Иван Щеглов

О НОВОМ УРБАНИЗМЕ. СВОД ПРАВИЛ

Опубликовано в 1963 г.

Сир, я из другой страны

Нам скучно в городе, город не является больше Дворцом Солнца.

Дадаисты утверждают, что между ног каждой женщины — разводной ключ, сюрреалисты говорят, что там хрустальная чаша. Это ушло, затерялось во времени. Мы знаем, как трактовать каждое обещание, написанное на лицах: последняя стадия морфологии. Поэзия рекламных щитов вот уже двадцать лет как вошла в нашу жизнь. Нам наскучило в городе, приходится прикладывать большие усилия, с тем чтобы все еще видеть тайны, начертанные на придорожных рекламных щитах, новейшие манифестации юмора и поэзии:

«Душ»;

«Ванна для Патриархов»;

«Мясорубки»;

«Зоопарк Нотр-Дама»;

«Спортивная аптека»;

«Продуктовый Мартера»;

«Прозрачный бетон»;

«Лесопилка "Золотая стружка"»;

«Центр функционального оздоровления»;

«Скорая помощь Святой Анны»;

«Кафе "Пятая Авеню"»;

«Улица Вечных добровольцев»;

«Семейный дом отдыха»; «Отель "Незнакомец"»; «Дикая улица».

И бассейн на улице Маленьких девочек. И департамент полиции на улице Рандеву. Хирургическая клиника и бесплатный медицинский центр на набережной Ювелиров. Салон искусственных цветов на Солнечной улице. Отель «Винный погребок», бар «Океан» и кафе «Пришел-ушел». «Гостиница века».

И странная статуя доктора Филиппа Пинеля, покровителя всех умалишенных, которую вдруг увидишь вечером последнего летнего дня. Исследовать Париж. И вы — потерянный, ваши воспоминания будоражит испуг, недоумение от несоответствия двух полушарий; заблудившийся среди Погребков Красных Вин Пали-Као, без музыки и географии, в вас больше нет желания укрыться вне города, в загородном доме, где думаешь о детях, а вино пьешь, почитывая рассказы из старых альманахов. Из города больше не вырваться. Вы больше никогда не увидите загородный дом. Его просто не существует.

Его надо построить.

Все города геологичны; и пары шагов не сделаешь, чтобы не наткнуться на привидения, горделиво несущие за собой шлейф старинных легенд. Мы передвигаемся по лимитированной территории, по местности, обнесенной границей, и каждый объект местности, все, что мы видим, неизменно относит нас к прошлому. Тени ангелов, удаляющаяся перспектива позволяют уловить изначальную концепцию места, но это лишь мимолетные видения. Как в сказках или сюрреалистических рассказах: крепости, стены, которые не перелезешь не обойдешь, маленькие забытые богом таверны Трех Пескарей, пещеры мамонтов, зеркала казино. Эти видения из прошлого — слабый раствор катализатора, но эту их особенность почти невозможно использовать на благо символического городского быта, не оживляя их, не омолаживая и наделяя новым смыслом. Нашему воображению, преследуемому старыми архетипами, далеко до изощренности и точности механизмов. Различные попытки интегрировать современную науку в новые мифы всегда были и будут неадекватны. Пока же все искусства впитывают в себя абстракционизм, в особенности современная архитектура. Чистая пластика, неживая, без прошлого, приятна глазу. Где бы то ни было еще тоже можно уловить мимолетную красоту, тогда как обещанный синтетический рай все больше и больше уходит в прошлое. Каждый парит в эмоциональной стабильности — между живым прошлым и уже неживым будущим. Мы не будем работать на благо механических, омашиненных организаций и фригидной архитектуры: это неизменно приведет к досужей скуке.

Давайте создадим новый, изменчивый декор...

Мы разгоняем темноту искусственным освещением, модифицируем температуру времен года кондиционированием; ночь и лето теряют свое очарование в отрыве от вселенской реальности, но не сыскать необходимой точки приложения мечты. Причина ясна: мечты рождаются из реальности и в ней вершатся.

Последние технологические достижения могли бы предоставить человеку возможность неопосредованного контакта с вселенской реальностью, аннигилировав все, какие могут быть, неприятные последствия подобного контакта. На звезды и дождь можно было бы смотреть через стеклянный потолок, мобильный дом-трансформер будет поворачиваться нужной стороной к солнцу, стены дома будут раздвижные и позволят наблюдать за природой вокруг. Собранный на рельсах, утром он будет спускаться к морю, а к вечеру возвращаться обратно в лес. Архитектура — самый простой способ артикулировать время и пространство, простейший способ модулирования реальности, воплощения мечты. И дело не только в пластической артикуляции и модуляции, выражающей эфемерную красоту, а в модуляции, порождающей отношения в соответствии с бесконечным спектром человеческих желаний и прогрессом их реализации.

Архитектура завтрашнего дня станет средством модифицирования современных концепций времени и пространства. Она станет средством получения знаний и средством действия. Архитектурный комплекс (дом) станет модифицируемым. Его аспекты будут полностью или частично меняться в соответствии с пожеланиями тех, кто в нем живет.

Былая общность предложила массам чистую правду, подкрепив ее неопровержимыми доказательствами из сказок. Появление в современном сознании понятия относительности позволяет высказывать предположение об экспериментальном аспекте следующей цивилизации (хотя мне это слово не очень по душе, я больше склонен к определениям "более веселый", "более гибкий"). На основе этой мобильной цивилизации архитектура, по крайней мере вначале, будет служить средством экспериментирования с тысячами способами модифицирования жизни, с перспективой мифического синтеза.

Планета помешалась, и имя тому помешательству — банальность. Все находятся под гипнотическим воздействием существующих "удобств": канализации, лифтов, ванных, стиральных машин. Такое положение дел, возникшее в борьбе с бедностью, переплюнуло свою изначальную высшую цель — освобождение человека от материальных нужд и стало навязчивой идеей, нависающей над настоящим. Если предоставить современной молодежи выбирать между любовью и нововведением в области утилизации отходов жизнедеятельности человека, выбор молодежи всех стран остановится на последнем. Стало необходимым осуществление духовной трансформации путем воссоздания забытых и привнесения абсолютно новых ценностей, активная пропаганда в пользу их поддержки.

Мы уже упомянули о необходимости конструирования ситуаций как об одном из фундаментальных желаний, на основе которого будет создана новая цивилизация. Эта необходимость абсолютного создания, абсолютного творения всегда неуловимо связана с необходимостью игры с архитектурой, временем и пространством...

Кирико по сей день считается одним из самых выдающихся предтеч архитектуры. Он занимался проблемами присутствия и отсутствия во времени и пространстве. Мы знаем, что некий объект, который осознанно остается незамеченным в первое наше появление в определенном месте, может своим отсутствием в последующие наши появления в том же месте спровоцировать неопределенное впечатление: в результате временного проникновения в прошлое отсутствие предмета становится его вполне ощутимым присутствием. Более точно это выглядит так: несмотря на то, что качество впечатления в основном невозможно описать, тем не менее оно меняется в соответствии с природой предмета, удаленного из места, и важностью, которой наделяет его посетитель места, и порой оно варьируется от сдержанной радости до ужаса (не имеет особого значения, что в данном конкретном случае память — двигатель подобных ощущений; я выбрал данный пример только из соображений его наглядности).

В картинах Кирико незаполненное пространство создает ощущение заполненного времени. Легко представить себе фантастические возможности подобной архитектуры в будущем и ее влияние на массы. Сегодня в нас не остается ничего, кроме презрения к веку, который переводит подобные работы в дальние запасники своих музеев.

Это новое видение времени и пространства, которое станет теоретической подоплекой для создания будущих конструкций архитектуры, а все неточное и останется таким до тех пор, пока не будет проведен эксперимент с моделями поведения в городах, для этих целей созданных; в городах, которые помимо минимального набора средств, обеспечивающих символический комфорт и безопасность, аккумулируют в себе силу вызывать воспоминания о прошлом, здания, символически обозначающие желания, силы, события прошлой жизни, настоящего и грядущего. Рациональное продолжение старых религиозных систем, конфессий, старых мифов и сказок, и превыше всего психоанализа, в архитектуре становится все более актуальным по мере того, как спадает ажиотаж.

Каждый будет жить в своем собственном, так сказать, «храме». В нем будут комнаты, располагающие к отдыху, ко сну, дома, в которых невозможно будет не любить. Другие будут представлять собой неодолимо притягательное место для тех, кто жаждет странствий. Подобный проект можно было бы сравнить с японскими или китайскими садами с иллюзорной перспективой (взгляд видит то, чего нет), с той лишь разницей, что сады созданы не для того, чтобы в них постоянно жили; или же с нелепыми лабиринтами в «Jardin des Plantes», на входе в которые написано (высшее проявление абсурда, Ариадна отдыхает): «Играть в лабиринте запрещено!»

Город можно представить в виде совокупности замков, гротов, озер и т.д. Это будет стадия барокко в урбанизме, в городском быте, которая станет средством приобретения знаний. Но эта теоретическая фаза уже неактуальна. Нам известно, что в наших силах построить дом, который своим видом не будет напоминать средневековый замок, но может сохранить и нести в себе всю поэтику средневекового замка (сохранение строгого минимализма линий, топографическое расположение и т.д.).

Схема районирования города может соответствовать всему спектру разнообразных чувств, через которые человек проходит ежеминутно в каждодневной жизни. Квартал Странных состояний, Квартал Ощущения счастья (специально отведенный под жилые дома), Квартал Благородства и Квартал Печалей, Исторический Квартал (в котором будут сосредоточены музеи, школы), Квартал Полезных Заведений (где разместятся больницы, магазины товаров для дома), Мрачный Квартал и т.п. В городе будет Астроном, который займется высаживанием растений в соответствии с тем, что они означают вкупе со звездными ритмами, — сад-планетарий, сравнимый с тем, что астроном Томас хочет сделать в «Laaer Berg» в Вене. Подобное крайне необходимо для того, чтобы дать жителям города осознание космоса. Также, возможно, будет и Мертвый Квартал, не для того чтобы там умирать, а для того, чтобы жить там тихо, незаметно и невинно. И здесь я думаю о Мексике и о принципе жестокости в невинности, который мне все больше и больше импонирует с каждым днем.

Мрачный Квартал, например, станет хорошим воплощением провалов и неудач, которые у многих за плечами: символ всех неудач и плохого, что случалось в жизни людей. В Мрачном квартале не нужно будет строить объекты, заключающие в себе опасность, для того чтобы усилить ощущение мрачности места, не нужны будут ловушки, тюремные карцеры или минные поля. Туда будет трудно попасть — место с ужасной обстановкой (гротескные скульптуры, пронзительные свистки, сигналы тревоги, постоянный рев сирены...), со слабым освещением по ночам и с ослепительным светом в дневное время, усиленным за счет многократных отражателей. В центре города — Площадь Машины Ужаса.

Насыщение рынка определенным продуктом приводит к тому, что цена на продукт падает; следовательно, как только жители города откроют для себя и исследуют этот квартал, как взрослые, так и дети научатся не бояться черных моментов жизни, страданий, а удивляться им, воспринимая их спокойно. Прежде всего жители города станут делать из таких ситуаций выводы. Изменение городского пейзажа ежечасно будет приводить к дезориентации в пространстве...

Позже, когда обстановка неизбежно станет привычной, выводы из просто выводов, из сферы прямого опыта, будут применены на практике.

Экономические трудности вполне очевидны. Мы знаем, что чем более обособленно устроена «игровая площадка», тем более она привлекает людей и тем более она влияет на их поведение. Это легко продемонстрировать на примере Монако и Лас-Вегаса и Рино[29], карикатуры на «свободную любовь», — хотя это всего лишь места, отведенные для азартных игр. Первый экспериментальный город, по большей части, не будет зависеть от организованного туризма. К этому месту будут тяготеть авангардная деятельность и ремесла, что естественно. Через несколько лет город станет интеллектуальной столицей мира, что и будет признано повсеместно.



Примечания:



2

2 Элизе Реклю (1830-1905) — французский писатель, известный преимущественно как географ. Его брат Эли принимал активное участие в судьбе Парижской Коммуны 1871 г. — Прим. пер.



29

Американский город в штате Невада, в котором можно очень легко и быстро получить развод. - Прим. ред.







 


Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Другие сайты | Наверх