КРЫЛЬЯ НАД МОРЕМ

К 90-летию морской авиации России

Анатолий АРТЕМЬЕВ

Походы авианесущих кораблей способствовали выявлению реальных, а не полученных на испытаниях возможностей вертолётов Ка-25ПЛ, а в последующие годы и Ка-27.

На боевой службе помимо решения основных задач проверялась функциональная пригодность БИУС, в том числе их авиационная часть. Основания для этого имелись. Применявшаяся ранее на кораблях пр. 1123 "Москва" и "Ленинград" БИУС показала свою низкую эффективность и для управления вертолётами практически не применялась. По этой причине представлялось интересным выяснить, к чему пригодна более поздняя БИУС кораблей пр.1143.

Во время очередного выхода ТАКР "Киев" на боевую службу (январь-июнь 1987 г.) экипажи вертолётов Ка-27 ВВС СФ отодвинули рубеж поиска ПЛ до 130 км от корабля. Общая продолжительность полёта с выполнением шести висений с ОГАС для обследования водной среды достигла 2 ч 50 мин. С применением БИУС удалось организовать смену вертолётов в процессе слежения. Замеры остатков топлива, произведенные после посадки, показали, что остающиеся 600-800 л обеспечивают не менее часа полёта. Вертолёты Ка-25ПЛ при поиске с ОГАС обычно не удалялись свыше 50-60 км от ПКР.

В одном из походов вертолёты следили за обнаруженной ПЛ в общей сложности 11ч. Контакт поддерживался на дальности до 3,8 км. При слежении за ПЛ, имеющей скорость свыше 15 узлов, отслеживание производилось по кильватерному следу. Не обходилось без курьёзов. Иногда штурманы вертолётов на выходе гидроакустической станции прослушивали музыку или речь. Из этого следовало, что кабель-трос служил приёмной антенной, а остальные блоки станции выполняли свои функции. С подобным же явлением ранее встречались экипажи вертолётов КА-25ПЛ при выполнении поиска в районе Средиземного моря.

Не представляло большого труда убедиться, что при полётах с ТАКР вертолёты КА-27 не смогли выполнять полёт по запрограммированному маршруту из-за постоянного изменения координат места посадки. Это стало следствием того, что БИУС ТАКР имели ряд недоработок, которые не обеспечивали решение навигационных и тактических задач, и в частности заход на посадку в автоматизированном режиме. Для экипажей вертолётов это не представлялось особенно важным, но самолёты Як-38 не могли использовать подобный режим, а это было уже существенно.

Выявилась и ещё одна не очень приятная неожиданность. Оказалось, что если в районе находится тактическая группа из четырех вертолётов, то но ТАКР наблюдают на экране РЛС в лучшем случае две отметки, в худшем - одну.

При групповом поиске в режиме работы ГАС на одинаковых частотах создавались взаимные помехи. В соответствии с указанием, поступившим в ВВС флотов, разрешалось использовать только один эталон частот из пяти, предусмотренных конструкцией. Руководителям различного ранга невозможно было доказать, что пять частот предусмотрено во избежание взаимных помех при групповом поиске, а не в погоне за секретностью. Никакие доводы до определённого периода не действовали.

Несколько раз предпринимались попытки замены ГАС на КА-27 магнитометром, но без особого успеха, так как обеспечить приемлемую его работоспособность удавалось не всегда. Особую настойчивость в исследованиях проявили тихоокеанцы, и они получили очень интересные и довольно неожиданные результаты.

В июне - июле 1988 г. в период похода на боевую службу ТАКР "Баку" было проведено учение с целью проверки возможности обнаружения ПЛ с помощью РЛС и АПМ. Высота полёта вертолёта при магнитометрическом поиске составляла 800-1000 м, о не 100-150 м, как принято. Как это ни покажется странным, по данным регистратора АПМ удалось обнаружить сигналы, свидетельствующие о присутствии ПЛ на дальностях 7-10 км. Однако сигналы эти имели совершенно своеобразную форму. На этом же учении, и нескольких других, вертолёты Ка-27 наводились экипажами вертолётов Ка-25Ц в район вероятного местонахождения ПЛ, следующей в подводном положении и устанавливали с ней гидроакустический контакт.

В полётах выявилась одна достаточно неприятная особенность вертолёта Ка-27, которая прошла мимо внимания испытателей. При резких разворотах на снижении вертолёт мог выйти на режим автоколебаний и частично потерять устойчивость и управляемость. Это связано с тем, что на скорости 30-60 км/ч существует зона продольной статической неустойчивости. Так, из-за несоответствия режима горизонтального полёта и управления силовой установкой 1 марта 1988 г. произошла катастрофа Ка-29, В сложной ситуации лётчик не смог сбалансировать вертолёт при выводе на режим висения и попал в режим "вихревого кольца".

С ТАКР тоже не всё было в порядке. В течение длительного времени они простаивали, а тем временем кончалось терпение у лётного состава корабельной авиации. И довольно робко в различные инстанции стали поступать многочисленные жалобы на вертолёты Ка-25. Часть далеко не худших лётчиков не имела большого желания испытывать свою судьбу на не очень надёжных ЛА, а тем более на длительное время уходить на кораблях в море, ограничивать себя в полётах, терять приобретенные навыки, Усилилась тенденция к переходу на ЛА берегового базирования и списание с лётной работы. В относительно небольшой промежуток времени, с 1980 по 1986 г. медицинская комиссия авиации ЧФ признала непригодными к полётам на корабельных самолётах и вертолётах 44 человек лётного состава. По своим масштабам случай показался беспрецедентным и вызвал резкое неудовольствие руководства, а командующий авиацией ВМФ генерал-полковник авиации А А Мироненко (1974-1982) обвинил врачей в том, что они идут на поводу у лётного состава и порядок списания с лётной работы следует ужесточить. В этой связи следовало бы напомнить, что ещё до революции лётчиков, заявивших о нежелании летать, к этому не принуждали. Тем не менее, такая реакция лётного состава, над которым безропотно производились различные эксперименты в течение ряда лет, была вполне естественной, подобные рецидивы случались и раньше с переучиванием на реактивные самолёты, вертолёты и гидросамолёты.

Немаловажное значение имело и следующее довольно существенное обстоятельство. Условия размещения лётного состава на кораблях изысканностью и комфортом не отличались. На кораблях пр.1123 каюты лётного состава были тесными и напоминали спальные ящики, рассчитанные на проживание двух человек, часто без иллюминаторов с холодным люминесцентным освещением. Малоэффективные корабельные системы вентиляции при работе создавали значительный шум, а анализ подаваемого в каюты воздуха показывал существенное уменьшение содержания кислорода в сравнении с атмосферным. На кораблях пр. 1134 лётный и технический состав размещался в кормовых каютах, где уровень вибраций на ходу и шумность были значительными. Уже упоминавшийся выше А.А. Мироненко, когда происходило распределение кают на корабле пр.1143 "Киев" в период прохождения им испытаний, выбрал лучшие каюты для размещения лётного состава и обозначил их. Но впоследствии для лётного состава отвели не самые лучшие каюты. Ослаблению интереса к корабельной авиации способствовали потуги некоторых управлений Главного штаба ВМФ, добивавшихся, чтобы лётный состав и при стоянке корабля в базе не покидал его, продолжая жить в каютах. Стоило значительного труда, чтобы добиться отключения корабельной трансляции и избавить авиационную группу от участия в корабельных учениях, к которым они не имели непосредственного отношения.

На кораблях многое не способствовало полноценному отдыху, а ограниченное жизненное пространство помещений приводило к возникновению гиподинамии (нарушение функций организма: опорно-двигательного аппарата, кровообращения, дыхания, пищеварения) при ограниченно двигательной активности, снижению силы сокращения мышц, Имевшиеся на кораблях спортивные залы часто использовались не по назначению (в длительных походах под продовольственные склады). Огромные недостатки имелись и в обеспечении питанием: ассортимент продуктов был скудным, с преобладанием консервированных и мучных изделий и т.п. И при этом еще следовало принимать во внимание, что лётный состав питался отдельно от корабельных офицеров по своим нормам.

Специалисты авиационной медицины провели на АН К исследования при совместном базировании на них самолётов и вертолётов. Они показали, что на лётный состав (если быть точным, то на весь личный состав корабля) воздействует масса неблагоприятных факторов: социальная и сенсорная изоляция; физические и химические факторы корабельной среды; шум на палубе, достигавший при полётах самолётов Як-38 уровня 125 дБ; воздействие на личный состав, находящийся на палубе, электромагнитных излучений корабельных РЛС и др.

Методом прямых наблюдений установлено, что ухудшение психического состояния лётного состава происходит к третьему месяцу плавания на кораблях. Объективно это оценивалось по возрастанию количества ошибок в полётах. В походе на ТАКР "Киев" производилась оценка этих показателей. Было установлено: в январе (1987 г.) на шесть лётных смен пришлось 1 1 случаев ошибочных действий различного характера, в феврале показатель несколько улучшился и за семь лётных смен зафиксировано только восемь случаев ошибочных действий, а в марте последовал резкий скачок и при незначительном увеличении количества лётных смен было отмечено 30 случаев ошибочных действий (т.е. увеличение в 2,73 раза).

Выводы специалистов дали практические результаты. Главком ВМФ своим приказом установил, что смена лётного состава на АН К на боевой службе должна производиться через два месяца. Кроме сокращения сроков специалисты разработали целый комплекс мероприятий, способствующих улучшению физической и психологической подготовки лётного состава. Среди них имелись и такие, как отработка умения стойко переносить экстремальные факторы полёта (вибрации, повышенный уровень шумов и др.).

В нашем ВМФ минно-тральные корабли относятся к боевым, и это вполне обоснованно и логично. Поэтому совершенно непостижима логика тех, кто принял решение причислить противоминные вертолёты к "специальным", А ведь они с полным основанием должны считаться боевыми вертолётами.

О вертолётном тралении у нас вновь вспомнили в начале 70-х годов. Опыт войны во Вьетнаме, когда американцы за 42 суток, выполнив 374 вылета с участием 25 кораблей и 60 вертолётов различного типа, разминировали территорию и внутренние воды ДРВ, произвело глубокое впечатление на Главный штаб ВМФ и подтолкнуло развертывание опытно-конструкторских работ в нашей стране.

Морская авиация получила к тому времени на вооружение корабельные вертолёты Ка-25 различных модификаций и десантно-транспортные Ми-8, которые были переоборудованы в противоминные.

Тральное оборудование противоминных Ка-25 состояло из подъёмно-буксировочного устройства с аппаратурой управления и механизмом автоматического открытия замка трала при усилии свыше 2100 кгс Взлётный вес вертолёта уменьшили до 6700 кг.

Исследования показали, что тяговое усилие, развиваемое вертолётом, достигало 2000 кгс. Оптимальное тяговое усилие при буксировке не превышало 1000-1200 кгс, при часовом расходе топлива 450 кг. Поэтому сочли целесообразным использовать вертолёт Ка-25 не для траления, а для буксировки шнуроукладчика с БШЗ (буксируемый шнуровой заряд). Для подвески четырёх универсальных тральных вех (УТВ) на нем установили специальные держатели.

Приказом Министра обороны СССР от 15 декабря 1975 г. вертолёт Ка-25БШЗ был принят на вооружение. Продолжительность решения задачи вертолётом Ка-25БШЗ на удалении от аэродрома 50 км при буксировке принятого от корабля БШЗ на расстояние 6 км (при остатке топлива после посадки 32, 5% от заправки) составила 1 ч 40 мин. Полёт выполняется на высоте 25-40 м.

Вторым вертолётом, который приспособили для решения противоминных задач, был транспортный Ми-8, получивший обозначение Ми-8БТ, В состав его оборудования вошла ферма с тросорубом и роликами под трос; электрооборудование. Взлётный вес вертолёта для буксировочного полёта с запасом топлива 1420 кг и экипажем из трёх человек не превышал 8800 кг.

Основным противоминным вертолётом конца 70-х годов стал Ми-14БТ, разработанный на базе Ми-14ПЛ. Для повышения поперечной остойчивости лодку снабдили боковыми поплавками и надувными баллонетами. Установили новый автопилот и более точный радиовысотомер.

Буксировочное устройство вертолета состоит из силовой фермы, лебёдки, систем индикации и сигнализации о положении троса. Управление сцепным устройством, выпуск и уборка фермы производится с помощью гидравлической системы. Вертолёт Ми-14БТ обеспечивает буксировку вертолётных контактных и неконтактных тралов; шнуроукладчика и БШЗ. Для управления уложенными на грунт БШЗ используется радиостанция и пульт управления. При отсутствии трала и сбрасываемых средств вертолёт может использоваться в качестве поисково-спасательного.

Нормальный взлётный вес вертолёта - 13 000 кг. Однако при буксировке тралов, как и для Ми-8БТ, было принято ограничение -12 000 кг. Продолжительное!ь буксировочного полёта с различными средствами траления на удалении 100 км составляет 2 ч 40 мин.

В течение нескольких лет разработали несколько вертолетных тралов, предназначенных для подсече-ния (перебивания) тросовых и цепных минрепов (буйрепов) якорных контактных и неконтактных мин. Они именуются вертолётными только потому, что буксируются вертолётами. В район траления их доставляют тральщики.

Вначале вертолёты использовали контактный трал МТ-3, Но уже в 1958 г. был разработан, а в 1961 г. поступил на снабжение вертолётный контактный двухсторонний подсекающий трол ВКТ-1, снабжённый резаками и пиропатронами. Трал разноглубинный. Места подсечения мин обозначаются сигнальными буями, отсоединяющимися в момент затраливания. Момент затраливания определялся также по отклонению стрелки электрического динамометра в кабине вертолёта.

Ширина захвата трала при скорости буксировки 15-25 км/ч составляла 90 м, заглубление троса - до 30 м.

Конструкция трала позволяет передавать и принимать концы буксиров с корабля, имеющего ход 5 узлов (9,2 км/ч).

Контактный двухсторонний трал ВКТ-2 (может применяться и в одностороннем варианте) был принят на снабжение в 1977 г„ буксируется одним вертолётом. Ширина захвата односторонним тралом - 50 м, двухсторонним - 90 м. Скорость буксировки соответственно - 50 и 35 км/ч. Тяговое усилие при буксировке со скоростью 35 км/ч составляет 1500 кгс.

Глубоководный контактный двухсторонний трал ГКТ-ЗВ был принят на снабжение в 1970 г. Буксируется одним вертолётом. Ширина захвата трала при скорости траления 18 км/ч - 130 м, наименьшая глубина применения трала 7 м, максимальная -60 м.

Неконтактные тралы предназначены для разведывательного траления и разрежения минных заграждений путём уничтожения высокочувствительных магнитных, индукционных, акустических, комбинированных магнитно-акустических и индукционно-акустических мин.

Применявшийся тральщиками электромагнитный трал СЭМТ-1 в 1958-1959 гг. был модернизирован для буксировки вертолётами. Его предполагалось применять в комплексе с акустическим тралом АТ-2 и применять в районах с небольшими глубинами. Ширина полосы траления в районе с глубинами 20 м не превышала 20-25 м. Высота полёта при тралении - 30-40 м.

В 1975 г. поступил на снабжение неконтактный трал ВНТ, через шесть лет ВНТ-1, затем ВНТ-2, предназначенные для траления высокочувствительных магнитно-акустических и индукционно-акустических мин вертолётами Ми-8БТ и Ми-14БТ в районах с глубинами до 60 м.

Активная часть вертолётного электромагнитного трала ВНТ-2 и акустический излучатель размещались на буксируемом катере с подводными крыльями. Питание трала автономное от собственного турбогенератора. Ширина полосы траления в среднем 100 м.

Перед применением трал обычно доставляли но оборудованную береговую площадку, включали все устройслва, и стягивали вертолётом на воду.

С созданием ВНТ-1 и ВНТ-2 удалось частично разрешить задачу оснащения вертолётов неконтактными тралами для разведывательного поиска и уничтожения донных неконтактных мин в мелководных районах и обследования первой тральной полосы, чтобы обеспечить безопасность тральщиков при последующем расширении фарватера.

Кроме тралов для уничтожения мин с неизвестными характеристиками при необходимости срочного выхода кораблей по заминированному фарватеру предназначались взрывные средства уничтожения мин - буксируемые шнуровые заряды БШЗ, укладываемые непосредственно со специальных шнуроукладчиков.

В мае 1974 г. два вертолёта Ми-8 авиации ЧФ переоборудовали в тральщики, и экипажи ЮА Сосон-ного и Баскакова приступили к освоению траления с применением контактного трала ВКТ-1,

Приём контактных тралов с тральщика производится на ходу при скорости тральщика порядка 5 узлов (9,2 км/ч), последующие образцы тралов позволяли выполнять эту операцию на большей скорости. Приём неконтактных тралов в принципе возможен "на стопе", но затруднён из-за разворота корабля от потока, создаваемого несущим винтом вертолёта.

Приём тралов от кораблей производится в следующей последовательности. Получив разрешение на подход к кораблю от руководителя полётов на корабле (дублируется поднятием но мачте белого флага с синими полосами), выполняется маневр на приём трало. Вертолёт подходит к кораблю с кормовых курсовых углов 150-170 град., уравнивает скорость и производит зависание у правого борта но высоте 20-22 м (если мачта корабля до 19 м)› Оператор выпускает наконечник сцепного устройства, и после его приводнения для снятия статического заряда, вертолёт смещается влево, разворачиваясь на 10-15 град, вправо для лучшего наблюдения за кораблём. Стрела подъёмного устройства оказывается над кормой, где находится корабельный расчёт, стыкующий наконечник с тралом. Пространственное положение вертолёта определяется в основном по проекции корабля относительно остекления кабины лётчика.

Но этом этапе наиболее опасно смещение вертолёта влево, когда палуба полностью уходит из зоны видимости лётчика. И если сцепной узел состыкован с кольцом трала, то будет выбрана слабина тросов и произойдёт его автоматический сброс.

Сложность пилотирования при приёме трала объясняется тем, что подстилающая поверхность под площадью вращения несущего винта неоднородно. Это вода, палуба, надстройки, расположенные на различных уровнях. И, естественно, отражённый поток не только не будет симметричным, но образует ещё и дополнительные завихрения.

Буксировка трала начинается после получения разрешения с корабля, дублируемого опусканием красного флага, запрещавшего смещение вертолёта. Корабль увеличивает ход и отворачивает влево, а вертолёт плавно смещается вправо на 7-10 м от борта корабля, выбирая слабину буксирного троса. Постепенно создаётся усилие, необходимое для буксировки.

При буксировании вертолёт имеет значительный угол тангажа на пикирование, который зависит от типа трала, тяговых усилий, направления и скорости ветра.

В процессе буксировочного полёта положение трала контролируется с помощью зеркал заднего вида.

Буксировка трала не столь уж простое и безобидное занятие. Скорее наоборот, оно требует высокого уровня подготовки экипажей, слаженной работы и повышенного внимания за высотой и тяговым усилием. Требуется чёткое взаимодействие с кораблем, от которого принимается трал.

Приходится считаться и с субъективными факторами. Попутная ветровая волна создаёт у лётчика впечатление, будто вертолёт стоит на месте, что приводит к непроизвольному увеличению натяжения троса и высоты полёта, брызги от струи несущего винта обгоняют вертолёт и попадают на остекление кабины и в двигатель.

Буксировка шнуроукладчика имеет свои особенности: при боковом ветре свыше 5 м/с могут возникать рывки.

Передача буксируемых тралов кораблю также представляет известную сложность и особенности.

Своими впечатлениями о вертолётном тралении делится лётчик-испытатель В. Кандауров в книге "Взлётная полоса длиною в жизнь".

"А теперь несколько слов о сомой "чёрной работе", которую не согласились бы выполнять даже негры. Когда приходилось читать о тралении мин в морских гаванях и бухтах периода Второй мировой войны, то речь шла о специальных минных тральщиках. Но я представить себе не мог, что когда-нибудь это будет связано с вертолётами… Траление -не полет, и даже не работа, это мучения и страдания вертолёта и лётчика. Ещё когда висишь в десяти метрах над кормой буксировщика и наблюдаешь, как моряки длинными крючьями ловят наш буксировочный трос, спущенный оператором, и присоединяют к минному тралу, уже начинаешь внутренне сжиматься, как сжимается любой, прежде чем принять на себя непосильную тяжесть, хотя это и косилось больше моего Ми-14БТ, чем меня самого.

Медленно увеличивая шаг винта, страгиваешься с места и, как не пытаешься плавнее выбрать слабину троса, всегда происходит одно и то же: сильный и неожиданный рывок, от которого вертолёт как бы "отлетает" на несколько метров назад.

Увеличивая тягу двигателей почти до максимальной, натягиваешь трос и пытаешься сдвинуться с места. Мой аппарат, как "ломовая лошадь", кажется, хрипит от чрезмерных усилий. Наконец замечаешь начало движения, именно движения, а не полёта, с черепашьей скоростью з 20-30 км/ч. А дальше решаешь трудно выполнимую задачу: и двигаться надо и как бы трос не порвать. Иначе сколько будут потом моряки искать и доставать из моря этот чёртов трал, столько и будут ругать авиатора -недотёпу, которому доверили "похоть" Чёрное море.

Хорошо ещё, когда тралишь мины по верху или на средней глубине. И не дай Бог, если возле дна, когда трал цепляется и тащит за собой всё, что там попадётся. Вертолёт дёргает, то в одну, то в другую сторону со страшным скольжением; трос то ослабевает, то натягивается как струна, и на приборе тягомера стрелка опасно скачет до красной черты. Все усилия рук, ног и мозговых извилин работают не только над тем, как удержать вертолёт в воздухе, но и как протащить трал по заданному маршруту. Это что-то похожее на то, когда бедное животное, тянущее из последних сил повозку, скользит копытами на одном месте по скользкой дороге и медленно, чтобы не завалиться набок, уходит в сторону всё больше и больше.

Какой же лёгкой и "воздушной" становится эта, достаточно тяжеловатая в воздухе машина, когда, наконец-то, освобождается от своей "упряжки".

Экипажи вертолётов Ка-25ШЗ и Ми-8БТ авиации ЧФ в 1974 г. получили определенный опыт боевого траления мин в Суэцком заливе.

Арабо-израильская война закончилась в 1973 г., но Суэцкий канал оставался недоступным для судоходства. В канале находилось несколько затопленных кораблей и большое количество якорных и донных мин, выставленных арабами из опасения высадки израильских десантов.

Высокая плата за очистку канала вызвала интерес у англичан, французов и американцев. Однако следовало вначале расчистить подходы к каналу, и Советский Союз, пытавшийся закрепиться на Ближнем Востоке, взялся за решение этой довольно непростой задачи, принимая во внимание, что гидрографическое обеспечение в районе отсутствовало, а точность постановки мин была такова, что установить границы минных полей не представлялось возможным. Подсчитали, что размеры миноопасного района составляют 170 тыс кв. миль и для успешного проведения операции необходим достаточно сильный тральный отряд.

Кораблям предстояло перейти в район траления либо с Тихоокеанского, либо с Черноморского флота.

При планировании операции определили состав сил: бригада морских тральщиков ТОФ (пять морских и два базовых тральщика, 2 катерных тральщика, 4 корабля обеспечения с двумя шнуроукладчиками); отряд кораблей ЧФ: ПКР "Ленинград" с авиационной группой (два Ми-8БТ, пять Ка-25БШЗ, шесть Ка-25ПЛ, Ка-25СП), БПК "Скорый", танкер "Б. Чиликин", экспедиционно-опытовое судно (ЭОС) "Апшерон" с вертолётом Ка-25СП. Командование отрядом ЧФ возглавлял капитан 1 ранга Л.Двинденко. Командиром авиационной группы был подполковник Галанин. Спустя три десятилетия контр-адмирала в отставке Л. Двинденко можно было увидеть в одной из телевизионных передач из Севастополя по случаю Дня Победы. Убелённый сединами адмирал, вследствие нищенской пенсии вынужден был работать на плавучем кране отнюдь не на руководящей должности. По всей видимости, руководители страны не отдавали себе отчёт в том, чем может обернуться участие такого крупного корабля, как ПКР "Ленинград", в рискованной и опасной операции. Там, где ходили лишь малые суда и рыбацкие фелюги, предстояло пройти огромному кораблю, потеря которого стоила бы жизни не одной сотне людей. На карту ставился не только авторитет ВМФ, в те годы выходившего на океанские просторы, но и международный авторитет страны. Можно предположить, что командование рисковало ПКР осознанно и им двигало желание доставить в район противоминные вертолёты, хотя их возможности в полной мере выявлены не были.

На завершающем этапе подготовки, с 11 по 12 июня 1974 г., группу кораблей ЧФ посетили Министр обороны СССР и главком ВМФ. На специальном учении им продемонстрировали технику вертолётного траления с буксировкой и подрывом БШЗ.

Ранним утром 15 июня 1974 i. отряд кораблей ЧФ вышел из Севастополя в Суэцкий залив, ЭОС "Апшерон" следовало самостоятельно.

Переход кораблей из Севастополя в Суэцкий залив вокруг Африки занял 38 суток, и 23 июля отряд вошёл в миноопасный район. Нетрудно представить, что переживали экипажи осторожно идущих по Красному морю кораблей. Первым следовал БПК "Скорый", в кильватер за ним ПКР "Ленинград". Однако, принимая во внимание наличие на минах приборов кратности, это совершенно не исключало возможности их срабатывания под любым кораблём.

Благополучно пройдя по фарватеру залива, корабли в точке рандеву встретили тральщики ТОФ и некоторое время спустя бросили якоря в заливе Губаль, близ порта Хургада.

После прибытия в район несколько дней отрабатывали взаимодействие с тральщиками ТОФ, провели совместные тренировки по вопросам геодезического обеспечения и по применению тралов и ШЗ.

Никто не представлял, какую кратность установили на минах перед их применением, поэтому пришли к выводу о необходимости производить разминирование взрывным способом. Такой достаточно варварский способ, который обожают высокие начальники, даёт высокую вероятность уничтожения мин (в крайнем случае, полностью выводит из строя их аппаратуру. При этом наносит колоссальный вред окружающей среде и животному миру). Применение зарядов, как и выполнение траления, требует, чтобы место укладки заряда определялось с точностью 10-15 м. Аппаратуры, обеспечивающей столь высокую точность определения места на вертолётах не было. В связи с этим пришлось много усилий затратить на гидрографическое обеспечение, непроизводительно затрачивая средства. На прилегающих к району траления островах развернули наземные станции дальномерно-разностной навигационной системы и геодезические посты. Но даже в этих условиях для укладки одного ШЗ, которая могла бы выполняться одним вертолётом и тральщиком, пришлось привлекать два корабля и четыре-пять вертолётов. Привлечение такого количества сил объяснялось тем, что перед укладкой ШЗ выполнялось геодезическое координирование - буйками обозначались крайние и средняя точки его укладки. Задача решалась вертолётом и кораблём, оборудованным приемной аппаратурой совместно с геодезическими постами.

Для укладки ШЗ привлекались тральщик и три вертолёта: основной, дублирующий и опорный (корректировщик).

Вертолёты Ми-8БТ выполняли траление мин с помощью вертолётного контактного трала, производили укладку ШЗ, На вертолётах Ми-8БТ сняли створки грузовой кабины, из-за чего в ней возникало значительное разрежение. Своё место бортовой техник занимал только после зависания вертолёта над тральщиком. Буксировка шнуроукладчика в район укладки выполнялась вертолётами, выполняющими полёт на высоте 20-25 м при тяговом усилии до 1200 кгс. Укладка БШЗ длиной 1000 м занимала в среднем 5 мин.

Всего за операцию вертолёты налетали в районе траления 340 ч, обследовали 1112 кв. км, уложили восемь ШЗ вертолётами Ка-25БШЗ и два ШЗ с использованием шнуро-укладчиков, буксируемых вертолётами Ми-8БТ. С помощью тралов ВКТ-1 было протралено 3,67 км? водной поверхности, обнаружено шесть мин.

Экипажам приходилось действовать в чрезвычайно сложной обстановке. Условия размещения лётного состава на ПКР "Ленинград" на комфорт не претендовали, донимала духота, температура воздуха достигала 50-60 град. В дополнение ко всему через некоторое время стал ощущаться недостаток пресной воды, а однообразное питание стало уже привычным. Отсутствие пресной воды затрудняло обмыв вертолётов и двигателей после полёта.

Практически с первых дней пришлось организовывать противодиверсионную оборону. Это было связано с тем, что систематически в районе появлялись израильские катера и самолёты.

И тем не менее задача была успешно решена. 11 ноября 1974 г. траление завершено. По разминированному фарватеру кильватерной колонной прошли тральщики, БПК "Скорый" и ПКР "Ленинград'*, проверяя качество проделанной работы.

Применение вертолётов при разминировании получило высокую оценку, и по указанию главкома ВМФ к 1 декабря 1975 г. на флотах были созданы опытные авиагруппы вертолётного траления на вертолётах Ка-25ШЗ и МИ-8БТ,

В 1975 г. производились полёты на траление с использованием для определения координат и выдерживания тральных галсов с помощью радионавигационной системы. Эта система предназначена для создания поля взаимосвязанных сигналов, по которым вертолёт, оборудованный приемоиндикатором и находящийся в рабочей зоне, равной 150-200 км, может определить своё место в море с точностью от 12 до 60 м,

В 1976 г. проводились испытания новых тралов, экипажем майора В.Н. Зобова произведён фактический взрыв мины.

Как показано выше, траление представляет значительную сложность, и наибольшее количество ошибок допускается при приёме тралов от кораблей, в чём нетрудно убедиться.

19 июля 1977 г. произошла катастрофа вертолёта Ка-25БШЗ авиации БФ, пилотируемого капитаном В.В. Трушенковым, при следующих обстоятельствах. Экипаж принял на буксир укладчик БШЗ и буксировал его в течение 7 мин. Во время передачи на корабль буксировочный трос зацепился за надстройку, что привело к приводнению вертолёта в 50 м от корабля. На этом этапе лётчик допустил ошибку - своевременно не обрубил буксир, и вертолёт столкнулся с водной поверхностью с правым креном 15-20 град, под углом 70 град. Экипаж покинул вертолет, но борттехник утонул.

3 сентября 1981 г. произошла катастрофа вертолёта Ка-25БШЗ ВВС ТОФ, пилотируемого капитаном B.C. Селиверстовым с контролирующим капитаном В.А. Семёновым, выполнявшими контрольный полет на буксировку ШЗ при следующих обстоятельствах. Принимая с рейдового тральщика имитатор ШЗ, лё!чик потерял корабль из поля зрения. Из-за смещения вертолёта, буксирный трос зацепился за кран-балку тральщика. Вертолет резко перешёл на пикирование и столкнулся с водной поверхностью в перевёрнутом положении. Командир экипажа и техник вертолёта погибли. Причиной катастрофы посчитали неудовлетворительную организацию и руководство полётами.

Экипажи противоминных вертолётов Ми-14БТ периодически тренировались в решении противоминных задач, взаимодействуя с силами флота. Их успехи неоднократно отмечались в приказах, они участвовали в призовых тралениях флота и показывали высокие результаты. Но постепенно интенсивность тренировочных полётов, которые к тому же не мыслились без кораблей, снижалась. Обстоятельства сложились так, что морская авиация в начале 90-х годов потеряла разведывательную авиацию, сократилось количество противолодочных самолётов, и было не до противоминных вертолётов. Это привело к тому, что к 1995 г. их исключили из боевого состава и вывели в резерв.

В составе ВМФ состоит большое количество тральных кораблей, вступивших в строй в 70-х годах, с устаревшим оборудованием. В то же время практически все военно-морские базы и пункты базирования могут быть подвержены минной блокаде. В условиях оборонительной направленности новой военной доктрины России роль противоминного обеспечения в вооружённой борьбе на море может возрасти.

По-видимому, пройдет немного времени и вновь начнут разрабатывать вертолёты-тральщики, возможно на базе единственного оставшегося у морской авиации вертолёта Ка-27. Но время упущено и опять мы окажемся в положении догоняющих. Ведь за рубежом работы по созданию вертолётных систем траления мин не прекращались.

/Продолжение следует/