Истребитель- бомбардировщик МиГ-27

В. Марковский И. Приходченко

Продолжение. Начало в Ne 9-13/2003. 1-4/2004 г

Достижение боеготовности полками на МиГ-27 совпало с крупными реформами в ВВС. Начало им положил Приказ МО СССР от 5 января 1980 года, резко изменивший саму структуру военной авиации. Всю ее решено было свести "под одни знамена", передав ВВС и полки перехватчиков авиации ПВО. Прежние воздушные армии (ВА), объединявшие полки и дивизии фронтовой авиации и подчинявшиеся непосредственно ГК ВВС, упразднялись, а их части и соединения переходили во вновь образуемые авиационные объединения – ВВС соответствующих территориальных военных округов (ВВС ВО), подчиненные напрямую командующим округов.

Силы ВВС округов разделялись на две составляющих – фронтовой комплект, включавший истребители, разведчики и ударные самолеты, и армейский комплект из боевых и транспортных вертолетов, распределенных по общевойсковым и танковым армиям. Фронтовые бомбардировщики выделялись в ВА Верховного Главнокомандования, имевшие оперативное назначение (ВА ВГК (ОН)) – ударные кулаки центрального подчинения, непосредственно управлявшиеся более крупными, чем округа, Главными Командованиями направлений (ГК Юго-Западного, Юго-Западного и Южного направлений и управления ВВС при них были созданы Приказом МО СССР от 21 августа 1984 года).

Управление авиацией осуществлялось КП ВВС фронтов и КП ВВС армий. Помимо них, учреждалось командование авиацией на ТВД, а роль собственно Главкомата ВВС, хотя и сохраненного, становилась чисто номинальной – от планирования и организации Главкомат и Главный Штаб ВВС, по сути, отторгались, им не доверялся и маневр силами в ходе боевых действий (получив авиацию, сухопутные генералы взяли в руки и всю власть над нею). Вся деятельность ГК ВВС сводилась практически к летной подготовке личного состава авиачастей.

ИБА определялась основным средством авиационной поддержки войск, задачами которой ставились: . в обороне – воспрещение подхода и развертывания войск противника, контрподготовка и отражение атаки; в наступлении – подготовка атаки своих войск, обеспечение их выдвижения и сопровождение войск в глубине противника.

Основная цель реформирования преследовала достижение наилучшего взаимодействия и согласованности между авиацией и сухопутными войсками – вопроса, оставшегося проблемным и далеким от разрешения еще со времен войны, когда те далеко не всегда могли сосредоточить усилия на решении общих задач, ставя перед собой "свои" цели. Запросы армейцев часто удовлетворялись поддержкой с воздуха не так, как им хотелось: заявки на авиаподдержку подавались в инстанции, согласовывались, а в это время авиаторы сами разведывали, планировали и атаковали противника. Даже на учениях оставляла желать лучшего связь между КП армии и ВВС, а вопросы боевого управления, наведения и целеуказания на поле боя долгое время вообще оставались неразрешенными (эти проблемы вскоре пришлось буквально на ходу решать в Афганистане, где война лучше любых директив выявляла недостатки и диктовала перемены).

Однако на практике сведение всех сил в единый кулак, как оно задумывалось в Генштабе, оказалось далеким от совершенства. Одним руководящим махом решить проблему не удалось. Осуществленное в приказном порядке изменение не только нарушило сложившуюся и проверенную временем структуру – оперативно-стратегическое руководство ВВС оказалось децентрализованным, а управление авиацией строилось по чрезмерно сложной иерархии со множеством звеньев, параллелей и начальников. По существу, организация ВВС была сведена к уровню сорокалетней давности, когда в войну авиация вступила разрозненной на окружные, армейские и корпусные формирования, недостатки и слабая эффективность которых проявились уже в первые дни войны. Лишь после тяжелых потерь стала очевидной необходимость мощных авиационных объединений – воздушных армий под единым руководством командующего ВВС (их ввели в мае 1942 года).

На популярном снимке МиГ-27 заметно, что самолет отнюдь не готов к вылету – не закрыты крышки люков…

Главком ВВС главный маршал авиации П. С. Кутахов инспектирует 88-й апиб. в ходе учений "3апад-83"

Предполетный осмотр МиГ-27Д 58-го апиб. Лето 1986 г.

ВВС округа Воздушная Армия Штаб Примечания

ВВС Краснознаменного Дальневосточного ВО 1-я ВА Хабаровск до 5.01.80 – 1-я отдельная Краснознаменная ВА, с 25.02.88-1-я Краснознаменная ВА

ВВС ордена Ленина Забайкальского ВО 23-я ВА Чита

ВВС Краснознаменного Среднеазиатского ВО Алма-Ата объединены в ВВС САВО со штабом'в Ташкенте,

ВВС Краснознаменного Туркестанского ВО 73-я ВА Ташкент с 28.02.89 – 73-я ВА

ВВС Краснознаменного Закавказского ВО 34-я ВА Тбилиси

ВВС Краснознаменного Киевского ВО 17-я ВА Киев

ВВС Краснознаменного Одесского ВО 5-я ВА Одесса

ВВС Краснознаменного Белорусского ВО 26-я ВА Минск

ВВС Краснознаменного Прикарпатского ВО 14-я ВА Львов

ВВС Краснознаменного Прибалтийского ВО 15-я ВА Рига

ВВС ордена Ленина Ленинградского ВО 76-я ВА Ленинград

ВВС Группы Советских войск в Германии 16-я ВА Вюнсдорф

ВВС Северной группы войск 4-я ВА Легница

ВВС Южной группы войск 36-я ВА Будапешт с 1.05.88-36-я ВА

Особенности боевой подготовки "красных" и "синих" (как звали авиаторов и армейцев по цвету петлиц и лампасов) также мало учитывались новым руководством – все же командование округами было выходцами из сухопутных войск. На местах перемены часто приобретали анекдотические формы: далекие от авиационной специфики с большим объемом повседневных работ на сложной технике и постоянного поддержания летной квалификации армейские генералы подменяли излюбленной строевой подготовкой и "углубленным изучением уставов", что не лучшим образом сказывалось не только на боеготовности, но и на отношении к службе и взаимоотношениях. Обязательным даже на полетах считалось соблюдение общевойсковой формы взамен удобных летных и технических костюмов, и по тревоге следовало спешить на аэродром в шинели, сапогах и портупее, уже на месте переодеваясь в привычную "техничку".

В конечном счете, введенная оргструктура летом 1988 года была признана Советом Обороны "порочной и непродуманной, а, следовательно, вредной". Реорганизацию определили неудачной и она была упразднена, причем меры по "исправлению перегибов" начали принимать еще раньше, с зимы 1988 года, приводя авиацию к привычному виду. ВВС вернулись, по сути, к формам, существовавшим до января 1980 года: ВВС ВО переформировывались в прежние ВА, централизованно управлявшиеся ГК ВВС и оперативно подчинявшиеся командованию округами (подобно тому, как это было сделано в войну). Преобразование иногда проводилось в несколько этапов: так, с объединением САВО и ТуркВО округ стал именоваться Среднеазиатским, а авиацию свели в ВВС САВО со штабом в Ташкенте; с конца февраля 1988 года авиационные силы приобрели "промежуточный" статус ВВС на территории САВО и ровно через год переформировали в 73-ю ВА – ту же, что и до начала реформ.

Справедливости ради, надо сказать, что реформы сопровождались и рядом положительных перемен. В первую очередь это коснулось усиления ударной авиации. К тому были все основания: во многих округах, в том числе приграничных, силы истребительно-бомбардировочной и бомбардировочной авиации выглядели более чем скромно, ограничиваясь одним-двумя полками. Так, ТуркВО к началу 80-х годов располагал парой полков ИБА с далеко не новой техникой – МиГ-21ПФМ и Су-17 первых серий; не лучше выглядели ВВС ЗакВО и авиация КВО и ОдВО на западном направлении. Меры по исправлению "перекоса" были скорыми и решительными. Часть истребительных полков переформировали и передали в ИБА, причем, вместе с МиГ-21 истребительно-бомбардировоч- ными стали и несколько частей на МиГ- 23М, к началу 80-х годов морально устаревавших и не отвечавших требованиям к современному истребителю. В числе полков на МиГ-23М в ИБА попали 735-й иап в Карши (ТуркВО), 841-й гв. Висленский Краснознаменный полк в Мериа (ЗакВО), 224-й иап в Озерной Пади (ДальВО) и 35-й в Цербсте (ГСВГ); два последних полка впоследствии, сдав окончательно устаревшие МиГ-23М, перешли на МиГ-27.

МиГ-27 16-й ВА на авиабазе Гооссенхайн в ГДР

МиГ-27 из состава 19 гв. апиб в составе 16-й ВА в ГДР

Наиболее радикальным стало наращивание ударного потенциала на южных рубежах, прежде считавшихся "тыловыми" и снабжавшихся по остаточному принципу. Толчком к этому стало изменение внешнеполитической обстановки: армия втянулась в афганскую войну, Иран охватила исламская революция, сменившаяся затем затяжной войной с Ираком, а в зоне Персидского залива усилилась американская группировка. Все это потребовало восстановления баланса сил, в первую очередь, авиации, которой на специфичном южном направлении с большими малолюдными пространствами и слабой дорожной сетью отводилась важнейшая роль. В южных округах пошли даже на переформирование в ударные некоторых истребительных частей перехватчиков, взамен получавших Су-17 и Су-24. В ТуркВО в ударные перевели 156-й иап в Мары-2 и тот же 735-й иап в Карши, в ЗакВО – 976-й иап в Кюрдамире и 166-й в Марнеу- ли (прежде они летали на Су-15). Из авиации ПВО в ИБА был передан также прибалтийский 372-й иап в Да- угавпилсе, сдавший свои Як-28П и переучившийся на МиГ-27. Вместе с 88-м и 899-м апиб в Лиелварде он вошел во вновь сформированную 39-ю адиб.

Для летного состава перевод в ИБА на первых порах означал известное ущемление: истребителей, элиту ВВС, перенацеливали на узкий круг задач, ограничивая в индивидуальности и технике пилотирования. На деле, освоив новую технику и задачи, многие "вольные стрелки" оценили раскрывшиеся возможности – разделы Курса боевой подготовки ИБА (КБП) позволяли проявить себя, а его упражнения и цели оказались не менее привлекательными. Боевого азарта добавляли частые задания с реальными бомбометаниями и стрельбой по натурным целям (в ИА пуски ракет были делом нечастым, обычно перехваты ограничивались "тактическим пуском" с захватом цели и контрольной записью, а бомбометания, в лучшем случае, выполнялись три-четыре раза в год). Ощущения при практической боевой работе значили немало, позволяя почувствовать свои силы и по- настоящему показать себя в "живом" деле.

Что касается рациональности перевода в ударную авиацию именно истребителей, то выбор оказался вполне обоснованным: "истребительные" навыки и летный характер соответствовали новым задачам – самостоятельному поиску, умению ориентироваться и "рулить самим". Не последнюю роль играла и известная "агрессивность" натуры вчерашних истребителей, чувствовавших в руках мощь оружия и изо дня в день крошивших мишени на полигонах.

МиГ-27Д с подкрыльевой подвеской авиационных катапультных устройств АКУ-58

Подвеска штурмовой низковысотной бомбы ОФАБ-250ШН под МиГ-27Д

Боевая подготовка велась в соответствии с курсом боевой подготовки истребительно-бомбардировочной и штурмовой авиации (КБП ИБА и ША), введенным с появлением штурмовой авиации и общим для обоих родов ударной авиации. Стрельбы, бомбометания и пуски ракет выполнялись на окружных полигонах и ближних полигонах дивизионного подчинения, где оборудовались мишенные поля и обстановка, соответствующая типовым целям – складам, аэродромам с самолетными стоянками, огневым позициям и транспортным колоннам. Мишенями служили старые машины, списанные танки, выложенные из бревен или обозначенные на земле сооружения. Часто натурные объекты заменяли меловые круги и кресты, хорошо заметные и позволявшие тут же оценить точность попадания (разрывы "соток" среди бронетехники видимых повреждений не давали, как и стрельба из пушки и блоков НАР, решетивших мишени, но неразличимых с воздуха).

Отработка боевого применения включала полеты на предельно малых высотах. Прижимаясь к земле, можно было преодолевать ПВО и незамеченным выходить к цели. Автоматика САУ обеспечивала увод с заданной опасной высоты, но при полетах на ПМВ ниже 150 м ее требовалось отключать, иначе самолет "поплавком" выбрасывало вверх (при этом не раз случались курьезы, когда летчикам, забывшим отключить "Увод" после выполнения задания, система не давала сесть, снова и снова переводя снижавшийся на полосу самолет в набор высоты!). Высоту полета при этом летчик выдерживал визуально, мастера проходили маршрут на 50м, а то и прорывались, скрываясь за рельефом, на 10-20 м. При всей небезопасности реальных случаев "касания земного шара" не было, и введенный позже строгий запрет на полеты на ПМВ, введенный "по соображениям безопасности", выглядел перестраховкой. Возможность использования автоматического и директорного режима ПрНК упрощала пилотирование на малых высотах. Когда САУ вела самолет "в автомате", стабилизируя его по курсу, крену, сносу и высоте, летчик мог все внимание уделить поиску ориентиров и целей, отвлекаясь, разве что, для контроля приборов и скорости (ее нужно было подбирать оборотами двигателя).

Полет мог программироваться заранее с помощью "зашитого" в память ЦВМ маршрута с шестью поворотными точками (они же могли служить целями) и данных о состоянии атмосферы. При ручном управлении и выполнении маневров помогал директорный режим: стрелка навигационно-пилотажного прибора НПП на приборной доске постоянно указывала направление на цель, а рядом в окошке указателя дальности ППД-2, работавшего от РСБН, высвечивалось удаление до нее. На маршруте можно было маскироваться за складками местности, огибая холмы и ныряя в лощины, – указания стрелки- азимута обеспечивали выход к месту с удобной стороны, а уменьшавшиеся показания счетчика дальности говорили о приближении цели. Для отворота на свой аэродром (или запасной) из любого пункта маршрута достаточно было нажать кнопку "Возврат", указав желаемый аэродром, и система вела самолет домой по кратчайшему пути. Обнуление счетчика значило – цель рядом, летчик выполнял подскок, мгновенно осматривался и атаковал. Атаку можно было повторить, причем система, во избежание шаблонности, автоматически выводила самолет на цель с другого направления, перпендикулярного линии пути.

"Кайра" с бомбовой нагрузкой на многозамковых балочных держателях

МиГ-27К 559-го апиб в укрытии, на стенах которого подвешены бомбы 1-го боекомплекта

Фугасные бомбы ФАБ-500М-62, являющиеся распространенным вариантом 1 -го боекомплекта МиГа

По цели, закрытой облаками, можно было использовать навигационный бомбардировочный режим "НАВ-Б". Для этого положение объекта атаки вводилось в память комплекса, а для повышения точности на маршруте выполнялась коррекция по маякам РСБН, обеспечивавшая попадание в 200-м круг. Тот же метод служил для нанесения удара спецбоеприпасами, дававшими площадное накрытие – мощность спецбомбы компенсировала погрешности сброса.

Прицельное бомбометание отрабатывали с разных видов маневра: с горизонтального полета, с прицеливанием по вынесенному ориентиру, с пикирования и с кабрирования с углами до 45°.

Чаще всего летчики тренировались в бомбометании практическими бомбами П-50-75 или, с малых высот, штурмовыми П-50Ш с тормозным устройством. Практические бомбы с небольшим разрывным зарядом были дешевле и, главное, легче и удобнее в обращении, чем массивные фугаски. Для лучшей заметности на траектории они несли трассер, а яркое оранжевое облако на месте взрыва (или факел у штурмовых бомб) держалось с полминуты и хорошо различалось с десятикилометрового расстояния. Их использование чередовалось с боевыми боеприпасами, обычно осколочно-фугасными ОФАБ-100-120 или, реже, обычно на учениях, ФАБ-250 и "пятисотками" различных типов. Использование мощных бомб обеспечивало поддержание навыков не только летчиков (загруженная бомбами машина отличалась в пилотировании и построении боевого захода), но и группе вооружения, готовившей боеприпасы. На деле для оружейников работа всегда была нелегкой: неудобные и толком неработавшие тележки использовались, в лучшем случае, для подвозки бомб к самолетам, а сами боеприпасы приходилось подвешивать вручную, впрягаясь всей группой из 6-8 человек, используя всевозможные лямки, ломики и прочие подручные средства, усиленные богатствами русского языка. Со временем появились тележки с гидроподьемниками нового типа, обеспечивавшие подачу бомб и на подкрыльевые узлы, однако и для работы с ними требовались крепкие спины и руки.

Неудивительно, что за потной изнурительной работой иной раз толком не хватало времени и внимания подготовке и снаряжению самих держателей. Замок взведен, упоры закручены, бомба не болтается – и самолет выпускали в полет. Заедания кинематики, ослабленная затяжка, а то и просто несмазанные замки время от времени приводили к случайным сбросам, когда бомбы теряли в полете и они летели куда попало.

Удельный вес таких инцидентов был невелик, но они бывали практически во всех полках. 8 сентября 1987 года МиГ-27Д из 642-го апиб, вылетевший из Вознесенска на полигон в Молдавии с шестью ФАБ-250ТС, потерял одну прямо над концом ВПП. 16 июня 1988 года с МиГ-27М, шедшего на полигон ГСВГ, произошел самосброс практической П-50-75, упавшей где-то на территории ГДР. Такой же случай потери ФАБ-250 с МиГ-27Д произошел весной 1990 года над Венгрией, за считанные недели до вывода оттуда советских войск (в этом случае сброс прошел на "невзрыв"). Случалось, бомбы срывались на земле сразу после подвески или на рулении – к счастью, всегда без последствий (продуманная конструкция взрывателя практически гарантировала "невзрыв"). В авиации нет мелочей: подтверждением правила стало происшествие в 236-м апиб 19 июня 1.989 года, когда садившийся на аэродром Градчане МиГ-27К налетел на валявшийся на полосе упор балочного держателя. Незаконтренный упор вывернулся от вибрации у одного из садившихся до этого самолетов, попал под колесо, пневматик тут же взорвался, накренившуюся "Кайру" понесло боком и летчик с большим трудом удержал ее на полосе.

Атака МиГами авиабазы НАТО в Западной Германии, как она виделась художнику Кейту Вудкоку…

… и гораздо более внушительное зрелище: удар штурмовыми авиабомбами с МиГ-27 по одному из полигонов ГСВГ

Бомбометание ОФАБ-250ШН с МиГа

Бомбить с МиГ-27 можно было в "экономном" режиме, в каждом заходе сбрасывая груз только с одной точки подвески, половиной комплекта с повторным ударом или сбросом всех бомб разом в одной атаке. Сброс система производила в предусмотренном "шахматном" порядке (слева-справа, спереди- сзади), сохраняя центровку самолета. По точечным целям, требовавшим плотного накрытия, бомбы сходили одна за другой с минимальными интервалами и вся разгрузка занимала 0,8 сек. Если же требовалось атаковать протяженный объект, "посыпая" его бомбами, задавались увеличенные до четверти секунды интервалы и сход бомб длился до 2 сек (за это время самолет пролетал 400-500 м). Сброс мелких бомб или мин из КМГ-У осуществлялся по пятнадцатисекундной программе, дававшей накрытие большой площади.

Стрельбы из пушки были достаточно частыми в упражнениях КБП, но всегда впечатляющими для самих летчиков – раскатистый громовой удар очереди, в секунду выбрасывающей сотню снарядов и пронизывающая машину дрожь отдачи вызывали ни с чем не сравнимое чувство находящейся в руках мощи и силы. Не меньше впечатлял и вид работы "шестистволки" со стороны: ведущий огонь самолет на несколько мгновений окутывался облаком пламени, из которого к земле тянулся огненный ливень. Обычно в лентах чередовались по два снаряда ОФЗ через один БР, но на показательных стрельбах каждый четвертый-пятый снаряд шел с трассером. Огонь можно было вести в ручном режиме, с прицеливанием по неподвижной сетке прицела "на глаз" (такая стрельба носила название "сопроводительно-заградительной"). В автоматическом режиме использовался ПрНК-23. Он выдавал на прицел необходимые поправки и упреждения, а прицеливание осуществлялось наложением на цель подвижной прицельной марки С-17ВГ, на которой высвечивалась текущая дальность до объекта атаки и сектор эффективной дальности (начала и окончания) стрельбы. В отличие от других машин, на ручке управления МиГ-27 была смонтирована вторая боевая кнопка, специально для пушки. Самими летчиками стрельба из пушки считалась более привлекательной, чем бомбометание или пуск НАР, разрывы которых ложились уже за самолетом, на выходе из атаки, и сверху затем наблюдались, в лучшем случае, как пыльные облачка. Пушка давала результат ощутимый и зримый: сразу за "всплыванием" прицельной марки снаряды ложились практически туда, куда была наложена метка. Благодаря мощной баллистике и высокой скорострельности можно было видеть, как первые снаряды очереди впиваются в мишень. Затем приходилось брать ручку на себя, и основная масса залпа ложилась в цель, на долю секунды отставая от выходящего из пикирования самолета. Вывод обычно выполнялся с отворотом в сторону, уходя от осколков и рикошета собственных снарядов. Осколки от них поднимались до высоты 200 м и представляли серьезную опасность для самолета.

Короткой 40-патронной очередью пушка в десятые доли секунды посылала в цель 16 килограммовый залп. Внизу оставались взрытые очередями в земле траншеи, иссеченные доски построек и смятые "коробочки" зияющих дырами мишеней – БТР и БМП, броню которых снаряды прошивали насквозь. Списанные грузовики и самолеты служили мишенями реже мощные снаряды просто рвали их в клочья, и тех хватало едва на несколько атак.

Подвесные пушечные контейнеры СППУ на МиГ-27 применялись и с "ручным", и с "автоматическим" прицеливанием, но исключительно при фиксированном положении стволов – в линии полета, подобно встроенной пушке, или наклоненными для "поливного" огня для поражения протяженных целей типа колонн на дорогах или стоянок. "Следящий " режим с синхронным поворотом пушек их башенными агрегатами не использовался из-за отсутствия на борту блоков связи с прицельным комплексом. Огонь из СППУ открывался нажатием на "общую" боевую кнопку.

На практике выявилась другая особенность артиллерийского вооружения МиГ-27: хотя при нажатии на обе боевые кнопки можно было открыть огонь одновременно из бортовой пушки и подвесных установок, прицеливание осуществлялось в расчете только на один вид оружия – либо ГШ-6-30А, либо СППУ. Баллистика пушек сильно различалась, как и дистанции эффективного огня, из-за чего очереди из другого орудия шли с перелетом или недолетом. Как правило, предпочтение отдавалось более мощной "шестистволке", у которой 30-мм снаряды были вдвое тяжелее, а их начальная скорость выше.

МиГ-27К 266-го апиб

Контейнер СППУ-22-01

Перекрестье придельной марки, шкала текущей дальности и сектор эффективной дальности на отражателе визирной головки. Треугольная отметка – метка крена

При подготовке ГШ-6-30А отмечали удобство заряжания: если на МиГ-21 и МиГ-23 техникам приходилось лебедкой опускать лафет с пушкой и патронным ящиком и, стоя под самолетом на коленях, втискивать туда ленту, а на Су-7 и Су-17 протаскивать ее через опоясывающие фюзеляж рукава, то на МиГ-27 патронную ленту достаточно было подать в загрузочное окно наверху и через "трещотку" направлять ее в патронный отсек. Впрочем, затащить на самолет ленту весом в четверть тонны само по себе было задачей не из легких и для этого требовался специальный погрузочный лоток с лебедкой. Чаще обходились куском ленты на 30-40 патронов, достаточных для отработки навыков стрельбы, подавая ее вручную. Массивную "играющую" ленту проволакивали прямо по борту и центроплану, из-за чего эти места обычно выделялись ободранной краской.

Следствием высочайшего темпа стрельбы была чрезмерная скорость подачи и рывки ленты: случались ее порывы, "вело" звеньеотвод и патронный рукав, а сами звенья, прошедшие "мясорубку" пушки, к повторному использованию не годились. В 911-м апиб в апреле 1988 года, менее чем за месяц, произошли подряд несколько отказов стрельбы из-за лопнувших звеньев. Узлы пушки, особенно газопороховой двигатель и блок кинематики, подвергались интенсивным термическим и механическим нагрузкам, работая практически на пределе. Коррозия при этом становилась особенно грозной и развивалась мгновенно, требуя чистить орудие немедленно после стрельбы, всякого полета и даже каждые 15-20 дней стоянки.

Постоянно давала себя знать отдача, удары которой, при всей секундности воздействия, ломали планер и "выбивали" оборудование. Ощущались также акустические нагрузки от дульных газов и высокочастотные вибрации, буквально расшатывавшие конструкцию, добавляя усталостных трещин баку- отсеку №2 и задней стенке бака №1А, к которой крепилась пушка. Случалось коробление створок передней стойки шасси, грозившее ее заклиниванием. Из-за обрывов цепи питания отказывал топливный насос. Много неприятностей доставляли случаи разрушения звеньеотвода, направ лявшего отстрелянные звенья обратно в патронный отсек; его направляющие служили частью конструкции фюзеляжа и повреждения требовали сложного ремонта силами заводской бригады. В качестве одной из мер была проведена доработка по снижению скорострельности, ограниченной 4000 выст/мин.

Пушка ГШ-6-30 под МиГ-27

Блок НАР С-5

Несмотря на доработки и усиления конструкции, влияние пушки как "фактора риска" приходилось учитывать в эксплуатации. В полках утвердилось мнение: если "легкий" залп в 30-40 снарядов переносится машиной без особых последствий, то затяжная очередь в 2,5-3 сек чревата "хрустом и треском". Помимо прочего, стрельба короткими очередями экономила ресурс орудия, ограниченный 6000 выстрелов. Если же в спешке "пропуск" в ленте делать забывали и стрельба шла до полного израсходования боезапаса, то это вело не только к интенсивному "расстрелу" стволов (260-300 выстрелов подряд для пушки были предельными и требовали охлаждения оружия), но и могло сказаться на самолетных системах, особенно чувствительным к сотрясениям и вибрациям оборудовании и электронике.

Для техников это нередко оборачивалось ремонтом той или иной сложности, для летчика предпосылкой, а то и настоящими неприятностями. В августе 1980 года при командировке одной из эскадрилий 722-го апиб в НИИ ВВС на возвращавшемся с полигона самолете штурмана полка майора Швырева после стрельбы из пушки деформировались створки передней стойки шасси и выпустить ее не удавалось. Летчику, впервые в ходе эксплуатации МиГ-27, пришлось сажать машину на два основных колеса. Самолет после посадки остался практически цел, нивелировка показала, что обошлось без деформаций планера и вскоре он снова летал.

8 августа 1988 года в 19-м гв. апиб в ГСВГ после стрельбы на МиГ-27Д лейтенанта М.В.Полуэктова не выпустилась передняя стоика из-за того, что "повело" фюзеляж и заклинило створки. Как отмечалось в донесении, "летчик обладал высокой морально-политической подготовкой" и смог посадить самолет на основные колеса, погасил скорость и коснулся носовой частью бетонки с минимальными повреждениями. В 599-м апиб 15 мая 1990 года произошел сходный случай с более тяжелыми последствиями: очередью сорвало локали- затор с пушки, в него уперлись створки, стойка не вышла и МиГ-27К пропахал носом ВПП, после чего машину пришлось списать.

Случались "выбивания" АЗС, отключавшие оборудование, отказывала связь и системы. Некоторые из случаев, при всей серьезности положения, граничили с курьезом. В 24-й авиадивизии 18 апреля 1988 года МиГ-27 пришел на аэродром, не только "оглохнув", но и оставшись без ПрНК – пушечная очередь разом "вырубила" все радиооборудование и гироскопы. В ГСВГ 2 сентября 1989 года залп пушки МиГ-27 привел к полной потере радиосвязи – у радиостанции отлетели контакты и потрескались печатные платы. В 23-й ВА в январе 1989 года пушечные стрельбы привели сразу к двум происшествиям: в 58-м апиб разлетевшийся предохранитель вызвал почти полное обесточивание "борта" -с отказом управления стабилизатором, закрылками, шасси и МРК, а неделей раньше в соседнем 266-м апиб МиГ-27К вернулся из полета без крышки фонаря, сорванной при стрельбе (сами раскрылись аварийные замки, отпустив фонарь в "свободный полет").

Даже на этом фоне уникальным выглядел случай, произошедший в 24-й дивизии 29 марта 1989 года: на выходе из пикирования после стрельбы на ноги летчику свалилась панель приборной доски, крепление которой перебило отдачей. Придерживая рукой висящую на жгутах панель, летчик долетел до аэродрома. Не раз бывало, что от ударов очереди лопался и рассыпался отражатель прицела. Посадочные фары раскалывались настолько часто, что перед вылетом на стрельбу их снимали и заменяли заглушками. Введение защитных щитков- дефлекторов не спасло полностью положение, что потребовало внести уточнения в Инструкцию летчику: после ночной стрельбы посадка разрешалась только на освещенную прожекторами ВПП.

Продолжительная очередь была рискованной по перегреву орудия, что грозило взрывом капсюлей и патронов, а то и разрывом снарядов. Каждый такой случай рассматривался как чрезвычайный и брался на контроль как ОКБ, так и тульским ЦКБ. В 16-й ВА такое происшествие 22 января 1990 года привело к потере МиГ-27К: разрыв снаряда в стволе ГШ-6-30А разнес пушку, осколками повредило топливный бак, электрожгуты и гидросистему, а взрыв кислородного баллона мгновенно "раздул" пожар. Недотянув до аэродрома, летчик катапультировался из горящего и теряющего управление самолета. Подобный случай произошел тремя месяцами спустя на полигоне в Лунинце с МиГ-27К из 39-й дивизии. Несколько снарядов разорвались под носом, но самолет с пробоинами, сорванными люками, разбитым остеклением "Кайры" и забоинами на лопатках компрессора дотянул до аэродрома.

"Самострелы" случались даже на земле, обычно по оплошности техников. Защитной мерой служила блокировка "земля-воздух", концевой выключатель которой при обжатом шасси размыкал цепь управления огнем и не допускал стрельбы при рулении и на стоянке. При подготовке блокировку иногда отключали или забывали о ней, вывешивая самолет на подъемниках, когда амортизаторы разжимались и пушка была "готова к бою". Достаточно было недосмотреть при совпадении этих случаев с проверками управления огнем, чтобы стрельба открывалась прямо на стоянке. В чорт- ковском 236-м апиб в 1983 году очередью снесло переднюю стойку шасси, аналогичный случай имел место в 88-м апиб в Сууркюле. В Липецке 2 сентября 1986 года в пушке МиГ-27Д после полета оставался всего один патрон – он и выстрелил, попав в стойку и вызвав пожар выбитого под давлением АМГ-10. В ГСВГ 4 сентября 1988 года во время предварительной подготовки, когда МиГ-27М был окружен людьми, произошел залп из 28 снарядов.

Взлет парой МиГ-27К. Для быстрого снаряжения самолеты несут только по одному УБ-32А-72

Подвеска С-24 на МиГ-27 722-го апиб

Такими же были последствия халатности при работе с блоками – если срыв бомбы с замка практически всегда обходился без последствий благодаря надежности взрывателя, то ракеты летели по аэродрому куда попало. В 88-м полку 4 июня 1986 года на самолет вешали первый боекомплект из блоков Б-8М. На одном МиГ-27Д при этом не перестыковали электро- разьемы после предыдущего варианта. Не обративший внимание летчик перед взлетом включил АЗС и ракета С-8М из подфюзеляжного блока попала в стоящий впереди самолет, который полностью сгорел на стоянке. В 129-м апиб в августе 1988 года стрельба ракетами С-5МО произошла из блоков стоящего в укрытии МиГ- 27М; на этот раз, к счастью, ракеты ушли в "поле".

Учебная стрельба НАР типа С-5 и С-8 велась обычно с небольшим расходом ракет. Блоки снаряжались 2-4 НАР, которые, подобно бомбам, можно было пускать разом или половиной комплекта. Наибольшим уважением пользовались тяжелые НАР С-24, которые можно было применять со вдвое больших дистанций, чем обычные "карандаши". По поражающему действию БЧ ракеты весом 123 кг не уступала бомбе среднего калибра, обладая при этом хорошей точностью – с дистанции 2500 м опытный летчик укладывал ракеты в десятиметровый круг. Пуск мог выполняться в ручном или автоматическом режиме прицеливания.

Упражнения включали отработку смешанного применения оружия: система позволяла в одном заходе отработать по цели пушкой или НАР, а затем в расчетный момент по сигналу ПрНК "в автомате" сходили бомбы. Экономя время и ресурс, задания уплотняли, подвешивая на самолет одновременно блоки и бомбы, и летчик в одном вылете делал несколько заходов для атаки, поочередно отрабатывая бомбометание, пуск ракет и стрельбу.

(Продолжение следует).