В мире животных

Животные – существа невинные, в «играх разума» не замеченные, а потому и психически здоровые. Соответственно, исследуя поведение животных, мы можем узнать, что такое «чистая сексуальность», т. е. без примеси сознания, находящегося с нашей – человеческой – сексуальностью в постоянных контрах. Бои между нашей сексуальностью и нашим сознанием со времен Зигмунда Фрейда стали притчей во языцех, а вердикт всегда один: невроз – и будьте здоровы! Если рассказывать здесь о всех исследованиях, проведенных с целью изучения сексуальности животных, то нам и сотни томов не хватит. Картина вышла бы поистине живописующая! Но, учитывая лимит печатных полос, скрепя сердце, я вынужден ограничить свой рассказ всего лишь несколькими наиболее значимыми в контексте нашего изложения наблюдениями господ этологов (ученых, исследующих поведение животных).

В одной из своих книжек («Как избавиться от тревоги») я уже рассказывал о выдающемся этологе лауреате Нобелевской премии Конраде Лоренце. Сейчас пришло время рассказать об исследованиях, проведенных его замечательной ученицей Беатрисой Элерт, которая открыла у животных «механизм взаимного распознавания полов». Свое открытие она сделала на примере цихлид (это такие хищные рыбешки, которых, кстати сказать, чрезвычайно любят содержать заядлые аквариумисты). Особенность этих рыб заключается в том, что ни по внешним признакам, ни по особенностям поведения самку цихлиды отличить от самца цихлиды невозможно (у них, выражаясь научным языком, отсутствует половой диморфизм).


Женскому полу свойственны слабости. Над ними шутят. Глупцы насмехаются над ними, а умные ясно видят, что они как раз и служат рычагом для того, чтобы направлять мужчину и использовать его для достижения своих целей. Мужчину легко узнать, женщина не выдает своей тайны, хотя чужие тайны (ввиду ее словоохотливости) она хранит плохо.

Иммануил Кант


Выяснилось, что у этих рыб в зависимости от пола сочетаемость трех главных инстинктов – агрессии (нападения), страха (бегства) и сексуальности _ различна. У самцов реакции страха и сексуальности никак не сочетаются друг с другом. Поэтому если самец хоть чуть-чуть боится свою партнершу, то его сексуальность полностью подавляется. А у самок сочетание инстинктов иное: здесь уже агрессивность никак не сочетается с сексуальностью. Так что если самец не способен своим страстным напором подавить агрессию самки, то последняя просто не сможет реагировать на него сексуальным образом. Иными словами, у самцов сексуальность носит отчетливо агрессивный характер, а самки, напротив, не могут испытывать сексуального влечения, если настроены агрессивно, однако если самцу удается напугать самку, то «ночь любви и ласки» им обоим гарантирована. Короче говоря, Беатриса Элерт научилась распознавать пол цихлиды по тому, с какими чувствами совпадает сексуальность той или иной рыбки – если с агрессивными, то перед нами самец, если со страхом, то, значит, самка.

Как это выглядит... Вот у нас в аквариуме две цихлиды. Одна из них мечется по территории и постоянно нападает на вторую, вторая не отвечает на эти выпады, отходит в сторону, занимается какими-то своими делами. Однако напор разбушевавшейся цихлиды не прекращается, она вновь и вновь атакует своего собрата. До сих пор «ху из ху» в этом аквариуме – непонятно. Но вот атакуемая рыбешка встрепенулась, огляделась и, мгновенно превратившись в «машину для убийства», бросилась на нарушителя своего спокойствия. Провокатор, который всю дорогу без конца задирался к спокойной и миролюбивой цихлиде, завидев такую реакцию своего партнера по спаррингу, самым экстренным образом меняет собственную воинственную тактику и бросается наутек. Начинается погоня, но в момент первой же передышки наш беглец всеми возможными способами старается продемонстрировать свою готовность к спариванию! А что делает вторая цихлида? Она эту готовность и реализует!

Аллилуйя, нашим провокатором и беглецом оказалась самка, именно она всю дорогу задиралась к самцу, пока тот не вышел наконец из себя и не бросился на нее с тумаками. Перепуганная до смерти, самка сразу же оказалась готовой к спариванию, на что, кстати сказать, у нее теперь есть все шансы, поскольку разъяренный ее провокациями самец вполне способен одарить ее своим возбуждением. Господи, насколько же знакома эта картинка! Достаточно зайти в младшие классы школы или в смешанный трудовой коллектив какого-нибудь крупного предприятия, и мы тут же увидим цихлид, задирающихся к другим цихлидам, словно бы провоцируя их на... (боже правый!) сексуальное действие! Да, видимо, что-то есть в этих грубиянах...

Впрочем, это еще не конец истории. Как в нашем обществе, так и в обществе цихлид – самец самцу рознь. Всех самцов можно разозлить, но далеко не каждый из них способен продемонстрировать достаточную мужскую силу, иначе говоря, не каждая мужская сила бывает сильнее силы женской. Так вот, если сцена начинается так, как и в описанном только что примере, если самке цихлиды удается-таки разозлить самца, тот бросается в погоню, но при

этом погонщиком оказывается «так себе». Самка цихлиды «огрызается», а тот пугается... Все, пиши пропало! Теперь эта несчастная дама-цихлида просто не способна быть «женщиной», ее сексуальность мгновенно улетучивается, и с этого момента она – немилосердная Гарпия, смертоносная Горгона, мстительная Лилит! Останутся от такого незадачливого самца рожки да ножки. Благо и хищные рыбы у нас – цихлиды...

И приходит время снова воскликнуть: святые небеса, как все это знакомо!


Страх никогда не возбуждает мужчину, его возбуждает риск – этот брошенный обстоятельствам вызов. В конечном счете сексуальность мужчин – это сила, нападение и борьба. С женщинами все иначе, здесь как раз щемящий душу испуг, чувство беззащитности перед надвигающейся на тебя неотвратимой силой – вот что является подлинным катализатором сексуального возбуждения. Однако было бы большой ошибкой понимать это буквально! Слава богу, мы вышли уже из каменного века, и кроме пола у мужчин и женщин появилась еще и личность. Нет, не грубый и агрессивный насильник возбуждает современную женщину, а таинственный, загадочный и именно потому романтичный (в восприятии женщины) мужчина, способный говорить «да!», проявляя этим свою благосклонность, и «нет!», проявляя этим свою решительность. То и другое свидетельствует об «особой» мужской «стати», столь милой чуткому женскому сердцу.


Научный факт и большая литература:

«Насилие насилию рознь!»


Мы привыкли думать, что мужское начало – это начало активное, а женское – это, напротив, сплошная пассивность. Происхождение этой банальности лежит в специфике сексуальных пережива-, ний мужчины и женщины. Мужчины мечтают овладеть женщиной, проявляя при этом силу и агрессивность, а женщины, в свою очередь, переживают ощущения физической силы, страстной мужской агрессивности '– как источник высшего наслаждения.

Одна из самых знаменитых женщин-психотерапевтов Карен Хорни так формулирует сокровенное желание каждой женщины: «он должен изнасиловать нас и остаться нежным»4 . А потому женский идеал мужчины хорошо определяется расхожей песенной строкой – «мой ласковый и нежный зверь». Причем в этой фразе важно каждое слово – «мой», «ласковый», «нежный», «зверь»; отсутствие хотя бы одного из этих компонентов делает данную формулу абсолютно несостоятельной. На этот счет существует даже подходящий психоаналитический анекдот: «Сновидица лежит на кровати в большой овальной комнате. Полупрозрачные двери, расположенные по периметру комнаты, выходят в темный парк, где бушует ветер. Вдруг одна из дверей с грохотом отворяется, и на пороге появляется огромный, незнакомый, божественно красивый и при этом обнаженный мужчина. Он замирает на мгновение и вдруг стремительно направляется к кровати сновидицы. Та в ужасе вскрикивает: „Что вы собираетесь делать?!" Мужчина недоуменно замирает: „Не знаю, мэм, это же ваш сон..."

Для мужчины истинным удовольствием было бы совершить акт физического насилия над женщиной, но сознавать при этом, что насилием доставляешь ей самые экстатические переживания. В 80-х годах XX века в одном из американских университетов была проведена серия экспериментов. Испытуемым мужчинам демонстрировали два агрессивно-эротических фильма, один из которых заканчивался хэппи-эндом (финал фильма сопровождался комментариями, что женщина участвовала в съемках добровольно и довольна произошедшим), а другой фильм точно такого же содержания имел печальный исход (в конце фильма сообщалось, что женщина испытывала отвращение и унижение в процессе насильственного полового акта). После просмотра одного из этих фильмов испытуемым предлагалась возможность проявить свою агрессию по отношению к женщине. Выяснилось, что те участники эксперимента, которые смотрели фильм с хэппи-эндом, т. е. фильм, в котором женщина получала удовольствие от насильственных действий, проявляли более высокий уровень агрессии, нежели те испытуемые, которые смотрели фильм с печальным исходом.

Множество мифов с присущим им драматизмом представляют нам эту коллизию половых отношений. Например, Зевс постоянно принимает в мифах не свойственный ему облик (то разящей грозовой молнии, то нежного лебедя) и овладевает своей возлюбленной-жертвой, которую, как правило, застает врасплох. То в образе огромного, царственного быка Зевс вероломно похищает финикийскую царевну Европу и доставляет ее на Крит, где она рожает от Зевса трех сыновей – Миноса, Радаманта и Сарпедона. То сочетается с Дана-ей в виде золотого дождя, от чего, как известно, родился Персей.

Но, конечно, самая удивительная в этом смысле история – это сказание о царевне Семеле, которой Зевс являлся по ночам в облике прекрасного юноши. Приревновавшая мужа богиня Гера явилась Семеле в образе доброй старухи и насоветовала несчастной проверить подлинность ее любовника. И, несмотря на неоднократные предупреждения Зевса, Семела настояла, чтобы он явился ей в том виде, в котором является своей супруге. Зевс выполнил эту безумную просьбу... Небо заволокло страшными грозовыми тучами, землю окутал мрак, поднялся неистовый ураган, раздался оглушительный грохот, все небо вмиг озарилось пламенем... Зевс явился Семеле в ризе из огня, со всепалящим перуном в руке. Обуреваемая восхищением и страхом, она пала перед ним на колени и через мгновение превратилась в горстку пепла. На месте, где она упала, лежал младенец, которого Зевс и унес с собой. Имя этого младенца – Дионис, бог сами знаете, какой страстный и пылкий...


Счастье мужчины называется: «Я хочу». Счастье женщины называется: «Он хочет».

Фридрих Ницше


Страстную женскую фантазию рисует нам и знаменитая французская писательница Жюльет Бензони в своем романе «Одиссея Марианны». Дело происходит ночью, Марианна испытывает непреодолимую тягу тайком искупаться в море, но во время купания она замечает «темный силуэт приближающегося к ней пловца». Далее по тексту, где я выделил курсивом наиболее значимые моменты:

«Марианна немедленно повернула к берегу, но таинственный пловец неумолимо приближался, быстро и уверенно. Если бы она продолжала плыть в том же направлении, что и раньше, он бы настиг ее через несколько мгновений. Он явно пытался преградить ей путь. Реакция ее была неожиданной. Она закричала по-итальянски:

– Кто вы?.. Убирайтесь!

Но, захлебнувшись, не смогла произнести более не слова. Тем не менее незнакомец не останавливался. В тишине он продолжал плыть к ней. Тогда, окончательно потеряв голову, она принялась грести к маленькому островку посредине бухточки, надеясь поскорее нащупать дно и избежать погони. Ей было так страшно, что она даже не попыталась сообразить, кто это мог быть. Какой-нибудь греческий рыбак, который, не поняв ее действий, посчитал, что она в опасности?.. Но нет. Когда она вспомнила, как он плыл – тихо, стараясь не шуметь, – поняла, что он именно охотился за ней. «...·

Вдруг она заметила прямо перед собой узкий кусочек суши – тот самый небольшой скалистый островок. Собрав последние силы, Марианна заставила себя плыть дальше, но человек был уже совсем рядом: большая черная тень. Страх сжал ей горло, и вот в тот момент, когда она стала тонуть, сильные руки обхватили ее.

Через несколько мгновений Марианна пришла в себя, чтобы понять: она лежит на песке, в полнейшей темноте, и мужчина держит ее в своих объятиях. Всем телом Марианна ощутила его кожу, кожу другого существа, гладкую и горькую. Под ней перекатывались мощные упругие мышцы. Она ничего не видела, кроме плотной тени над своим лицом, и когда инстинктивно пошарила руками, то нащупала вокруг себя и над собой камни... Не было сомнений, что незнакомец принес ее в узкий и низкий грот. Охваченная страхом от того, что ее спрятали в этом каменном мешке, она чуть не вскрикнула. Но горячие и сильные губы поглотили ее крик. Она захотела освободиться, но объятия еще крепче сомкнулись, не давая ей возможности шевельнуться, а незнакомец продолжал ласкать свою добычу.

Будучи уверенным в своей силе, он не торопился. Движения его были нежные, но очень уверенные. Мариана поняла, что он пытался пробудить в ней ответное желание любви. Она сжала зубы, напряглась, но незнакомец, судя по всему, имел большие познания и опыт в обращении с женщинами.

Страх уже давно улетучился, Марианна дрожала всем телом, и теплые волны желания постепенно заливали ее. Поцелуй был долгим, и от этой ласки Марианна сдалась... До чего же странно было целовать тень...

Мало-помалу она чувствовала тяжесть огромного, крупного тела, полного сил и жизни. Но ей все больше казалось, что она отдается какому-то призраку. Говорят, когда-то колдуньи становились возлюбленными дьявола, и, должно быть, они переживали подобные мгновения. «...·

С закрытыми глазами, вся во власти первобытного чувства, Марианна теперь стонала от его ласк. Волна наслаждения поднималась в ней, захлестывая все ее существо... Вдруг словно луч солнца озарил ее в тот момент, когда ее любовник осуществил наконец так долго сдерживаемое желание. У обоих вырвался одинаковый крик счастья... И это было все, что услышала Марианна. Только сердце ее стучало...

Через мгновение он поднялся и исчез. Только зашуршала галька там, где он пробежал. Она приподнялась на локте и успела увидеть высокую фигуру, бегущую к морю. Затем – плеск, и больше ничего... «...·

А на другой день, когда корабль покидал остров Корфу, Марианна, облокотившись на планшир, смотрела, как далекие домики и старая венецианская крепость растворялись в золотистом тумане, и не могла не думать о том, кто прятался за этим туманом, в нагромождении скал и зелени; кто, вероятно, однажды придет забросить свою сеть в маленькой бухточке, где для незнакомки он стал в какой-то момент воплощением самого бога...»


Ты идешь к женщине? Возьми с собой плеть!

Фридрих Ницше


Разумеется, это был не какой-то там рыбак, а самый настоящий князь, который впоследствии станет ее мужем и отцом ее ребенка, что станет лучшей кульминацией для самой сладостной фантазии женщины о сексуальном насильнике. Речь, конечно, идет не о насильнике в прямом смысле этого слова, а о «настоящем мужчине» – «звере», «охотнике, ласкающем свою добычу», и «боге». Женщина способна испытывать ни с чем не сравнимую радость от ощущения, что принадлежит «настоящему мужчине». «Мы, женщины, – говорит одна из героинь „Коварства и любви" Шиллера, – можем выбирать только между господством и рабством, но как ничтожно высокое блаженство власти, когда нам отказано в высшем наслаждении быть рабой мужчины, которого мы любим».

Нетрудно заметить, что речь во всех этих случаях идет не о физическом насилии – все это скорее аллегория или символ. А по большому счету, речь идет о переживаниях женщины, оказавшейся в плену страсти «настоящего мужчины». Вот, собственно, такого «мужчину-мечту» и ждет любая уважающая себя женщина. Впрочем, если она неправильно себя уважает, то она никогда в этом не признается, а если ждет, то лишь затем, чтобы ощутить себя настоящей женщиной.


Говорят: мужской и женский – то в смысле активности и пассивности, то в биологическом, а также в социологическом смысле. Первое из трех этих значений – самое существенное и единственно применяемое в психоанализе. Зигмунд Фрейд







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх