Предупреждение судьбы, или Последствия ослушания

С именем поэта-декабриста Кондратия Рылеева связано еще одно пророчество, а вернее, связано оно с его матерью – Анастасией Матвеевной Рылеевой. Известно, что она без памяти любила своего единственного сына. Но когда ребенку исполнилось 3 года, он заболел крупом, болезнью по тем временам почти неизлечимой. Из Петербурга вызвали врачебное светило, но, осмотрев задыхающегося мальчика, врач только и сказал: «Молитесь, если вы набожны!..» Мать упала на колени. Но казалось, Бог не слышал ее молитв – сын метался и хрипел. И тогда, забыв обо всяком смирении, мать воскликнула: «Всемогущий Боже! Ты учил нас молиться: «Да будет воля ТВОЯ!» Но сейчас я требую: да будет воля МОЯ – оставь жизнь моему сыну!»

И вдруг откуда-то раздался странный голос: «Опомнись, женщина, ты сама не знаешь, о чем просишь!» Анастасия Матвеевна обернулась и увидела… ангела со свечой. «Не моли о выздоровлении! – горестно произнес он. – Пусть сын твой уйдет на Небеса, не принеся на землю ужасного зла!» Анастасия Матвеевна вскочила: «Мой сын никому не может принести зла!» Ангел вздохнул: «Я покажу тебе жизнь сына…» Он поднял над собой свечу и отодвинул невесть откуда взявшуюся первую завесу. Перед матерью возникла та же комната, в которой только что умирал ее сын. Но на этот раз мальчик лежал на кроватке румяный и здоровый. Вот он улыбнулся во сне – и все пропало. Снова возник ангел со свечой и отодвинул вторую завесу. Анастасия Матвеевна увидела своего сына лет десяти. Он сидел за столом и что-то увлеченно читал. И снова ангел отдернул завесу. Перед матерью возникла картина: ее выросший сын в военном мундире быстро шел по незнакомому ей чужеземному городу. Миг – и он скрылся вдали.

А ангел уже отдергивал четвертую завесу. Анастасия Матвеевна увидела некое официальное помещение с государственным гербом. Ее Кондратий, совсем уже взрослый, сидел на службе в гражданском партикулярном платье и что-то писал. Потом возникла пятая комната. Там было много народу. Незнакомые Анастасии Матвеевне молодые люди, видно друзья ее сына, о чем-то громко и взволнованно спорили. А ангел уже тянул мать к шестой завесе. Однако около ее плотной пелены он остановился: «У тебя еще есть ТВОЯ воля, чтобы все предотвратить. Одумайся, пока не поздно. Иначе увидишь ужас, который ждет твоего сына. Отступись, и он покинет землю, не ведая зла. Но если сейчас ты зайдешь за эту завесу, обратного пути не будет – зло свершится!» – «Господь милостив! – воскликнула мать. – Он не допустит зла и оставит мне сына. Открывай!»

Ангел вздохнул и раздернул последнюю завесу. За ней, покачиваясь, скрипела… виселица. Анастасия Матвеевна в ужасе увидела в петле своего сына и лишилась чувств. А когда очнулась, за окнами уже брезжил рассвет. Ее маленький Кондратий тихо спал и дышал спокойно. «Какой ужасный сон…» – только и успела подумать мать, как мальчик улыбнулся во сне – точь-в-точь как в начале ужасного видения. Но он был жив! Об ином мать старалась не думать! Но однажды, уже спустя много лет, зашла к сыну в комнату. Тот что-то увлеченно читал. Мать окликнула его, но он ее даже не заметил. Зато перед ее глазами встала давняя картина кошмарного видения. И она поняла, что Небеса отдернули перед ней вторую завесу.

Потом началась война с Наполеоном. Увидев сына в мундире, мать побелела: это была третья картина ее дав него видения. Кондратий в составе русской армии прошел через всю Европу, поглядев, как живут люди в свободных от крепостничества странах. Вернувшись на родину, он поступил на гражданскую службу. И однажды, зайдя в его кабинет, мать узнала то самое официальное помещение с гербом из четвертой ночной картины. Правда, со службы Кондратий уволился и занялся литературой. Его признали как поэта-романтика, но мало кто знал, что он еще и идеолог тайного общества.

В дом Рылеевых стали приходить друзья, будущие декабристы. Мать встречала их, и ужас сжимал ее душу – она узнавала тех самых спорящих молодых людей, которых видела за пятой завесой своего ночного кошмара. Не удержавшись, Анастасия спросила сына: «Скажи, что вы задумали? Зачем собираетесь, о чем говорите? Мне страшно за тебя, сынок!» Кондратий попытался улыбнуться: «Я и мои друзья стоим за правое дело, и мы готовы на все. Не отговаривайте меня, маменька, а благословите!» И мать поняла, что это – конец: ужасная картина, некогда показанная ангелом, сбудется. Но мать прижала сына к сердцу и благословила. Он же говорил о правом деле…

Кондратия Рылеева казнили 13 июля (по старому стилю) 1826 года. Анастасия Матвеевна, в отличие от иных родственников казненных, не осудила своего сына и всю дальнейшую жизнь поддерживала светлую память о нем. О страшном видении она долго ни с кем не делилась. Но однажды не выдержала и рассказала близким друзьям, а потом и написала свое знаменитое письмо. Правда, послание это до сих пор подвергается историками сомнениям: кто говорит, что это – результат воспаленного воображения матери, у которой смертельно болел ребенок, кто уверяет, что бедная женщина выдумала все, потрясенная казнью сына. Ну а кто и вовсе уверяет, что письмо Рылеевой – подделка. Пусть они говорят! А вы, дорогие читатели, прочтите последние строки послания матери: «Вы, те, кому я протягиваю мои руки, с кем я говорю сейчас, может быть, через многие годы! Клянусь вам всеми страданиями, перенесенными мной, что все, написанное мной, – правда, светлая правда!»

Вот тут и задумаешься: если Бог не дает ребенка, что это значит? Например, православная религия не считает, что это – проклятие или наказание. Напротив, в этом усматривается знак: данным людям следует жить ради особых свершений, предназначенных им судьбой. А может, просто ребенок данной пары может принести в мир некую угрозу – не будь его, все пошло бы по-иному. История имеет много подобных примеров. Ведь если бы у Николая II и его супруги не было больного сына, история России могла бы повернуться по-другому. При дворе не забрал бы силу Григорий Распутин, которому удавалось лечить царевича Алексея. Николай, не обремененный боязнью за больного сына, занимался бы делами правления… Впрочем, у истории не бывает сослагательных наклонений. Или все же бывает, а мы просто не хотим их?