Каддафи позиционирует себя в качестве лидера мирового масштаба. А лидеру мирового масштаба пристало заниматься застарелыми и трудноразрешимыми мировыми проблемами. Поэтому в своем блоге[17] Каддафи публикует на множестве языков оригинальные идеи и предложения, призванные изменить мировой порядок. Предлагаем вашему вниманию несколько наиболее интересных идей Каддафи, касающихся реформы ООН, международных уголовных судов, израильско-палестинской проблемы и единства арабского мира.

«В последнее время во всем мире много говорят о реформах и демократии. Эти лозунги всем нравятся, и никто, кроме диктаторов и реакционеров, их не отвергает: диктатор отвергает демократию, реакционер – реформы. Но это будет никому не нужно, если дело ограничится пропагандой, сопровождаемой выборочным подходом, если за правильными словами будет скрываться ложный смысл, то есть если за лозунгами демократии и реформы будут стоять совсем иные цели.

Если же говорить о демократии и реформах во всемирном масштабе серьезно, то следует начинать разговор с реформирования и демократизации высшего международного органа – Организации Объединенных Наций».

Сравнивая Генеральную Ассамблея ООН со всемирным парламентом, Каддафи утверждает, что без ее реформирования и демократизации нельзя требовать того же от парламентов и правительств государств. Он предлагает придать этому всемирному парламенту полномочия, традиционные для парламентов всех демократических государств: сделать Генеральную Ассамблею ООН законодательным органом, Совет Безопасности – исполнительным, а судебную функцию будет выполнять Международный суд.

В отличие от Совета Безопасности (СБ), на Генеральной Ассамблее (ГА) как на всемирном форуме все государства – члены ООН – и большие, и малые – имеют равное представительство, поэтому обязательными должны быть резолюции именно ГА, а не СБ. Без этого ГА остается лишь декорацией, трибуной для речей, как Гайд-парк.

«В этом смысле она напоминает рынок Укказ в Мекке, где в доисламский период (джахилия) собирались поэты и публично читали свои поэмы, восхваляя одних и понося других».

Тогда нужно распустить ГА, чтобы сэкономить расходы государств-членов и того государства, на территории которого она действует, расширить и обновить состав СБ и пересмотреть его полномочия.

«Те же, кто выступает против этой радикальной концепции реформирования международной организации, лишаются каких бы то ни было оснований для критики того или иного государства за то, что его парламент не обладает истинной законодательной властью или что его правительство не выполняет решений парламента, а государство пренебрегает постановлениями суда».

Генеральная Ассамблея создавалась как объединение наций во имя мира, но сегодня она превратилась в ничто. Согласно Уставу, она обязана исполнять инструкции и рекомендации СБ, а все ее резолюции должны быть им одобрены, иначе они не подлежат исполнению. Такой Устав выражает пренебрежение к представителям государств в ГА.

«Очевидно, что СБ воплощает в себе диктаторское начало, а ГА – демократическое. В Совете представлено ничтожное меньшинство, и этим он напоминает орган военной диктатуры, некий чрезвычайный совет, не имеющий ничего общего с демократией и равенством».

Сегодняшнюю ГА Каддафи называет «нулем без палочки, театром комедии, ложной иллюзией, пустой тратой денег, смехотворным спектаклем, насмешкой и издевательством над народами», считая необходимой для ее серьезного реформирования перестройку, центральным объектом которой станет Совет Безопасности, поскольку нельзя считать международным органом эту ограниченную группу лиц, принимающую все обязательные решения относительно мира и безопасности народов. Но даже он зависит от права вето, когда одно государство, представленное в Совете, может отменить решение всех остальных.

«Применение вето со стороны одного государства аннулирует резолюции ГА, презирая волю почти двухсот стран, представленных в ней, но не имеющих никаких полномочий».

Поэтому для демократизации ООН Каддафи предлагает передать полномочия Совета Безопасности Генеральной Ассамблее, чтобы СБ только исполнял ее резолюции.

Каддафи возражает против альтернативного пути – расширения Совета безопасности, – поскольку при этом, по его мнению, неизбежны опасные международные проблемы. Европейский и Африканский союзы находятся на пути превращения в единое государство. Если одному федеративному государству предоставить несколько постоянных мест в СБ, другие будут обижены.

«Представьте себе, что было бы, если бы у Советского Союза в Совете Безопасности было несколько мест постоянных членов, как бы вы себя чувствовали? И кто тогда будет вправе лишать таких же полномочий Грецию или Турцию?»

Далее, если предоставить постоянное место в СБ Индии и Японии, кандидатуры которых обсуждаются, это может стать дополнительным вызовом Пакистану и Северной Корее – ядерным державам, породив серьезную угрозу для мира. К тому же

«…бессмысленно делать постоянным членом неядерное государство. Это будет выглядеть как фарс и издевательство над этим и подобными ему государствами».

Проблема в том, что если какая-то страна получит место постоянного члена, будет трудно отказать и другим, не усиливая напряженности в мире. Поддержка расширения Совета Безопасности ведет к новой холодной войне, которая может превратиться в «горячую». Нужно реформировать всю Организацию Объединенных Наций.

Во Второй мировой войне для победы над Германией объединились четыре нации, создавшие Совет Безопасности в том виде, какой был необходим им в тех условиях. Сегодня в ООН представлено 190 наций, обладающих естественным правом на создание собственного совета безопасности, который служил бы ее целям.

«Без этого ООН в ее нынешнем виде будет обречена на гибель, и нам следует быть готовым жить в мире, в котором нет организации наций».

Выдвинув радикальное предложение по демократизации ООН, Каддафи считает, что решение по этому важному и серьезному вопросу нужно отложить на будущее, поскольку от него зависят судьбы войны и мира для всего человечества. Для его изучения и обсуждения с учетом мнения всех жителей планеты потребуется несколько лет.

«Лидеры мирового сообщества, мыслители, теоретики и ученые должны изучить постановку этого вопроса и не торопиться принимать необдуманное решение из желания угодить кому-то или снискать чью-то похвалу, не заглядывая при этом ни в ближайшее, ни в более отдаленное будущее и не принимая во внимание негативные последствия такого решения»

Существующие международные уголовные суды, по мнению Каддафи, основаны на предвзятости, двойных стандартах и не являются законными из-за невыполнения, в частности, следующих необходимых условий:

• суд должен быть учрежден органом, легитимным по своему правовому статусу;

• суд должен рассматривать фактические обстоятельства в соответствии с составом преступления и наказанием за него, предусмотренными в законе, который вступил в силу до совершения преступления;

• закон этот должен быть принят легитимным законодательным органом;

• члены суда должны быть независимыми и обладать возможностью выносить решения, не подвергаясь никакому внешнему воздействию;

• правила процедуры суда должны включать в себя гарантии справедливого процесса по делу обвиняемого. Свое утверждение Каддафи аргументирует тем, что

все известные международные уголовные суды были учреждены либо победившими державами (Нюрнбергский и Токийский трибуналы), либо Советом Безопасности ООН – международным органом, легитимность которого Каддафи подвергает сомнению (трибуналы по бывшей Югославии и Руанде).

В первом случае победители могли навязывать проигравшей стороне любые условия. Суды позволяли им признать преступниками противников и оправдать собственные военные преступления, такие как массовое истребление гражданского населения с помощью атомной бомбы. Фактически эти суды не соответствовали критериям правосудия.

• Они были созданы военно-политическим руководством оккупационных властей. Их судьи не были нейтральными, поскольку представляли одну из воевавших сторон, т. е. не имели права судить, по общепризнанным нормам правосудия.

• Обвиняемые в этих судах, согласно нормам международного права, были неподсудны, т. к. являлись военнопленными.

• По нормам правосудия, состав преступления должен быть обозначен в действующем законе. А победившие стороны определили список «преступлений» уже после совершения деяний, за которые были осуждены обвиняемые, в нарушение принципов предусмотренности преступлений и наказаний в законе и отсутствия у закона обратной силы.

• Правовой основой Токийского трибунала послужил личный приказ генерала Макартура, содержавший надуманные составы преступлений, в результате которого были казнены беззащитные на тот момент японцы.

• Государства до сих пор не пришли к единому мнению относительно «преступлений», за которые судили обвиняемых.

• Победители избежали суда и наказания за применение атомной бомбы.

• Основой для вынесенных этими судами приговоров служили предположения и подозрения, а не улики, пусть даже косвенные.

«Так, например, Токийский трибунал, созданный в 1946 году американским генералом Макартуром, осудил командующего японской армией на Филиппинах за преступления, совершенные, как счел суд, солдатами, воевавшими под его командованием. Он был приговорен к смертной казни, несмотря на доказательства того, что не отдавал никаких приказов. Более того, он не мог ничего знать о происходящем, поскольку бежал с поля боя».

Свидетельством фиктивности этих судов, главной целью которых, по мнению Каддафи, было оправдание превышения союзниками пределов допустимой обороны, он считает то, что

«…Россия, в отличие от англичан и французов, не стала судить никого из немецких военнослужащих в своем секторе оккупированной Германии, несмотря на то, что она больше всех пострадала от этой войны».

А раз приговоры международных уголовных судов по Второй мировой войне незаконны, то все, кто пострадал от их решений, могут потребовать реабилитации и пересмотра фактических обстоятельств независимыми судами, в том числе касающихся победителей.

В случае международных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, учрежденных Советом Безопасности, под вопросом остается его легитимность. СБ был создан в результате Второй мировой войны союзными державами для продвижения угодных им принципов политики и международных отношений. При его создании не соблюдался принцип свободного выбора и волеизъявления всех стран мира, в нем представлено меньшинство государств, что не дает ему права судить граждан всех остальных государств.

«Достаточно вспомнить, что Международный суд постановил, что дело Локерби не подпадает под юрисдикцию Совета Безопасности. Однако СБ пренебрег заключением Международного суда и продолжил заниматься делом Локерби в нарушение норм международного права.

И наоборот, он отказался заниматься решением того же суда о «Военной и полувоенной деятельности против Никарагуа» (Никарагуа против США)».

По закону, Совет Безопасности не имеет права создавать суды, но использует статью 29 Устава ООН, предусматривающую создание вспомогательных административных органов, и другие его положения не по назначению, посягая на суверенитет народов.

«…резолюции органа под названием Совет Безопасности, касающиеся создания судов и трибуналов, не имеют никакой юридической силы с точки зрения международного права и юриспруденции».

По своему назначению (одностороннее судебное преследование побежденных) создаваемые в настоящее время международные суды аналогичны прежним международным трибуналам, политизированным и предвзятым.

Например, временный международный трибунал по Сьерра-Леоне, хотя и учрежден по просьбе правительства страны, не является законным, действуя вне системы ее национального законодательства:

• статут этого суда частично подчиняется так называемым нормам международного права, основанным на статуте и решениях другого незаконного международного суда – Нюрнбергского трибунала;

• председатель этого суда и генеральный прокурор не являются гражданами Сьерра-Леоне;

• некоторые из его судей – иностранцы, которые не подчиняются национальному суверенитету;

• приговоры этого суда будут исполняться за пределами Сьерра-Леоне.

Международный уголовный суд (МУС) был учрежден на основе международного договора, но на тех же принципах, что и временные международные трибуналы. То есть, строго говоря, не может считаться полноправным судом по следующим причинам.

1. Совет Безопасности может приостановить рассмотрение этим судом любых исковых заявлений. То есть МУС не является независимым и вряд ли вообще может называться судом.

«…приняв резолюцию 1422, которая откровенно нарушает общеизвестный принцип независимости суда, являющийся главным условием непредвзятого судебного разбирательства, СБ начал опекать Суд еще до того, как тот приступил к работе».

2. МУС не располагает согласованным правовым документом, где определялись бы подпадающие под его юрисдикцию составы преступления и наказания за них. То есть нарушаются принципы предусмотренности в законе преступления и соответствующего ему наказания и отсутствия у закона обратной силы.

3. Под юрисдикцию МУС не подпадает преступление агрессии – основа всех остальных преступлений.

4. В Римском статуте перечислены только наиболее тяжкие преступления.

5. МУС не гарантирует право обвиняемого на защиту – основу справедливого разбирательства. Отсутствие конкретного механизма защиты превращает ее в формальность.

6. Как и прежние международные трибуналы, МУС руководствуется предположениями, подозрениями и обстоятельствами фактических событий, не достигающими даже уровня косвенных улик.

«Он создан по образцу тех прежних трибуналов, одним из которых был временный Международный трибунал по бывшей Югославии, осудивший командующего армией боснийских сербов и командующего силами боснийских хорватов, несмотря на отсутствие каких бы то ни было улик, свидетельствующих о том, что они отдавали приказы о совершении убийств и применении пыток, в которых их обвиняли, и даже о том, что в момент совершения этих преступлений они присутствовали в месте проведения операции».

7. В составе МУС нет нескольких судебных инстанций, что не удовлетворяет требованиям правосудия. Несколько его отделений не реализуют многоступенчатую судебную процедуру, поскольку в них работают одни и те же 18 судей, отобранные Ассамблеей государств-участников. По сути, это скорее некий административный орган, чем суд. Нет и независимой надзирающей инстанции для обжалования его решений.

Каддафи не устает напоминать о сомнительности полномочий Совета Безопасности, которому подчиняется Международный уголовный суд (как и о том, что нынешняя Генеральная Ассамблея не является законодательным органом). Законной альтернативой он видит некую ассамблею парламентских представителей государств всего мира, которые соберутся вместе и разработают основной статут или закон о международном суде. А пока, по мнению Каддафи, все известные международные суды, включая МУС, – лишь фикция, поскольку:

• нет международного уголовного законодательства, определяющего преступления и наказания;

• не определены преступление агрессии, право на законную самозащиту и понятие агрессивной войны;

• Ссылка на резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН, принятую в ноябре 1948 года, о кодификации норм международного права, вытекающих из статута и решений Нюрнбергского трибунала, не имеет законной силы. Сама эта резолюция не имеет под собой легитимной основы, поскольку Нюрнбергский трибунал также был незаконным. Предусматривая кодификацию норм международного права, вытекающих из статута и решений Нюрнбергского трибунала, эта резолюция нанесла ущерб международному праву. Тем не менее, Международный уголовный суд продолжает оставаться судом по «чрезвычайным» делам, прикрывая враждебные замыслы могущественных держав против слабых. При этом в глазах общественности национальные суды, в силу их легитимности и независимости, будут оставаться более справедливыми, чем международные. Тем более, что любое государство сможет предавать военных преступников национальному суду независимо от их гражданства и места преступления. Пока международное право остается всего лишь обычаем, межгосударственным, а не надгосударственным правом, национальный суверенитет государств позволяет применять и толковать любой международно-правовой документ.

«Естественной нормой и правом любого человека является положение о том, что на него не распространяется действие закона, разработанного без его участия. Если закон был сформулирован и принят каким бы то ни было органом в обход его участия, его нельзя заставить подчиняться этому закону».

В своей «Белой книге» Каддафи предлагает решение застарелой ближневосточной проблемы – как всегда, научное, справедливое и единственно верное, гарантирующее окончательное избавление региона от военных бедствий. Прежние мнения обеих сторон, арабской и еврейской, международные проекты решения проблемы, свидетельства видных ученых и военных, а также современные реалии призваны подтвердить предложенный Каддафи подход.

Историческое название местности «Палестина», связанное с ее исконными обитателями филистимлянами, упоминается в книгах Ветхого Завета и других древних источниках. Так эта территория называлась и во времена британского мандата на ее управление, вплоть до создания израильского государства. Слово «Палестина» или «палестинский» использовалось в названиях сионистских организаций и газет, и даже в сионистских гимнах.

Палестину, как и другие страны этого региона, заселяли разные народы – одни как переселенцы, другие как завоеватели, она видела много войн и волн эмиграции со всех концов мира. Ни один народ не может утверждать, что это его земля, безраздельно владеть той или иной частью Палестины.

Когда впервые была выдвинута идея создания государства для евреев, предлагалось разместить его на Кипре, в Аргентине, Уганде, Джебель аль-Ахдаре, Палестине или на Синае, а не однозначно в Палестине. Причем побудительным мотивом этой идеи было не столько сочувствие евреям, сколько стремление избавить от них Европу.

С древности судьба была неблагосклонна к евреям. Их всячески угнетали правительства, властители, другие народы – египтяне, римляне, англичане, русские, вавилоняне и ханаанеи и, наконец, гитлеровцы.

Исторически арабы и евреи не были враждебны друг другу. Евреи – двоюродные братья арабов, потомки Авраама. Во время преследований евреев арабы предоставляли им убежище, поэтому во всех арабских странах есть еврейские кварталы.

Неоднократно выдвигались различные проекты создания в Палестине единого арабо-еврейского государства. Несколько британских проектов (планы Уокхоупа, Ньюкомба, лорда Моррисона, «Белая книга» 1939 года) были отвергнуты по несущественным причинам, например из-за разногласий по поводу размеров выделенных сторонам областей, сроков окончания британского мандата, количества эмигрантов и т. п. Были также предложения сионистских и арабских лидеров. Все они предупреждали, что отказ от создания единого двухнационального государства не принесет мира. Именно это и произошло.

«Отказ от создания единого государства – это историческая ошибка, ставшая причиной сегодняшней трагедии. Провозглашение государства в одностороннем порядке в интересах провозгласившей его стороны – ошибка. Попытка раздела закончилась неудачей и не имеет будущего».

Каддафи цитирует видных ученых и военных деятелей, которые писали об ошибочности и опасности создания двух государств, обосновывая свою позицию неоспоримыми географическими и экономическими фактами.

Уникальность конфликта между Палестиной и Израилем состоит в том, что каждая из сторон претендует на обладание одной и той же территорией. Для палестинцев это часть их большой родины, а для евреев – их историческая родина, земля обетованная. Чтобы они не уничтожили друг друга, необходим компромисс – единое государство, в котором каждая из сторон будет чувствовать, что она имеет право проживания на всей спорной территории.

Раздельные государства не решат проблему беженцев, и борьба продолжится на следующем этапе. А создание демилитаризованных зон размывает суверенитет над этими зонами и также способствует не стабилизации, а нагнетанию противоречий. Кроме того, ни одна из сторон не будет удовлетворена, не завладев всей территорией, что неизбежно приведет к противостоянию и насилию.

Каддафи предлагает свое фундаментальное историческое решение – создать единое еврейско-палестинское государство под названием Изратина.

Он считает, что для этого нужно разрешить возвращение отовсюду палестинских беженцев и перемещенных лиц, если они того пожелают.

«Было бы неверно допускать сюда евреев, которые ни сами, ни их предки не жили в Палестине, и в то же время лишать этого права палестинцев, которые бежали или были изгнаны из Палестины совсем недавно – после 1948 года». Тем более, что евреи утверждают, что они не изгоняли палестинцев, а те, мол, сами поверили пропаганде и бежали из своих домов».

Найти окончательное решение Каддафи помогают заявления сионистских руководителей, ученых, беспристрастных и предвзятых наблюдателей, в которых он видит подтверждение следующим фактам:

• палестинцы жили на этой земле, до 1948 и 1967 годов у них там были дома и угодья;

• в 1948 году они покинули эти земли, оставили свои хозяйства и дома, опасаясь резни, при этом не важно, имели ли место случаи такой резни в действительности или нет;

• наиболее видные сионистские руководители и ученые, участвовавшие в конфликте 1948 года, свидетельствуют о том, что евреи не изгоняли палестинцев из Палестины и из их домов, а палестинцы сами поверили устрашающей пропаганде и бежали из Палестины;

• бегство было массовым и широкомасштабным.

«Итак, евреи не питают ненависти к палестинцам, не стремятся изгнать их из их страны – Палестины. Они не принимали решения об их истреблении, как утверждают слухи, и даже резни в Дейр-Ясин на самом деле не было. Это арабы из других стран напали на Палестину и объявили войну евреям».

Каддафи предлагает в интересах решения проблемы считать все эти утверждения достоверными. Тогда возвращение палестинских беженцев и будет главным ключом к ее решению, позволив вернуть течение событий в их исконное русло.

«Речь идет об осуществлении резолюции ООН от 11 декабря 1948 года, пункт 1 которой гласит о возвращении беженцев. Для того чтобы оспорить его, нет никаких правовых и юридических оснований».

Далее Каддафи вспоминает исторические предпосылки решения этой проблемы. Как уже говорилось, Ветхий завет и другие источники свидетельствуют, что Палестина попеременно принадлежала разным племенам и народам, постоянно являясь объектом соперничества. То есть ни один из них не имеет права присвоить всю Палестину или «подарить» какую-либо ее часть другому.

Каддафи уверен в том, что планы создания двух соседних государств обречены на провал, поскольку:

1. Эти будут не просто два соседних государства, а государства, неразрывно сплетенные друг с другом как географически, так и демографически.

2. В случае создания второго государства на Западном берегу глубина территории Израиля не будет превышать 14 км, что недопустимо для израильтян.

3. Все города побережья будет уязвимыми для огня из любого тактического оружия или оружия средней дальности из любой точки на Западном берегу.

4. Любая буферная зона будет источником раздражения и угрозы безопасности, объектом соперничества за контроль над ней или за ее использование.

5. Палестинцы не согласятся на карликовое государство. Им нужно государство с собственными вооруженными силами, способное защитить себя. Это их неоспоримое естественное и законное право.

6. Территория между рекой и морским побережьем слишком узка для того, чтобы на ней уместились два государства.

7. Западный берег и сектор Газа не смогут вместить всех беженцев и не подходят для этого.

8. Израиль недостаточно велик, чтобы принимать новых иммигрантов.

9. Налицо зачатки ассимиляции как прообраз будущего совместного проживания двух народов в одном государстве; это фундамент для построения будущего единого государства.

«В так называемом государстве Израиль проживает миллион палестинцев <…> Их число со временем вырастет, и миллион превратится в несколько миллионов. С другой стороны, на Западном берегу и в секторе Газа <…> проживает несколько сот тысяч евреев, а со временем будет миллион или больше. То, что после 1948 года стало называться Израилем, не является чисто еврейским государством. В нем живут и христиане, и евреи, исповедующие католичество, и мусульмане, и мусульмане-друзы, и фалаши и т. д.».

10. Повседневная взаимозависимость сторон. Палестинцы работают на израильских заводах. Происходит взаимный обмен товарами и услугами.

11. С каждым годом палестинцы и израильтяне все больше ассимилируются. С одной стороны, вследствие колонизации евреями Западного берега, а с другой – в результате повсеместного роста использования в Израиле арабской рабочей силы. В сфере услуг, в муниципальных службах ежедневно трудятся десятки тысяч молодых палестинцев из Набулуса, Газы, Тибы, Галилеи и Хеврона.

Отсюда нецелесообразность и невозможность разделения Палестины на два государства.

«В результате такого раздела не будет ни государства под названием Израиль, ни государства под названием Палестина. Те, кто выступает за разделение Палестины, либо не имеют представления о природе этого региона и его демографических особенностях, либо хотят любым путем избавиться от проблемы, переложив ее на плечи евреев и палестинцев и делая при этом вид, что урегулировали ее. Это неискренний подход, закладывающий основы для будущего соперничества».

Палестинцы считают, что это земля их предков, населявших ее вплоть до самого последнего времени. Свидетельство тому – множество беженцев, перемещенных в результате войны 1948 года. Евреи верят, что это их священная земля, земля их предков.

Ученые утверждают, что суть проблемы – соперничество двух народов за право на обладание одной и той же территорией.

«…проблема заключается в том, что обе стороны правы».

И в случае создания двух государств обе стороны будут продолжать бороться друг с другом: палестинцы – за право жить на земле предков, а евреи – за право оставаться на земле обетованной».

Решение, предлагаемое Каддафи, заключается в том, чтобы, используя преимущества нынешних обстоятельств и исторические предпосылки, создать на месте Палестины и Израиля единое государство – Изратину, в котором евреи и палестинцы жили бы вместе и имели свободу передвижений.

«Так жизнь вернется в нормальное русло, исчезнут притеснения и дискриминация, тем более, что исторически евреи никогда не враждовали с арабами, в отличие от того, как они в древности враждовали с римлянами или в новое время – с европейцами.

Именно арабы приняли евреев и защитили их от гнета и преследований со стороны римлян, английских королей, а также после их изгнания из Андалусии».

В качестве примера позитивного подхода к решению проблемы посредством создания единого государства Каддафи цитирует сионистского ученого Алофа Эрабина: «Палестинцы задаются вопросом: «Почему именно мы должны расплачиваться за преследования евреев в Европе? Ведь палестинцы евреев не преследовали». Евреи же говорят: «Мы не выгоняли палестинцев. Арабы-непалестинцы развязали против нас войну в 1948 году»». Тот же автор говорит об израильтянах и палестинцах как о двух народах, «переживших страшные и мучительные трагедии, до которых другим нет дела».

Решение, предлагаемое Каддафи, – создать на месте Палестины и Израиля единое государство – Изратину, в котором евреи и палестинцы жили бы вместе и имели свободу передвижений.

«Поэтому решением является создание демократического государства без религиозного фанатизма и не по этническому признаку. С поколением Шарона и Арафата покончено. Нам нужно новое поколение, когда все смогут жить в мире. Посмотрите на палестинскую и израильскую молодежь; они хотят мира, демократии и хотят жить в рамках одного государства. Этот конфликт отравляет мир»[18].

1. Территория слишком мала, чтобы вместить два государства.

2. Два государства будут вынуждены воевать между собой, поскольку оба претендуют на одну и ту же землю исходя из собственных убеждений. Каждое из этих маленьких государств будет угрозой для другого.

3. Одно из них не может принять всю еврейскую иммиграцию, а другое – всех палестинских беженцев.

4. У каждой из сторон есть поселения на территории другой стороны. Как минимум миллион палестинцев проживают в Израиле и около полумиллиона израильтян проживают на Западном берегу и в секторе Газа. Есть и другие общины – друзы, католики, христиане, мусульмане и др. Есть условия для ассимиляции.

5. Рабочие на израильских заводах – палестинцы.

6. Есть взаимозависимость, можно даже сказать, интеграция в сфере производства товаров и услуг.

1. Палестинские беженцы и перемещенные лица возвращаются в свои дома.

2. Создается единое государство по ливанскому образцу.

3. Проводятся свободные выборы (первый и второй раз – под контролем ООН).

4. Новое государство и весь Ближний Восток отказываются от оружия массового поражения, если таковое имеется.

5. На этом конфликт на Ближнем Востоке будет исчерпан. Новое государство будет похоже на Ливан. Оно получит международное признание и сможет вступить в Лигу арабских государств.

Каддафи догадывается, что с названием «Изратина» согласятся не все. Но подобные возражения он считает «неконструктивной, вредной и поверхностной позицией», поскольку безопасность и мирная жизнь евреев и палестинцев в едином государстве важнее сохранения старого названия и вместе с ним – угрозы миру для евреев, Ближнего Востока и всего человечества.

Он предлагает прислушиваться не к «старой гвардии», которая мыслит категориями времен Второй мировой войны, а к молодежи – поколению эпохи глобализма, поколению будущего. Причину сегодняшней трагедии он видит именно в застарелом мышлении.

«В одиночку еврейское государство подвергается опасности со стороны арабов и ислама, тогда как смешанное государство мусульман и иудеев, палестинцев и израильтян никогда не будет объектом агрессии ни для арабов, ни для мусульман.

Единое «изратинское» государство существует с 1967 года, и даже террористы-смертники (федаины) проникали сюда извне».

Нынешние операции федаинов осуществляются не «арабами 1948 года», а палестинцами, не относящимися к так называемым израильским арабам. Это, по мнению Каддафи, свидетельство неизбежного успеха единого и неделимого государства – Изратины.

В середине XX века была основана Лига арабских государств (ЛАГ). С тех пор многое изменилось. По наблюдению Каддафи, то, что было возможно тогда, сегодня уже политически неправомерно.

«Сегодня араб не примет своего же брата араба, если тот попросит укрыть его от врага. Араб сегодня ищет приюта в иностранных государствах, ибо братские арабские страны не хотят давать ему пристанище, как это бывало в прошлом, когда его и приняли бы, и защитили. <…> Если твою страну захватит иностранная держава, ты не найдешь опоры ни у одного из членов ЛАГ».

Когда-то лидеры антиколониальных движений могли без помех перемещаться по всем арабским странам, собирая пожертвования на поддержку вооруженного сопротивления и организуя легальные пункты призыва добровольцев. Теперь все это запрещено.

Абдель Насер, затем Партия арабского социалистического возрождения (БААС) и Ливийская революция призывали арабов объединиться под флагом арабского национализма. Но в эпоху массовых движений, глобализма и больших пространств стали возникать прагматичные регионы, не зависящие от этнических, религиозных, языковых и расовых признаков: Евросоюз, Африканский союз, АСЕАН, СНГ, Шанхайская организация сотрудничества, Организация Южной Азии, Североамериканское соглашение о свободной торговле.

«В основе новой карты мира лежит чисто демографический и региональный принцип, когда важна территория, которую можно связать воедино с помощью инфраструктуры, а затем сформировать на ней общий рынок и таможню, единый визовый режим, объединенную транспортную сеть и сеть спутниковой связи. Это регион, которому выгодно объединиться, выработать единую позицию в переговорах с другими подобными образованиями, сплотить усилия в конкурентной борьбе».

Обладая единым языком, культурой, религией, арабы являются единой нацией. Но одни из них живут в Азии, другие – в Африке, а третьи – на Аравийском полуострове.

«…между ними образовалась «…преграда, чтобы не могли они слиться» (Коран, 55:20)».

Когда-то часть европейцев, создав США, стали американцами. Так и две трети арабов со временем станут африканцами в Африканском союзе, который обретет единую политику, экономику и безопасность, а в перспективе – и общую культуру и язык.

Судьба азиатских арабов не столь предсказуема. Скорее всего, они разделятся, попав в силовые поля крупных пространств. Если Иран и Афганистан не присоединятся к Организации Южной Азии или другому региональному объединению,

«они утратят свою государственность, которая, растворившись, превратится в смазочный материал для уменьшения трения между более крупными деталями механизма.

Каддафи считает, что, разойдясь по двум континентам, создать собственное пространство арабы уже не могут.

«Африканский араб географически отделен от араба-азиата. Азиатский араб – не африканский араб. Он демографически относится к Азии. «Позади них… [будет] преграда до того, как их воскресят» (Коран, 23:100)».

Национальные чувства и духовные переживания теряют смысл вне единого регионального пространства.

Африканские арабы – две трети арабской нации – не могут сегодня создать собственное пространство, для этого они слишком слабы, но, создав единое государственное образование, они могут войти в Африканский союз. Азиатские арабы тоже слишком слабы, чтобы создать собственное единое пространство. Все это подтверждается показателями ВНП некоторых региональных объединений:

• совокупный ВНП 15 стран – членов Евросоюза – 9,25 трлн долл.;

• совокупный ВНП стран – членов ЛАГ – 700 млрд долл.;

• ВНП Италии – 1,5 трлн долл.

По результатам исследований, даже Италия, ВНП которой вдвое превышает совокупный ВНП арабских стран, не войдя в Евросоюз, исчезла бы как государство через 30 лет.

Каддафи уверен, что арабы, если бы могли создать собственное единое пространство, сделали бы это еще в эпоху национальных государств. А сегодня так называемому арабскому миру постоянно угрожают этнические и религиозные разногласия, свойственные эпохе крупных региональных объединений и борьбы за права национальных меньшинств.

«Разговоры о каких бы то ни было совместных действиях и практических мерах со стороны арабских стран или о единых структурах по типу Лиги опровергаются реальностью. Таким образом, любые попытки сохранить Лигу арабских государств означают либо пренебрежение реальностью, либо ее незнание».