он стал популярен в 1840-х годах после открытия французами связи между овуляцией и менструацией. Однако с 1850 по 1870-е годы в Европе повсеместно была распространена вера в то, что наиболее благоприятным для зачатия была стадия собственно кровотечения, а середина цикла была самым безопасным временем для секса. Можно представить себе, как дорого стоило это заблуждение пытавшимся предохраниться парам. Только в 1929 году Кнаус в Австрии и Огино в Японии независимо друг от друга объявили о том, что овуляция происходит за 14 дней до начала следующей менструации, и, следовательно, рекомендовали избегать близости как раз в средней стадии цикла.

В 1844 году американцы Чарльз Гудьер и Ханкок получили в США патент на вулканизацию каучука, которая состояла в обработке резины серой при высоких температурах. При этом резина становилась прочным и эластичным материалом. Вскоре в Америке стали массово производиться первые резиновые кондомы под завлекательными названиями вроде «Дредноута». К началу 1870-х они были весьма популярны. Презервативы имели шов и подвязки для крепления, но в самом начале XX века был изобретен новый метод их изготовления, когда в жидкую резину опускались стеклянные формы. Были разработаны различные формы кондомов, вроде заканчивающегося соском презерватива или «американского», который закрывал только головку. В отличие от современных одноразовых презервативов, ранние резиновые кондомы после использования мыли, смазывали вазелином и убирали в специальные деревянные коробочки для дальнейшего употребления. Британский драматург и эссеист Джордж Бернард Шоу назвал резиновый презерватив «величайшим изобретением XIX века». В конце 1880-х бедный нью-йоркский иммигрант Юлиус Шмид наладил производство презервативов, используя для их изготовления колбасные оболочки из мясных лавок, и к 1890 году его предприятие превратилось в крупный бизнес. Примерно тогда же были сделаны первые образцы из латекса. Но даже резиновые кондомы были все еще весьма дороги — в годы семейной жизни доктора Уотсона их стоимость составляла в среднем 4 шиллинга; кроме того, они были все еще грубы и неуклюжи и воспринимались как неэстетические.

Следующим средством были разнообразные устройства-пессарии, в основе которых лежал принцип закупорки устья шейки матки. В 1882 году голландский гинеколог Вильгельм Менсинга из Фреденбурга изобрел свой «pessarium ocdusivum» — «задерживающий пессарий» — эластичное кольцо, на которое натягивалась тонкая непроницаемая каучуковая перепонка. Этот пессарий известен теперь как «диафрагма». Менсинга описал его в книге «Необязательная стерильность», после чего подвергся жесточайшим нападкам коллег, обвинивших его в моральной нечистоплотности. Однако вскоре его изобретение распространилось по Голландии и оттуда по остальной Европе. В тогдашней медицине пессарий Менсинги расценивался как недостаточно надежный, так как не было «гарантии, что он не сдвинется». Пессарии рекламировались под различными названиями, например «французские щиты» или «маточные вуали», гарантируя возможность тайно от мужчин пользоваться противозачаточным средством и не мешать сексуальному удовольствию.



Новый комбинированный пессарий и чехол Ламберта (Дж. Гривз Фисшер, г. Лидс, Британия, ок. 1891 г.). «Это Комбинированное Приспособление изготовлено из чистого Вулканизированного и Содержащего Лекарственные Вещества Каучука и представляет собой последнее усовершенствование в области Пессариев для предохранения. Оно оснащено гибким ободком из стальной проволоки, покрытым каучуком, посредством которого оно может быть скатано в форме Пружинного Пессария и использоваться также женой. Оно может также быть развернуто и, в своей нормальной форме, может использоваться мужем как самый надежный чехол, когда-либо изобретенный, поскольку совершенно невозможно чему-нибудь вытечь в проход при использовании в таком виде. Очищаемое и используемое согласно данным инструкциям, это приспособление может применяться с полным доверием в течение значительного периода. Это приспособление изготавливается трех размеров, средний наиболее употребим. Полный, с указаниями по использованию, 4 шиллинга каждый. Специальные размеры, сделанные по заказу, 5 шилл. каждый»



Чехол Ламберта «Парагон 1891» (Дж. Гривз Фисшер, г. Лидс, Британия, ок. 1891 г.). «Согласно пожеланиям наших постоянных покупателей изготовить Чехол, средний по устройству между Комбинированным Пессарием и обычным Чехлом „Мальтус“, с удовольствием представляем наш Чехол „Парагон 1891“»


К интересующему нас времени существовали и образцы внутриматочных противозачаточных средств. В 1868 году в британском медицинском журнале «Ланцет» впервые был описан и проиллюстрирован стержневой пессарий. Но этот вид противозачаточных средств еще не получил широкого распространения. Зато химические контрацептивы были популярны в Англии не менее, чем кондомы. Британский химик У. Дж. Ренделл из Лондона в 1885 году обнаружил, что хинин является превосходным спермицидом. Вскоре он представил суппозиторий (свечу в виде шарика), содержащий масло какао и сернокислый хинин. Как объясняло принцип их действия одно руководство, «вследствие теплоты тела они должны растворяться, а хинин должен убивать семенные тельца». Суппозитории «Ренделл» стали, возможно, одной из самых известных марок в Англии. Большинство изготавливавшихся тогда свечек, желе, кремов и пенок содержали хинин, борную кислоту, молочную кислоту, гексил-резорцин, рицинолеиновую кислоту, формальдегид и т. д.

Одновременно с развитием противозачаточных средств ширилось движение за ограничение рождаемости. В 1879 г. была издана написанная Анни Безант брошюра «Закон народонаселения, его последствия и его влияние на человеческое поведение и мораль». «Таймс» обвинила Безант в написании «неприличной, непристойной, грязной, похабной и непотребной книги», а муж Безант добился через суд лишения Анни прав опекунства над их дочерью. Однако книга стала одной из самых популярных брошюр на тему контроля рождаемости — возможно, потому, что была написана женщиной, — и продавалась по 6 пенсов как «средство от бедности». Между 1876 и 1891 гг. в Англии разошлось ок. 2 млн книг и научных трудов, посвященных проблемам контрацепции.

Третьей причиной отсутствия детей в семье доктора Уотсона могло быть производство аборта. Учитывая статус, профессию и предполагаемые взаимоотношения Мэри и Джона Уотсонов, эта причина кажется наименее вероятной. Заметим, что в 1861 году, уже при королеве Виктории, был принят «Закон о преступлениях против личности», который в § 59 объявлял аборт преступным деянием, наказуемым заключением от трех лет до пожизненного, даже если он был произведен по медицинским причинам. При этом наказанию подвергалась не только сама женщина, но то лицо, которое пыталось этот аборт произвести, все равно — была ли женщина действительно беременна или нет. И действовал этот закон вплоть до 1929 года. Конечно, из этого не следовало, что аборты не производились вовсе. По оценке историков, в 1850-х и 1860-х годах число абортов увеличилось от одного на каждые двадцать пять или тридцать родов до одного на каждые пять или шесть родов. В 1889 году английский врач Р. Р. Рентул писал: «Любой должен заметить, что, хотя число браков увеличивается, число родов на каждую пару уменьшается, а также что не появляется никакого удовлетворительного объяснения этому. Вместо уменьшения числа абортов наличествует их значительное увеличение». По мнению одного из исследователей вопроса, от 75 до 90 % всех производившихся тогда абортов делались замужним женщинам. В 1896 году братья Крим устроили в Лондоне торгово-посылочную фирму по продаже простого тоника крови, который, как намекали их рекламные объявления, был абортивным средством. Братья попыталась шантажировать женщин, которые записались на покупку этого средства, но их план был раскрыт и они были арестованы, осуждены и заключены в тюрьму за вымогательство. В течение 2 лет они собрали досье, содержавшее более 10 000 фамилий, а ведь это было всего лишь одно из многих подобных коммерческих предприятий, торговавших средствами для облегчения при «задержках месячных». По словам представителя «Британского медицинского журнала», в 1868 году более половины рекламных объявлений в газетах, предлагавших помощь дамам, страдающим «временным недомоганием», были рекламой абортов. Цены, назначаемые за эти услуги, были высокими, колебавшимися от 10 до 50 гиней. Часто при производстве аборта приходилось прибегать к услугам врача, и в этих случая плата делилась на двоих. Одна из таких акушерок утверждала, что начала свое дело в первые годы правления королевы Виктории и продолжала его 27 лет. У нее имелись пациентки, которые обращались к ней по 6–7 раз.

Ну и последняя причина, столь же вероятная, как и бесплодие — рождавшиеся у четы Уотсонов дети умирали еще в младенчестве. В 1888 году детская смертность исчислялась как 18,1 на каждую тысячу родившихся. Неудачные роды могли стать причиной смерти и самой миссис Уотсон. В среднем в XIX столетии в Великобритании одна беременность из 200 вела к смерти матери. Писательница Шарлотта Бронте, автор романа «Джейн Эйр», умерла от гиперемезиса (чрезмерной рвоты) беременных в 1855 году. В 1865 году Изабелла Мейзом (она же миссис Битон, «Елена Молоховец» викторианской Англии) умерла в возрасте 29 лет после четвертых родов. Акушерство стало обязательным предметом для студентов-медиков в 1833 году в Шотландии и только в 1866 году в Англии. В 1872 году Акушерское общество Лондона начало выдавать акушеркам удостоверения о компетентности, а в 1902 году «Повивальный закон» сделал государственную регистрацию обязательной и учредил Центральное повивальное бюро для регулирования акушерской деятельности. В 1881, как раз в год встречи Холмса с Уотсоном, был учрежден Повивальный институт.



Рисунок из журнала «Punch». 1892


Были найдены методы борьбы и с главной причиной смертности рожениц — послеродовой или «родильной» горячкой. В 1846 году венгерский врач Игнац Филипп Земмелвайсс предложил ввести простые предохранительные меры, такие как мытье рук с мылом и хлорирование воды перед использованием ее при родах. Смертность среди рожениц сразу же упала в разы. В 1860-х годах профессор хирургии в Глазго Джозеф Листер начал опыты по разработке антисептических препаратов. Его антисептик, использовавший опрыскивание карболовой кислотой и значительно уменьшивший число смертельных случаев от заражения крови в общей хирургии, был впервые применен в акушерстве в 1870 г. в Швейцарии в городе Базель акушером Иоганном Бишоффом, который посетил Листера в Глазго. К 1880-м листеровский антисептик был принят большинством британских и американских родильных заведений, но в конце того же десятилетия современная асептика заменила антисептическое опрыскивание. В 1847 г. профессор повивального искусства в Эдинбурге Джеймс Янг Симпсон впервые применил при родах обезболивающее — хлороформ; в благодарность его пациентка назвала свою новорожденную девочку Анестезией. Спустя шесть лет Джон Сноу применил хлороформ во время родов восьмого ребенка королевы Виктории, и с этого времени хлороформ стал широко применяться в акушерской практике, а Симпсон стал в 1866 году баронетом, выбрав в качестве девиза на гербе слова «Victo dolore» («Побеждая боль»). Тем не менее риск при родах оставался велик, так что вполне вероятно, что роды миссис Уотсон трагически закончились для нее самой и для ее ребенка.







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх